УЧАСТИЕ В ВОЙНЕ 14 страница

Правда, в эти годы давала себя знать аморфность идейной позиции Элтона Синклера, который никогда не был научно мыслящим маркси­стом; он, порой эклектически, «аккумулировал» теории Беллами, эволю­ционизм Спенсера, известный идеализм, веря в силу нравственного убеж­дения, проповеди. Природа внутренних противоречий Э. Синклера была точно определена В. И. Лениным, который назвал его «социалистом чув­ства, без теоретического образования» ²⁴.

На гребне рабочего движения в начале века появляется немало рома­нов, запечатлевших классовую борьбу пролетариата (Л. Скотт, Э. Брен-хольц, Дж. Кук, С. Гласпелл и др.). Среди них как наиболее интересный выделяется роман «Гавань» (1915). Его автор Эрнест Пул (1880—1950) начал литературную деятельность публицистом, близким к «разгребате-лям грязи», ратовал в пользу социальных реформ, например запрещения детского труда, сотрудничал с Э. Синклером в подборе материала к ро­ману «Джунгли». Будучи близким к социалистическому движению, он совершил в 1905 г. первую поездку в Россию, откуда присылал репор­тажи о революции. В романе «Гавань» поставлена характерная для «ли­тературы протеста» проблема «перехода» главного героя журналиста Билла на позиции рабочего класса. Фоном в романе служили картины быстро растущего нью-йоркского порта, центральным событием стала за­бастовка докеров. В романе «Его семья»(1917) (удостоен Пулитцеров-ской премии) воссоздается история трех поколений — Роджера Гейла,

23 Sinclair U. King Coal. N. Y., 1925, p. XI.

24 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 26, с. 270.

ЛИТЕРАТУРА II ИСКУССТВО

богатого вдовца, трех его дочерей, их детей — история, воспроизведенная на широком социальном фоне Нью-Йорка начала века.

Наряду с социологической разновидностью реализма в начале века продолжало развиваться и его психологическое направление, у истоков которого стоял Г. Джеймс. Это направление представляли такие писате­ли, как Э. Уортон, Э. Глазгоу, У. Кэсер. Мастера стиля, они ориентиро­вались на Стендаля и Флобера, уделяли немалое внимание отделке фор­мы, хотя их тематика и отличалась известной камерностью.

Последовательницей Г. Джеймса, не только использовавшей его тех­нику, но и обогатившей ее новыми нюансами, была Эдит Уортон (1862— 1937), живописавшая быт и нравы аристократического общества, к кото­рому принадлежала по рождению. Известность принес ей роман «Дом радости» (1905), первая часть трилогии, история молодой, необеспечен­ной девушки Лили Барт, которая в стремлении к выгодному замужеству нарушает социальные условности высшего света и подвергается своеоб­разному остракизму. Во второй части трилогии, романе «Обычай страны» (1913), показано наступление вульгарных нуворишей на общество с пат­риархально-аристократическими устоями. Внутренним мотивом произве­дений Уортон, в том числе и удостоенного Пулитцеровской премии ро­мана «Простодушный век» (1920), заключительной части трилогии, был контраст утонченной, рафинированной культуры, старомодной морали и вульгарного плоского практицизма буржуазного общества. Уортон тяго­тела к своеобразному регионализму, «местному колориту». Американская действительность виделась ей в определенном, достаточно узком ракурсе.

«Самобытным, искренним и способным художником, превосходным мастером пера» назвал В. Л. Паррингтон ²⁵ Уиллу Сиберт Кэсер (1876— 1947), которая выступила как своеобразный художественный летописец штата Небраска. Известный «регионализм» не помешал Кэсер вырасти в фигуру общеамериканского значения. Как и Э. Уортон, она, особенно на раннем этапе, опиралась на опыт Г. Джеймса, стилиста и психолога; ей близка джеймсовская тема художника, противостоящего враждебному ок­ружению дельцов и стяжателей.

