Предпринимательство в советскую эпоху

Двадцатое столетие было, пожалуй, самым колоритным по разнообразию и драматизму периодов предпринимательской деятельности. Началом своим оно захватило «Золотой век предпринимательства», когда в России наблюдался промышленный подъем и усилия «людей дела» обеспечили высокую концентрацию производства и капитала. Потом резкий разрыв, связанный с приходом к власти большевиков и политикой национализации. Профессиональный цех организаторов российской экономики практически был ликвидирован. Подъем «старого» предпринимательства при Новой Экономической Политике (НЭП) был последним всплеском уходящих сил, представленных во многом прежними собственниками дореволюционного закала. Потом долгий, почти семидесятилетний период «плановой экономики». И что Россия (СССР) превратилась в «хозяйство без предпринимателя»? В этом есть доля печальной истины. Но индустриальное общество все же немыслимо без предпринимательской функции, как немыслимо оно без экономического роста. И необходимость свершения предпринимательского подвига никуда не исчезает. Просто лица героев искажаются до неузнаваемости. Индивидуальный предприниматель стал персонажем «тени», а предпринимательскую функцию взяло на себя государство.

Период с октября 1917 года до начала 20-х годов можно условно назвать особым этапом развития отечественного предпринимательства. Его особенностью было широкое вытеснение предпринимательства из экономической жизни — запрет практически под страхом смертной казни. За несколько лет был ликвидирован слой людей-предпринимателей, которых Россия вынашивала и рождала столетиями. К 1920 году было физически истреблено или оказалось в вынужденной эмиграции более ста тысяч предпринимателей. Такая политика вытекала из марксистских представлений о коммунистическом обществе. Рассматривая предпринимательскую деятельность, классики марксизма связывали ее, прежде всего, с частной собственностью и эксплуатацией, хотя и признавали созидательные и организаторские функции предпринимателя. Во-первых, производительный труд сводился марксистами к преобразованию предметов труда и управлению этим процессом; предпринимательский же доход рассматривался как часть прибавочной стоимости, а деятельность, направленная на получение предпринимательского дохода — как форма эксплуатации рабочего класса. Во-вторых, обобществление производства трактовалось, в основном, как его огосударствление, национализация частного имущества, превращение народного хозяйства в единую фабрику, сверхсиндикат. В-третьих, планомерность понималась как централизованное установление заданий по производству, поставкам и ценам на продукцию всех участков этого синдиката, а распределение по труду — как оплата по количеству и сложности труда, затраченного на выполнение плановых заданий, практически без учета соотношения затрат и результатов.

Эти выводы верны не для любой экономики, а лишь для той, которая действует при административно-командной системе, где народное хозяйство рассматривается как одна фабрика, а партийно-государственный центр — как единственный собственник и предприниматель. Поэтому, во всех сферах общественной жизни установилась государственная монополия. Была осуществлена национализация крупных промышленных предприятий, а через некоторое время и мелких частных предприятий. В сельском хозяйстве упор делался на уравнительный передел земли с последующим развитием крупных коллективных хозяйств. Введение хлебной монополии государства подрывало конкуренцию между производителями сельхозпродукции. Монопольное положение государства, централизация, лишение самостоятельности производителей, устранение конкуренции между ними — все это тормозило развитие предпринимательства. Однако говорить, что предпринимательские отношения в те годы не существовали, будет неправильно. Предпринимательской деятельностью продолжало заниматься немалое количество мелких и средних самостоятельных (частных) хозяев. Одни из них относились к «бывшим», другие в условиях мелкотоварного сектора экономики только нарождались. Тем не менее, сфера предпринимательской деятельности постоянно сужалась. Государство проводило свою политику последовательно и бескомпромиссно.

Период Новой Экономической Политики (НЭП) знаменовал собой новый этап, который длился с 1921 до 1926 года. Началом НЭПа можно считать утверждение Советом Труда и Обороны «Основных положений к восстановлению крупной промышленности, поднятию и развитию производства» от 12.08.1926 г., где провозглашался перевод промышленных трестов на хозяйственный и коммерческий расчет. Далее было принятие ЦИК и СНК СССР 29.06.1927 г. «Положения о государственных трестах», юридически оформившего произошедшую на практике трансформацию коммерческого хозрасчета в хозрасчет административный. В концепции новой экономической политики возрождение предпринимательской деятельности рассматривалось как вынужденная необходимость, отступление перед капитализмом. В период НЭПа интересы государства, как никогда ранее, были четко сформулированы: держать предпринимателей для своих целей, «… лишь в меру допустить развитие этих отношений, которые полезны и необходимы в остановке мелкого производства, и чтобы контролировать эти отношения». Но даже в этих условиях предпринимательство стало развиваться на всех уровнях.

