ЧАСТЬ ВТОРАЯ ОНТОЛОГИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ

1. Введение

Если в морфологической части нашего исследования мы рассматривали религию в ее развитии, то цель онтологического исследования состоит в том, чтобы выяс-

нить, что именно является общим для всякой религии и составляет в ней неизменное и сохраняющееся ядро, пусть даже и весьма разнообразно проявляющееся в различных религиях и эпохах,— и таким образом понять истоки и сущность религии. Для достижения этой цели мы должны действовать сначала аналитически, расчленяя религию и изучая ее проявления и составные элементы как психологические явления. Если во всем этом мы сумеем отличить существенное от преходящего, то мы сможем и ответить на вопрос о том, в чем, собственно, заключается исток и сущность всякой религии, чтобы в конце концов, основываясь на полученных результатах, определить, какое место занимает религия в духовной жизни человека. В соответствии с этим онтологическое исследование распадается на два подраздела: аналитико-феноменологический и собственно психолого-синтетический.
Различие между теми явлениями, которые будут рассматриваться теперь, и теми, которые были положены в основу морфологического исследования, состоит в том, что первые суть явления исторические и потому преходящие, вторые же — психологические и потому пребывающие неизменными.

1. Аналитико-феноменологическое исследование
2. Проявления и составные части религии
Нам следует здесь более резко, чем это делалось до сих пор, провести различие между способами проявления и составными частями религии. Как и все, что заложено в человеке, религия находит проявление в слове и деле, а поскольку человек является также существом социальным, то и посредством специфических сообществ. Там, где религия искренняя и живая, она всегда и повсюду будет выражаться в словах, проявлять себя в делах и соединять единомышленников вместе. Иначе говоря, религию можно узнать по религиозным учениям в мифах и догматах, по религиозным действиям и обычаям и по устройству религиозных сообществ. Ибо те представления, которые составляют себе люди о божестве и божественном, так же как и те настроения,

которые они питают по этому поводу, заявляют о себе в этих трех сферах. Эти представления и настроения (вместе с переживаниями, в которых они коренятся) образуют необходимые компоненты религии. В них и представлены две стороны веры: в представлениях — религиозные убеждения и в настроениях — религиозные переживания.

А. Религиозные представления

3. Возникновение и значимость религиозных представлении
Утверждение, что религиозные представления являются результатом поэтизирующей фантазии. (Раувенхофф), в целом ошибочно, однако зерно истины тут несомненно все-таки содержится. Без помощи фантазии (имагинации, силы воображения) — которую, однако же, следует отличать от продуктов фантазии (галлюцинации) — человек не может сформировать никаких представлений вообще, а следовательно, и религиозных тоже. Менее всего возможно это при восхождении от чувственно воспринимаемых вещей к тому, что лежит по ту сторону всякого чувственного опыта.
Представления, сформированные таким образом, имеют только относительную ценность; абсолютной значимостью они не обладают и потому преходящи; но они удовлетворяют благочестивую потребность иметь, по крайней мере, мысленный образ непостижимого и невыразимого. Агностицизм практически не отличается от атеизма и потому не может выступить основанием религии.
Уже в самом словосочетании мысленный образ выражено то обстоятельство, что мышление имеет такое же — если не большее — участие в возникновении религиозных представлений, как и сила воображения, которая придает им только форму. На более высокой ступени развития, когда мышление становится острее и глубже, язык образов тут же предпочитают ограничить до самого необходимого минимума и используют его лишь постольку, поскольку от этого нельзя отказаться в суждении о сверхчеловеческом.

4. Выражение религии в вероучении

Религиозный человек всех времен и народов имел постоянную потребность исповедовать свою веру в словах. Форма, в которой он это делал, всегда соответствовала уровню развития, на котором он находился. Первоначально вероучение было мифологическим и, следовательно, по преимуществу поэтическим; оно развивалось от монотонных литаний нецивилизованных народов к ведическим и гомеровским гимнам и к вавилонским хвалебным и покаянным псалмам, позже воплощалось в космологическом или эсхатологическом эпосе или в священной истории, в которой старая мифология переплавлялась в некоторую стройную целостность; с прогрессом в мышлении оно оформляется все более догматически, т. е. все философичнее по форме, и в конце концов концентрируется и обобщается в нескольких принципах, из которых потом обычно снова выводится целая догматика. Все это отвечает неотъемлемой потребности человеческого духа, в соответствии с теми стадиями развития, что он проходит. Однако религиозную ценность это имеет только как свидетельство веры, и только в качестве такового представляет собой элемент живой религии. Бессмысленно пытаться посредством внешнего авторитета и насилия искусственно оживлять или навязывать представлениям ту или иную форму, которую они в ходе своего развития уже переросли; однако ошибочно также и не признавать благочестивого содержания более ранних форм из-за несовершенства способов его выражения. Вероучение определенного типа появляется в ответ на потребность мыслящего благочестия; при этом возможно, что оно будет становиться все проще; каждый истинно верующий живо ощущает, что любая форма, в которой он высказывает свою веру, неадекватна. Иными словами, она несовершенна и отступает от действительности.

