Концепция подражания Г, Тарда

Первичный социальный факт состоит в под­ражании, в явлении, предшествующем всякой взаимопомощи, разделению труда и договору.

Г. Тард

Г. Тард проводит индивидуалистическую линию психологизации социоло­гии и рассматривает общество как продукт взаимодействия индивидуаль­ных сознаний на основе общения людей'. Общество — это совокупность людей, участвующих в потоке подражания. Безграничность последнего сни­мает возможность устанавливать общие стадии человеческого прогресса. По закону Спенсера, однородные единицы соединяются между собой и своими свойствами определяют характер агрегата: главнейшие черты че­ловека определяют характерные (главные) черты человеческого общества.

Возникающие при взаимодействиях людей «интериндивидуальные» (ме­жиндивидуальные) отношения составляют основу общественного разви­тия и всех социальных процессов. Явления индивидуальной психики — это единственная реальность (социологический номинализм), которая прояв­ляется в сознательных отношениях, прежде всего, между двумя индивиду­умами, составляющими социальные факты. Их многообразные группиров­ки и комбинации есть простые социальные явления, образующие основу социальных отношений. Отсюда вытекает предмет социологии — познание отношений «между двумя умами», отражений одного другим (22, 16). В этом плане социология выступает как «интерпсихологическая», «интерменталь­ная» (соединяющая) дисциплина: психология взаимодействия междулюдь­ми составляет базу социологии. Таким образом, Тард строит свою социоло­гию на законах психологии и называет ее также «социальной психологией». Доминирование «интерпсихологической» проблематики составляет суть пси­хологизации социологии.

Проблема подражания

В теории «общественного прогресса» Тард не разделяет концепцию, со­гласно которой прогресс неизбежно совершается за счет ломки традиции

¹ В этом пункте Тард полемизирует с Э. Дюркгеймом, который в регуляции общественных отношений главную роль отводит коллективным представлениям и их интериоризации отдельными индивидами.

- разрыва с прошлым общественным порядком (существованием людей — Конт, Маркс и др.). При таком подходе имеет место тенденция рассмат­ривать прогресс и традицию изолировано друг от друга. Традиция — это консервативные состояния (системы ценностей) прошлого, и новое об­щество (капитализм, коммунизм) появляется в качестве разрушителя тра­диций как таковых. Тард, наоборот, считал кризис традиции явлением вре­мени и выдвинул идею циклическихизменений: периоды доминирования «обычая» уступают место периодам доминирования «моды» и наоборот. Поэтому каждая революция, отрекаясь от традиций прошлого, неизбежно подлежит традиционализации, и этот процесс, в свою очередь, чреват ре­волюционной ситуацией.

В современном обществе подражание «обычаю» полностью уступило место подражанию «моды» — модернизации. В связи в этим встают вопросы источника моды как распространения и превращения в обычаи.

Применительно с социальному миру единственным источником его развития является новое знание — открытия, изобретения новых элементов культуры, которые возникают вследствие инициативы и оригинальности отдельных талантливых людей, их актов творчества¹. Именно они, по мне­нию Тарда, являются причиной действия других людей, то есть огромного количества подражанийпо всему миру: подражанием — модой или подра­жанием — привычкой, подражанием — симпатией или подражанием -повиновением, подражанием — образованием или подражанием — воспи­танием, наконец добровольными рефлекторными подражаниями (21, гл. 1). Люди являются стадом овец, среди которых рождается подчас умная овца, гений, которая одною только силою примера увлекает за собой дру­гих². Поэтому общественный процесс предстает как изобретение и подра­жание, и само общество — это ряд сходств, произведенных разнообразны­ми видами подражаний (21, 20).

Тард развивает теорию «трех основных социальных процессов»: а) под- i ражание (повторение), б) противоположение (оппозиция), в) приспособ­ление (адаптации). На их основе он формулировал три универсальные (вре­менных) социальные закономерности.

1. Закон подражания.Тард рассматривает подражание как «владычество примера», когда всякая новация в сфере общественной жизни усваивается и повторяется многими людьми, обогащая их разнообразную деятельность, жизнь и расширяя власть над природой. В процессе меж индивидуальных взаи­модействий одни подражают другим, обусловливая изначальный элемент социальности. Подражание составляет основной способ — движущую силу общественного прогресса: оно есть неодолимое психическое стремление людей (личности, групп, общества) ко взаимному подражанию (по анало-

¹ Здесь просматривается влияние учения А. Бергсона о «творческой эволюции»,
который, в свою очередь, высоко оценивал труды Тарда.

