Общекультурная или узко-техническая?

Немало споров связано и со второй стороной эволюционистской универсализации «системы трех/шести веков» — с ее распространением на всю сферу культурного развития и жизни общества.

Собственно, здесь сказалась характерная для эволюционистов биологизация общественных структур. Эволюционисты обычно сильно уподобляли общество биологическому организму. Поэтому в их представлении оно и этапы своего развития проходило как цельный организм — изменяясь одновременно во всех своих сферах и частях. Следовательно, достаточно было изучить любую по отдельности, чтобы получить знание об общем развитии. Естественно, что и периодизацию развития техники эволюционисты, ничтоже сумняшеся, переносили на остальные сферы общественного и культурного развития и на всю историю первобытного общества в целом. «Палеолитическое искусство», «религия палеолита», «неолитическая экономика» и т.п. — всё это были не просто удобные выражения: в них отражалось понимание предмета.

Уже Леббок, выдвигая понятие неолита, ввел в само определение факторы, выпадающие из линии развития кремневой индустрии, техники камня, вообще орудий труда — появление керамики, земледелие и наличие домашних животных. Он даже сделал один из этих признаков (керамику) первым в перечне, и это привилось в качестве классического определения неолита!

Внутренний механизм взаимодействия факторов внутри общественной структуры оставался для эволюционистов скрытым. Основными двигателями прогресса они считали идеи, а технические изобретения, положенные в основу археологической периодизации (системы трех — шести веков), — лишь внешним выражением, материализацией этих идей.

Поскольку, однако, сама специфика археологии побуждала класть в основу периодизации именно успехи в развитии материального производства, орудий труда, а уже от них двигаться к остальным сферам жизни общества, то основанная на этой периодизации исследовательская деятельность поневоле направлялась в русло материалистической реализации и носила стихийно материалистический характер. Можно сказать, она оказывалась не так уж далека от представлений марксизма о роли развития орудий в истории общества (ср. Памяти... 1958: 4-5; Рыбаков 1968: 30).

Неудивительно, что археологи, осваивавшие марксизм, приняли систему трех — шести веков на вооружение. Немногое оставалось сделать в ее обработке, чтобы придать ей марксистский облик, — сместить акценты. «Метод восхождения», предложенный в 20‑е годы нашего века А.В.Арциховским (1929), отражал именно эту работу, «теория стадиальности» учеников акад. Марра завершила оформление. Исходили из знаменитого высказывания Маркса о том, что ручная мельница дает нам общество с сюзереном во главе, паровая мельница — общество с промышленным капиталом (Маркс и Энгельс 1847/1955: 133). А также из другого, не менее знаменитого: «Возьмите определенную ступень развития производительных сил людей, и вы получите определенную форму обмена... и потребления. Возьмите определенную ступень развития производства, обмена и потребления, и вы получите определенный общественный строй, определенную организацию семьи...» и т.д. (Маркс и Энгельс 1846/1962: 402).

«Метод восхождения» подразумевал принципиальную возможность восстанавливать облик надстроечных структур (социальных отношений, идеологии) по явлениям базисным (по экономике), а те — по сохранившимся остаткам производительных сил (по орудиям). Метод состоял в установлении клише — стереотипных соответствий (теперь их на Западе называют коррелятами) между элементами разных этажей культуры и в применении этих клише к конкретным реконструкциям. Считалось, что такая возможность вытекает из принципов исторического материализма.

Теория же стадиальности трактовала все и всяческие изменения в культуре любой местности как непосредственный результат сдвигов в местном производстве. Она объединяла все связанные так в рамках стадии элементы в единый комплекс и делала такой комплекс, а то и отдельные входящие в него элементы, опознавательными признаками стадии. Сходства культур разных местностей и районов подтягивались к одному уровню развития и объявлялись синстадиальными.

Технологическая периодизация была осуждена стать невычлененным компонентом более широкой системы.

Правда, в марксистской литературе признавались и разрабатывались также другие периодизации истории первобытного общества. Прежде всего это этнографическая периодизация Моргана, одобренная Марксом и адоптированная Энгельсом. Она построена также на сугубо материалистической, но более широкой основе: не исключительно по усовершенствованиям техники, орудий труда, а по успехам в развитии производства в целом, включая строительство, транспорт и проч.

