Во второй половине XX в. в Западной Европе возни-

кает мощное философское движение, обозначаемое как «пост-

структуралистско-постмодернистский комплекс».

Выделим общие черты данной философской традиции.

Во-первых, в ней философы отходят от узкопрофессиональной

трактовки предмета философии, который традиционно связывал-

ся с онтологией, гносеологией, аксиологией и т. д. Во главу угла

ставится такое решение проблемы, которое может осуществляться

в рамках интердисциплинарного подхода. Поэтому объектом фило-

софии может выступить все что угодно, что может быть проинтер-

претировано с целью поиска новых смыслов. Поэтому текст здесь

понимается широко, как любая система знаков, несущая нам не-

кую информацию и содержащая в себе скрытые смыслы. В связи

с этим происходит отказ от традиционных способов и приемов

философской рефлексии, а предпочтение отдается общим гумани-

тарным методикам, почерпнутым из истории, филологии, фило-

софии, даже политологии.

Во-вторых, основой методологии исследования любого текста

является принцип деконструкции. «Ее смысл как специфической

методологии исследования литературного текста заключается

в выявлении внутренней противоречивости текста, в обнаружении

в нем скрытых и незамечаемых не только неискушенным, «наив-

ным» читателем, но ускользающих и от самого автора «остаточных

смыслов», доставшихся в наследие от речевых, иначе — дискур-

сивных, практик прошлого, закрепленных в языке в форме не-

осознаваемых мыслительных стереотипов, которые, в свою оче-

редь, столь же бессознательно и независимо от автора текста

трансформируются под воздействием языковых клише его эпо-

хи». Таким образом, смысл во многом является проявлением спе-

цифики языка как такового, текста как совокупности языковых

выражений.

Внешне здесь наблюдается связь с традициями герменевтики.

На самом деле это не так. В герменевтике всегда присутствует по-

пытка создать общую исследовательскую программу, а здесь, на-

против, наличие любой программы рассматривается как дань

классике. Поэтому если цель герменевтиков — понять текст и дать

нам способы его понимания, то для деконструктивизма фактор

понимания вообще становится малозначимым. Текст как таковой

становится доминирующей предпосылкой, оказывая сам по себе

(по своей форме, выражению и не обязательно смыслу) решающее

влияние на любое содержание, облеченное в текстовую форму. За-

коны риторики, метафоры и пр. детерминируют любой текст, как

художественный, так и научный. На этой основе строится концеп-

ция «нарратива» («повествования»). «Согласно этой теории мир

может быть познан только в форме «литературного» дискурса;

даже представители естественных наук, например физики, «рас-

сказывают истории о ядерных частицах»1. Формы изложения та-

ких историй заданы культурой и реализуются в виде, например,

трагедии или комедии.

В-третьих, для анализируемой традиции характерной является

критика рационалистических схем объяснения, что в наибольшей

степени проявляется в постструктурализме. Классический струк-

турализм видел свою задачу именно в поисках некоторых исход-

ных объяснительных схем, которые, например, имелись в перво-

бытном сознании, но стали для нас сегодня «закрытыми» цивили-

зацией и которые способны объяснить в том числе современные

культурные феномены. Это придавало ему сциентизированный ха-

рактер с ориентацией на точные науки. Постструктурализм, на-

против, отказывается от любых «навязываемых» человеком, эпо-

хой схем объяснения, так как они заставляют нас реальное поло-

жение дел подгонять под выдуманную кем-то систему, насильно

устанавливая некий порядок. Вместо этого предлагается свобод-

ный полет мысли и интерпретации. Отсюда вытекает отношение

к истине, которая трактуется не как некая адекватность реально-

сти, подтверждаемая фактами, а как сам факт ее создания на ос-

нове свободной интерпретации.

В-четвертых, для исследуемых концепций харак-

терным является резкое изменение трактовки соотношения между

обыденным сознанием и рефлексирующим (философским или лите-

ратурным) мышлением. Мы отмечали, что для классической фило-

софии обыденное сознание представляло собой поле просветительской деятельности. В новой ситуации обыденное сознание

становится не только равноправным объектом и источником фи-

лософских изысканий и интерпретаций, но даже занимает более

важное место.

Теоретические предпосылки постструктурализма и деконструк-

тивизма были разработаны Жаком Дерридой (р. 1930), француз-

ским философом и литератором. Деррида развивает идеи Хайдег-

гера о «поэтическом мышлении», рассматривая последнее как

противостоящее традиционной метафизике. В основу философ-

ской работы ставится не рациональное исследование, а интерпре-

тация, причем трактуемая не в герменевтическом смысле, как

средство понимания и поисков смысла, а как свободная игра слов.