² В решении вопроса о роли подражания Тард признавал приоритет Н. К. Михай-
ловского, который, решая проблему героя л толпы, впервые выявил потенциал
«закона подражания».

гии с наследственностью в живых организмах)¹. Тард, вслед за Спенсером, подчеркивает, что в подражательных отношениях проявляется принцип, что «душа всего сущего не однородность, а разнородность». Поэтому подража­ния не обедняют, а обогащают удовлетворение потребностей людей.

Для подкрепления своих выводов Тард использует статистические ме­тоды: статистику употребления различных продуктов (табака, кофе и др.), динамику производства техники (железнодорожных локомотивов) и др. Статистика обнаруживает возрастание (рост) или падение (убыль) подра­жательного воспроизведения раз сделанных открытий. Поэтому статисти­ческий метод он рассматривает как социологический по преимуществу.

Вслед за постулатом Гельвеция о том, что «человек весь состоит из под­ражания», Тард рассматривает исторический, процесс как непрерывную цепь подражаний: собрание деяний, «имевших успех», и которым «более всего подражали» (21, 144). При этом кредо закона подражания: любое но­вовведение в сфере социальных отношений распространяется по направ­лению от высших (творящих новшества) к низшим (повторяющим эти новшества), от социальных верхов к социальным низам, от элитных групп со специальными знаниями к группам менее профессионально развитыми и т. п. Поэтому определяющей схемой подражания являются отношения «учитель — ученик» («оригинал — копия») во всех ситуациях. Само оно проходит три стадии: во-первых, медленного распространения из-за борь­бы с существующим; во-вторых, быстрого роста; в-третьих, постепенного перехода к норме.

Тард выделяет три основных типаподражания: а) взаимное подража­ние; б) подражание обычаям и образцам; в) обдуманное подражание. Их механизмами являются мода, обычаи, традиции, которые формируют груп­повые ценности, а индивиды, усваивая их, социализируются. Отсюда выте­кает определяющая роль психологического настроя — верований и хотений (согласия и разногласия) как своего рода субстанций социального взаимо­действия отдельных людей и социальных групп, организующих человечес­кое общество. В силу этого приоритетными в обществе являются юриди­ческие основания, так как они базируются на взаимном распределении обязательств или соизволений, прав и обязанностей (21, 19). Тем самым Тард одним из первых приблизился к пониманию необходимости изучения механизмов социального взаимодействия, способствующих сотрудничеству, согласию и гармонизации отношений в обществе².

Таким образом, закон подражания выражает бесконечное стремление людей к усвоению, восстановлению и распространению новшеств, обога­щающих образ жизни и культуру народов. В такой трактовке он является у Тарда концептуальным ядром социологических конструкций, ключом к пониманию массового поведения.

¹ В частности, проявление данного закона убедительно продемонстрировал Ро­
берт Такер в работе: Сталин; путь к власти. 1879 — 1929. История и личность. — М.:
1991. В ней он раскрыл выстраивание Сталиным линии жизни на основе подража­
ния выбранному герою — вначале Камо, а затем Ленину.

² Решение данной задачи станет в 20-е годы XX века вначале в США, а затем в
европейских странах содержанием новой науки и деятельности «Паблик ршейшнз».

2. Законпротивоположения (оппозиции).Данный закон выражает во вза­
имодействии борьбу сторонников противоположных социальных изобре­
тений — борьбу самих новшеств в обществе (лучшее враг хорошему). По­
добная оппозиция повторяемости является формой социального конфликта,
возникающего по поводу конкурирующих моделей подражания. Оппозиция
выступает второй стороной социального процесса и играет в нем роль про­
тивовеса. Противодействие, противопоставление одних взглядов (полити­
ки) другим способствует выработке определенного вектора социального
взаимодействия людей.

В этом смысле оппозиция является необходимым фактором социальных отношений и общественного прогресса. Наличие конструктивной оппози­ции обусловливает противоборство идей как их соревнование и конкурен­цию. Она задает социальному процессу динамику, так как в условиях со­стязательности на альтернативу должно искать адекватный ответ. В частно­сти, его правильность в политике проверяется на основе одобрения (нео­добрения) в результате выборов. Как свидетельствует исторический опыт, именно отсутствие оппозиции ведет к ситуации, которую можно назвать «правой» или «левой» диктатурой.