Тематика эта реализуется в ее широко известной новелле «Похороны скульптора» из сборника «Сад троллей» (1905): с сатирическим блеском выписан мир провинциального мещанства, бездуховного, одержимого алч­ностью, глубоко чуждого тому художественному, творческому началу, ко­торое олицетворял их земляк, безвременно скончавшийся выдающийся скульптор Гарви Меррик. Цикл романов, принесших Кэсер заслуженное признание («О, пионеры», 1913; «Песня жаворонка», 1915; «Моя Анто­ния», 1918; «Один из наших», 1922), составляет своеобразную тетрало­гию, эпическую сагу, посвященную суровой, полной трудов и невзгод жизни фермеров Среднего Запада, людей с сильными, самобытными ха­рактерами. В раннем творчестве Кэсер, наблюдательном бытописателе реалистического склада, звучат критические ноты в отношении духа соб­ственничества и стяжательства, ноты, которые в дальнейшем несколько ослабевают.

Своеобразный налет «областничества» лежал и на творчестве Эллен Глазгоу (1874—1945), родившейся и выросшей в штате Виргиния, месте

25 Паррингтон В. Л. Основные течения американской мысли: В 3-х т. М., 1962—1963, т. 3, с. 458.

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО

действия многих ее произведений, и стоявшей у истоков «южной школы» американского романа. При этом как художник она с первых шагов (в романах «Потомок», 1897; «Фазы низшей планеты», 1898) вступила в по­лемику с так называемой «традицией плантации» (представлена в твор­честве Томаса Нельсона Пейджа, 1853—1922), с той псевдоромантиче­ской беллетристикой, которая представляла сентиментально-идиллическую апологетику южной аристократии и рабовладельческих устоев. Глазгоу заявила о приверженности к реализму, верности «голой и трезвой дейст­вительности», решимости преодолеть господствующие стереотипы и вы­сказать «правду о Юге».

В этом смысле она имела предшественника в лице Джорджа Кейбла (1844—1925), который в своем творчестве запечатлел существенные сто­роны развития «нового Юга», проникновение буржуазных отношений в самые отсталые патриархальные углы. Он вошел в историю американ­ской литературы как художественный летописец креолов: сборник «Ста­рые креольские времена» (1879). книга очерков «Креолы Луизианы» (1884).

Тема «нового Юга», развала некогда крепкой аристократии присутст­вует в романе Глазгоу «Избавление» (1904). В ее лучшем произведении раннего периода, романе «Виргиния» (1913), пронизанном сочувствием к неграм, главный герой — Виргиния Пендлтон, образцовая «южная леди», искусственные идеалы которой неизбежно вступают в конфликт с дейст­вительностью.

Сатирическая традиция, заложенная Твеном, развивается в творчестве Финли Питера Данна (1867—1936), автора нескольких книг фельетонов («Мистер Дули в дни мира и войны», 1898; «Мнения мистера Дули», 1901; «Наблюдения мистера Дули», 1902 и др.). Они объединены соби­рательным образом центрального персонажа — Мартина Дули, содержа­теля питейного заведения, ирландца, словоохотливого доморощенного фи­лософа, выразителя взглядов, как правило, американского мещанства, людей наивных, «простаков». Авторской иронией и юмором окрашены ти­рады Дули, касающиеся политики, религии, государственных мужей, те­кущих событий.

Близок к Твену и Амброз Бирс (1842—1914?). Острое разочарование в американской буржуазной демократии определило своеобразие его ед­кой сатиры, злого сарказма. В «Фантастических баснях» (1899) излюб­ленный объект его насмешки — буржуазные политиканы. В сборнике афористических сентенций «Словарь сатаны» (1906) высмеиваются грязь, хищничество и цинизм «позолоченного века». В обширном насле­дии Бирса, включающем 12 томов прозы, стихов и очерков, наиболее значительна его новеллистика отчетливо выраженной психологической направленности (сборники «Самородки и пыль», 1872; «Паутина на че­репе», 1874; и др.). Для Бирса-новеллиста характерны настроения оди­ночества, его влекут ситуации ужаса, отчаяния, он развивает жанр «страшного рассказа» Э. По, романтическая фантастика сочетается с гро­тескным юмором.

