Глава 3. Железные Воины приступили к работе почти сразу после высадки

Железные Воины приступили к работе почти сразу после высадки. Транспорты доставили на поверхность форта многотонную технику, а также тысячи воинов, невольников и опытных рабочих. Разрушенные края южного пирса и развалины зданий стали строительным материалом для огромных контрвалационных линий, которые бульдозеры возвели для защиты флангов.

Землеройные машины ничего не могли сделать с адамантием форта и вместо рытья траншей стали сгребать обломки строений и статуй, возводя, таким образом, неровные, но высокие стены, которые образовали зубчатую линию крепостного вала. Теперь никакому врагу не под силу было угрожать основному направлению атаки, которую готовили Железные Воины: для этого защитникам крепости пришлось бы преодолеть систему укреплений, не уступавшую их собственной.

Как только фланги были укреплены, началось восстановление орудийных башен на дальней оконечности пирса. На надежно заанкированных железных платформах разместились массивные ракетные комплексы и зенитные батареи, которые затем были подсоединены к сканерам на борту зависших над фортом кораблей. Осажденные наверняка попробуют использовать оставшиеся у них взлетные палубы, чтобы устроить бомбовые удары или штурмовые налеты, и в этом случае орудия на платформах прикроют своим огнем воздушное пространство над территорией осадных работ.

Первые из захваченных истребителей и бомбардировщиков поднялись со взлетных палуб и пронеслись над полем боя, над которым шел дождь из ледяных кристаллов, мерцавших в медно-красном свете планеты. Взлетные палубы захватил Кадарас Грендель, и бой выдался жестокий и кровавый, хотя сомнений в его исходе не было: защитники, отрезанные от своих, столкнулись с врагом, который намного превосходил их числом и не собирался проявлять милосердие.

Пока вокруг зоны высадки возводились оборонительные рубежи, в космическом пространстве вокруг «Неукротимого» корабли из флота Хонсю удерживали на безопасном расстоянии уцелевшие эскорты Ультрадесанта. Тем временем на захваченном участке форта велись титанических масштабов строительные работы: перед позициями Железных Воинов вырастали высокие валы и насыпи из камня и стали, обеспечивая защиту от орудий, установленных на двух исполинских башнях, которые возвышались над южным пирсом. Башни ни на минуту не прекращали обстрел вражеских позиций, но было уже слишком поздно — захватчики окопались на завоеванной территории, и выбить их оттуда орудия башен не могли.

Под прикрытием этих редутов транспортники Железных Воинов доставляли на пирс людей и припасы: в непрерывном потоке грузов были и огромные проходческие щиты, и экскаваторы, и авгуры — оборудование, игравшее в осаде не меньшую роль, чем артиллерийские орудия, — а также бронетехника и воины, прибывавшие в форт таким же плотным потоком.

Плацдарм Железных Воинов был создан.

Хонсю чувствовал радостное предвкушение от одного вида столь масштабных приготовлений к войне. Едва он ступил на палубу форта, как начали возвращаться старые инстинкты: каждое сооружение теперь виделось как потенциальная точка эскалады, каждая разрушенная аркада или магистраль — как ключевая позиция в эшелонированной обороне. Все подступы, которыми осажденные могли бы воспользоваться для атаки, немедленно перекрывались укрепленными стенами.

— Слишком давно я этим не занимался, — сказал Хонсю, стоя на вершине огромной лэнс-батареи, сейчас почти полностью разрушенной. Невероятных размеров стволы были скручены и искорежены до неузнаваемости, напоминая туннели, без всякой системы проложенные на поверхности какой-то луны.

— Ты про что? — переспросил Грендель, все еще заляпанный кровью с головы до ног после битвы в ангарах.

Хонсю развел руки, указывая на ведущиеся повсюду осадные работы. Над траншеями и стенами трудились тысячи рабов, собранных благодаря налетам на десяток периферийных планет, слишком удаленных от имперской цивилизации, чтобы рассчитывать на помощь; целая армия людей и сотни машин работали изо всех сил, возводя валы и укрепленные редуты.

