Эволюция грамматического строя. Речь и мышление

Если слово — это элемент языка, то основной единицей живой речи общения является предложение. В то же время предложение — это едини­ца суждения, единица выражения мысли. Только в развитом предложении, в его сложных формах "симпрактический строй заменяется синсеманти-ческим, а простые формы управления словами заменяются сложными, под-

чиняющими одни элементы высказывания другими и обеспечивающими коммуникации отношений" (Лурия, 1979, с. 251). Предложение связано с типом мышления с одной стороны и с определенным пониманием действи­тельности с другой. Поэтому, анализируя смысловую и грамматическую структуры языка, можно составить представление как о путях формирова­ния абстрактного мышления и логики, так и об изменении миропонима­ния человека в процессе его эволюции. Об изменении грамматических кон­струкций во времени свидетельствуют архаичные реликтовые обороты в языках народов дописьменной культуры.

А.Ф.Лосев (1982) выделяет восемь форм грамматического строя, ко­торые можно огрубленно отнести к трем этапам развития абстрагирую­щей функции мышления. Наиболее ранним является инкорпорированный (от лат. In corpore — цельный, неразделенный) грамматический строй. Предложение строится путем простого комбинирования разных основ (кор­ней) слов без морфологического (суффиксы, приставки, окончания и др.) оформления, без их взаимного согласования и выделения частей речи, слит­но и нерасчлененно. Например, на юкагирском языке фраза asayuolsoromoh переводится, как "человек увидел оленя" (asa — олень, yuol — видеть, soromoh — человек); на унаганском языке igua-si-ku-n переводится "он де­лает байдарку" (igua-n — байдарка, si — действие, ku — элемент времени). Отсутствие морфологии свидетельствует о том, что мышление оперирует с бесформенными неанализируемыми чувственными пятнами. Оно не улав­ливает различий между сущностью и явлением, предметом и его призна­ками, существенными и несущественными признаками. Категории каче­ства и количества, части и целого даны слитно, во взаимотождественном виде. Абстрагирующая деятельность мышления уже появилась, но продук­ты этой абстракции могут быть представлены только чувственно. Отсю­да — тотемизм. Тотем — это "общее, стоящее во главе всех единич-ностей", родовое понятие, представленное в чувственно-материальной форме, выполняющее роль опоры для мышления при переходе от конк­ретного обозначения предмета через комплекс к абстрактному понятию. Единичное мыслится в тождестве с общим и представляется носителем свойств, общих целому комплексу вещей. Это фетишизм — наделение фи­зических вещей (фетишей) нефизическими свойствами (например, целеб­ной силой).

На ступени инкорпорации человек не выделяет себя из окружающего мира. Нерасчлененность логических категорий, слитность вещей с их ка­чественными и количественными свойствами и действиями, отождествле­ние части и целого формируют мифологическую логику и идеологию. Не умея анализировать, человек проецирует на природу свои представления о взаимопревращении всего во все, тождестве части и целого, живого и неживого, природного и социального. Так, в мифе Зевс превращается в быка не в метафорическом, а в буквальном смысле; "неугасимый огонь", присутствующий во многих сказках — результат отождествления реаль­ного огня и понятия "огонь". Фантастическое и сказочное в первобытном мышлении есть результат стремления чувственно представить имеющиеся абстракции. Связи между вещами начинают оцениваться вначале через про-

странственно-временные отношения, при этом причины, следствия и действия основываются только на пространственно-временной близости ("после — значит вследствие"). Например, жизнь человека кончается с пос­ледним вздохом, следовательно, причина жизни — душа — есть дыхание. Дыхание вылетает изо рта и летит по воздуху. Птицы тоже летают, следо­вательно душа — есть птица. Птица, как воплощение души умершего и символ смерти — одно из древнейших мифических представлений, сохра­нившееся в более поздних поверьях и обычаях многих народов, в частно­сти, и славянских. Например, смерть представлена птицей в загадке "Си­дит птица на кусту, молится Христу, берет ягодки спелиньки, зрелиньки, недоспелиньки". Есть поверье, что в час смерти над домом пролетает пти­ца. Есть обычай "птичьего поминовения", когда в годовщину смерти на кладбище кормят птиц.