Предпринимательскими функциями, по своей сути, прежде всего, стало заниматься государство, что, в частности, проявилось в концессиях. Концессия представляла собой договор между Советским государством и иностранным капиталистом, в соответствии с которым, капиталисту передавались для эксплуатации определенные объекты или участки земли. Расчет с государством производился как в натуре — произведенной продукцией, так и в денежной форме.

Особой сферой экономической деятельности государства в эти годы являлось содействие и прямое участие в акционерных обществах. Акционерная форма широко использовалась государством как организационная форма государственных предприятий. Так появились государственные и смешанные акционерные общества. Наибольшего расцвета акционерное предпринимательство достигло к середине 20-х годов.

Многоукладный характер экономики, возрастание роли экономических факторов развития создавали благоприятные предпосылки для развития предпринимательства и на более низких уровнях. Отражением этого процесса явился переход к многообразию форм хозяйствования: аренде, кооперации, акционированию, коммандитным товариществам и т.д. В литературе тех лет такие объединения напрямую назывались капиталистическими.

Первой и главной мерой НЭПа стала замена продразверстки продовольственным налогом, установленным первоначально на уровне примерно 20% от чистого продукта крестьянского труда (т.е. требовавшим сдачи почти вдвое меньшего количества хлеба, чем продразверстка), а затем снижением до 10% урожая и меньше и принявшем денежную форму. Оставшиеся после сдачи продналога продукты крестьянин мог продавать по своему усмотрению — либо государству, либо на свободном рынке.

Радикальные преобразования произошли и в промышленности. Главки были упразднены, а вместо них созданы тресты — объединения однородных или взаимосвязанных между собой предприятий, получившие полную хозяйственную и финансовую независимость, вплоть до права выпуска долгосрочных облигационных займов. Уже к концу 1922 года около 90% промышленных предприятий были объединены в 421 трест, причем, 40% из них было централизованного, а 60% местного подчинения. Тресты сами решали, что производить и где реализовывать продукцию. Предприятия, входившие в трест, снимались с государственного снабжения и переходили к закупкам ресурсов на рынке. Закон предусматривал, что «государственная казна за долги трестов не отвечает».

ВСНХ, потерявший право вмешательства в текущую деятельность предприятий и трестов, превратился в координационный центр. Его аппарат был резко сокращен. Тогда и появляется хозяйственный расчет, означающий что предприятия (после обязательных фиксированных взносов в государственный бюджет) само распоряжается доходами от продажи продукции, само отвечает за результаты своей хозяйственной деятельности, самостоятельно использует прибыли и покрывает убытки.

Не менее 20% прибыли тресты должны были направлять на формирование резервного капитала до достижения им величины, равной половине уставного капитала (вскоре этот норматив снизили до 10% прибыли до тех пор, пока он не достигал 1/3 первоначального капитала). А резервный капитал использовался для финансирования расширения производства и возмещения убытков хозяйственной деятельности. От размеров прибыли зависели премии, получаемые членами правления и рабочими треста.

В декрете ВЦИК и Совнаркома от 1923 г. было записано следующее: тресты государственные промышленные предприятия, которым государство предоставляет самостоятельность в производстве своих операций, согласно утвержденному для каждого из них уставу, и которые действуют на началах коммерческого расчета с целью извлечения прибыли.

Стали возникать синдикаты — добровольные объединения трестов на началах кооперации, занимавшиеся сбытом, снабжением, кредитованием, внешнеторговыми операциями. К концу 1922 г. 80% трестированной промышленности было синдицировано, а к началу 1928 г. всего насчитывалось 23 синдиката, которые действовали почти во всех отраслях промышленности, сосредоточив в своих руках основную часть оптовой торговли. Правление синдикатов избиралось на собрании представителей трестов, причем каждый трест мог передать по своему усмотрению большую или меньшую часть своего снабжения и сбыта в ведение синдиката.

Реализация готовой продукции, закупка сырья, материалов, оборудования производилась на полноценном рынке, по каналам оптовой торговли. Возникла широкая сеть товарных бирж, ярмарок, торговых предприятий. В промышленности и других отраслях была восстановлена денежная оплата труда, введены тарифы зарплаты, исключающие уравниловку, и сняты ограничения для увеличения заработков при росте выработки. Были ликвидированы трудовые армии, отменены обязательная трудовая повинность и основные ограничения на перемену работы. Организация труда строилась на принципах материального стимулирования, пришедших на смену внеэкономическому принуждению «военного коммунизма». Абсолютная численность безработных, зарегистрированных биржами труда, в период НЭПа возросла (с 1.2 млн. человек в начале 1924 года до 1.7 млн. человек в начале 1929), но расширение рынка труда было еще более значительным (численность рабочих и служащих во всех отраслях народного хозяйства увеличилась с 5.8 млн. человек в 1924 г. до 12.4 млн. в 1929 г.), так что фактически уровень безработицы снизился.