Существенный вклад в развитие такого специфически национального жанра, как новелла, внес О. Генри (псевдоним Уильяма Сиднея Порте­ра, 1862—1910), проживший недолгую и драматическую жизнь. О. Генри дебютировал в 1904 г. книгой «Короли и капуста», серией авантюрно-юмористических новелл, события в которых происходят в Центральной

Америке. Начиная с этого момента он работает с большой энергией и продуктивностью, ежегодно выпуская по одному-двум сборникам новелл: «Четыре миллиона» (1906), «Сердце Запада» (1907), «Горящий светиль­ник» (1907), «Милый жулик» (1908) и др. В новеллах О. Генри, со­ставляющих как бы сложенную из мелких фрагментов панораму амери­канской действительности, в частности жизнь Нью-Йорка, действует бо­гатейшая галерея персонажей, по преимуществу «маленьких людей» — представителей едва ли не всех слоев общества, обрисованных то с сим­патией, то с иронией и мягким юмором. Новеллы О. Генри отличаются неистощимой выдумкой по части острофабульного, занимательного сюже­та, завершаются, как правило, счастливыми, непредвиденными концов­ками, в чем порой сказывается уступка вкусам издателей, приспособле­ние к принятым в массовой беллетристике шаблонам.

В 1910-е годы заметную роль стал играть радикальный журнал «Мэс-сиз» (1911—1917), ставший средоточием всего подлинно живого, актив­ного, что было в американской культуре. Вокруг редакции журнала сформировался широкий авторский актив писателей — от Дж. Рида, Р. Борна до Ш. Андерсона, О'Нила, К. Сэндберга. Своей задачей журнал считал «непрекращающуюся атаку на устарелые системы, мораль, пред­рассудки, на тот обветшалый духовный груз, защищаемый мертвецами, который должен быть заменен новыми ценностями» ²⁶. Критический от­дел возглавил Флойд Делл (1887—1969), журналист, публицист и проза­ик, впоследствии автор широко известного романа «Чудак» (1920), пер­вой в США монографии об Э. Синклере (1927). В конце 1917 г. журнал был закрыт за антивоенные выступления, а его редакторы предстали пе­ред судом.

Канун первой мировой войны был отмечен в США подъемом ради­кального движения, захватившего широкие круги художественной интел­лигенции; в это время начали свой путь многие писатели (С. Льюис, Ю. О'Нил, Ш. Андерсон, Дж. Рид, Р. Борн и др.). Синклер Льюис (1885—1951), близкий в начале 1910-х годов к социалистическому дви­жению, выпустил ряд романов («Наш мистер Ренн», 1914; «Полет соко­ла», 1915; «Простаки», 1917; и др.), не возвышающихся над средним уровнем; слава приходит к нему в 20-е годы, после выхода «Главной улицы» (1920). Шервуд Андерсон (1876—1941) также проявляет интерес к социализму, пишет, правда, не лишенный схематизма роман о рабочих «Марширующие люди» (1917).

Юджин О'Нил (1888—1953), симпатизировавший в 1910-е годы социа­листическим идеям, вместе с Дж. Ридом принимает участие в работе объединения драматургов радикальной ориентации «Провинстаун плей­ере», создает свои первые одноактные пьесы, явившиеся прологом его прославленных драм 20-х годов. Для этих писателей, ставших цент­ральными фигурами литературного процесса 20—30-х годов, «социалисти­ческая закалка» их молодости оказалась важной, она во многом опреде­лила антибуржуазный пафос их творчества.

В «Мэссиз» сотрудничал Джон Рид (1887—1920), творческий путь ко­торого начался в канун мировой войны. Питомец Гарвардского универси­тета, Рид дебютировал как очеркист и эссеист в журнале «Америкэн мэгэзин», в пору юности вращался в среде Гринвич Вилледжа, квартала

26 Echoes of Revolt. The Masses, 1911—1917/Ed. by W. L. O'Neill. Chicago, 1966, p. 6.

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

ЛНТЕРАТУРА И ИСКУССТВО

радикальной художественной интеллигенции, что содействовало форми­рованию его критических настроений. Уже в ранних очерках и новеллах («Капиталист», «Куда влечет сердце», «Еще один случай неблагодарно­сти» и др.) он описывал Нью-Йорк, кварталы трущоб, рисовал безра­ботных, «людей дна». Вехой в его развитии стал посвященный стачке текстильщиков очерк «Война в Патерсоне» (1913). Становлению Рида как революционного писателя содействует поездка в Мексику (1914). Его репортажи были собраны позднее в книге «Восставшая Мексика» (1914), увлекательной, романтичной, красочной, в которой Рид создал убедительный собирательный образ народа, борющегося за свободу.