Первая категория отношений между вещами, которая выделяется в самостоятельную грамматическую конструкцию — это категория принад­лежности, которая выражается через притяжательное оформление сказуе­мого и расширительное понимание подлежащего: алеутский язык: "куаху-сукуанукуакух" — "Рыба взятие-мое-ее (он)ест" — "Он ест рыбу, взятую мной", "Ада-м суку" — "Отца взятие его" — "Отец берет". В меланезий­ских языках существительные делятся по принадлежности на два класса: близкие — части тела, родственники по крови, близкие вещи и любая часть целого — и все остальные. В понятие "я" входит одежда, оружие, еда, дом и все "неотъемлемо близкое" человеку. В языке дакота micante означает и "мое сердце" и "я сам".

Подлинное выделение своего "я", обращение к причинным, более глу­боким отношениям и понимание подлежащего, как активно действующего субъекта, впервые появляется при переходе к эргативному грамматическо­му строю; правда, активный залог еще не выделился полностью, а как бы совмещен с пассивом:

- тибетский язык: "knuod rdun" — "я ты бить" — "ты избиваем мною";

- чукотский: "Гымнан гыт ты-пэляркыне-гыт" — "мною ты-я-поки-

даю тебя";

- баскский: "gison-a-k ikusten du" — "человеком виден он" {gison-a-k —

человеком).

Переход к эргативному строю означает конец абсолютного фетишиз­ма и начало анимистической эпохи. Более высокая степень абстракции выражается в том, что идея вещи отделена от самой вещи в качестве неко­его "демона", управляющего и предопределяющего действия. Человек либо пассивен, либо, если активен, то эта активность мыслей, действий и чувств вложена со стороны демонов, судьбы (позднее богов). Сказуемое грамма­тически согласуется с подлежащим и дополнением, но подлежащее часто стоит в локативном падеже, обозначающем место: аварский язык: "дих чи буго" — "лошадь возле меня" — "я имею лошадь". В дальнейшем само­стоятельность субъекта все более возрастает, его действия начинают зависеть не от посторонней силы, а то него самого: картвельские языки: "m-e-sm-i-s" — "мне слышится то", "mamays и kvar-s mvili" — "отцу-ему-любим-он-сын". Все рассмотренные формы предложения по существу без-

личны. Подлежащее ставилось в косвенном падеже, выражающем отно­шение его к разным более или менее близким или отдаленным предметам. Сказуемое остается на уровне смешения активного и пассивного залога, и язык, и мышление пока размыты, распылены в бесконечном разнообра­зии предметов, отношений между ними и взаимопереходов.

Высшая степень абстракции мышления и кристаллизация логически точных грамматических категорий достигается в номинативном грамма­тическом строе. Для него характерна предельная обобщенность и наиболь­шая свобода от всего частного. Отходя от частностей, номинативный грам­матический строй охватил всю действительность в абстрактной форме, свободной от всякой чувственности. Это достигается появлением имени­тельного падежа, означающего тождество предмета самому себе. Под под­лежащим понимается максимально расширенная логическая категория, им может быть любая часть речи вплоть до междометия. ("Далече грянуло "Ура", А.С.Пушкин). Сказуемое также представлено максимально обобщенной формой, охватывающей все смысловые связи и отношения, могущие возник­нуть между ним и подлежащим. Так же максимально обобщено дополнение. Все части предложения согласованы между собой, появляется развитая мор­фология — это следствие появившейся способности мышления фиксировать сущностное и внешнее в вещах, выявлять закономерности в природе и обще­стве. С появлением номинативного мышления в мифологическую картину мира сначала вносится система и порядок, а затем мифология сменяется на­турфилософией.