В промышленности и торговле возник частный сектор: некоторые государственные предприятия были денационализированы, другие — сданы в аренду; было разрешено создание собственных промышленных предприятий частным лицам (с числом занятых не более 20 человек, позднее этот «потолок» был поднят). Среди арендованных частниками фабрик были и такие, которые насчитывали 200-300 человек, а в целом на долю частного сектора в период НЭПа приходилось от 1/5 до 1/4 промышленной продукции, 40-80% розничной торговли и небольшая часть оптовой торговли. Ряд предприятий был сдан в аренду иностранным фирмам в форме концессий. В 1926-27 годах насчитывалось 117 действующих соглашений такого рода. Они охватывали предприятия, на которых работали 18 тысяч человек и выпускалось чуть более 1% промышленной продукции. В некоторых отраслях, однако, удельный вес концессионных предприятий и смешанных акционерных обществ, в которых иностранцы владели частью пая, был значителен: в добыче свинца и серебра — 60%, марганцевой руды — 85%, золота — 30%, в производстве одежды и предметов туалета — 22%. Годы НЭПа создали благоприятные предпосылки для активизации частного предпринимательства. Так как этому способствовали два обстоятельства: денационализация мелких предприятий и законодательное разрешение учредительской деятельности. Без предварительного уведомления местных органов власти частные лица могли, например, открыть промышленное предприятие с числом наемных рабочих от 10 до 20 человек. С момента официального признания частных предпринимателей, они весьма успешно стали конкурировать с государственными предприятиями. Небольшие производства позволяли гибко реагировать на изменения конъюнктуры рынка, ибо мелкий бизнес незамедлительно пользовался ошибками и трудностями госпредприятий. Конечно, нельзя преувеличивать успехи частных предпринимателей, так как в их деятельности было немало и негативных черт (беспощадная эксплуатация наемных рабочих, нездоровая криминогенная обстановка и т.д.).

Оценивая в целом годы НЭПа, следует отметить, что оживление деловой активности ускорило процесс экономической реконструкции. К середине 20-х годов были почти полностью восстановлены тяжелая промышленность и транспорт, превысило довоенный уровень сельскохозяйственное производство, впечатляющих результатов добилась торговля. Изменения в экономике способствовали повышению уровня жизни людей. Однако в этот период предпринимательство рассматривалось как чуждое социализму явление, и поэтому экономические условия развития предпринимательской деятельности в тот период слабо укреплялись.

Следующий этап в истории отечественного предпринимательства был весьма длительный и драматичный. Он охватил период, длившийся около 60 лет — с конца 20-х до второй половины 80-х годов. Это был период безраздельного господства административно — командной системы. Из легального сектора экономики предпринимательство практически было изгнано и перешло на нелегальное положение, переместившись в теневую экономику. Став одной из составных частей этого сектора экономики, предпринимательская деятельность в меньших масштабах и с большей для себя опасностью все же продолжала свое существование.

Советская эпоха открыла галерею своих собственных портретов. Но изображенные на них персоны — довольно бледные тени предпринимателей. Они скорее выполняли необходимую (весьма малую) для любого современного хозяйства инновационную функцию, нежели закрепляли за собой предпринимательскую роль, остающуюся для них чем-то отчужденным, внешним, случайным.

В экономике советского типа возникло несколько по-своему колоритных типов (еще раз подчеркнем их малое число), берущих на себя особым образом предпринимательскую функцию, а именно:

а) «чиновники», разделяющиеся на «экспериментаторов» и «вынужденных инноваторов»; б) «теневики»; в) «частники».

Основная масса субъектов, реально исполняющих предпринимательскую функцию в советский период, относится к «чиновникам» — ибо находились они в числе директоров и специалистов государственных предприятий. Среди них весьма немногих можно отнести к категории «экспериментаторов», которые с санкции политических и административно-хозяйственных органов, при личном благоволении многочисленного начальства осуществляют какие-то более или менее решительные нововведения. Попытка оформить орг-инновацию как «эксперимент» — этот первый «предпринимательский» акт — в случае удачи сулит поддержку, и отнюдь не только моральную.Конечно, мотивы и «экспериментаторов», и их опекунов были весьма специфическими, а порою и вовсе не хозяйственными. Иногда дело кончалось созданием очередной «потемкинской деревни», на фоне которой развешивались желанные награды, и устраивалась ускоренная пересадка отличившихся в новые, более комфортабельные кресла. Но делались также и многие дела, весьма полезные не для одних только устроителей. Блестящий офтальмолог и не менее яркий предприниматель Святослав Федоров — как раз и есть пример «экспериментатора», коему дозволено было (в порядке исключения) разводить свои организационные новации.

