Макро- и микроистория в нарративном интервью о семейной генеалогии

Российская история XX века протекала драматично и противоречиво, что по-своему отразилось на истории каждой семьи. Проследить взаимосвязь макро- и микроистории, выявить узловые точки этого соприкосновения, представить антропологический срез российской истории на конкретном примере семейной истории удалось благодаря проведению интервью с Татьяной Викторовной Стихаревой.

Транскрипт интервью

Р.: Значит давай: откуда фамилия Стихаревы? Это под Звенигородом, деревня Ягунино. В середине 19 века, оттуда тогда, когда стали рубить рощу - Марьина Роща, это было место гуляния раньше, в начале 19 века. А потом эту рощу делать просеки проезда, стали делать дома, туда стали селиться кустари... нуу, не знаю там... особенно - О! Когда отменили крепостное право и стал создаваться подмосковный район Марьина Роща, на основе вот этой рощи. И вот в этот подмосковный район, приехал наш пра-пра-пра прадед, Алексей. Он, эээ, жену я не помню, как их звали, внучка не вспомнила, вот. Но у этого прапрадеда родилось трое детей - один Алексей, один Александр и была у него дочка Фекла. Вот мы идем от линии Александра. И вот уже Александр, вот это пра-пра-пра-прадед, а это пра-пра-прадед, вот у Александра уже. Ну, он довольно зажиточно жил, у него даже было три дома: он всем своим сыновьям купил по дому, вот. И после революции дома эти были все отобраны и в общем-то осталось в Марьиной Роще жить только его одна ветвь, сына Николая. Вот дети сына Николая жили, Николай в 17 году остался в Марьиной Роще (глубоко вздыхает), и у него, у Николая. Значит, он женился, ну где-то в 1910 году, да. В седьмом или восьмом году где-то женился, и у него родилось двое детей - в семнадцатом году у него умирает жена, у него на руках остается 8-летний сын и полугодовалый сын. Срочно он женится на нашей бабушке, нет, нашей прабабушке, Матрене. И она воспитывает этих детей. Я тебе просто вот так рассказываю, а мы уж сейчас решим. Вот 1917-й год, что для нашей семьи? Для нашей семьи, наш пра-прадедушка женится на женщине, которая воспитывает его детей от первого брака, у них рождается двое детей, еще. Значит, наверное, где-то 1922-й год (поднимая глаза вверх, старается вспомнить имя), Алеша. Но сын Алеша, он быстро умирает, умирает в младенчестве и остается у нее трое детей. Но старший сын, не родной, он очень быстро женился. А второй сын, Сергей которого она воспитывала с одного года, стала ему родной матерью - на всю жизнь. Вот, и он у нас был, вот его героическая линия, он Комсомольск строил. Клич освоения Дальнего Востока и строился Комсомольск-на-Амуре, вот в начале 30-х годов у нас дядя Сережа поехал в 16 лет строить. Он года три там был, потом приехал сюда, ушел в армию и в армии он участвовал в войне с белофиннами. А ну, дядя Костя, он работал шофером, дядя Костя, в Москве. Он отслужил армию, но военным у нас стал дядя Сережа. И уже после того, как он отслужил в армии, он учился в Ленинграде, в военном училище, в авиационном. И он даже был в начале блокады Ленинграда, потом он в другой фронт. Но в начале блокады он был.

И.: То есть он обслуживал оборону?