Традиция универсализации системы трех — шести веков сказывалась в том, во-первых, что эта система была объявлена археологической периодизацией par excellence, а периодизация Моргана — Энгельса противопоставлялась ей как историко-этнографическая или историческая (Равдоникас 1939: 87-91; Першиц и др. 1968: 5-6), хотя показатели обеих периодизаций представлены как в этнографическом, так и в археологическом материале. Это делалось даже тогда, когда историческую периодизацию первобытности стали строить заново, и уже на основе изменений в производственных отношениях (Першиц 1960; см. библиографию в: Семенов 1966: 26). Во-вторых, было сделано немало попыток установить жесткое, всеобщее и постоянное соответствие между этапами обеих периодизаций (начиная с Ефименко 1933). Решались вопросы о том, падает ли неолит на низшую или на среднюю ступень варварства, и соответственно, бронзовый век — на среднюю ступень или на высшую, и т.п. (Равдоникас 1939: 91-95; Толстов 1946; Першиц и др. 1968: 7-8). Иными словами, проявлялось стремление слить обе периодизации в одну.

Но которая из двух ляжет в основу? Во всяком случае, не технологическая: над нею тяготело буржуазное происхождение и близость к производственному детерминизму (который марксизмом осуждался). А.Н.Бернштам сетовал на то, что «в практике остались старые буржуазные классификации, и они являются руслом, по которому проникают в советскую археологию влияния буржуазного вещеведения... Уже Н.Я.Марр показал, что на любом (sic! — Л. К.) этапе изучения археологического памятника следует исходить из всей совокупности исторических данных, среди которых археологический объект лишь частное выражение исторического явления, наряду с данными письменной истории, этнографии, языка, искусства, фольклора. Другими словами — в основу следует положить комплексное рассмотрение исторических явлений и среди них рассмотрение археологического материала... Морфологический принцип классификации, как основной, должен быть отвергнут ...» (Бернштам 1949: 18-21). Эта критика подтачивала авторитет и силу технологической периодизации.

С других позиций аналогичная критика велась и за пределами марксистской науки. В кругах либеральной английской интеллигенции был в моде «широкий взгляд на вещи». Технологическая периодизация отталкивала своей односторонностью, узостью основы. Введение скотоводства и земледелия представлялось более важным для жизни общества в целом, чем изменения в технике обработки камня и даже чем открытие металлургии. Поэтому Кендрик в 1925 году объединил неолит и ранний бронзовый век в «эохалкический эпизод» или «эохалкический век», и это положение приняли в 1940 г. Хокс и Пик в своих работах. Введение керамического века отражало ту же тенденцию.

Обе тенденции — английской и советской археологий — объединил, строя комплексную периодизацию, Чайлд в процессе своего применения марксизма к археологии. В качестве скелета своей периодизации он взял старую археологическую периодизацию, сохранив и ее номенклатуру. Но он расширил состав признаков, наполнив свои этапы содержанием, взятым из этнографической периодизации Моргана — Энгельса и соответственно перенеся цезуры. Термин «переворот» (revolution), используемый для обозначения рубежей между периодами, призван подчеркнуть быстроту, радикальность и всеобщность изменений во всей структуре общества. Чайлд говорит о «палеолитических собирателях», «неолитической революции», «городской революции» (Childe 1936; 1950; 1953a).

Правда, позже Чайлд сам отступает от такой унификации. В новой книжке он уже представляет свою комплексную периодизацию просто как две склеенных параллельно схемы (Томсена — Леббока и Моргана — Энгельса), прослеживая по главам «палеолитическую дикость», «неолитическое варварство», «высшее варварство медного века», «цивилизацию бронзового века» и т.д. (Childe 1942). А вскоре он уже призывает усматривать за терминами системы трех/шести веков не хронологические эпохи, а только технологические этапы (Childe 1944). Но этот его призыв к возврату не был услышан, и сам Чайлд затем неоднократно переиздавал свою ставшую библией для его последователей книгу 1936 года с новаторской схемой. Кроме того, характерно, что подразделения медно-бронзового века (modes) он выделил по прогрессирующему использованию металлических изделий в хозяйстве: сначала украшения и оружие, потом орудия в ремесле, наконец, в сельском хозяйстве — для грубых работ (Childe 1944). Эта схема отражала его склонность всё-таки расширять критерий членения.