Первая параллель — оборонительный рубеж, где были хорошо защищенные убежища, заглубленные артиллерийские погреба и пока еще пустые орудийные окопы — была почти готова; под ее идеальным прикрытием должна была вскоре начаться прокладка первых апрошей к стенам.

— Про все это, — ответил он под грохот десятков орудий, что, опутанные цепями, с лязгом и скрежетом двигались на огневые позиции под бдительным присмотром командиров расчетов. — Я слишком увлекся, планируя, что нужно сделать для достижения финальной цели, и забыл, как это здорово, когда железо ударяет о камень. Для этого я и был создан, и пора напомнить Империуму, почему нужно бояться Железных Воинов.

Грендель оскалился в улыбке:

— Да уж, кровь и грязь окопов — это хорошо. А потом еще будут бреши и штурм стен.

Хонсю кивнул, в кои-то веки чувствуя в Гренделе родственную душу. Но это длилось всего лишь мгновение: по неровному склону к ним поднимались Ардарик Ваанес и Свежерожденный. Доспех Ваанеса стал более громоздким из-за прыжкового ранца, а лоскутное лицо Свежерожденного скрыл помятый шлем с желтыми и черными шевронами. Как и у Хонсю с Гренделем, его доспех был заново выкрашен в цвета Железных Воинов; из всей четверки только у Ваанеса броня не несла никаких отличительных знаков.

— Знаешь, что нужно делать? — спросил Хонсю.

— Да, — подтвердил Ваанес. — Мы пробираемся им в тыл и по мере сил сеем панику. Перекрываем пути снабжения, разрушаем коммуникации и оттягиваем войска с передовой.

— Как думаешь, вы справитесь? — спросил Грендель. — Если возникнут проблемы, мы на помощь не придем.

— Я на это даже не надеялся, — ответил Ваанес. — Но для таких операций меня и тренировали.

Молниевые когти — смертоносное оружие, особенно в руках первоклассного

убийцы, каким Ардарик Ваанес без сомнения является. Каждый коготь

окружен полем разрушительной энергии, что повышает шансы с первого раза

нанести смертельный удар. Обычно это оружие прилагается к

терминаторскому доспеху, но в некоторых орденах небольшие группы воинов

проходят специальную подготовку по использованию когтей вместе с

обычной силовой броней.

— А как насчет него? — Грендель указал в сторону Свежерожденного. — Он выдержит?

— Он может о себе позаботиться, — сказал Ваанес. — К тому же, мы берем с собой выводок локсатлей Ксанеанта. С нами все будет в порядке.

— А если нет? Жалость-то какая, — заметил Грендель.

— Действительно, — резко бросил Ваанес, выпуская молниевые когти из латной перчатки. После Нового Бадаба Грендель и Ваанес постоянно пререкались, но в этом не было ничего необычного: Грендель редко вызывал к себе симпатию. Но в этот раз Хонсю показалось, что в гневе бывшего Ворона было что-то еще, как будто истинный объект его ненависти был в нем самом.

— Идите, — приказал он. — Любыми способами проберитесь внутрь и устройте там беспорядок. Когда кончится бой, встретимся в базилике. Мы же с Гренделем пойдем напрямик.

— На стены? — спросил Ваанес.

— Точно, — Хонсю широко улыбнулся. — Проложим себе путь большими пушками и грубой силой. Это у меня получается лучше всего.

Меньше чем через час артиллерия Железных Воинов открыла массированный огонь. Сотни орудий рявкнули в унисон, и на Бастионы Десницы градом обрушились фугасные снаряды. Не выдержав такого напора, часть стен рухнула, и на землю обрушился каскад обломков и кусков покореженной стали.

Но инженеры форта хорошо знали свою работу: они укрепили бастионы всеми доступными способами как раз на случай такого обстрела. Артиллерия стреляла не переставая; невольники, обслуживавшие огневые позиции, работали в потрепанных, негерметичных скафандрах, которые плохо защищали от воздействия агрессивной внешней среды, и каждый час гибли десятки людей — или из-за поломок в скафандрах, или из-за того, что по неосторожности слишком близко подходили к демоническим орудиям.

Артиллеристы Железных Воинов рассчитали оптимальные баллистические данные для стрельбы и скоординировали все орудия так, что они стреляли едиными залпами, тем самым десятикратно увеличивая наносимый урон. Между попаданиями проходило всего несколько секунд, и с каждым взрывом трещины в стенах становились все шире, выбоины — все глубже.