Р.: Он там знаешь, он работал как он служил. В авиации есть техническая служба, а есть летная служба, вот он был в технической службе на аэродроме. Он, по-моему, сейчас не могу сказать, по-моему что-то с локаторами надо было - техническая служба. И он был кадровый военный и служил, в роте. Что-то в 50-х годах Хрущев сделал такую бяку. Он всех там… если ты прослужил 25 лет, у тебя идет пенсия, определенная, а если ты раньше ушел, то пенсия меньше. И вот он для того, чтобы сэкономить деньги, он почистил армию так... он не дал дослужить месяц: кому-то месяц, а кому-то полгода не дал дослужить. Вот нашему дяде Сереже он не дал дослужить 28 дней, меньше месяца. Но пенсия уже другая. То есть в принципе у нас не погиб никто, все на наше счастье, все вернулись, с потерями… ну дядя Сережа у нас, у него еще на "финской" были отморожены ноги, с которыми он потом мучался. Он дожил он до приличных годов, в 96 году. Вот, а дядя Костя чуть-чуть пораньше умер, ну он всю жизнь шофером провоевал. Это мы его линию (показывает на семейное древо), расскажем о встрече на фронте, под Смоленском, дяди Сережи и нашей бабушки, которой на тот момент было 19 лет. Потому что она попала фронт, когда ей было 16 лет. Так, подожди 24й и 41й, день рожденья у нее 5 сентября.

И.: Семнадцать?

Р.: 17, 18, 19 лет ей было в 43 году, ну да в 20 лет она уже вернулась и все, с фронта. Вот, встречаются: бабушкой работала в госпитале, медсестрой, нет, санитаркой работала, потому что там все эти курсы краткосрочные, были всяких санитарок. В общем, она работала в госпитале, сначала госпиталь был обычный, а потом уже он стал специализированный, собирали со всего фронта.

И.: Но вот, Лурия, Александр он же по этой части тоже работал? Который занимался исследованиями отколнений головных у военных?

Р.: Ну, наверно. Лурье наверное.

И.: Ну вот книжка Оливера Сакса, "Антрополог на Марсе", про психические отклонения, он же из школы Лурье пошел.

И.: Но здесь, помимо последствия контузии, порой на фронте бывают такие моменты, когда просто люди не выдерживают, просто люди сходили с ума. Вот этих людей собирали со всего фронта и приводили в порядок, в чувство. Даже кто-то мог возвращаться к нормальной жизни. Ну вот они, вот такие госпитали и здесь бывает контузия как: человек невредим, вот у него все есть, руки-ноги есть. А они могут не действовать, человек может в аутизм впадать, это даже хуже, чем ранение. Или вот наша двоюродная бабушка, тоже была на фронте, как мы говорили. И если в первый раз концлагерь находился на территории Белоруссии, когда он сбежала, следующий концлагерь был на территории Польши.

И.: То есть она из разных еще убегала?

Р.: Да, и разных. И как она еще осталась жива.. В лагере, хотя они делятся на женские и мужские, она познакомилась с грузином. И вот в последний раз она убегала уже вместе с ним.

И.: Наверное, там связь какая-то бывала.

Р.: Да, вот по какой-то они там линии. И надсмотрщиками в этом лагере, были не только немцы, но и русские, надсмотрщики и украинцы были. Вот она после войны вышла замуж за грузина и вот она сначала в Грузию уехала, потом на Украину, в Луганске. Вот и в Луганске, через 17 лет случайно в магазине встречает...

И.: Так значит был уже...

Р.: Тетя Аня в 46-м году родилась, 60, 62-й год это был. 62-63 год, она встречает в магазине своего мучителя.

И.: Это женщина.

Р.: Да, женщина, надсмотрщица. А она пошла туда за молоком. И вот в этих эмоциях она стала кричать... сначала никто не мог понять, почему она кинулась. Она вот в этих эмоциях, мало того, что досталось еще и милиции, и вот этой тетке. И в общем, на год, это можно не говорить, что ее на год посадили.

И.: То есть скорее всего за то, что милицию задела.

Р.: За хулиганство ее посадили, милиционер там пострадал.

И.: Милиционеры поняли ситуацию, но как бы.

Р.: Ну да, она бидоном лицо раскровила.

И.: Не отпускать же.

Р.: Да. А вот эту надсмотрощицу - был суд и ее посадили. То есть она там... вот. И эм...