При всей жесткой определенности грамматических категорий они не­сопоставимы с логическими категориями и всегда оставляют возможность индивидуальной интерпретации смысла высказывания. Р.Л.Солсо (1996) приводит в качестве примера такую ситуацию: молодой монах спрашива­ет старого: "Можно ли мне курить во время молитвы?" Ответ — "нельзя". Тогда, подумав, он снова подходит к старому монаху с вопросом "можно ли мне молиться в то время, когда я курю?" Ответ, по-видимому, "можно".

Развитие грамматических категорий определяет усовершенствование формальной стороны речи и становится предпосылкой способности пост­роения и понимания крупных смысловых отрезков — текста. Текст харак­теризуется прежде всего обогащенностью смыслами, информацией. Эта смысловая насыщенность создается следующими особенностями:

1. двуплановость текста — существование подтекста, подразумеваю­щего большую информацию, чем та, которую несет формально структура высказывания. Например, в поговорке "живя в стеклянном доме, не следу­ет бросаться камнями" подразумеваемый более глубокий смысл очень да­лек от буквально высказанного поверхностного, и так прочитывается боль­шая часть поговорок, сравнений, тропов;

2. взаимодействие фраз, при котором предыдущая дополняет и уточ­няет смысл последующей;

3. структурирование текста на "ядерные" (основные смыслонесущие разделы) и участки второстепенного значения;

4. "открытость" как отдельных фраз, так и отдельных "ядерных" уча­стков текста, предполагающих образование широкого круга ассоциаций и вероятностный выбор смысловых связей между разделами текста.

Создание текста предполагает превращение мысли или первичного за­мысла через внутреннюю речь в развернутое высказывание, которое воспри­нимающий человек должен декодировать, т. е. создать гипотезу об общем смысле и выбрать верную из нескольких альтернативных. Семантика текста требует высокого уровня понятийного мышления, понимания условий, це­лей, причин, зависимостей, рождающих сюжет, и связи его с реальностью. Наряду с развитой логикой, понимание текста требует развитой интуиции и эмоциональной включенности, которая позволяет видеть не только подтекст и внутренний смысл, но и мотивы и переживания автора. В истории указа­ние на появление содержательных текстов (мифов, сказок, эпоса) указывает на принципиально важный сдвиг в развитии интеллекта первобытного

человека.

Важнейшей, может быть, самой главной целью изучения речевой дея­тельности является поиск понимания механизмов мышления. Эта проб­лема очень далека от решения. Намечаются только некоторые подходы

к ней.

Возрастная психология предлагает следующую классическую схему этапности развития функции мышления:

1. Инструментальное мышление — реализуется в форме практических действий над реальными объектами.

2. Образное мышление — реализуется в форме ассоциативных действий над представлениями и воображаемыми объектами.

3. Речевое мышление — орудие объективации и социализации содер­жания мышления.

4. Понятийное мышление — оперирует значениями в рамках сущест­вующих категориальных, познавательных, операциональных и логичес­ких структур.

5. Творческое мышление — выходит за рамки существующих условий и, обращаясь к реальности, само создает новые познавательные и опера­циональные структуры.

Эта этапность не только прослеживается в онтогенезе человека, но может быть экстраполирована на его филогенез.

А.Р.Лурия (1979) рассматривает акт мышления как акт решения зада­чи, в котором он выделяет два предварительных условия:

1. интенция — направленность на решение задачи;

2. "акт усмотрения отношений" — выявление связей между частью и целым, классификационными и логическими категориями и т.п.

Решение задачи рассматривается как форма психической деятельности, в которой основной психологической проблемой является переход от сло­весно неоформленного субъективного смысла к словесно оформленной по­нятной любому системе значений.