С каждым новым залпом две наклонные стены, над сооружением которых трудились тысяча рабов и множество огромных бульдозеров, их прикрывавших, продвигались вперед, постепенно образуя два закрытых хода сообщения и приближаясь к могучим бастионам. Хонсю следил за работами на левом апроше, а Грендель — на правом, и строительство шло быстро не только потому, что рабы трудились на износ, но и потому, что обоих командиров подстегивало желание обойти соперника.

Хотя эти апроши сразу же оказались под прицелом контрбатарейного огня, стоило имперским орудиям хоть раз выстрелить, как адепт Цицерин определял их местоположение и передавал координаты наводчикам Железных Воинов. Батареи немедленно оказывались внутри накрывающей группы и уничтожались прежде, чем орудия могли откатиться назад под бронированные маски.

Некоторые бульдозеры, неосмотрительно вырвавшись вперед, оказались в пределах дальности орудий на двух башнях позади бастионов, и защитники уничтожили их точными выстрелами. С этими орудиями Железные Воины ничего поделать не могли и вынуждены были укрываться от огня за стенами или в укрепленных убежищах. Невольникам же и рабочим приходилось вжиматься в любую трещину, в любую выемку, которые они только могли найти, и многие гибли под обломками, в которые имперская артиллерия обращала выстроенные за день укрепления. Но, несмотря на всю мощь контрбатарейного огня, защитники бастионов не могли замедлить упорное, неумолимое продвижение Железных Воинов.

Имперские бомбардировщики раз за разом пытались атаковать траншейные работы, но им не давали приблизиться самолеты, захваченные на взлетных палубах. Тех же, кто все-таки прорвался через воздушное прикрытие, сбили ракетные комплексы, которыми управлял адепт Цицерин. Темный магос также запустил мусорный код в периферийные системы форта, результатом чего стали бесконечные сбои в программах и отключение энергии по всей крепости, в то время как вирус, постоянно копируя себя, подбирался к центральным логическим устройствам в Базилике Доминастус.

С каждым днем зигзаги апрошей все ближе подходили к стенам, неизменно поворачивая под таким углом, что артиллеристы бастионов никак не могли нацелить орудия для анфиладного огня. Через пять дней, когда ходы сообщения покрыли треть расстояния между оконечностью причального пирса и Бастионами Десницы, Хонсю приказал начать строительство второй параллели. От головы каждого апроша пролегли две огромные стены из железа и камня, которые соединились в середине фронта, тем самым создавая условия для еще более смертоносной артиллерийской атаки.

Ардарик Ваанес, до этого скрывавшийся в углублении машикуля на темно-серой стене рудного склада, шагнул в пустоту и полетел вниз, сквозь переплетение теней. Когти выдвинулись из латных перчаток с резким щелчком, а когда до земли оставалось всего ничего, включился прыжковый ранец, и Ваанес с грохотом опустился на каменную мостовую и оказался в самой середине отряда перепуганных солдат.

Вскинул руки, нанося удары в обе стороны. Там, где он прошел, — крики и кровь.

Паника на лицах, ужас, обуявший солдат, — он запретил себе думать об этом и продолжал убивать.

Пятьдесят человек, две бронированных боевых машины и три грузовых скифа: самая крупная из всех ударных групп, что им встречались, но в искусстве нападений из засады мало кто мог сравниться с Гвардией Ворона. Выстрелы лазганов искрами рассыпались на безлико-черной поверхности доспеха, но Ваанес вихрем ударов проложил себе путь через ряды солдат. Локсатли, как верткие ящерицы, легко скользили вниз по стенам, осыпая флешеттами офицеров и сержантов, которые как раз пытались восстановить хоть какую-то дисциплину.