Преодоление ситуации оппозиции происходит под воздействием приспо­соблений.

3. Закон приспособления(адаптации). Данный закон выражает доминиру­
ющий момент социального взаимодействия — приспособление людей к
появившимся новшествам и изменяющимся условиям жизни (21, 40), По­
этому главным моментом социальных отношений является сотрудниче­
ство. В этом плане Тард считает классовую борьбу отступлением от правил
«нормальной жизни». Отсюда вытекает его рекомендация «низшим клас­
сам»: осуществлять восхождение по ступеням общественной иерархии пу­
тем абсолютного подражания «высшим классам».

Тард распространял рассмотренные законы на предметные области раз­личных дисциплин и паук. В частности, его длительная работа в должности судебного следователя обусловила интерес к криминалистике и формиро­ванию социологии преступности. В соответствии с законом подражания он сформулировал установку, что «человек становится преступником, а не рождается». В этом плане преступник — это социальный «экскремент» об-! щества, который образуется в соответствии с законами подражания и при­способления. Тард выступает против инстинктивистского представления о преступнике (преступлении) и обосновывает социальный характер пре­ступности: многие люди становятся нечестными или остаются честными по милости судьбы и стечению обстоятельств.

2.1.1. Теориятолпы и публики

Феномен выхода па арену социальной жизни масс (классов, народов, толпы) под предводительством «своих» вождей актуализировал интерес к] массовой психологии¹. Тард в работе «]Мнение и толпа» (1892) анализирует

¹ См об этом в книге: Преступная толпа. — М.' 1998. В ней печатаются основопо­лагающие работы С. Сегеле, 3. Фрейда и В Вундта, исследующих проблематику психологии и патологии толп и преступных ассоциаций.

особенности психологических процессов в больших группах, разделяя их на два типа: толпу и публику.

Толпа. В развитии общества он выделяет два «зародыша»: а) в деревенс­ком обществе господствует семья; б) в городском — доминирует толпа (нация, так как в ней господствует дух толпы). Толпа — это большая амор­фная группа разнородных и незнакомых между собой людей, взаимодей­ствующих непосредственно. Поведение толпы иррационально, в основном деструктивно. В ней (митинг, съезд, собрание, театр, суд присяжных и т. п.) малооднородные единицы соединены слабо, так как между ними нет сходства и органической связи. В толпе перестает действовать «принцип сум-марпости», и на первый план выступает коллективная психология, час­тью которой является психология толпы. Для последней характерно двоя­кое действие механизма подражательности: а) люди подражают друг другу; б) люди походят друг на друга. В первом случае происходит подражание путем внушения: проявление известного душевного состояния возбуждает такое же состояние у того, кто его наблюдает. По мере роста численности толпы интенсивность ее душевного движения возрастает. Во втором случае при составлении толпы «углы индивидуальности взаимно сглаживаются в пользу национального типа, который прорывается наружу» (23, 268).

Тард использует разные критерии для классификации разновидностей толпы: демографический (мужские и женские), геронтологический (моло­дые и старческие), по времени, сезону (летние и зимние), широте. Однако самое важное различие между видами толпы вытекает из самого существа их цели (желания) или их веры (идеи) (23, 279), которые их одушевляют (религиозные, политические, экономические, эстетические). «Но как не разнятся толпы друг от друга по своему происхождению и по всем своим другим свойствам, некоторыми чертами они все похожи друг па друга; эти черты — чудовищная нетерпимость, забавная гордость, болезненная вос­приимчивость, доводящая до безумия чувство безнаказанности, рожден­ное иллюзией своего всемогущества и совершенная утрата чувства меры, зависящая от возбуждения, доведенного до крайности взаимным разжига­нием. Для толпы нет середины между отвращением и обожанием, между ужасом и энтузиазмом, между криками да здравствует! или смерть!. Да здрав­ствует, это значит, да здравствует навеки. В этом крике звучит пожелание божественного бессмертия, это начало апофеоза. И достаточно мелочи, чтобы обожествление превратилось в вечное проклятие» (23, 282). Свои рассуждения о переменчивости, патологичности настроений толпы Тард сопровождает многочисленными примерами из французских революций.