И.: При том что смертная казнь, тогда в 60-м году еще есть.

Р.: Ну этой не дали, может быть. Честно говоря, не знаю, но суд был точно. Может, там ей лет 20 дали.

И.: Тоже прилично.

Р.: Да, возвращаемся назад, ближе к нашей семье. И вот моя мама, что, как. 52-й год родилась я, в марте 53-го умирает Сталин. Я учусь в первом классе, полет Гагарина. Можно сказать что, была такая пионерская организация, она и сейчас есть. В 66м году, было интересное событие, парад на Красной Площади, с учетом 40-летия первого парада пионеров, который был в 26-м году. И вот в этом параде, вот я участвовала.

И.: На Красной площади?

Р.: На Красной Площади, было это 19 мая. Вот, и то есть можно сказать, что я видела всех космонавтов, они стояли на трибуне. Я не помню правительство.. они же всегда в военной форме, поэтому было заметно. Были такие, разбитые районы по батальонам и если в нашем районе было пограничное училище. И весь батальон... тренировались мы у ВДНХ, у северного входа, ничего не было, была огромная площадь. И вот на линейке мы тренировались.

И.: То есть ничего не было, это те павильоны огромные?

Р.: Не было ничего, вот были ворота, между воротами и этими арками было пустое место, была большая площадь. И мы приезжали туда тренироваться. Каждой линейке давался офицер, от различных частей. И вот мы весь апрель ездили, весь май ездили, чуть-ли ни с марта начали. И вот мы тренировались, мы... я очень жалею, что фотографии не сохранились, там такая форма очень красивая была... И потом значит, 77й год. Что же там было, в 77м? Пятидесятилетие советской власти, я тоже участвовала на параде. Это было 60-ти летие, я в школе училась, тьфу, что-то я вообще уже. 17+60=77.

И.: Шестидесятилетие советской власти.

Р.: Да, шестидесятилетие. Я участвовала на параде, тоже этом, спортивном. Потом, Олимпийские Игры, задача была у Москвы вывезти детей, такого возраста, когда нельзя отправить в пионерский лагерь, уже, подросткового возраста. И вот школьников подросткового возраста, делались такие лагеря труда и отдыха Краснодарского края, Астраханской области, Волгоградской области, ну в общем, на юг увозили детей. Вот мы увозили детей в Краснодарский Край, на Олимпиаде в 80-м году. Вот.

И.: Сейчас наверное наоборот увозят, ближе к Москве.

Р.: Зачем?

И.: Зачем тогда отвозили?

Р.: Чтобы освободить Москву, чтобы дети не могли попасть в криминальные какие-то ситуации, когда родители работают, а дети бегают. А в Сочи, там же сейчас проще: во-первых это зима и дети учатся, а это же было лето.

И.: Да, точно. Расскажи про бабушку.

Р: Так, про бабушку.

И.: Вот, мы как-то начали и не закончили.

Р.: Да, бабушка у нас Любовь Николаевна, пошла на фронт она. Сначала рыли окопы, под Москвой. И рыли довольно прилично, чуть ли не до декабря месяца. До ноября-то точно. Рыли на разных направлениях просто. А в Москве осталась бабушка, то есть прабабушка... Матрена. И прабабушка была, ну она не была старой, ей было на тот момент, в 41 году, 45 лет. И в Москве может быть, он не был таким продолжительным, как в Ленинграде, но был голод. То есть нечего было есть вообще. И бабушка наша в общем-то в декабре 41-го умерла от голода, у нее было слабое сердце и вот оно не выдержало. С фронта приехала наша, Любовь Николаевна, ей уже тогда 18 лет исполнилось, нет, 17 лет ей было. И вместе с подружкой, такой же ровесницей. Они погрузили бабушку на санки и похоронили на немецком кладбище, ну семнадцатилетние, головы нет совсем. Ну, то есть по глупости, по молодости, после войны эту могилу потом невозможно было найти... они и не нашли. Вот и бабушка ушла на фронт, бабушка работала на трикотажной фабрике имени Ногина.