Одна из игольчатых бомб локсатлей пробила лобовую броню боевой машины, и блок двигателя мгновенно оказался охвачен огнем. Экипаж попытался выбраться наружу через аварийные люки, но пламя настигло людей, и Ваанес наблюдал за их агонией с каким-то извращенным удовольствием. Запах обгоревшей плоти, кожа и мясо, в немыслимом жаре стекающие с костей, словно расплавленная резина…

Минутная невнимательность чуть не стоила ему жизни, когда совсем рядом блеснуло лезвие рапиры. Нападавший целился в шею Ваанесу, но тот пригнулся и в быстром выпаде пронзил врага когтями. Офицер в голубом мундире и золотом нагруднике с изображением перевернутой омеги — знаком его хозяев — трепыхался, как вытащенная из воды рыба, и плоть его шипела и обугливалась в электрическом поле когтей.

Встряхнув рукой, Ваанес отбросил тело прочь, злясь на себя. Вокруг идет бой, а он так легко отвлекся. Те, кто отвлекаются в сражении, долго не живут. Очистив разум от мыслей о посторонних чувствах, он сосредоточился на том, что предстояло сделать.

Грузовые скифы сорвались с места и попытались обойти горящий корпус подбитой машины, но армагласовый колпак скифа, идущего впереди, не выдержал града флешетт, и водитель был мгновенно разорван на куски. Скиф врезался в стену склада и покореженной грудой металла остановился в завале из бочек и контейнеров.

Два уцелевших скифа не оставляли попыток вырваться из ловушки, при этом их водители, несмотря на безумие боя, действовали быстро и хладнокровно.

«Выучка Ультрадесанта, — подумал Ваанес. — Но мои учителя были лучше».

Еще несколько выстрелов вывели из строя двигатели второго скифа, и он, потеряв управление, со скрежетом рухнул на землю. С десяток локсатлей запрыгнули на последний скиф и когтями пробили армагласовую защиту. В движениях этих серокожих ксеносов была какая-то беспорядочная суетливость, но в то же время каждый удар жилистых лап, оканчивавшихся ядовитыми когтями, был настолько сильным и хлестким, что мог разрезать и плоть, и тонкую броню. Всего за несколько мгновений ксеносы зубами и изогнутыми когтями разодрали экипаж скифа в клочья.

Что-то несколько раз глухо и тяжело ударило по рокриту совсем рядом, и Ваанес нырнул в сторону. Плавно перекатившись, он вскочил на ноги и увидел, что во второй бронемашине стрелок уже разворачивает ему вслед крупнокалиберную пушку. Но прежде чем прозвучал выстрел, за спиной стрелка выросла фигура в железном доспехе и голыми руками оторвала ему голову. Кровь брызнула на металл, и труп мешком упал на орудие, которое напоследок выплюнуло очередь бесполезных снарядов.

Свежерожденный столкнул тело с орудийной установки, бросил внутрь машины пару гранат, а потом захлопнул люк. Корпус машины содрогнулся от мощнейшего взрыва, из воздухозаборников и из-под днища повалил едкий дым.

Шум сражения внезапно стих, и Ваанес облегченно выдохнул, словно до этого он задержал дыхание от… от чего? От радости или сожаления? Он точно не знал.

Свежерожденный спрыгнул с корпуса уничтоженной машины и подошел к нему. Полсотни солдат убиты, два танка уничтожены, три скифа выведены из строя, а это существо выглядит так спокойно, словно это был обычный тренировочный бой.

Ваанесу потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки после пьянящего восторга, который вызвала победа. Убивая, какой-то частью сознания он упивался смертью противника, но дело было не только в этом. За то время, что они со Свежерожденным провели в тылу врага, нападая на транспорты снабжения, мелкие подразделения солдат и ремонтные бригады, которым не повезло оторваться от своих, в Ваанесе проснулось чувство, которое, как ему казалось, он уже никогда не испытает.

Гордость.

Он всегда был лучшим в своем деле, а эта взявшаяся ниоткуда кровожадность мешала действовать четко, что его необычайно злило. Он заглушил поднимавшуюся внутри ярость словами мантры Скрытого охотника, которую стал повторять про себя. Сердце забилось ровнее, но где-то вдали ему почудился всплеск немой злобы.

— Еще одна удачная засада, — сказал Свежерожденный, снимая шлем. — У тебя удивительная способность угадывать, где появится самая лакомая добыча.

— Меня обучали лучшие, — кивнул Ваанес.

— Гвардия Ворона?