5. Вероучение и философия
Следует ответить на вопрос о том, в каком отношении стоят друг к другу религиозная доктрина и философия. Часто враждебные друг другу, они тем не менее ближайшим образом родственны между собой, ибо обе стремились проникнуть до самого основания вещей,до principia

rerum1. Обе существовали задолго до того, как были обобщены в систему строгих понятий или церковных догм. Находясь долгое время в тесной внутренней взаимосвязи, они проходят часть пути вместе, чтобы потом разделиться и следовать самостоятельно каждый своей дорогой. Даже в своих примитивнейших попытках философское мышление создает мировоззрение, на котором религия основывает некоторую концепцию жизни, что в действительности есть не что иное, как систематизация религиозной веры.
Взаимосвязь между религией и философией выясняется как раз из спора, часто разгорающегося между ними и возникающего или из-за того, что первая сопротивляется чисто материалистическому мировоззрению, игнорирующему потребности человеческого духа и убивающему всякую религиозность, или когда вторая достигает такой ступени развития, с которой не созвучна господствующая религия, или же, наконец, из-за того, что недооценивается специфика одной из них.

6. Содержание вероучения
В каждом вероучении заявляют о себе три фундаментальных представления, от которых все остальные являются только производными. Одно — о сверхчеловеческой силе или множестве таких сил, от которых человек чувствует себя зависимым, и обо всем том, что имеет отношение к их сверхчеловеческому миру; другое — об отношении между человеком, миром, к которому он принадлежит, и сверхчеловеческим миром и его силами; третье — о способе, каким могут быть восстановлены отношения между обоими —- человеком и его Богом — в том случае, если они были разрушены, и как поддерживать их должным образом в дальнейшем. В каждом вероучении обнаруживается более или менее развитая теология, религиозная антропология и сотериология. Вторая включает в себя религиозную этику, которая венчает целое, так как без нее вероучение потеряло бы свой характер теоретического руководства в практической религиозной жизни и, следовательно, свою собственно религиозную ценность.
' Принципы вещей (лат.).— Примеч. перев.

Хотя полностью развернутыми эти религиозные представления оказываются только там, где религиозное развитие достигло известной высоты, их все-таки встречают уже и в менее развитых и даже в низших религиях.
а. Учение о богах (теология в узком смысле)

7. Нет религии без Бога
В фундаменте каждой религии лежит представление, называемое теологией в узком смысле,— ни одна религия немыслима без веры в одну или множество сверхчеловеческих сил. Атеистическая религия — это contradictio in terminis2. Здесь, между тем, следует остерегаться, чтобы не осудить как атеизм то, что является только другим, может быть, более чистым представлением о Божестве. По крайней мере, конфуцианство никак не может быть доказательством обратного, да и в буддизме — который первоначально и был, возможно, чисто моральной формой и попыткой добиться освобождения посредством собственного усилия — Будда вскоре обретает все атрибуты Божества, и вся мифология переносится на него. Во всяком случае, буддистская философия покоится на метафизической основе. Нравственное учение, не имеющее метафизической основы, не может быть названо религией.

8. Политеизм и монотеизм
Учение о Божестве бывает или политеистическим (имеются в виду различные формы, в том числе полидемонизм), или монотеистическим. В действительности тот и другой образ мыслей не так уж резко противостоят друг другу, как обычно думают, и в абсолютно чистом виде их не находят нигде. Однако не приходится отрицать, что вообще монотеизм свидетельствует о более прогрессивном мышлении и более чистом религиозном чувстве, чем политеизм. Именно в данном плане эта проблема подлежит рассмотрению в нашей науке в теории развития. Во всяком случае, существует монотеизм мифологический и антропологический, идущий на убыль и, без сомнения, предопределенный к тому, чтобы од-
2 Противоречие в термине (лото.).— Примеч. перев.

нажды исчезнуть. Подобно этому, существует и монотеизм, настолько погрязший в партикуляризме и в собственной ограниченности, что вряд ли он сохранится еще на долгое время. Различие между обоими является также не только результатом развития, но в неменьшей степени различием между их духовными предпосылками или между характерами народов, их создающих.
Основная религиозная мысль политеизма есть признание во всех проявлениях божеств высшего истока; в монотеизме же она состоит не только в том, что «существует только один Бог», и не в том, что «мой Бог — единственный», но предполагает утверждение, что «Бог, который заявляет о себе во всех этих проявлениях,— Единственный, и Ему я поклонюсь». Теологии будущего предстоит гармонично соединить эти две мысли.