В связи с этим подвергаются критике структуралистские идеи,

связанные с поисками некой изначальной культурной основы того

или иного явления. В некотором отношении Деррида прав, так

как действительно структуралистские поиски таких основ часто

представляли собой лишь способ языкового обозначения, кото-

рый самим фактом своего существования как бы закрывал от нас

иные возможные смыслы. А главное, часто сам выбор этой изна-

чальной структуры был не обоснован. Правда, отсюда философ

делает негативистский вывод, предлагая положить в основу объяс-

нения идею принципиальной бесструктурности. Таким образом, за-

дача философа — не объяснять, ибо любое объяснение представ-

ляет собой форму упорядоченности, а интерпретировать.

Соответственно все феномены культуры рассматриваются

сквозь призму сознания человека, которое можно уловить лишь

в тексте. В этом смысле совокупность, или масса, наличных тек-

стов и является по существу совокупностью сознания людей, т. е.

сознанием человечества в целом. Но поскольку совокупность тек-

стов есть по существу совокупность языковых форм, зафиксиро-

ванных в текстах, то близость научных и, например, художествен-

ные текстов больше, чем их различие. Нельзя поэтому противо-

поставлять серьезные и несерьезные тексты. Философия,

занимающаяся текстами, близка к поэзии, представляя собой

лишь разновидность литературного письма. Поэтому в противовес

традиционному исследованию текстов, Деррида предлагает их

структурную деконструкцию, т. е. освобождение от логицизма

и рационализма в их построении и истолковании.

Мишель Фуко (1926—1984), вышедший из лона классического

структурализма, поставил проблему выявления специфики гума-

нитарного знания, заняв при этом более радикальную позицию.

Его главные сочинения: «Слова и вещи» (1966), «Воля к знанию» (1976),

«История безумия в классическую эпоху» (1997), «Рождение клиники»

(1963), «Археология знания» (1969), «Порядок дискурса» (1971), «Воля к ис-

тине» (1976-1984).

Популярность идеи Фуко была связана с тем, что он стал рас-

сматривать текст как вторичное образование по отношению к со-

циокультурным обстоятельствам. В связи с этим он дает собствен-

ное представление об историческом эволюционном процессе, ко-

торый рассматривается им не как общая цепь взаимосвязанных

явлений, а как случайная совокупность замкнутых и разнородных

событий. Исторический анализ, предлагаемый нам классической

традицией, говорит Фуко, всегда основан на поисках некоторой

общей исходной точки (основы). Это базируется на представлении

о существовании некой «культурной целостности». А найдя эту

основу, вся история интерпретируется как единый преемственный

процесс. Однако, задает вопрос Фуко, почему идея преемственно-

сти имеет примат перед идеей прерывности и так ли это есть на

самом деле?

Таким образом, в основе интерпретации, например, истории

лежат документы, т. е. тексты, которые аналогично естествен-

но-научным выступают в качестве исторических фактов. Но спе-

цифика любого текста позволяет его достаточно свободно интер-

претировать, в том числе и на основе идеи разрывности истории.

Так же как традиционная история «видела свою задачу в определе-

нии отношений (простой причинности, цикличности, антагониз-

ма и проч.) между фактами и датированными событиями, — пи-

шет Фуко, — сегодня проблема состоит в установлении и переус-

тановлении рядов, в определении элементов ряда»1, т. е. в иной

интерпретации истории. Таким образом, можно интерпретировать

историю как совокупность локальных замкнутых областей, кото-

рые несводимы к другой и обозначаются как «эпистема» — прони-

кающая дискурсивность (языковое мышление), от которой мы не

можем освободиться, рассматривая историю. Каждая конкретная

историческая эпоха имеет собственную эпистему, т.е. средство ее

специфической языковой интерпретации. В основу, истории в ка-

честве принципа может быть положена не только закономерность

(разумность, упорядоченность, власть), но и случайность. Случай-

ность, в свою очередь, наиболее адекватно реализуется в понятии

«безумие», что позволяет нам дать иную интерпретацию человече-

ской истории. Точно так же, поскольку история — это и становле-

ние сознания человека, развитие его субъективности, мы можем

интерпретировать историю через фактор развития сексуальности.

В рамках указанной выше теоретической парадигмы развива-

ется практическая деконструктивистская деятельность, связанная

с именами Жиля Делеза, Юлии Кристевой, Ролана Барта и т. д.

Язык представляет собой замкнутую личностную систему.

В рамках структурированного текста это объект поиска смыслов.

Однако слова могут иметь тайный смысл и быть присущими чело-

веческому мышлению в еще не структурированном виде. В дан-

ном случае мы можем рассматривать язык по тем или иным при-

чинам как временное или постоянное, но лишенное смысла (бес-

смысленное) образование. А бессмысленность (бессознательность)

мы должны исследовать не рациональными, а аналогичными объ-

екту методами, в качестве одного из которых выступает, напри-

мер, шизоанализ. Его задача — разрушить общепринятые смыслы

и структуры, раскрыв за ними принципиальную бесструктурность

и бессознательность.