В новейшее время чайлдовскую концепцию революций, хотя и несколько по-разному, продолжают и развивают Роберт Брейдвуд в США, Соня Коул, Фрэнк Хоул, Марек Звелебил и Дэвид Харрис в Англии, Гюнтер Смолла и Фридрих Шлетте в Германии, Кой и Лоренце в Перу и Мексике, В. М. Массон в СССР, Витольд Хенсель и Станислав Табачиньски в Польше (Braidwood 1952; 1960a; 1960b; Cole 1959; 1961; Smolla 1960; Choy 1960; Lorenze 1961; Массон 1964; 1966; 1968а, 1968б; Schlette 1971; Hensel, Tabaczyński 1978; Hole 1984; Zvelebil 1986; Harris 1990) и др. Так появились в нашей науке «неолитическая революция» и «городская революция».

Пример заразителен, и революции множились. Для начала Фойстель различил две революции в палеолите: «охотничью» и «верхнепалеолитическую» (Feustel 1968; 1973), потом к ним прибавилась еще одна, самая ранняя — «человеческая» (Mellars, Stringer 1989). Жак де Морган считал «революционными» мезолитические нововведения, и Бинфорд в общем поддержал оценку этих изменений как драматических, хотя революцией их и не называл (Morgan 1924: 74; Binford 1968). Но уже Кент Флэннери предложил и название: «революция широкого спектра» (Broad Spectrum Revolution), имея в виду расширение диапазона используемых в мезолите дичи и полезных растений (Flannery 1969; Edwards 1989). Совсем недавно (Flannery 1994: 104 — 105) он ввел еще одну революцию — «революцию рангов» (Rank Revolution) между неолитической и городской. Термин «энеолитическая революция» еще в печати не объявился, но соответствующий ему этап давно намечен (Пиотровский 1961: 18; Массон 1966: 165). Близко к этому месту на шкале революций находится установленная Эндрю Шерратом «революция вторичных продуктов» (Sherratt 1981; 1983; 1986; Chapman 1982) — он имеет в виду начало использования молока, шерсти и тягловой силы животных, а не только их мяса и шерсти. Итого уже семь революций. Полагаю, счет не закрыт...

В этой новой системе, призванной по первоначальному намерению Чайлда, дополнить и усовершенствовать старую, а по мысли его последователей — заменить ее, критерий членения перенесен из узкой сферы истории техники (изменение орудий труда) в более широкую сферу развития производительных сил вообще (изменение хозяйства). Эта сфера, конечно, ближе и теснее связана со сферой производственных отношений, и поэтому с помощью новой периодизации стало легче отыскивать воздействие производительных сил на производственные отношения, на развитие и смену социально-экономических формаций, которые, по марксизму, составляют стержень исторического процесса с самого его начала (ср. Семенов 1966: 26-31; Першиц и др. 1968: 7-8). Стало также легче проецировать «методом восхождения» рубежи между этапами развития производительных сил на сферы производственных отношений и надстроечных явлений. Постепенно все больше признаков из этих последних сфер проскальзывало в критерии археологической периодизации: стало модным приклеивать их к признакам нижней сферы (производительных сил).

Массон пошел по этому пути дальше Брейдвуда и упрекает последнего как «буржуазного исследователя» в том, что его периодизация «страдает экономической ограниченностью. В ней нет места производственным отношениям... По существу это лишь опыт периодизации истории хозяйства, а не истории первобытного общества» (Массон 1964: 306, ср. также 32-84). В своей схеме Массон отвел место и производственным отношениям, чтобы сделать ее также и периодизацией истории общества.

В новой периодизации как-то растворилась периодизация по усовершенствованию техники (орудий). При этом Массон, как и другие авторы этой измененной периодизации, сохранил старую «условную терминологию», так как она «получила широкое распространение, и остается лишь следовать ей, оговаривая в каждом случае содержание, вкладываемое в тот или иной термин» (Массон 1964: 125).