9. Объяснение происхождения зла в обеих системах
В политеистических религиях проблема происхождения естественного и морального зла не представляет особой сложности. Зло, как и все другие внешние обстоятельства человеческой жизни, вызвано сверхчеловеческими силами. Несчастные случаи, болезни, тяжкие беды были наказаниями за проступки, совершенные людьми сознательно или бессознательно, совершенные ими самими (в этом или прежнем воплощении) либо их семьей, их племенем или народом. Причиной греха могло быть либо своеволие, либо воздействие злого духа. Божества бывают как добрые, помогающие, так и злые, или внушающие страх, и все они почитаются в равной мере. Многие выступают то хорошими, то плохими, в зависимости от того, как ведут себя их почитатели. Однако, по мере того как нравственное сознание достигает более высокого развития, становится все сложнее приписывать зло почитаемому существу. Старое учение вытесняется дуализмом, который получает все более резкое и отчетливое выражение. Энергичнее всего он дает знать о себе в зороастрийской религии, в которой Анхра-Майнью постепенно превращается в творца всего злого. Однако ему не поклоняются, и потому нельзя сказать, что тут обнаруживается дитеизм в собственном смысле слова.
Строгий монотеизм видит в своем единственном Боге источник также и зла. Однако во все времена во многих

религиозных душах поднималось возмущение против этого учения, непереносимого для религиозного чувства. Сложнейшая проблема заключалась уже в том, что приходилось или усомниться в божественной доброте, святости, справедливости и любви, или ограничить всемогущество Бога. Предлагались всевозможные решения, которые, однако, не были способны удовлетворить всех, особенно тех, кто умел мыслить последовательно. Новейшая философия религии ищет выход в убеждении, что дух и природа противостоят друг другу не враждебно, что зло не абсолютно, что счастье без страдания, как и святость без греха, не могли бы быть осмыслены человеком, так что оба так же необходимы в нашей земной жизни, как свет и тьма в природе (Пфлейдерер). Религиозным ядром всех этих спекуляций является вера в то, что в Боге лежит источник как нравственного, так и естественного миропорядка, что явления, называемые нами злом, задуманы им в целостной гармонии в соответствии с некоей мудростью, в суть которой не в состоянии проникнуть наше ограниченное знание, основанное на нашем человеческом опыте.

10. Божественный мир — иной и лучший, чем мир человеческий
Боги являются сверхъестественными существами, и в соответствии с этим их мир является иным и стоит выше, чем человеческий. То, что характеризует Бога и без чего он не мог бы быть Богом, есть власть. Но эта власть не только больше, чем у человека,— она также другого рода: сначала это власть магическая, потом — власть чудесная, наконец, это всемогущество. Как было справедливо замечено, в представлениях о сверхъестественном мире в значительной степени отражается мир человеческий, но при этом всегда делается акцент на их различии. Ни к одному божеству не применимы человеческие мерки, боги не подвержены законам и ограничениям человеческого бытия. Ни пространством, ни временем не связаны они, и если понятия о божественном единстве, вездесущности и всеведении, неизменности и вечности, святости и совершенстве впервые полностью раскрываются сознанию в монотеизме, то фактически присутствие их можно обнаружить уже в мифах и сим-

волах политезима. Религиозным ядром всех этих представлений является вера в реальность бесконечного, в существование духовного мира, который представляет собой одновременно и кульминацию, и противоположность мира явлений.

11. Мир явлений в его зависимости от божественного
Для всех вероучений существенно представление о том, что мир явлений зависит от сверхчеловеческого мира и имеет в нем свой исток и конечную причину. Это общее всем религиям убеждение выражается в рассказанном сначала как миф, а потом сформулированном в качестве догмата учении о сотворении мира, его бытии и управлении им. Если при этом трансцендентность, или, выражаясь религиозно, величие Бога перед миром и человеком односторонне выдвигается на передний план, то это порождает деистическую систему. Если же божество мыслят имманентным миру, т. е. как действующую в мире causa movens3, пренебрегая понятием трансцендентности, то возникает пантеизм. Деизм — это поверхностно-популярная форма веры, предпочитаемая супранатуралистическим рационализмом известного рода. Во втором учении встречаются друг с другом философские мыслители и мистики. Однако ни одна позитивная религия не является чисто деистической или чисто пантеистической, ни один почитаемый Бог — чисто трансцендентным или имманентным. Теизм стремится объединить вместе истину обеих идей, а религиозный человек фактически нуждается в таком Боге, который, хотя и возвеличен над ним самим и над миром, все-таки повсюду близок к нему и живет в нем.
б) Религиозная антропология

12. Отношение человека к своему Богу
Сравнительная история религий учит нас, что религиозный человек представляет свои отношения с Богом в различной форме и считает себя либо подданным божественного вождя той общины, к которой сам принадлежит, либо его личным слугой и подопечным, либо приви-
3 Движущая причина (латп.).— Примеч. перев.