Осенью 1914 г. Рид отправляется в поездку по европейскому театру мировой войны: он осуждает «войну торговцев» и шовинистическую исте­рию. Этой же теме посвящены его рассказы 1914—1916 гг.: «Глава рода», «Потерянный мир», «Так принято» идр. Весной 1915 г. Рид выехал на балканский театр военных действий, побывал в России, итогом чего ста­ла книга «Война на Восточном фронте» (1916), построенная как серия путевых очерков, исполненных горечи и боли. После вступления США в войну он становится в ряды активных антимилитаристов, оказывается объектом травли со стороны «патриотов доллара».

С проницательностью оценил Рид известие о падении царизма в России, увидев в этом событии лишь первую фазу революции. В конце августа 1917 г. он приезжает в Петроград, за два месяца до Октябрьско­го восстания. Его симпатии безоговорочно отдаются большевикам. С Ок­тябрьской революцией, с Лениным связан последний, самый плодотвор­ный этап в жизни Рида (1917—1920), превращение его, бунтаря и ради­кала, в научно мыслящего революционера, коммуниста, художника нового типа.

Десятые годы XX в. были временем активной деятельности талантли­вого публициста и критика Рендолфа Борна (1886—1918). Выходец из интеллигентной семьи, Борн еще в пору учебы в Колумбийском универ­ситете принимал участие в работе Социалистического общества коллед­жей. Его мысль устремляется за пределы «ужасной капиталистической системы», он неоднократно высказывает симпатию к «религии социализ­ма». В ранней книге «Молодежь и жизнь» (1913) он декларирует убеж­дение в необходимости «изменения социального порядка», «преодоления отживших философий и экономических форм». В 1916 г. под его редак­цией выходит сборник статей, посвященных проблемам мирного урегули­рования военного конфликта. Борн — автор и один из вдохновителей жур­нала «Севен артс» («Семь искусств», 1916—1917), просуществовавшего недолго, но ставшего рупором литераторов, стоявших на демократиче­ских и антиимпериалистических позициях. В нем печатались Шервуд Андерсон, Уолдо Фрэнк, Джеймс Оппенгеймер, Джон Рид, критик Ван Вик Брукс. В журнале Борн опубликовал свою программную статью «Вой­на и интеллигенция», заостренную против милитаризма и конформизма. К осени 1917 г. относятся его контакты с американскими левыми социа­листами, которых он называет «большевиками»; он высказывает также симпатии к освободительным идеям социалистической России.

Как критик, Борн исходил из того, что «литературная пропаганда» может и должна быть поставлена «на службу радикальным идеям». Его формулой веры были реализм, симпатия к угнетенным, неприязнь к роб­кому, буржуазно-апологетическому искусству. С прозорливостью и ре-

шительностью он выступал в защиту национальной самобытности амери­канской литературы, разъяснял ценность «полезного прошлого», насле­дия таких гигантов, как Уитмен, Эмерсон, Торо, обращался к опыту русской литературы, посвятив статьи Достоевскому и Горькому, встал на защиту Драйзера, приветствовал новые явления в литературе, в част­ности книги М. А. Нексе и Э. Синклера. Один из предтеч марксистской критики в США, Борн умер в 32 года, в самом начале пути. В 1935 г. Лига американских писателей учредила медаль его имени.

Интересную и богатую картину представляет американская поэзия второй половины XIX — начала XX в.²⁷ Ее центральной фигурой был Уолт Уитмен (1819—1892). В отличие от несколько «европеизированных» Хоуэллса и Джеймса Уитмен, как и Твен, явился ярким олицетворением национально-самобытных черт американской литературы. Великий худож­ник, новатор, он шел неизведанными путями в поэзии. Он раздвинул те­матические рамки поэзии, был родоначальником новой формы «свободно­го стиха», и это определило мировой резонанс его творчества. Трудно назвать значительного американского поэта, который не испытал бы воз­действия автора «Листьев травы».