Итак, «экспериментатор» — это предприниматель, добившийся исключительного разрешения свыше на особый вид хозяйственной активности, предприниматель, за которым, после окончательной легитимации его действий, тянется неровный строй имитаторов.

Разумеется, большинство о такой доле не могло и мечтать. Да, возможно, и не желало никаких особых перемен. Ибо это всегда лишние хлопоты с не очень ясным исходом (и явным риском, хотя и не экономическим). Но дело в том, что, спуская свои планы, хронически не обеспеченные материальными и людскими ресурсами, партийно-административное руководство заставляло директоров и ведущих специалистов всячески изворачиваться, изменяя организационно-технические структуры на вверенных предприятиях, делая это не формально, а так сказать, не меняя красок на фасаде здания.

В результате смотришь, здесь и там «чиновник» обращается в «вынужденного предпринимателя». Если «экспериментатор» — отдаленное подобие предпринимательства шумпетерианского стиля, то «вынужденный предприниматель» столь же отдаленно походит на маршалловский тип субъекта, пытающегося восстановить нарушенное равновесие на рынках. Уж чем-чем, а работой по восстановлению в принципе не восстанавливаемого равновесия в виде «затыкания дыр» и ликвидации «прорывов в дефиците» советский директор обеспечен был до гробовой доски. И вынужден принимать, в том числе, и решения предпринимательского свойства.

«Могучее государство», естественно, отбрасывает длинную «тень». И в этой «тени», незаметно для досужих глаз, шла своя предпринимательская работа. Деятельность «теневика» (речь не о выносе на продажу болванки с «родного завода», но, скажем, об организации «левого» производства из «сэкономленного» материала) обладает всеми необходимыми чертами предпринимательства. При этом она многими нитями связана с госсектором, косвенно и напрямую зависит от него. Но все же, в определенном смысле «теневик» становится одним из предтеч нового негосударственного предпринимательства перестроечного периода. Фигура «теневика» носит мистический оттенок. Этот вид предпринимательства принимается как конкретная социальная данность, коей угрожают честным гражданам на заре перестройки, хотя параметры ее фактически никому не известны.

Уйдя «в тень», предприниматели пытались реализовать свой коммерческий опыт через спекуляцию под вывеской колхозной или комиссионной торговли. Предприимчивые рабочие организовывали частное производство предметов хозяйственного обихода, запасных частей и изделий. На протяжении десятилетий «теневики» весьма успешно конкурировали с государственным сектором. Например, государство производило новую технику, но не обеспечивало ей соответствующую инфраструктуру. На этой основе развивался частный автосервис, другие виды услуг. Конкурентоспособности «теневого» бизнеса способствовала его ориентация на спрос, гибкость производства, высокий оборот капитала.

Трудности государственной экономики невольно способствовали активизации теневиков. Не случайно последние десятилетия были годами резкого увеличения масштабов теневой экономики. Если в начале 60-х годов ее годовой объем в стране исчислялся в размере 5 млрд. рублей, то к концу 80-х годов эта цифра составляла уже 90 млрд. рублей.

Наконец, третий — «почвенный» слой предпринимательства — так называемые «частники». В основном это мелкие изготовители и торговцы, подкармливающиеся плодами личного подсобного хозяйства или полулегальной «индивидуальной трудовой» деятельности. Заполнение прилавков немногочисленных «колхозных» рынков, частный извоз с оглядкой на милиционера, чудом, сохранившаяся частная стоматологическая практика — все эти и многие другие формы самостоятельной занятости — наиболее массовые, но и самые незначительные по организационным масштабам, — которые предпринимательством можно назвать с большой условностью и натяжкой, находились «на свету», но держались в строгой узде полузаконности.

В 80-е годы стали наблюдаться некоторые новые явления, направленные на повышение трудовой активности. Был поставлен вопрос о формировании нового экономического мышления, составной частью которого называлась социалистическая предприимчивость. Стали возрождаться некогда забытые формы хозяйствования: подряд, аренда, кооперация. Однако все это не выходило за рамки традиционного хозяйствования.

Радикальные экономические реформы, начавшиеся в конце 80-х годов в странах Восточной Европы, нарастание экономических трудностей внутри нашей страны, заставили заново осмыслить многие реалии. В качестве стратегической задачи дальнейшего развития экономики была поставлена задача о коренной перестройке самой системы хозяйствования.