— Да, она самая. Я был старшим инструктором по боевой подготовке в Вороньем шпиле.

— Что это такое?

— Так называлась… называется… крепость-монастырь моего ордена, — ответил Ваанес. — Огромная башня на темной стороне Избавления. Замечательное сооружение, самое масштабное творение рук человеческих на всем спутнике. Да и на других планетах вряд ли найдутся ему равные. Это фантастическое место, где сами стены дышат историей и преданиями.

— Кажется, ты по нему скучаешь, — заметил Свежерожденный без всякой иронии.

Ваанес уже собирался ответить, но небрежное возражение так и осталось невысказанным: он понял, что Свежерожденный прав.

Дознаватель Сибийя дрожала. Она находилась в трюме своего корабля, который стоял в одном из ангаров на крыше базилики; точнее сказать, она находилась внутри грузового контейнера-холодильника, но дрожала вовсе не от холода, так как силовой доспех защищал ее от искусственно пониженной температуры. Сколько раз она ни говорила себе, что груз пребывает в пассивном состоянии, каждое посещение трюма заставляло ее содрогаться от страха. Пар, выходивший из вентиляционных отверстий в стенах, напоминал дыхание. Собственно, это и было дыхание — в каком-то смысле. Гибкие трубы, шедшие по периметру этого специального контейнера, мерно гудели, а в воздухе чувствовался едкий химический привкус хладагента.

— Зачем вы привели меня сюда? — спросил брат Олантор, с удивлением рассматривая сложное оборудование, встроенное в стены. — Мне нужно готовиться к битве.

— Брат Алтарион какое-то время справится и без вас. Или вы сомневаетесь, что он способен взять командование на себя?

— Дело не в этом, — сказал Олантор. — Я должен быть рядом с моими людьми. Это моя обязанность.

— Мы долго не задержимся. Я лишь хочу кое-что вам показать.

— Показать что? Я вижу только, что в трюме вашего корабля есть холодильное отделение.

Сибийя кивнула адепту в мантии, подбитой густым мехом; склонив голову, он стоял у единственного входа в отсек, защищенного бронированной дверью, которую даже Олантор не смог бы сломать. Адепт быстро пробежал пальцами по пульту управления, где среди инкрустированных драгоценными камнями кнопок и шкал в бронзовой оправе мигали огни датчиков. Множество пикт-экранов показывали равномерно пульсирующие линии: тягуче медленное биение жизни.

С потолка плавно опустилась продолговатая капсула, и Сибийя, выдохнув облачко пара, плотнее запахнулась в плащ. Заключенная в каркас из стали и адамантия, капсула эта напоминала емкость для хранения опасного биологического материала или нестабильных радиоактивных веществ.

На поверхности белели ледяные кристаллы, с выступов, словно узкие лезвия из стекла, свисали сосульки. Сибийя осторожно подошла к капсуле, протерла рукой замерзшее смотровое окно на крышке и подозвала Олантора.

Космический десантник вгляделся — с недоумением, как заметила Сибийя — в застекленное отверстие.

— Что там?

— Крайнее средство, — ответила дознаватель.

Стоя на крыше собственного дота, Хонсю наблюдал за тем, как идет обстрел Бастионов Десницы. Самих стен не было видно — их поглотили языки пламени и клубы дыма. Несмотря на расстояние, он подошвами чувствовал вибрацию после каждого взрыва и радовался, что наконец-то еще один оплот Ультрадесанта превращается в руины.

Вот оно, самое главное. С тех пор как они покинули Глаз Ужаса, Хонсю был тенью самого себя: он был столь одержим жаждой мести, что забыл, кем был на самом деле. В нем соединилось наследие двух генетических отцов, но по духу он был истинным Железным Воином, а для них инженерная война таких масштабов — настоящий рай.

Орудия, установленные на второй параллели, уже почти расправились со стенами, и скоро в периметре бастиона появится пригодная для штурма брешь. Слишком давно он не вел воинов в атаку на сокрушенные артиллерией стены, слишком давно не взбирался по склонам, усыпанным битым камнем, прямо навстречу ружьям и мечам врага, пока его собственное оружие рычало в предвкушении, восславляя темных богов.