Сын фермера, сменивший в молодые годы немало профессий, Уитмен начинал, подобно многим соотечественникам-литераторам, как журналист, газетчик. Его первые стихи и очерки не возвышались над заурядным уровнем. Тем неожиданней был взлет, ознаменованный выходом его сбор­ника стихов «Листья травы» (1855). Это была одна из самых необычных книг в истории литературы: в ней, как казалось современникам, все было вызовом «хорошему вкусу» и установившимся традициям. Книгу приня­ли дружной хулой; лишь Р. У. Эмерсон угадал в ее авторе оригиналь­ный, своеобычный талант. Действительно, Уитмен настолько опередил эстетические представления своего времени, что масштаб и значимость его сборника были поняты едва ли не полстолетия спустя. Лишь на закате жизни пришло к поэту признание: его оценили в Европе, в Анг­лии, в России. Ныне «Листья травы» осознаются как принципиальная веха в истории не только американской, но и мировой литературы. В 1955 г. по решению Всемирного Совета Мира отмечалось столетие вы­хода этой книги.

В «Листьях травы» по-своему отразились тот общественный подъем, те надежды и чаяния, которые владели демократической обществен­ностью США в канун гражданской войны, в преддверии решительного штурма бастионов рабства. Не случайно Уитмен предпослал первому из­данию книги пространное, программное предисловие, в котором, в част­ности, высказал оптимистическое убеждение в неизбежном торжестве де­мократических идеалов. «Листья травы» 1855 г.— тоненькая, более чем скромно изданная книжечка. Но в ней были заложены основные идеи и мотивы Уитмена. Следующие издания книги (всего при жизни Уитмена их вышло девять) «обрастали» новыми и новыми циклами и поэмами.

В годы гражданской войны поэт служил братом милосердия в госпи­талях. В цикле «Барабанный бой» он воспел героику антирабовладельче­ской борьбы. Трагическая гибель президента Линкольна исторгла у него неподдельную скорбь («Когда во дворе перед домом цвела этой весною сирень»; «О, Капитан, мой капитан» и др.).

27 Поэзия США / Сост., вступ. и коммент. А. Зверева. М.. 1982.

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО

Последние годы жизни Уитмена были печальными: его разбил пара­лич, надвигалась старость, в стихах, прежде лучезарно-радостных, по­явились минорные настроения. С грустью наблюдал поэт разгул спеку­лятивного «бума» в послевоенную пору, возвышение зловещего «дракона наживы». В публицистической книге «Демократические дали» (1871), во многом расставаясь с былыми иллюзиями об американской «исключитель­ности», поэт с горечью констатировал: «...при беспримерном материаль­ном прогрессе общество в Соединенных Штатах искалечено, развращено, полно грубых суеверий и гнило. Таковы политики, таковы и частные лица. Во всех наших начинаниях совершенно отсутствует или недораз­вит и серьезно ослаблен важнейший, коренной элемент всякой личности и всякого государства — совесть» ²⁸.

Поэзия Уитмена, отказавшегося от классических размеров и форм, от привычной тематики, совершенно необычна. Его стихи, как правило, бес­сюжетные, построены в виде цепи картин, образов, лирико-философских размышлений и отступлений. Здесь и поэмы, такие, как «Песня большой дороги», «Песня о топоре», «Рожденный на Поманоке», «Песня о вы­ставке», и другие; и лаконичные фрагменты, миниатюры, состоящие всего из нескольких строк. Лирический герой Уитмена — рядовой американец, один из множества себе подобных, человек-труженик, который словно бы растворяется в неоглядной вселенной. Одна из главных особенностей поэзии Уитмена — разлитое в ней ощущение земной шири, космических масштабов, красоты и многообразия мироздания. Некоторые поэмы Уит­мена — своеобразные путешествия лирического героя, открывающего и окружающий мир, и самого себя. Близкий к философии трансцендента­лизма, Уитмен исповедует своеобразный пантеизм, слияние человека с природой. Звучит в его стихах и мотив реабилитации плоти, прославле­ние чувственной природы человека (цикл «Адамовы дети»).

Уитмен — певец масс, он славит содружество всех людей, всего живого:

Я с вами, мужчины и женщины нашего поколения

и множества поколений грядущих... И я был участником жизни, частицей живой толпы,

такой же, как всякий из вас... ^2Э

Поэту свойственна счастливая способность словно бы растворяться в других людях, быть причастным к их болям и радостям. Ратуя за еди­нение людей, их солидарность, Уитмен выходил за рамки буржуазно-демократического миропорядка, утверждал те нравственно-этические нор­мы, которые возможны лишь в обществе социальной справедливости (стихотворение «Приснился мне город»).