Это решение происходит в три этапа:

I. В исходном замысле содержится:

1) объект высказывания, уже известный субъекту, обозначаемый

как "тема";

2) то, что нужно сказать новое об этом предмете, обозначаемое

как "рема";

3) возникающие между (1) и (2) связи.

II. Внутренняя речь: внутренний смысл переводится в систему развер­нутых, синтаксически организованных речевых значений.

III. Построение цепи взаимосвязанных суждений, раскрывающих и "тему" и "рему", но в пределах "замкнутой смысловой системы", подчи­няющейся исходной задаче. В речи, как и в деятельности выделяется мо­тив, порождающий цель, задачу, отдельные этапы или действия и операции по выполнению этих действий. В процессе деятельности осуществляется контроль за ее протеканием, выбор нужных речевых компонентов из мно­жества альтернатив и сохранение смыслового единства высказывания.

Вопрос о том, можно ли мыслить вне языкового опосредования, не имеет однозначного ответа. По мнению Л.С.Выготского "мысль не про­сто выражается в слове, а совершается в нем", "мысль можно было бы сравнить с нависшим облаком, которое проливается дождем слов".

В работах последнего десятилетия (Шкуратов, 1997; Марков, 1997; Ле-онтьев, 1997) представления о процессе мышления описываются как две осо­бые формы познания — "ум действует в двух когнитивных режимах". Пер­вый — логический, формально-математический, парадигматический способ познания, основанный на расчете, дискурсии, доказательстве, эксперимен­тальной проверке. Второй — словесный, описательный, обеспеченный во­ображением, при нем свободные образы фантазии оживляют мир.

Нарративное мышление характеризуется следующими чертами:

1. вместо логической последовательности выстраивается событийная последовательность;

2. слово и дело культурно неразделимы и "культурная позиция дей-ствования вынуждает человека быть рассказчиком";

3. правдоподобие заслоняет и замещает подлинность, события драма­тизируются, создается "двойной ландшафт" взаимодействия реального и вымышленного;

4. содержание нарративного мышления — в сопоставлении отклоне­ний (случайностей) с природной и культурной нормой.

Очевидно, что обращение от дискурсивного мышления к нарративно­му связано с широким использованием компьютеров. Компьютер может быстро и безошибочно проделать все расчетные и логические операции, но быть "генератором идей" может только человек. В этом плане проис­ходит сближение таких разных форм познания, как наука и искусство.

Значительная часть мыслительных операций происходит на уровне бессознательного. Бессознательное содержание психики — это мир смыс­лов, носящих внеязыковый характер, он находит свое выражение в обра­зах, символах и может выявляться как средствами искусства, так и такими языковыми средствами, как тропы, метафоры, иносказания, аналогии, "не­тривиальное отождествление" (например яблока и планеты) или парадок­сальное утверждение (например, утверждение А.А.Любищева по поводу теории естественного отбора: "Мир создан не творческим, а разрушитель­ным агентом" или фраза, сказанная Я.Я.Рогинским: "Неандертальцы сами не могли создавать социальную организацию из-за примитивности своей физической организации, но никто, кроме них не мог сделать этого"). Все

эти языковые средства обладают высокими эвристическими потенциями. Метафоричность языка становится инструментом изучения мира, обеспе­чивающим "не запись знаний, а способ провоцирования этого знания в сознании" (Налимов, 1979). Особенно интересен феномен "взрывного рас­ширения смысла"

Почти все научные термины, отражающие целые концепции, носят метафорический характер ("поле сил", "течение времени", "логика экспе­римента", "память машины", "генетический груз", "молчащая ДНК", "цена вероятности", "сенсорный голод", "нейронная ловушка" и др.).

Эвристические потенции тропов объясняются с разных позиций:

1. метафора представляет собой обогащение слова смыслом, взятым из другого контекста;

2. метафора — крайнее выражение функционального многообразия речи;

3. метафора — это существование одновременно "в двух мирах" — ситуация, стимулирующая движение мысли.