легированным творением и любимым детищем Бога. Смотря по тому, преобладает в нем то или другое представление, он называет своего Бога князем, царем, господином, повелителем или соответственно Творцом, Спасителем и Отцом и делает особый акцент либо на божественной справедливости и святости, либо же на его доброте, великодушии, милости и любви. Эти представления о Боге и эти приписываемые ему свойства трудно примирить друг с другом, если мыслить каждое из них как абсолютное; на самом же деле они соединяются в образе Всемогущества Святой Любви. Однако не следует забывать, что все это — только, лишь образы, которыми вынужден довольствоваться-человек, говоря о сверхчеловеческом. Тем не менее все эти образы соответствуют неизменному религиозному интересу, на который в предшествующих параграфах уже было указано и который, с человеческой точки зрения, выражается как чувство нашей ничтожности перед Богом и в равной мере — нашего родства с ним. Если сегодня одно из двух, как правило, односторонне выдвигается на первый план, то в совершенно развитой религии они соединяются гармонично.

13. Откровение
Во все времена и на любой ступени развития религиозный человек убежден в том, что Божество раскрывает себя ему, т. е. возвещает ему свою власть, посылает предупреждения и просветляет его дух более высоким знанием. Человек, ограниченный в своем развитии, усматривает такие откровения только в тех из встречаемых им явлений, что кажутся ему необычными и естественного объяснения которых он не знает: это оракулы и голоса, знаки и чудеса, мечты, лица и явления, порожденные скорее его воображением, чем реальностью. Когда же он приобрел больше опыта в познании и размышлении, то становится склонен усматривать божественное созидание и откровение Бога своим земным чадам в красоте творения, в регулярности и порядке природных явлений, в великих исторических событиях, в значительных происшествиях как в своей собственной жизни, так и в жизни других людей. В первую очередь словом, посланием, отражением или воплощением Бога будут

представляться ему речи, судьба и личность особо одаренных религиозных индивидов, и в соответствии с этим он будет видеть в них особое откровение, что по полноте и проникновенной силе превосходит все другие. Именно на этой ступени возникают этические религии, и если подходить к их оценке с религиозной меркой, каждая из них относительно справедлива. Все это действительно является откровением, приходящим к человеку извне. Однако те, кто обладают особенно острой восприимчивостью и пониманием религии, приходят к убеждению, что и свет внутри них, т. е. религиозно-этические взгляды, которые они так или иначе приобрели (короче говоря, то, что объединяется в понятие совесть), также суть от Бога и поэтому тоже должно быть названо откровением. Подавляющее большинство представляет себе откровение как нечто лежащее за пределами естественного порядка вещей и поэтому противопоставляет его знанию, добытому посредством исследования и размышления. Меньшинство людей, убежденных, что весь свет душевный, пребывающий в них, происходит от Бога, не делают этого различия, однако и они имеют полное право на то, чтобы говорить о религиозном откровении, поскольку в неменьшей степени являются религиозными людьми. Основная мысль этой веры, которая в своей более или менее завершенной форме составляет интегрирующий элемент религии, состоит в следующем: мы ограничены в нашем познании, зависимы от высшего руководства и потому, будучи предоставлены самим себе, бессильны против окружающего нас мира; но, когда мы руководимы Богом, преодолеть этот мир в наших силах. Там, где присутствует эта мысль, там присутствует и религия.

14. Человек родствен Богу
Среди всех религий, которые мы знаем, не найдется ни одной, которая тем или иным образом не высказывала бы веры, что человек с Богом (или с богами) состоит в некотором родстве. Такое убеждение можно найти даже в теократических религиях, подчеркивающих несоизмеримое превосходство Бога перед человеком. В соответствии с этим человека представляют себе или как рожденного Богом, или как созданного по божественному образу

и подобию, или как одухотворенного Духом Божиим, и называют божество именем Отца, приобретающем в христианстве свое высшее религиозное значение. Древнейшее прошлое человечества изображают как время невинности и счастья, в котором человек общался с Божеством в некоем раю (или боги с людьми — на земле); и на основании этого питают надежду, что подобное блаженное время вновь наступит с окончанием мира сего. Такая надежда дополняется надеждой на бессмертие, однако не совпадает с ней. Данные представления могут довольно сильно расходиться по источнику и по ходу развития, но одно убеждение является неизменным: та бесконечность, которую мы осознаем в себе, не так уж существенно отличается от бесконечности над нами, напротив даже, тут есть неразрывная связь. Такое убеждение представляет собой необходимую составную часть религии.