Его поэзия отличается исключительным многообразием тем и мотивов: Уитмен славит труд, деяние, достижения технического прогресса, достоин­ство человека с черным цветом кожи; как подлинный интернационалист, он приветствует революционную и освободительную борьбу народов («Европейскому революционеру, который потерпел поражение», «О Фран­ции звезда», «Испания 1873—1874» и др.). Уитмен был одним из первых поэтов-урбанистов, певцом стремительно растущих городов.

Это новое содержание, масштабность тематики требовали отказа от традиционной поэтики, поиска иной, емкой, раскованной формы: здесь и

28 Уитмен У. Избранные произведения. М., 1970, с. 357.

29 Там же, с. 142.

использование свободного стиха, и широкая ораторская интонация, и своеобразный «космизм» художественного мышления, и богатство язы-ка, насыщенного неожиданными метафорами и символикой. В методe Уитмена, по преимуществу романтика, сильны и реалистические элемен-ты: в поле зрения поэта живые, конкретные, бытовые, нередко сугубo «прозаические» подробности. Он — предтеча поэтического реализма XX в. Уитмен, прежде всего как мастер свободного стиха, дал мощный им-пульс тому процессу обновления поэтических форм, который проходил нa рубеже XIX—XX столетий не только в США, но и в Европе. В сущно-сти все развитие американской поэзии в нашем веке проходит под знаком уитменовской традиции, интерпретируемой весьма широко художниками разных идейно-эстетических позиций. С особой силой усвоение уитменов-ских гуманистических, демократических мотивов заметно в творчестве поэтов прогрессивной ориентации (К. Сэндберг, Дж. Рид, М. Голд, У. Лоуенфелс, Р. Лоуэлл и др.).

Непосредственным продолжением и развитием традиций Уитмена, обращенных к революционному процессу в XX столетии, стала деятель­ность Гораса Лого Тробела (1858—1919). Друг автора «Листьев травы», его биограф и литературный душеприказчик, Тробел вошел в литературу как автор фундаментального труда «С Уолтом Уитменом в Кемдене» (1906—1963, т. 1—5), в котором бережно собрал все детали и факты, относящиеся к последним годам жизни великого поэта. Менее известна в США другая сторона деятельности Тробела — публициста, поборника социалистических идеалов, и поэта, автора сборников «Гимны коммуны» (1905), «Оптимос» (1910), «Коллектс» (1915), поэмы «Титаник» (1912), в которых воспета борьба трудящихся во имя светлого будущего³⁰. Тро­бел использовал уитменовский свободный стих, широкую ораторскую ин­тонацию, ему было свойственно оптимистическое мироощущение. Отрывок из поэмы «Титаник» (в переводе Л. Сталь) был опубликован 30 мая 1913 г. в газете «Правда», о чем В. И. Ленин одобрительно отозвался³¹. Тробел был другом Дебса, его ценили М. Горький, Р. Роллан. Современницей Уитмена, поэта-трибуна, была Эмили Диккинсон (1830—1886), художник камерного звучания, негромкого, но удивитель­но искреннего, проникновенного голоса. Сегодня критики США, активно изучающие ее творчество, ставят поэтессу рядом с Уитменом и Лонгфел­ло; при жизни же Диккинсон была практически неизвестна. Дочь состоя­тельных родителей, она обитала тихо и незаметно в родном городе Амхер-сте. Но затворническое существование Диккинсон не было безмятежным, жизнь талантливой поэтессы, как можно судить по ее стихам, отличалась глубокими внутренними переживаниями. Ее наследие включает около тысячи стихотворений, причем почти все они увидели свет после смерти поэтессы. Диккинсон тяготеет к малой форме, к лирической миниатюре. Темы ее поэзии — мир тонко чувствующей, легко ранимой женщины, неразделенная, трагическая любовь, размышления о жизни и смерти, религиозные мотивы. Диккинсон часто прибегает к намекам, полутонам, аллегориям, символике, заменяет точные рифмы ассонансами.

Гражданскую тему в поэзии представлял Сидней Ланир (1842—1881), признание к которому также пришло в XX столетии. Мастер пейзаж-

30 Подробнее см. насыщенную свежим фактическим материалом кн.: Любарская А. М.