И.: Ногинской?

Р.: Нет, имени Ногина, на Сущевском валу. А фабрика имени Ногина, до сих пор там есть. Там рестораны какие-то, рядом с "Детской книгой". И делалось... она была в регулярной армии, но рабочие завода, вот этого заводского района, а там много фабрик и заводов, вот в этом месте, между Савеловским возкалом и Шереметьевской улицей. Там заводы очень большие были, его сейчас уже нету, алюминиевых сплавов завод, твердых сплавов, токари, спецстанок, вот фабрика "Детская книга" и чулочно-носочная вот эта фабрика, такой район был насыщенный заводами. Вот сделали дивизию народного ополчения, которые формировались в школьных зданиях: детей становилось меньше, школы закрывали и они уменьшались. Школы отдавались под госпиталя, а первоначально, на базе этих школ вот, делались эти дивизии народного ополчения и вот в 242-й школе, которая находится на Сущевском Валу, формировалась дивизия, в которой потом был даже музей этой дивизии народного ополчения: там и герои Советского Союза были, в этой дивизии. Туда шли рабочие, которые по каким-то причинам, у них бронь была, не попали на фронт вот сразу. Заводы или переводились или меняли свое направление работы и в трудные моменты вот эти дивизии затыкали дырки, благодаря этим дивизиям, в том числе. Но и других частей, немцы-то и были остановлены. В том числе, вот работе нашего дяди Сережи, дяди Кости - дядя Сережа был в это время в Ленинграде. Вот дяди Кости и нашей бабушки, Любовь Николаевны. Вот, потом, бабушка наша воевала на втором Белорусском фронте, сначала на Калининском фронте, потом на... ну, то есть как только город освобождался - Калинин, это Тверь, вот. Потом вокруг немцев делались больше и в конечном счете, в 45-м году бабушка оказалась на третьем Белорусском фронте, третий Белорусский освобождал Пруссию - Прибалтику, Пруссию, вот и как раз они освобождали Кенигсберг. И вот уже после того как они освободили Кенингсберг, все уже казалось, что война закончилась для них, их погрузили в эшелон, никому ничего не объясняя. Они через всю страну поехали на Дальний Восток. То есть вот те уже солдаты, которые считали, что война закончена, их опять... на Дальний Восток. И вот там, на Дальнем Востоке, наша бабушка малярию привезла оттуда. В принципе, я бабы Танины фотографии, я же их брала оттуда, вот там должны быть фотографии нашей мамы в военной форме, нашей бабушки в военной форме. Надо, я никак не разберу их, надо большой альбом купить, все туда сложить, а все что не знаю, не нужно выкинуть. Этот эшелон, когда они ехали по европейской части как-то, ну запомнилось, но не очень-то они же ехали больше месяца туда, на Дальний Восток и больше месяца они ехали по Сибири и вот части дороги проходит по всему Байкалу, и вот они ехали через Байкал. Стояло лето, жарко, эшелон останавливался, потом ехал опять и вот на одной из остановок один солдат у них, полез купаться. И вот этот солдат, который прошел в общем-то всю войну, утонул в Байкале. Ну а бабушка наша тоже, не лыком шита - подъехав, по-моему в районе Николаева они, переправлялись через Амур, на лодочках. На середине Амура у них лодочка перевернулась, потопили все, все вещи. Сами выплыли, вот а Амур там широченный, ну а на этот момент из тех, кто был в этой лодке. Там вот у них никто не утонул, может они за эту лодку держались и плыли может быть. Но вещи все утопили.

И.: То есть она перевернулась или что?