15. Религиозная этика
Если религиозный человек осознал свое родство с Богом или по крайней мере свою зависимость от него, то он естественным образом должен ощутить, что отсюда для него вытекают определенные обязанности по отношению к Богу. Характер этих обязанностей, конечно, определяется тем, какое представление составляет он себе о Боге и о своей связи с ним. По отношению к царю и господину он считает своим долгом почитание, подношения, а также служение. Если же он рассматривает Бога как творца нравственного миропорядка, то он будет считать, что связан долгом безусловно уважать этот миропорядок. На высшей ступени, при чисто этическом понимании божественной святости (Бога как святого), он воспринимает завет: «Вы должны быть святы, потому что Я свят»; там, где представление о Сыне Человеческом как Сыне Божием вполне развито, говорится: будьте совершенны, как Отец ваш Небесный. Гетерономный закон становится тем самым автономным, закон, данный свыше, становится внутренним порывом любящего духа, прославление, предписанное долгом, становится прославлением от потребности сердца — в словах, в делах и в жизни — и служение от страха или за вознаграждение становится спонтанным смирением; то, что человек име-

ет и чем является, становится приношением тому, кому он вполне принадлежит. Основание этого ощущения долга на каждой ступени развития одно и то же: теологическое выражение его состоит в том, что божеству подобает высшая власть, а антропологическое — что религиозное переживание, будучи всепокоряющим, в первую очередь определяет судьбу человека и его жизненную цель.

16. Религиозная и философская этика
В отношениях между религиозной и так называемой философской этикой еще далеко не все ясно. Многие считают их противоположными и враждебными друг другу и отдают одной безусловное предпочтение, а именно: христианскую мораль как единственно' правильную возвышают над философской, последняя же рассматривается как естественная и потому считается менее ценной. Однако эти системы не вступают в противоречие друг с другом ни специфическими чертами, ни мерой; гораздо вернее будет сказать, что они сопутствуют одна другой, так как каждой из них подобает ее собственное право. Обычаи и традиции могут разнообразно отличаться друг от друга по исходному установлению, характеру и ходу развития, мораль же может быть в действительности только одна — истинно человеческая. Она между тем выступает в различных формах: 1) как социальная — поскольку человек является общественным существом; 2) как философская — поскольку он является мыслящим существом и ощущает потребность отдавать себе отчет в ее основаниях и правомерности; 3) как религиозная — поскольку он является религиозным существом и поэтому хочет дать всему религиозное освящение. Соединение этического и религиозного часто осуществляется таким образом, что первое в качестве гетерономного подчиняют второму, и получается, что делают добро и избегают зла не по внутреннему побуждению сердца, а в надежде на божественную милость или из страха перед наказанием. Это ошибочно и вредно, ибо таким образом то, что должно быть выражением истинно человеческого, унижается до продукта эгоистического расчета. Действительное единство обоих — а оно уже в Евангелии получает принципиальное выражение — со-

стоит в том, чтобы во всем, в том числе в поведении по отношению к ближнему своему, стремиться к божественной святости и совершенству, так что истинно человеческая, т. е. сознательно-нравственная, жизнь совпадает с божественной святостью.

17. Вера в бессмертие
Вопрос о конечном предназначении человека занимает важное место в каждом вероучении, и это касается даже наименее развитых религий. Откуда? Куда? Ответа на эти тесно связанные между собой вопросы жаждет религиозный человек. Для народов на «детском» уровне развития смерть — это только переход в другое бытие, т. е. в мир духов; но и для нас, христиан, один из излюбленных образов — это смерть как сон, от которого просыпаются. Состояние мертвых то изображают мрачными красками — как пребывание бескровных теней в темном подземном мире, то рисуют в прекраснейшем свете: как общение покойных со своим Богом в «отцовском» доме с многочисленными «жилищами». Рай прошедшего обретает, таким образом, свой эквивалент в раю будущего на небесах. Даже буддизм (как религия) или народная религия Древнего Израиля не представляют в этом отношении никакого исключения. Позднее, когда идея воздаяния связывается с верой в бессмертие, подземный мир превращается в место страданий, и только благочестивые попадают в жилище Бога.
Даже те, кто усматривает во всех этих представлениях исключительно продукты поэтической фантазии, едва ли совершенно отказались от выраженной в них надежды. В задачу нашей науки не входит доказательство истинности этой веры; речь идет лишь о том, является ли она неотъемлемой составной частью религии. На этот вопрос следует ответить положительно. Если чувство единения с Богом, сознание родственности человека и бесконечности относятся к сущности религии, то человек и не может быть просто конечным существом, искра божественного не может быть заглушена в нем. Раз он предопределен стремиться к высшему совершенству, то это требует бесконечного бытия. Там, где от этой веры отказываются, религия может просуществовать еще некоторое время благодаря счастливой случайности, но в

действительности именно вместе с ней она либо продолжает свое существование, либо разрушается.
с) Учение о спасении (сотериология)