По Л.С.Выготскому (1996) объяснение — в свойствах психики, в стиму­ляции всех психических процессов, возникающих в сознании благодаря сло­ву. Смысл слов неисчерпаем и имеет тенденцию обогащаться в каждом но­вом контексте. В метафоре, по сравнению с другими речевыми формами, смысловое поле слов резко расширяется, появляются новые смыслы и, по­скольку мышление человека протекает в значительной степени на основе язы­ковых форм, метафору можно считать специфической формой мышления с опорой на смысл. Речевое мышление осуществляется через процесс анализа (отделения значения слова от звука, слова от вещи, мысли от слова) и синте­за: "Отношение мысли к слову есть живой процесс рождения мысли в сло­ве... Язык и есть практическое существование для других людей, а следова­тельно и для меня самого, сознания... Сознание отображает себя в слове, как солнце в малой капле воды. Слово относится к сознанию, как малый мир к большому, как живая клетка к организму, как атом к космосу. Оно и есть малый мир сознания" (Выготский, 1996, с. 352).

Есть и другие объяснения этого феномена, не противоречащие психо­логическому, в частности с позиции математической теории информации. Так, в метафоре проявляется третий принцип К.Шеннона: "При взаимо­действии двух систем их общая информация может возрастать". Смысло­вое поле каждого из сопоставляемых слов можно рассматривать как сис­тему, а их сопоставление — как взаимодействие систем. Эта же мысль вы­ражена в высказывании А.Е.Седова (1998): "Доказано, что если редкий неожиданный элемент может быть встроен в систему, не нарушая ее зако­нов, то он может резко повысить ее информационную емкость. Новая ме­тафора — это редкое неожиданное сочетание слов и смыслов. Если она удачна, то в описании увеличивается количество информации... Обычно одна сложная природная структура или процесс могут быть представлены в виде разных систем, состоящих из образов временных и логических свя­зей, так называемых когнитивных моделей... В когнитивных моделях ме­тафоры играют узловые роли, неся огромные смысловые нагрузки. Для выражения новых понятий и изложения новых концепций часто необхо-

10*

димы нововведения в лексике и стилистике. Поэтому метафору можно рас­сматривать как своеобразный "концентрат информации", как новый ин­формационный вход в когнитивную модель" (Седов, 1998, с. 24).

Абстрагирующая и анализирующая функция мышления развивается в процессе усовершенствования речи и логики. Одновременно с этим про­исходит становление функции образного интегративного отражения действительности средствами искусства.

Резюме

Понимание речи и языка человека открывает возможности познания его мышления с одной стороны и мировосприятия — с другой. Про­блема изучения речи и, особенно, связанного с ней нарративного мыш­ления очень актуальна в связи с широким использованием компьюте­ров. Компьютеры могут освободить человека от рутинной умствен­ной работы, но тем более повышаются требования к человеку в том, что касается решения творческих задач. Проблема языка и речи акту­альна также и потому, что в мире в целом и в нашей стране, в особен­ности, речевая культура резко падает — буквально за период жизни одного поколения, что неизбежно приводит к снижению общей куль­туры и может привести к непредсказуемым негативным последствиям.

Вопросы для самопроверки

1. Определение понятий: язык, речь, слово, предложение, текст.

2. Свойства слова. Понятия "семантический треугольник" и "семан­тическое поле"

3. Сравнение условных рефлексов первой и второй сигнальной си­стемы.

4. Коммуникативные системы обезьян. Опыты по обучению обезь­ян речи.

5. Доречевая коммуникация ребенка.

6. Этапы развития речи ребенка. Особенности речи ребенка.

7. Морфология речевого аппарата человека.

8. Особенности речи людей дописьменной культуры и этапы эволю­ции речи.

9. Эволюция грамматического строя как отражение меняющегося ми­ровосприятия человека.

10 Этапность развития функций мышления. 11. Формы мышления.