В воздухе стоял густой запах раскаленной стали и пороховых газов: запах настоящей — правильной — войны. Две гигантские башни, возвышавшиеся за бастионами, почти беспрерывно обрушивали снаряд за снарядом на укрепления Железных Воинов, но уроки, преподанные их повелителем, не прошли даром, и от обстрела серьезно пострадали только рабы.

В подобного рода столкновении основные системы вооружения, которые защищали звездный форт, были бесполезны. Их проектировали для ведения огня по целям, атакующим из космоса и находящимся от форта на большом расстоянии, а не по отрядам пехоты, которые расползлись по его поверхности подобно муравьям. Конечно, и в этом случае у форта было что противопоставить врагу: на стенах размещались внушительные гарнизоны, и с мощью орудий на башнях также приходилось считаться.

Да, это был действительно достойный соперник, но Хонсю больше всего любил именно такие сложные задачи. Лучший шанс показать, чего ты на самом деле стоишь.

— Скажи-ка, — заговорил Нота Этассай, развалившийся в шезлонге из человеческой кожи, — эти сражения всегда такие нудные? Когда появится работа для моего клинка?

Хонсю вздохнул: из-за нытья мечника все очарование канонады, все мечты об эскаладах рассыпались в прах.

— С первых минут боя ты только об этом и спрашиваешь. Для того чтобы разрушить стены крепости, требуется время. Нужно проложить апроши, возвести параллели, а потом подготовить бреши. Это идеальное сочетание науки и воинской доблести.

— Правда? А я думал, это просто неизбежное зло, — сказал Этассай. — Долгая, затяжная операция, которую вы, Железные Воины, любите прорабатывать до малейшей детали, после чего начинается настоящий пир смерти.

От слов Этассай хорошее настроение Хонсю мгновенно улетучилось:

— Железные Воины освоили это ремесло в самом начале Великого крестового похода, когда их осадные флоты сокрушали бесчисленные крепости ксеносов и затерянные колонии человечества, которые не хотели присоединяться к Империуму. Они были лучшими в осадном деле, и именно поэтому мой легион снова и снова шел в бой, пока у воинов не осталось сил.

— Я не думал, что ты застал те времена, — заметил Этассай.

— Нет, — признал Хонсю, — меня приняли в легион уже после той войны.

— Что-то я об этом слышал, — обронил Этассай, глянув в сторону Гренделя. Без сомнения, тот с радостью поведал во всех подробностях, что было не так с происхождением Хонсю.

— Хоть я и не стоял у стен Терры, но зато штурмовал множество других крепостей, и все они пали. Нет такого укрепления, которое я не смог бы разрушить. И пусть великий Пертурабо больше не выходит из своей обители в горах Медренгарда, его воины продолжают его дело и все еще ведут Долгую Войну.

— А почему он не здесь, если уничтожение крепостей доставляет Железным Воинам такое удовольствие?

Хонсю покачал головой.

— Ненависти, которой переполнено сердце Пертурабо, хватит на тысячу жизней, — ответил он, вспоминая темные ущелья в горах, ужасные храмы и заброшенные башни в кошмарном городе Пертурабо. Он никогда не видел падшего примарха Железных Воинов, но чувствовал тьму его проникнутых ненавистью мыслей в ледяном ветре, что с воем проносился по безлюдным улицам. — Такой воин выходит на бой, только если предстоит сражение титанических масштабов.

Встав, Этассай взмахнул руками, разминая мышцы плеч, а потом выполнил несколько растяжек, явно болезненных даже на вид. Под тонким облегающим костюмом, под безучастной маской андрогина, скрывавшей лицо, чувствовалась недюжинная сила. Терпение его, без сомнения, было на исходе, но Хонсю не собирался атаковать бастионы, пока все не будет готово к штурму.

— Если тебе так хочется помахать мечом, то присоединяйся к корсарам Каарьи Саломбар или к остаткам берсерков Улувента, — посоветовал Грендель.

— Очень любезное предложение, — ответил Этассай, церемонно кланяясь, — но я предпочитаю битвы, в которых могу выжить. Берсеркам все равно, а что касается Саломбар… может, показушный героизм и в духе пиратов, но пользы от него немного. Полностью насладиться всем богатством ощущений можно только будучи живым.