18. Опыт действительности
Высокому идеалу единосущности человека с Богом и его высшего божественного предназначения, вырастающему из осознанного однажды чувства бесконечности, противостоит опыт действительности, который учит его, что он сам — поскольку он человек — является конечным, как и все вокруг него. Это означает не только кратковременность жизни, но и ограниченность во всех отношениях: как в познании, так и в практических возможностях. Человек обречен на несовершенство в осуществлении своего идеального предназначения и осознает себя в постоянном конфликте с последним. Это сознание конечности, приобретаемое исключительно в результате опыта, пробуждает в нем чувство приземленности, греховности, бессилия и вины. И это чувство столь глубоко и проникновенно, поскольку речь идет не о несоответствии некоторым человеческим законам и установлениям и не о выполнении добровольно принятых на себя обязательств, а о невыполнимости требований той силы, которая стоит над человеком, от которой он совершенно зависим и с которой он чувствует себя родственным. Грех как несовершенство перед Богом и несоответствие его воле есть нечто негативное, как переживание же вины он нечто позитивное, но никогда не абсолютное. Как осознаваемое состояние это чувство оформляется относительно поздно и становится вместе с тем все болезненнее. Однако, даже будучи болезненным, оно тем не менее действует благотворно, так как для несовершенного человека это первая предпосылка к совершенствованию; поэтому оно неотделимо от всех истинных религий.

19. Искупление и примирение
Для всех религий характерна потребность в том, что на религиозном языке называется искуплением, хотя само это слово используется только в некоторых из них. Характеризовать некоторые из религий как религии ис-

купления par excellence4 было бы ошибочно, особенно если при этом имеется в виду нечто большее, чем то, что в них эта потребность особенно отчетливо выходит на первый план. Различие же между ними состоит исключительно в том, каковы те средства и пути, которые должны послужить к осуществлению искупления.
Если в результате опыта человек пришел к осознанию собственной конечности, т. е. ограниченности своих возможностей и греховности своего состояния, то он ощутит потребность подняться над этим. Если это состояние представляется как оковы и плен, прекращение его будет выражено в картине освобождения или избавления; если человек мыслит его себе как болезнь или опасность для жизни, как гибель — он будет говорить об излечении или спасении; если же существует убеждение, что человек стал чужим своему Богу или удалился от него — он будет использовать образ возвращения или примирения. Однако в этом языке разнородных образов высказывается одно и то же.
Средства, которые используются, чтобы быть искупленным или спасенным и примиренным с Богом, различаются и здесь в зависимости от достигнутой ступени развития и соответствующих ей представлений о Боге и отношениях человека к нему. Однако все эти средства — жертвоприношения и подношения даров, покаяние и самоистязание, погружение в одинокую медитацию, обращение и возрождение вновь с благочестивым смирением духа — преследуют одну и ту же цель: восстановление разрушенной общности с Божеством — и исходят из одной и той же веры, что это примирение, недостижимое ни для кого в отдельности, тем не менее может быть даровано в религии. Эта цель и эта вера пребывают неизменными во всех изменяющихся формах.

20. Вера в посредника
Произрастающее из опыта убеждение в ограниченности человеческих сил и познания и ничтожности человека перед Богом пробуждают в первом также потребность в посредниках, представляющих собой связующее звено между человеческим и сверхчеловеческим миром.
4 По преимуществу (дбр.).— Примеч. перев.

Данных посредников рассматривают как просветленных духом провозвестников божественной воли, как блестящие образцы религиозности, но в то же время как лидеров, могущих повлиять на примирение человека и Бога, как спасителей и искупителей. Там, где это представление достигло полной зрелости, они являются высшим воплощением всей религиозной жизни.
Первые зародыши такого представления замечаются уже в низших религиях. Здесь это или земные священники и колдуны, или посланники небес, которые поддерживают отношение между высшим и низшим мирами. В антропически-политеистических религиях это — помимо уже упомянутых — боги, которые становятся людьми или действуют на земле в человеческом облике. Но только в этических религиях вера в посредника впервые приходит к полному своему раскрытию. Здесь эта идея соединяется преимущественно с основателем, и если в теократических религиях посредники никогда не становятся более чем пророками, общающимися с Божеством, то в теантропических, напротив, рассматриваются как сыны Божий, или человекобоги, и в качестве таковых прославляются превыше всего. Наряду с ними или в их числе почитается в качестве посредников то сонм ангелов, то отряд святых из числа людей. Конечно, эта вера соединена также с ожиданием будущего. И хотя формы, в которых она воплощается, имеют только преходящую ценность, все-таки идея, лежащая в их основе, является постоянно пребывающей в религии, а именно: что истинно благочестивая жизнь является высшим откровением Бога и что созерцание таковой пробуждает в нас самих новую, высшую жизнь, и вера укрепляет нас в этом.
21. Значимость и переоценка вероучения
Справедливо было отвергнуто воззрение, будто бы не имеет значения, во что именно люди верят (Раувенхофф); напротив, как раз это-то и оказывает существенное влияние на характер их религиозности, и религиозное убеждение каждого человека должно быть созвучно достигнутому им уровню развития, особенно интеллектуальному. Но данное мнение является ущербным выражением той истины, что религиозный человек как тако-

