Спасение

Конечно, мой сын не мог сам водить машину, но он, безусловно, мог бы приложить усилия к тому, чтобы договориться об альтернативных воз­можностях добираться на тренировки и научить­ся брать на себя хоть какую-то ответственность. Размышляя над этой ситуацией, я понял, как легко мы подбираем чужих обезьян во всех об­ластях жизни. При этом мы пренебрегаем соб­ственными обезьянами и усиливаем зависимость других людей от нас, лишая их возможности на­учиться самостоятельно решать свои проблемы. Оглядываясь назад, я лучше понимаю слова генерала Джорджа Маршалла, который как-то сказал: «Если вы хотите, чтобы кто-то поддер­живал вас, никогда не позволяйте .ему чувство­вать зависимость от вас. Пусть ему кажется, что это вы в чем-то зависите от него», и Бенджамина Франклина, который выразился так: «Лучший способ превратить друга во врага — сделать его своим должником».

Снова и снова прокручивая в голове разговор с Одноминутным Менеджером, я понял, что он был обеспокоен тем, что я стал «спасителем» — человеком, который делает за других то, что они могли бы сделать за себя сами, и при этом неосо­знанно дает им понять, что они в чем-то «ущерб­ны». Он сказал, что всякий раз, когда кто-то приходит ко мне и делится своей проблемой и я принимаю на себя его обезьяну, я, по сути дела, говорю этому человеку: «Вы не способны спра­виться с этой проблемой, так что я лучше сам ею займусь». . .

Одноминутный Менеджер сказал также, что я ни в коей мере не одинок в этой проблеме. Напротив, по его мнению, это становится эпидемией в нашей стране. Он даже замышлял создать организацию «Анонимные спасители» для заядлых собирателей обезьян. Там собирались бы люди, которые очень любят окружающих и изо всех стараются помогать им, но вместо того уродуют их-, делая зависимыми. Он сказал, что эта ложная идея спасения стала господствующей в правительстве и обществе.

Потом Одноминутный Менеджер продемон­стрировал, какой глубины достиг менталитет спа­сения в нашей стране, приведя пример детской бейсбольной лиги. Его слова и сейчас звучат в моих ушах.

— В детстве, если мы хотели играть в бейс­бол, у нас было три проблемы. Во-первых, нам необходимо было снаряжение. В те дни, если у тебя была бита, это уже гарантировало тебе ме­сто в команде. Биты тогда не были так доступ­ны, как сейчас, так что, если она у тебя лома­лась, ты и помыслить не мог, чтобы бежать до­мой и просить родителей купить новую. Вместо этого ты подбивал биту гвоздями и перевязывал изолентой. Что бейсбольный мяч должен быть белого цвета, я узнал лишь в девять лет — когда в нашей семье появился первый телевизор. Все мячи, которыми мы пользовались, были обмота­ны черной лентой. Иногда мяч был покрыт та­ким толстым слоем изоленты, что нельзя было определить, настоящий это бейсбольный мяч или мяч для софтбола. Я только знал, что некоторые из этих мячей были такими тяжелыми, что, если тебе удавалось отбить его хотя бы на несколько метров, это считалось длинным ударом.

— А рукавицы? — продолжал Одноминутный Менеджер. — Они были далеко не у всех. Когда мы во время игры менялись местами, рукавицу передавали друг другу. Сегодня я знаю детей, у которых есть по две или три бейсбольные рука­вицы. Кое-как раздобыв снаряжение, мы сталки­вались со второй проблемой — где найти местопоиграть? Те, кто жил в городе, могли найти квартал, где не так много автомобильного дви­жения и жители которого паркуют свои машины в других местах. В качестве баз использовали гидранты⁴, сточные коллекторы и тому подобное. Кто жил в деревне, как я, шли на пустующий участок земли и очищали его, оставляя четыре камня, которые служили базами.

— Третьей и последней проблемой, — сказал Одноминутный Менеджер, — было собрать коман­ду. Поскольку детей в округе было не так много, приходилось выбирать из тех, кто есть. В резуль­тате команды получались весьма разношерстными: возраст участников варьировался от семи до восем­надцати лет. Когда я был ребенком, у меня были свои герои. Помню, если Гарри Хейг говорил мне «привет», я был на седьмом небе. Я никогда не жаловался, какую бы позицию на поле он мне ни приказывал занять. Я никогда не бежал домой жаловаться родителям, что мне не дают играть, где я хочу. Я просто знал, что если я буду терпелив, то, когда немного повзрослею, мне позволят и бро­сать, и ловить мяч, и играть на третьей базе.