Горас Тробел: Слава и забвение. Л., 1980. 31 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 48, с. 190.

IV. НАУКА И КУЛЬТУРА

ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО

48с

ной и философской лирики, он вос­певал природу своей страны, в част­ности родного штата Джорджия (стихотворения «Топи Глинна», «Урожай» и др.). Сторонник конфе­дератов в период гражданской вой­ны, он осудил нашествие северян-«саквояжников», развал старого Юга в цикле «Дни стервятников» (1868). Рубеж XIX — начала XX в., вре­мя, отмеченное достижениями реа­листической прозы, было сравнитель­но мало плодотворным для поэзии. После ухода Диккинсон и Уитмена наиболее значительной фигурой был Эдвин Маркхем (1852-1940). Про­живший долгую жизнь, он остался в литературе как автор небольшой, написанной белым стихом поэмы «Человек с мотыгой» (1899), наве­янной популистским движением. В первом десятилетии XX в. выдви­нулся Уильям Воан Муди (1869— 1910), произведения которого отли­чались известной рассудочностью,

риторичностью, моралистическим пафосом. Много сил отдававший пре­подавательской работе в университетах, он приобрел известность стиха­ми, осуждающими агрессию США на Кубе и Филиппинах («Ода во вре­мена сомнения», «О солдате, павшем на Филиппинах»). Э. Маркхем и У. В. Муди подготовили решительный поворот к реализму и социальной критике, обозначившийся в поэзии в самый канун первой мировой войны.

Подобно дате выхода «Листьев травы», 1912 год стал в этом плане знаменательной вехой: увидел свет первый номер журнала «Поэтри», который начал издаваться в Чикаго критиком и поэтессой Гарриет Мон­ро (1860—1936). Журнал, имевший широкий резонанс в стране, публи­ковал поэтов разных художественных стилей, в том числе тех, кто соста­вил цвет американской поэзии: Фроста, Робинсона, Сэндберга, Мастерса, Линдзи. Критики включают их в «Большую пятерку»; при этом послед­них трех относят к «чикагской школе». Эпоха их наибольшей активности (с 1912 по 1925 г.) получила название «поэтического Ренессанса», что связано прежде всего с творческими успехами этих мастеров стиха, кото­рых отличали стремление к демократизации языка, к обновлению тради­ционных художественных форм. Благодаря достижениям прежде всего «Большой пятерки» поэзия перестала быть Золушкой в семье других искусств США.

Социально-критический пафос «поэтического Ренессанса» проявился в творчестве Эдгара Ли Мастерса (1869—1950), почти два десятилетия пребывавшего в безвестности в Чикаго, пока не увидела свет его знаме­нитая «Антология Спун-ривер» (1915), имевшая беспрецедентный для поэзии успех. Она состояла, примерно, из 250 «автоэпитафий» и миниа-

тюрных автобиографий умерших жителей маленького среднезападного городка Спун-ривер. Эти пронизанные драматизмом исповеди и призна­ния мертвецов говорили о неудавшихся, неисполненных желаниях, о боль­ших и малых человеческих трагедиях, жизнях несчастливых, бесцветных, несложившихся; они словно бы срывали ханжеский флер показного бла­голепия, камуфлировавшего подлинное бытие подобного провинциального захолустья. «Антология» Мастерса оказалась предвестником того «бунта против провинциализма», который позднее станет характерной приметой литературы 20-х годов.

Еще один представитель «чикагской школы», Вэчел Линдзи (1879— 1931), приобрел известность после выхода сборника «Генерал Бутс идет на небо» (1913). Будучи странствующим проповедником, он рассматри­вал свои стихи как своеобразные музыкальные речитативы и кантаты, рассчитанные на восприятие массовой аудиторией. Придавая большое значение музыкальной инструментовке своих произведений, Линдзи при­менял ритмы танца, джаза, церковной литургии, использовал, правда не­сколько поверхностно, мотивы и формы негритянского и африканского фольклора (в сборнике «Конго», 1914). В своих произведениях он не раз обращался к образам замечательных американцев, президента Линколь­на («Авраам Линкольн бродит в полночь»), губернатора Дж. Алтгелда («Орел позабытый»), ставшего на сторону рабочих во время Пульманов­ской стачки.