— Ну, наше дело предложить, — сказал на это Грендель.

Хонсю прекрасно знал, какими потерями оборачиваются стремительные и необдуманные атаки, которые предпринимала Саломбар, но саму Королеву корсаров нисколько не смущало то, что для штурма хорошо укрепленных стен одних только мужества и жажды славы может быть маловато. С берсерками же Улувента в последнее время и так хватало проблем, так что плакать по этим помешанным на убийстве маньякам он тоже не собирался.

К тому же, постоянные атаки на стены отвлекали внимание артиллеристов на бастионах, в то время как скрытые ходы сообщения и апроши приближались все ближе к цели. Как только будет установлена третья параллель, орудия, стреляя прямой наводкой, обратят в пыль само основание стен.

Хонсю взглянул на завесу клубящегося дыма, в которой утонули бастионы, и пришел к выводу, что ждать уже осталось недолго.

Разрядив оружие вслед убегающему противнику, брат-сержант Олантор тяжело привалился к фрагменту каменной кладки, уцелевшему от этой секции стены. Из-за многочисленных пробоин в броне он часто и хрипло дышал: хотя вакуумный герметик предотвратил серьезную декомпрессию, запас воздуха был практически истощен.

Децим, встав на колени рядом, протянул ему полный магазин:

— Тебе всегда не хватало огневой дисциплины.

— Спасибо, — ответил Олантор, привычно точными движениями меняя опустевший магазин на новый. Он окинул взглядом стены — и увидел лишь горы обломков и безжизненные тела. Весь южный квадрант форта превратился в зону жесточайших военных действий и теперь напоминал разоренный город, который противники никак не могли отбить друг у друга.

Солдаты врага, уцелевшие в последней атаке, отступили к наспех сооруженным валам и укрепленным редутам, которые были возведены за время штурма. Олантор был поражен тем, как быстро Железные Воины строили эти опорные пункты, и едва защитники бастионов отражали одну атаку, как на них накатывалась новая волна.

Сержант видел, во что превратилась когда-то величественная стена: неровные обломки камня, искореженные куски арматуры. Не лучшее укрытие от вражеского огня, но другого нет. Олантор насчитал семерых Ультрадесантников, из ауксилии оставалось около тысячи солдат. Капеллан Сабатина, высоко воздев крозиус, читал в адрес предателей литании ненависти, которые транслировались по вокс-сети.

Обычные солдаты проявили немалое мужество, сражаясь на этом поле боя, где даже мелкое повреждение скафандра означало быструю смерть. Хотя каждый воин прошел подготовку по экстренному ремонту скафандров, они оказались под таким сильным огнем, что ремонтировать часто было уже нечего.

Удивила его и инквизитор Сибийя: вместе с Датийскими Ящерицами она сражалась на передовой. Смуглокожие солдаты этого отделения были вооружены длинноствольными мельтаганами, а защиту им обеспечивала тяжелая чешуйчатая броня темно-коричневого цвета. За Сибийей тенью следовал нервный проповедник, облаченный в общевойсковой защитный комплект, который был ему явно не по росту. Мужчина нараспев читал из огромной книги, которую держал на спине мускулистый носитель, специально выращенный для этой задачи; казалось, проповедника ничуть не смущало, что в шуме битвы никто, кроме него самого, не слышит его слов.

За спиной Олантора послышался металлический лязг тяжелых шагов, и он узнал поступь брата Алтариона. Сержант действительно сомневался в том, что Древний по-прежнему способен командовать звездным фортом, но вот в его воинских способностях сомнений не возникало. С самой первой атаки Алтарион оставался вместе с защитниками на Бастионах Десницы, и присутствие дредноута воодушевляло людей лучше, чем все пламенные воззвания Сабатины.

Немногие из воинов врага все-таки сумели добраться до парапетов, используя автоматические захваты, но оказались бессильны перед вооружением Алтариона. Из тех, кто сумел подняться на стену, не выжил никто.

<Вставайте, братья!> загремел по воксу голос дредноута. <Враг возвращается!>

— Уже? — вздохнул Олантор.

— Похоже, что так, — ответил Децим, выглянув из-за стены.