— Раздобыв снаряжение, — продолжал он, — отыскав поле и собрав детей, мы начинали игру_; Очень скоро мы стали весьма неплохой коман­дой. Когда кто-нибудь говорил: «Я знаю, что Кейт

Доллар собирает команду и они играют непода­леку от его дома», мы отправлялись к Доллару и вызывали его команду на бой. Мы играли и по­беждали, а потом кто-то другой говорил: «Я слы­шал, у Билла Буша есть команда». Мы вызыва­ли и их тоже и тоже побеждали. В конце концов у нас сложилась лига из шести команд. Но кто осуществлял планирование? Мы сами! Кто все организовывал? Мы сами! Кто занимался моти­вацией и контролем? Мы сами! А кто это делает сегодня?" Родители! Детям остается лишь одеть­ся '. А как они одеваются! Они выглядят не хуже Джо Дймаджо или Вилли Мейса. И это не толь­ко бейсболе — во всем детском спорте. В про­шлом году я работал с топ-менеджером одной канадской компании. Так в середине рабочего дня он спросил, не хотел бы я прокатиться с ним, ему, дескать, нужно отвезти своего сына на хок­кейный матч. Мы подъехали к его Дому и прог сигналили/ Открылась дверь, и, из- нее вышел ребенок спотыкающийся под грузом снаряжения. Он был явно вратарем. Я спросил; «Сколько ему лет?» - так как не мог определять возраст ре­бенка из-за всех этих доспехов-. «Семь», — по­следовал ответ. На полпути к машине мальчик споткнулся и упал: Если бы мы не вышли из машины и не помогли ему, он бы и умер там-.

Он не мог подняться самостоятельно под тяже­стью своего снаряжения.

— Я помню, как мы в детстве играли в хок­кей на озере возле школы, — продолжал Одно­минутный Менеджер. — Мы целый день очища­ли озеро от снега. Когда мы заканчивали и были готовы играть, прибегали наши мамаши и разго­няли нас по домам — ужинать. Ночью опять шел снег, и на следующий день мы чистили лед. Под­готовив площадку, на обоих ее концах мы клали булыжники в качестве ворот. И если ты был вра­тарем, даже намек на какие-то щитки вызвал бы насмешки — тебя назвали бы «девчонкой».

Сегодня, когда дети оденутся, их везут на игру. Им нельзя перетруждаться! Пока дети играют, их матери парятся в буфете, готовя своим чадам хот-доги и гамбургеры. Мы же не хотим, чтобы наши дети оставались голодными! Родители на трибунах заполняют игровые дневники, записывая все голы и толевые передачи, стараясь ничего не упустить, словно игра идет за мировой кубок.

За воротами сидит мальчик, в поте лица ме­няя счет на табло. Когда я был ребенком, мы писали счет палкой на снегу. Один из соперни­ков подходил, кричал: «Не было гола!» и стирал ногой счет. Ты отталкивал его в сторону и снова выводил цифры.

— И последний штрих, — сказал Одноминут­ный Менеджер. — Сегодня, когда игра законче­на и ты проиграл, ты не можешь даже обругать соперника! Ты должен идти в «Баскин-Роббинс» есть мороженое. Вы когда-нибудь пробовали по­есть мороженого в субботу после обеда? Там со­бираются все дети города, легионы будущих про­фессиональных хоккеистов, требующих своей пор­ции мороженого.

— Мы, родители, делаем за своих детей все следующие ходы. В результате все обезьяны сидят на наших спинах, а наши дети не знают, что такое ответственность. В своем благонамеренном жела­нии обеспечить их тем, чего нам самим не довелось иметь, мы порой лишаем их того хорошего, что мы когда-то имели. Сегодняшние дети не знают, чем заняться, если их действия не распланированы ро­дителями, — подчеркнул Одноминутный Менед­жер. — Если я в детстве говорил матери, что мне скучно, она давала мне хорошего пинка и говори­ла: «Как тебе такое развлечение?» или восклица­ла: «Отлично! Иди прибери в гараже». И скука очень быстро проходила.