Р.: Перевернулась в середине Амура. И в 45 году, а нет в 46-м бабушка вернулась уже с фронта, с Дальнего Востока. Но вернулась не совсем здоровая: если во время войны она была донором, то есть те кто работали в госпиталях они очень часто были еще и донорами. И она сдала очень много литров крови, но эту деятельность она продолжить не смогла, потому что на Дальнем Востоке она заболела малярией. А тех, кто переболел малярией, их категорически...

И.: Там же с кровью связано.

Р.: Да, и то есть вот так вот. Но потом уже бабушка работала в Москве, здесь уж мы можем переключиться на дядю Сережу. Дядя Сережа у нас был кадровый военный, закончил в звании толи майор, толи подполковник. По-моему подполковник. Ты не помнишь?

И.: Ну да, подполковник.

Р.: И не дали дослужить ему 28 дней.

И.: Из-за Хрущевского приказа.

Р.: Да, было такое негласное постановление, из армии убирать тех, кому нужно уходить. У кого, еще нет выслуги, но к которому выслуга уже подходит. И по разным причинам он... для того, чтобы уменьшить выплаты пенсий военных. И вот наш дядя Сережа, когда уже демобилизовался, приехал в Москву. А я же тебе не рассказала еще: в 41 году, когда дядя Сережа был в ленинградском училище, наша бабушка попала на первомайский парад. А форма на это параде была, это что-то: это была коротенькая маечка и коротенькие трусики, именно трусики и именно маечка, ну и какие-то полукеды с белыми носочками. А пошел снег, жуткий. И вот они все синие, с этими обручами, с этими ленточками, они Красную площадь прошли. А возвращаешься назад же и пока она доехала домой в этой форме, она жутко замерзла и заболела воспалением легких и считай весь май она проболела. А выздоровев, она поехала с дядей Сережей в Ленинград, это перед самой войной. И она там была в Ленинграде у него, потом вернулась, в Москву и началась война. И у нас здесь дядя Сережа уже считался офицером и ему полагался паек, денежное какое-то довольствие. А так как он знал, что бабушка, Матрена, которая в 41 году умерла, у нее не было кому было помочь. Потому что дочка 16-ти летняя, только работать пошла. И вот он деньги пересылал бабушке, потому что она его воспитывала с полугода. А брат родной, был на него в обиде: почему он не посылает ему, а посылает ей? И это, вот это у него осталось на всю жизнь, он это ему еще припомнил... то есть они когда встречались, это было нечто. Они могли спокойно говорить только 5 минут, а потом начинались драки. И поэтому когда родственники, вот к нам дядя Сережа приезжал, он не шел.. мы жили в одном подъезде, а дядя Костя в другом подъезде, он к дяде Косте не шел, он шел вот к нам. А к дяде Косте, он со своим, кровным братом у него и мать и отец одни, а с нашей стороны, там и столько же по деду. Но дядя Сережа был с нами дружен, а со своим родным братом так и не дружили они. И вот дядя Сережа, после того как он демобилизовался, нужно было чтобы его кто-то прописал. Родственников было много, никто его не прописал, всему ему отказали. Но он говорил, что не будет жить с семьей и поскольку он уходил в армию из Москвы, чтобы ему обратно в Москве же задержаться, нужно было что его именно происку. И наша мама, бабушка его прописала. А жил он под Москвой, в Голицыно, около Звенигорода. И вот несколько лет они там жили, потом им дали на Ленинском проспекте комнату, у метро Университет. Вот у них вся семья там и жила. Мне кажется, для них это было самое счастливое время вот это, потому что когда им дали трехкомнатную квартиру, у них начались все проблемы. Саша двоюродный брат, дядин сын вот его подростковый возраст это было нечто, он там и прикладывался и по дурости, по своей... жена у дяди Сережи была святая женщина. Надо сказать, что дядя Сережа своей женой как раз познакомились на фронте, она была как раз, тоже работала на аэродроме. Вот если он в технической обслуге, то там были что-то, ну на рации, да. Связисткой она была и вот оттуда, с войны он ее и привез. Любимый сын Сашенька, любимый, которого они прям вообще, так матери дал ногой. Что в конечном счете у нее начала развиваться опухоль - он ее по животу ударил. И у нее, там в каком-то месте образовалось уплотнение, что привело в конечном счете к ее гибели. Но в 19 лет он остался без матери. Если не его дурь, она б еще прожила. Она была и рукодельница, ну вообще была. Можно женщину лучше желать, но дяде Сереже повезло, у него первая жена очень... Вторая была, песня. Дурдом. И как говориться... он со своими детьми как-то мирился и вот уже к концу жизни своей он как-то помирился со своей семьей и готов был даже своей дочери часть квартиры оставить, но он не успел, он умер. Его вторая жена была на 17 лет моложе, но казалось, живи и живи, а она умирает через месяц.