вой не может быть подчинен внешней форме, в которой он выражает свою веру, и что не может удовлетворить любая форма любого человека или одна форма — всех.
При пренебрежении религиозными действиями и настроениями из-за переоценки значимости вероучения возникают различные патологические явления в религии, такие, как интеллектуализм, теософия и ортодоксия, которые при беспрепятственном развитии влекут за собой губительнейшие последствия для религиозной, нравственной и социальной жизни и в любом случае превращают религию из объединяющей силы в причину ненависти и раскола.

В. Религиозные действия

22. Отдельные религиозные действия как составные части культа
а) Молитвы и жертвоприношения
Под религиозными действиями мы здесь понимаем исключительно такие, в которых религиозная потребность выражается непосредственно, а не те нравственные поступки, что обусловлены религией и благословляются ею (о религиозной жизни смотри выше § 15).
Наиболее всеобщим действием является молитва, относящаяся как к приватному, так и к общественному богослужению и облекающаяся также в форму псалмов и песнопений. Ущербное и антропоморфное понятие о Боге окажет превратное влияние также и на то представление, которое составится о молитве. Бездумное бормотание молитв имеет ценность только в глазах того, кто приписывает им магическую силу. Непреходящая же значимость молитвы состоит в том, что она отвечает потребности благочестивого верующего войти в соединение со своим Богом.
Жертвоприношения присутствуют в бесчисленных многообразных формах во всех естественных религиях, есть они и в религиях этических, хотя и в ощутимо модифицированном виде. В общем по ходу прогресса наблюдается все большее упрощение. Жертвоприношения нельзя ограничивать исключительно совместными жертвенными трапезами, которые в гораздо большей степени являются причащениями. Жертвой является все,

что посвящают Богу, и посему это понятие относится не только к публичному культу. Все действия самоотвержения, которые посвящают своему Божеству, например посты и воздержания, должны быть также причислены сюда. Движущие причины их могут различаться, как небо и земля, и по истоку, и по ходу своего развития, но в основе остается всегда одно: стремление человека выразить то, что он целиком и полностью принадлежит Богу.
В понятие жертвы как смирения попадают также некоторые особенные церемонии, такие, как конфирмация детей и взрослых для членства в общине, или посвящение в духовный сан, или освящение брака, как правило связанные с символическими действиями.

23. Составные части культа
б) Слово Божие к людям
Любой культ имеет две стороны. Коль скоро религиозный человек ищет в нем общности со своим Богом, то культ не имел бы для него смысла, если бы он не был уверен, что и Бог открывает себя в нем ему навстречу. Находясь на низших ступенях развития, он ищет внешних доказательств этому в голосах или знаках, особенно в оракулах, или слышит волю своего Бога в жреческом учении. В этических же религиях обращаются к священным документам и их толкованиям, и Слово Божие приходит к верующим в пророчестве и проповеди. Наиболее высокоразвитое благочестие узнает действие Духа Божьего в пережитом воодушевлении, в пробуждении и утешении духа.
Во многих религиях различных уровней развития, как в естественных, так и в этических, божественное откровение преподносят общине в условно-знаковой форме вроде драматического представления мифов или событий из священной истории, мистерий или таинств, которым на низших этапах приписывается реальный эффект. Сюда же относятся и трапезы, которые совершаются совместно с богами или на которых бывают съедаемы они сами. Для этих торжеств лучше всего подходит выражение, которое несправедливо применялось к культу в целом — «вера, ставшая зримой» (Раувенхофф).

24. Характер и цель культа
Для истинно религиозного духа культ — это потребность, произрастающая из чувствазависимости человека от Бога и его родственной связи с ним, а на более высоком уровне развития — из любви, что есть в то. же время поклонение, которое обязательно должно быть выражено. Истинный культ является для человека серьезным действием, в котором он участвует всей своей душой и который по своей сути всегда является жертвоприношением, смирением и посвящением, с тем, однако, чтобы ощутить, напротив, близость и общность со своим Богом. Культ в узком смысле, отправляемый индивидуально или совместно, является временным самовозвышением из конечного к бесконечному, с тем чтобы посредством этого освятить всю жизнь и превратить ее тем самым в истинное жертвоприношение. Если культ преследует эту цель, он должен быть истинным, т. е. исходить из веры в реальность выражаемой в действии мысли; ибо там, где отсутствует эта вера (совсем не совпадающая с определенным «религиозным воззрением»), там нет больше культа, но есть одно актерство. Одновременно должно стремиться к тому, чтобы оформить культ по возможности более прекрасно и возвышенно, дабы впечатление, которое он вызывает, было глубоким и сохранялось.