Более того, фактор бессознательности (во внешне сознатель-

ной деятельности) является более важным, чем фактор сознатель-

ности. Проявления бессознательности при всем многообразии

можно свести либо к параноидальному сознанию — паранойе,

либо к шизофрении. Первый тип безумства является проявлением

тотальности и подчиненности человека господствующим структу-

рам. Второй тип, напротив, освобождает человека от социокуль-

турной детерминации и зависимости от норм и традиций. Именно

здесь человек становится абсолютно свободным, и именно на

этом уровне бессознательности могут реализоваться его творче-

ские потенции.

Особое место в деконструктивизме занимает творчество Ролана Барта (1915-1980).

Основные его труды: «Избранные работы. Семиотика. Поэтика» (М.,

1989), «Мифологии» (М., 1996), «Система моды. Статьи по семиотике куль-

туры» (М., 2003).

Р. Барт интерпретирует понятие «смерть автора», делая его

центральным звеном постструктурализма и деконструктивизма.

В этом данное направление вступает в полемику с классической

герменевтикой. Если для последней был важен сам автор текста

как личность и вырабатывалась методика понимания текста, учи-

тывающая социокультурные условия создания текста, то в декон-

структивизме текст важен сам по себе настолько, что автором во-

обще можно пренебречь. В связи с этим возникают особые требо-

вания к «текстовому анализу», который «не ставит себе целью

описание структуры произведения... Текстовой анализ не стремит-

ся выяснить, чем детерминирован данный текст... цель состоит

скорее в том, чтобы увидеть, как текст взрывается и рассеивается

в межтекстовом пространстве... Мы будем прослеживать пути

смыслообразования. Мы не ставим перед собой задачи найти един-

ственный смысл, ни даже один из возможных смыслов текста.

Основные направления современной западной философии 233

Наша цель — помыслить, вообразить, пережить множественность

текста, открытость процесса означивания».

Постструктурализм обратил внимание на значимость тех явле-

ний, которые в силу их «бытийности» (от слова «быт», а не «бы-

тие») оставались долгое время вне сферы философской рефлек-

сии. Так, например, Ролан Барт подвергает такого рода интерпре-

тации отдельные феномены современной, в том числе и массовой,

культуры, показывая нам действительно новые смыслы и значе-

ния, которые, может быть, оставались для нас невидимыми. Пре-

ломленные через его личностное сознание (как теоретика мифо-

логии), они выступают для нас как новые смысловые феномены.

Ролан Барт реконструирует для нас те значения явлений, которые

оставались какое-то время скрытыми. Одна из его классических

работ так и называется — «Мифологии», чем подчеркивается факт

его личной конструктивной работы по интерпретации обьщенных

и ежедневно окружающих нас явлений.

Постмодернизм является синтезом постструктурализма и де-

конструктивизма, представляя собой новый этап антисциентист-

ской установки, которая выступает как широкая социокультурная

позиция, пронизывая буквально все уровни современного созна-

ния. Это своеобразный новый взгляд на мир, взгляд сегодняшнего

человека, он занимает место отошедших в прошлое идей гегелев-

ской диалектики, просвещения, прогресса и т. д. Выглядит это как

расщепление традиционной системы текстов с четкой структурой,

героями, объемом и т. д. Место романа (как своеобразного мета-

рассказа) занимает отдельная история, в основе которой лежит не

объяснение, а описание.

Каждый человек может составить себе из этих фрагментов не-

кий собственный коллаж. Цитатное и комментирующее мышле-

ние лежит в основе литературной деятельности.

Подводя итоги проведенному анализу, можно выделить две ос-

новные плоскости данного литературно-философского течения,

которое в силу некоторых специфических черт (связь с обыден-

ным сознанием и средствами информации, ангажированность его

представителей, художественный стиль изложения) стало своеоб-

разной визитной карточкой современной западной культуры

и развивается как новомодное течение также и в нашей стране.

Весь указанный философско-литературный комплекс, как нам

представляется, не является магистральной линией развития современной философии, как иногда это пытаются обосновать его

представители. Он по существу вторичен и продолжает антисци-

ентистскую традицию, которая возникла в современной культуре

еще в начале XX в. Его центральным смысловым стержнем высту-

пает негативное отношение к научному мышлению, а в более ши-

роком контексте — к рациональной традиции в целом. Причем

критика основана не на методическом показе слабостей рацио-

нального подхода к анализу некоторых проблем, а на трактовке

рациональности как парадигмы, «навязанной» человечеству в пе-

риод господства классической традиции в философии. Не случай-

но в качестве исходного смыслового фундамента у представителей

такого подхода выступают прежде всего концепции, связанные

с критикой классического рационализма и с трактовкой с данной

позиции человеческой культуры как некоего рационально объяс-

нимого процесса становления человеческого самосознания.