И.: После свадьбы?

Р.: После его смерти. То есть он ее, как говорят с собой забрал. Хотя я не хочу сказать, что он вообще болела, она вообще не болела.

И.: Но вот видимо так была привязана...

Р.: Да они уже в разводе были, там уже дележ квартиры шел, но как-то по жизни так... Они раз нас: у нее была дача, под Подольском, «Силикат» станция. «Ну, приезжайте, приезжайте к нам на дачу, отдохнете». Ну, приехали с мамой. Она конечно тетка, еще какая была, эта жена. Она начинает, вот мы приехали в гости и что делает? Огород, в другой момент нельзя, надо было в тот момент, когда гости приехали. И она начинает полоть огород, и естественно мы начинаем полоть с ней. Пропололи, потом она еще что-то начинает делать. И как-то она делает, что и мы делаем. И вот мы там целый день пропахали. И я так думаю: «Да, нормально, приехали, отдохнули».

И.: Бесплатная рабочая сила, ыхыхы.

Р.: Но такая была, да. Тю-тю-тю, ноа. А нам неудобно... Поэтому, не люблю я эти дачи. Ох, я их не люблю (смеется).

Анализ транскрипта

Из выяснения родословной своей семьи от последнего живого родственника по линии Александра образовалась цепь историй, связанная больше всего со временем перед Великой Отечественной войной или после нее. После чего можно судить о том, что это событие стало самым эмоциональным моментом в жизни каждого члена семьи Стихаревых. Отправной точкой в биографии этой семьи может стать отмена крепостного права в 1861 году, после которой Александр Стихарев поселился в Марьиной Роще и вырастил трех сыновей, от которых и идет генеалогическое древо семьи.

Если разбирать хронологически, то ХХ век в жизни моей семьи будет выглядеть так:

1917 - Октябрьская революция. Прабабушка вышла замуж за вдовца с двумя детьми.

1924 - смерть Ленина, родилась бабушка.

1933-1936 - освоение Дальнего Востока. Дядя Сережа строит Комсомольск-на-Амуре.

1939 - Советско-финская война. Дядя Сережа участник боевых действий.

1941 май - последний предвоенный парад, Любовь Николаевна заболевает воспалением легких.

1941 ноябрь - голод в Москве - умирает прабабушка в возрасте 45 лет.

1943 - под Смоленском, на фронте происходит встреча бабушки Любовь Николаевны со своим братом Сергеем.

1945 - третий Белорусский фронт освобождает Кенингсберг (Пруссия).

1945 июль - отправление на дальний восток, война с Японией. Во время переправы через Амур теряет все вещи, заболевает малярией.

1950-е - решение проблемы квартирного вопроса для дяди Сережи. Для того, чтобы остаться в Москве, Любовь Николаевна прописывает его у себя, при фактическом проживании его семьи в Голицино.

1960-е смерть первой жены Сергея, от побоев, которые нанес ей сын.

Конец 1970-х смерть Сергея, через месяц после которого умирает его вторая жена.