Тард особо выделяет четыре вида толпы, которые показывают различ­ную степень ее пассивности или активности.

Толпы ожидающие (выжидающие) — собираются на основе коллектив­ного любопытства (театр, казнь, встреча популярного человека и т. п.), и для них характерно взаимное заражение чувствами собравшихся индиви­дов (23, 284).

Толпы внимательные (внимающие) — тесно толпятся около кафедры проповедника или профессора, около трибуны, эстрады, сцены. В толпе, заинтересованной каким-нибудь зрелищем или речью, только небольшое количество зрителей или слушателей видит и слышит очень хорошо, мно-

гие видят и слышат только наполовину или же совершенно ничего не ви­дят и не слышат. Но как бы плохо они ни поместились, как бы дорого ни стоило их место, они бывают удовлетворены и не жалеют ни своего време­ни, ни денег (23, 286). В таких случаях сама толпа, собственно, служит зрелищем для себя самой. Толпа привлекает и порождает толпу.

Толпы манифестанские(заявляющие) —- проявляют свое убеждение, радость или печаль, любовь или ненависть с преувеличением. Можно отме­тить их двоякий характер: замечательно выразительный символизм в со­единении с крайней бедностью воображения при изобретении этих симво­лов. Но если в такой толпе мало идей, то люди держатся за них крепко и без устали кричат одно и то же (23, 284).

Толпы действующие (любящие и ненавидящие) — употребляют свои силы на создание (энтузиазм) или разрушение (ненависть). Но и в том, и в другом случае имеет место сила взаимного ослепления, общей галлюци­нации, на которую способны люди, собравшиеся вместе. При этом нужно отметить разновидность действующей толпы — праздничную радостную, любящую себя самое, опьяненную единственно удовольствием собирать­ся для того, чтобы собираться: народные празднества, периодические уве­селения города (деревни) и т. п., которые сопровождаются весельем, сгла­живанием разногласий, успокоительным влиянием на граждан, патриоти­ческим энтузиазмом (23, 288).

По Тарду, в действиях толпы всегда царит (явное или скрытое) разли­чие между вожаками и ведомыми. Последние слушают и подчиняются вну­шению первых (руководящей воле, мысли и т. п.), которое подчас ведется медленно и исподволь (23, 373—374; 399). Благодаря природному обаянию, сильные и энергичные люди управляют массами, овладевают народным духом: их мнение имеет в себе столько силы, что обращает на себя внима­ние толпы гораздо большее, чем какое-нибудь другое мнение. В этом выра­жается бессознательное подчинение посредственностей людям с высшим развитием. Как справедливо восклицание поэта: «О как глупа толпа, мнит, что она вершит людские судьбы. А ведь она сама ведется хитрецами». В каче­стве примера заразительной власти авторитета (вдали или вблизи) некото­рых людей, являющихся образцами, Тард приводит отношения между Руссо (внушающий) и завладевшим им Робеспьером (подвергнувшийся внуше­нию), когда последний читал и перечитывал первого: между Марксом, «этим вещуном», и тысячами социалистов и анархистов, которые разоб­рали каждую его букву (23, 400).

Таким образом, действия толпы, по Тарду, легковерны и бездумны, однообразны и повторяются в течение веков — это сооружение баррикад, разграбление дворцов, убийства, погромы, пожары. Когда вожаки переста­ют держать толпу, она перестает слышать их голос и распадается. Толпа до некоторой степени представляет собой явление из царства животных и ха­рактерна для отсталых обществ: она есть «социальная группа прошлого». XX век уже не будет «эрой толпы»¹. «Наш век — это эра публики или пуб-лик...» (23, 266).

¹ В этом пункте Тард полемизирует с Лебоном, считавшим, что наш век — это «эра толпы».

Публика.Тард рассматривает публику как социальное образование, ха­рактерное для достаточно развитых обществ. Она формируется под воздей­ствием изобретения книгопечатания и функционирования средств массо­вой информации. Публика есть чисто духовная совокупность, группа инди­видуумов, физически разделенных, и соединенных чисто умственной свя­зью (23, 259). «Эта связь состоит в одновременности их убеждения или увле­чения, в сознании, проникающем каждого, что эта идея или это желание разделяется в данный момент огромным количеством других людей. Доста­точно человеку знать это, даже не видя этих других людей, и на него влияет вся их совокупная масса, а не только один журналист, общий вдохнови­тель, сам невидимый и неведомый и тем более неотразимый» (23, 260). При этом читатель не осознает, что подвергается влиянию газеты, кото­рую он обыкновенно читает. Журналист же скорее осознает свою угодли­вость по отношению к публике, никогда не забывая се природы и вкусов.