Авторы данных направлений пытаются разрушить классиче-

ское представление о философии как о некой единой системе,

имеющей достаточно строгий концептуальный каркас, и поэтому

противопоставляется позиция, основанная на предположении

о том, что философия вообще не должна иметь концептуального

каркаса. Иногда это осуществляется в достаточно мягкой форме,

как, например, у Дерриды, стратегию которого обозначают «как

смещение, сдвиг в традиционном поле исследований». Но чаще

всего комплекс данных философских направлений отличает высо-

кая степень агрессивности к классической традиции и даже к сво-

им единомышленникам, которые хоть как-то опираются на нее.

В результате абсолютизируются методы деконструктивного разру-

шения рациональной метафизики, причем деконструкция сама по

себе становится в центр философской рефлексии.

Деконструктивная установка может быть вполне вписана в об-

щую рационально-конструктивную работу философа, она лишь

расшатывает языковые и смысловые стереотипы, демонстрируя

тем самым, что язык является той основой, которая составляет ве-

дущий стержень человеческой культуры, объединяющий все ее

уровни.

Заслугой деконструктивизма и постмодернизма, пожалуй, сле-

дует считать пристальное внимание к обыденному языку как важ-

нейшему объекту философской рефлексии, потому что главной

особенностью философии является то, что она выступает как ми-

ровоззрение, а поэтому не может быть оторвана от индивида, яв-

ляющегося носителем конкретного мировоззрения. Результаты

философской рефлексии должны быть «возвращены», в том числе

Основные направления современной западной философии 235

и на уровень обыденного сознания, в качестве некоторых практи-

ческих мировоззренческих установок. А это в определенном смыс-

ле конструктивная позиция, позволяющая понять роль филосо-

фии в культуре, взаимосвязь ее различных структурных уровней.

Философские схемы, создаваемые вне интересов индивида, при

всей их рациональной очерченности, что было характерно для

классической модели философии, оказываются слишком далеки-

ми от человека, его внутреннего самоощущения.

Деконструктивистско-постмодернистское течение, если не аб-

солютизировать его негативистские установки, вовсе не противо-

речит абстрактно-рефлексивной и конструктивной сущности фи-

лософии, разработанной в классической традиции, если не трак-

товать последнюю слишком упрощенно. Обе традиции — лишь

стороны общего философского отношения к миру.

Еще одна общекультурная позитивная особенность деконст-

руктивистско-постмодернистского комплекса — это то, что он яв-

ляется определенным симптомом ситуации, которая сложилась

в современной культуре. Он выражает собой тенденцию разруше-

ния «старой» культуры как системы отдельных локальных культур

и процесс возникновения некой иной культуры, которая базирует-

ся на ином коммуникационном пространстве1. В нем отражено

умонастроение эпохи, когда человек устал читать толстые тексты

(неважно, что это — образцы литературы или философии) или

объективно не имеет для этого времени, поскольку практически

все время отведено усвоению фрагментов новообразованных куль-

турных феноменов. Одновременно это отражает увеличение степе-

ни свободы человека, в том числе и в собственном мыслеизъявле-

нии, что позволяет ему скорее строить собственное объяснение

тех или иных феноменов, чем накладывать на них предлагаемые

готовые объяснительные схемы, которые нужно еще усвоить, по-

нять и принять.

Человек не имеет возможности и времени держать в голове не-

кую структуру (идею автора, как это было в классике), которая

разворачивается посредством сконструированной другим челове-

ком фабулы, развивающей эту идею. Человеку проще заглянуть

в телевизор, как в окно, зафиксировав сиюминутный событийный

момент, не утруждая себя при этом вопросами о сущности проис-

ходящих событий. Наблюдение вместо рассуждения — вот одна из

установок такой культуры. Причем особенность восприятия такова, что человек в любой момент может выйти из воспринимаемой

системы без последующего ощущения какой-то неоконченности,

как это было бы в случае прерывания чтения классического рома-

на, а также вновь с любого места войти в нее. Этот феномен со-

временной массовой культуры можно обозначить как «клиповое»,

фрагментарное сознание.

Заслуга постмодернизма, на наш взгляд, заключается в том,

что он не уходит от анализа проблем подобного рода, как недос-

тойных внимания профессионального философа, а, напротив, ис-

следует их. Человеческая культура несводима только к неким ра-

финированным образцам, которые признаются какой-то группой

людей в качестве таковых. Конечно, это в некоторой степени мо-

жет сопровождаться эпатажем общественного мнения, но эпатаж

всегда сопровождал развитие философии. Так что даже в этой

форме своего проявления постмодернистский комплекс не явля-

ется чем-то абсолютно новым.