Можно сделать вывод из этой хронологии, что большей частью она затрагивает значимые моменты в жизни всего общества, которые в жизни конкретных личностей приводят к непредсказуемым результатам (например, снег на майском параде 1941 года вызвал заболевание легких у участницы парада Любови Николаевны). Можно также отметить, что в послевоенные годы большая часть воспоминаний касается не событий, происходивших в стране, а семейных отношений: прописки Сергея в Москве, получения им в последствии трехкомнатной квартиры, увечье сына Сергея, которое он нанес матери, в результате чего так скончалась. Но в памяти присутствуют и события, связанные с переживаниями военных времен: встреча в магазине двоюродной прабабушки со своей надсмотрщицей в концлагере, повлекший за собой драку с участием милиционеров и последующее осуждение прабабушки на год за хулиганство, во время которого опеку над двоюродной бабушкой Аней взяла на себя директор школы.

Было много того, что на диктофонную запись не попало, например история, как рассказчица стала свидетелем событий во время августовского путча 1991 года, связанных с арестом Горбачева и ненормированной возбужденностью СМИ по этому поводу. Описывалось время, когда арест уже произошел, но вброса СМИ не было: Татьяна Викторовна в этот момент работала в спортивном комитете, в ее задачу на тот день стало отнести письмо в мэрию, по пути ее следования она встречала танки, мятый асфальт, свидельствующий о заходе военной техники в город, перекрытие Тверской улицы троллейбусами и ГАИ, на что население реагировало невероятно спокойно. Бурления начались когда она подошла к дому мэрии у здания Моссовета, там толпилась группа из 70-80 журналистов, невероятно чем-то возбужденных, рядом с которыми в абсолютно штатном режиме работали маляры, красящие здание Дома книги и асфальтоукладчики. Все люди, в том числе милиционеры, присматривающие за ними, не испытывали никакой тревоги по поводу происходящего. Тревожно стало лишь в один момент, когда оператор залез в будку к малярам, на что последние ответили ему чтобы он немедленно слез, иначе краска сверху попадет на него. Немного повозмущавшись, оператор был спущен обратно к толпе. Потом уже, когда рассказчица отвезла письмо, начался активный вброс в СМИ, приведший в последствии к развалу Советского Союза, но, по свидетельствам очевидца, вброс был задан искусственно.

Анализируя военные годы, можно сделать вывод о том, что та удаль, с которой сражался третий Белорусский фронт при наступлении на Пруссию, после окончания войны постепенно стал уменьшаться. Люди хотели вернуться к семьям, но вместо этого их перебросили на Дальний Восток сражаться с миллионной Квантунской армией. И хоть, по историческим свидетельствам, потери для СССР в этой войне были рекордно низкие, и закончить ее удалось в кратчайшие сроки, все же мотивация людей в боевых действиях была крайне низкая. Об этом свидетельствуют воспоминания Любови Николаевны, которая видела, как во время переправы через Байкал утонул офицер прошедший всю войну, а сама она потеряла все свои вещи при прохождении на лодке через Амур. Именно эти события больше всего запомнились очевидцам, сами же сражения стали для советских войск слишком обыденным делом, потому что совершали их люди, закаленные в боях Великой Отечественной.

В заключение можно сказать о том, что сам факт проведения этого глубинного интервью оказал сильное влияние на исследователя. В процессе исследования своей семьи происходит критическое осмысление происшедшего и происходящего. Это дает замечательный эффект по очистке от информационного шума: ты оставляешь только главное, самое важное, убирая всю шелуху. И результат этого исследовательского труда заставляет переосмыслить свое видение мира в повседневной жизни. В исследованной семейной истории видны конкретные действия конкретных людей, которые они после себя оставили в истории. А что после себя можем оставить мы? Это главный вопрос, который остается открытым после проведенного исследования.

Михаил Гваришвили,

студент 3 курса социально-гуманитарного факультета РГСУ (культурология)