25. Значимость культа и ее переоценка
Если культ, как личный, так и общественный, отвечает несомненной потребности религиозного духа, желающего выразить свое преклонение, то безусловно ложно мнение, что на более высокой ступени развития он не нужен и может быть замещен религиозно-нравственной жизнью. Однако также превратно идентифицировать культ с религией и учить, что все дело только в религиозном действии. Поэтому в Индии против такой переоценки культа выступают уже учителя Веданты, в Израиле — великие пророки, в христианстве — реформаторы. Ее печальными последствиями являются ритуализм, формализм и фарисейство. Если же заходят так далеко, что тщательным соблюдением внешних обычаев религии стремятся сгладить искажения нравственной жизни, то в

этом''случае культ даже вреден и религия подвергается злоупотреблению.
с) Религиозное сообщество

26. Религия как социальное явление
Несмотря на то что религия по сути своей является сокровенной жизнью с Богом и набожный человек поэтому охотно ищет одиночества, тем не менее он и в качестве религиозного человека остается социальным существом и стремится к соединению с теми, кто имеет одинаковые с его представлениями взгляды на божественное и почитает Божество тем же образом, что и он, дабы лелеять духовную общность с ними. Первоначально, т. е. в естественных религиях, религиозная общность еще полностью совпадает с другими большими или малыми социальными объединениями, с семьей, родом, племенем, организованным государством, народом. Как правило, большие социальные тела считаются с религией меньших, причем как тех, которые непосредственно включаются в них, так и иностранных, примкнувших после завоевания или объединения ранее раздельно существовавших племен и государств в большие имперские союзы. Однако откровенно чуждые культы они терпят на собственной почве только по необходимости — и всегда только при известных предпосылках. В ходе прогрессивного развития уже в лоне естественных религий выдвигается требование самостоятельности религии и формируются или иерархии священников, или небольшие сообщества, преследующие цель усовершенствовать либо вытеснить официальную религию. Эти сообщества живут и умирают вместе с народной религией, из которой они возникли, если только благоприятные обстоятельства не приведут к тому, что они преобразуются далее в этические религии, а это значит — ив определенные церкви.

27. Церковь
Из этических религий и одновременно с ними возникают более или менее самостоятельные церкви. Даже в том случае, если они становятся государственными церквами или поддерживаются и защищаются государст

вом, они не сплавляются с ним, а обладают собственным управлением и высокой степенью независимости. Как не существует единственной формы государства, также и понятие церкви нельзя связывать с единственной церковной формой, как это, например, постоянно происходит у противников римско-католической церкви. Церковь — это органическое целое религиозных сообществ и общин, единых в вероисповедании и стремящихся к обоюдному созиданию в культе и в проповеди, с тем чтобы тем самым распространить свои религиозные воззрения. Распустить их на отдельные сообщества означает не что иное, как ввести коммуну и анархию на религиозной почве, воспрепятствовать религиозному развитию и обречь религию на социальное бессилие. Чем более она развивается и чем яснее она осознает духовный характер своих целей, тем больше тенденция к объединению будет преобладать в ней над тенденцией к разъединению, тем сильнее будет стремиться она стать независимой от внешних авторитетов и охранять свою независимость от посягательств со стороны государства, науки и общества, в то же время, однако, уважая свободу последних.

28. Значимость и переоценка церковной жизни
Церковь — не только хозяйка и хранительница религиозного наследия, ей приходится также заботиться о дальнейшем его развитии и приводить его в соответствие с потребностями времени. С этой целью она должна предоставить индивидуальным убеждениям свободу выражения, не ограничивая себя в праве осудить их и бороться с ними духовным оружием. Гармоническое взаимодействие консервативно-жреческих и прогрессивнопророческих элементов в ее внутренней жизни может быть только благодатно для церкви. Но если забывают, что церковь существует ради человека, а не человек ради церкви; если исходят из того, что церковь — это и есть религия и вне моей церкви нет святыни, тогда появляются клерикализм, нетерпимость, религиозная ненависть и война за веру — характерные симптомы того, что религиозная жизнь больна. Истинная церковь — всемирная, общечеловеческая — это универсальное священное духовное сообщество всех верующих в Бога, к

которому различные церковные сообщества относятся как местные и временные формы проявления. Церковь — совесть человечества, спасению которого она должна служить, и она не в праве презирать или проклинать его. Какую бы форму ни приняло религиозное сообщество в будущем, оно всегда будет только новой формой того, что мы сегодня называем церковью; и пока человек будет оставаться тем, что он есть — существом социальным и религиозным,— он будет испытывать потребность подтвердить свою солидарность с единомышленниками принадлежностью к своей церкви. В конце концов, чем более он развивается, тем шире, а не уже будет становиться его понятие о церкви и он все больше будет стремиться к тому, чтобы расширить границы своей церкви.