Основой для объединения «рассеянных» в пространстве индивидов яв­ляется интеллектуализм (общее самосознание). Благодаря последнему чи­тающая аудитория духовно «заражается» без соприкосновения друг с дру­гом огромным распространением, в частности газет. Расширение и соеди­нение взаимно поддерживающих друг друга изобретений — книгопечата­ния, железных дорог и телеграфа — придало «страшное могущество прес­се». Последняя, как агент интеграции, контроля и просвещения, создает из публики, читающей одну и ту же газету, однородную группу. В результа­те публика стала бесконечно растяжима. Как отмечает Тард, публика не­которых больших газет («Фигаро», «Тайме») и некоторых журналов рассе­яна по всему свету.

Всякая публика имеет своего вдохновителя, и иногда создателя: вырази­теля общего состояния умов, формирующего как бы коллективную силу {антисемитическое — дело Дрейфуса, социалистическое — Маркс, анар­хическое — Кропоткин направление умов). При этом на публике гораздо ярче отражается индивидуальный оттенок ее создателя, нежели дух наци­ональности (обратное справедливо относительно толпы). Поэтому виды публики — религиозный, научный, экономический, эстетический — по­стоянно по существу своему интернациональны. Толпы же только изредка бывают интернациональны, под видом конгрессов. Да и конгрессы могли стать интернациональными только потому, что на этом пути им предше­ствовала соответствующая публика (23, 275).

Таким образом, публика и толпа являются двумя крайними полюсами социальной эволюции, имеющими чисто психологический характер. Исто­рическая задача заключается в постепенной «замене толпы» публикой, в которой главный выигрыш — распространение интеллектуализации и тер­пимости в обществе: мир идет по пути интеллектуализации (23, 281).

Вместе с тем, Тард отмечает, что толпа и публика имеют и определен­ное сходство, связь их индивидов заключается в том, чтобы взаимно отра­жаться друг в друге, вступить в общение идей и страстей, слиться своими сходными чертами в могущественный унисон (в публике с большей си­лой, чем в толпе). Поэтому при определенных условиях возможно падение публики до толпы: в этом смысле публика могла бы быть определена как толпа в возможности (23, 266). В силу этого, Тард классифицирует публику

на основании тех же критериев, что и толпу: ожидающая, внимающая, манифестанская, действующая. Он также отмечает факт существования «публики преступной», как и преступной толпы (23, 290). Тард сформули­ровал правило: «за преступной толпой скрывается еше более преступная публика, а во главе этой последней — еще более преступные публицисты» (23, 296-297). Вдохновители публики знают ее психологию и, злоупотреб­ляя доверием, делают публику преступной. «Открыть или изобрести новый значительный предмет ненависти для публики — это одно из наиболее верных средств стать в ряды царей журнализма. Ни в какой стране, ни в какие времена защита не имела такого успеха, как поношение» (297).

Однако Тард четко отличает публику от толпы: каково бы ни было ее происхождение, пропорционально идейная и верующая публика сильно преобладает над публикой страстной и действующей. В силу того, что дей­ствие публики более разумно и более осмысленно, то оно бывает и более плодородно, нежели действие толпы (23, 283). Публика — это толпа гораз­до менее слепая и гораздо более долговечная, и ярость ее, более осмыс­ленная, накапливается и поддерживается в продолжении целых месяцев и лет (23, 290). В целом, разновидности публики как новые группировки, за­меняют собой старые группировки — разновидности толпы.

Заключая анализ проблематики «толпа и публика», Тард делает вывод: «...было бы глубокой ошибкой приписывать коллактивностям, даже в их наиболее духовной форме, честь человеческого прогресса. Всякая плодо­творная инициатива в конце концов исходит из индивидуальной мысли, не­зависимой и сильной; и для того, чтобы мыслить, нужно изолировать себя не только от толпы, как говорит Ламартин, но и от публики» (23, 298).