Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника


Раскопок 2 страница




Рис. 6. И.С. Поляков

Поляков Иван Семенович - зоолог, антрополог и этнограф. Родился в 1847 г. в Сибири, в казачьей станице Цурукая, на берегу Аргуни. Отец – казак, мать – бурятка. Учился в Иркутске в низшем училище военного ведомства. Был взят в солдаты Князь П.А. Кропоткин в 1863 году помог Полякову освободиться от солдатской службы. В 1866 году на должности натуралиста-препаратора участвовал в экспедиции по заданию Восточно-Сибирского отдела Географического общества по территории Нерчинского округа. В 1867 году переехал в Петербург и поступил на физико-математический факультет Петербургского университета. В 1871-73 гг. по решению Императорского Русского Географического общества предпринял три путешествия в Олонецкую губернию, по итогам которых был награждён золотой медалью ИРГО. В 1874 году арестован за связь с кружком «чайковцев». После месячного заключения приступил к выполнению обязанностей хранителя зоологического музея Академии наук. В 1881 году защитил магистерскую диссертацию. Совершил еще несколько исследовательских поездок по российским губерниям. Умер в 1887 г.

Другой проблемой из истории Ярославского края, решить которую пытались и историки, и археологи, был поиск места битвы, состоявшейся 4 марта 1238 года между русскими и татаро-монгольскими войсками на реке Сить. Одной из первых работ, автор которой попытался определить место битвы, были путевые заметки крупного историка М.П. Погодина. Его основным источником стали рассказы местных жителей [Погодин, 1848; 105-117]. Много внимания автор уделял трудностям, с которым ему пришлось столкнуться во время путешествия, что позднее дало повод нижегородскому историку А.С. Гацискому с иронией заметить, что «Погодин разыскивал Сить, как Ливингстон устье Нила» [Гациский, 1890; 178]. Поспешный и недостаточно проверенный вывод Погодина о месте битвы, основанный на местных преданиях и существовании курганов по берегам Сити, наложил свой отпечаток на дальнейшие исследования, положив начало острым дискуссиям.

Рис. 7. М.П. Погодин

Погодин Михаил Петрович (1800-1875) - русский историк, археолог, публицист, писатель, издатель известных литературных журналов и альманахов. Родился в семье крепостного крестьянина. В 1806 г. вся семья Погодиных получила волю. В четырнадцатилетнем возрасте Погодин поступил в гимназию, а после ее окончания, в 1818 г. - на словесное отделение Московского университета. В 1821 году Погодин успешно закончил университет и целиком посвятил себя педагогической деятельности. Начав в 1825 году с должности преподавателя всеобщей истории при Московском университете, он достиг вершин университетской карьеры: в 1825 году защитил магистерскую диссертацию "О происхождении Руси", с начала 1830-х, в должности профессора, возглавил кафедру русской истории, а в 1841 стал академиком. К числу его учеников принадлежали С.М. Соловьев, И.Д. Беляев, археографы Н.В. Калачев, А.Ф. Бычков.

В 1853 году в первом выпуске «Этнографического сборника» появилась статья А.И. Преображенского. Автор, также как и Погодин, приводит несколько местных легенд о кладах, зарытых злыми людьми и охраняемых нечистой силой. На этом основании он относит курганы у села Покровское и земляной вал у села Семеновское ко времени битвы и пишет о многочисленных находках человеческих костей, глиняных черепков, находок старинных предметов, сделанных местными крестьянами, а также приводит местную легенду о князе Егории, похороненном в церкви у деревни Игнатово [Преображенский, 1853; 106-110]. Более примечательным в научном отношении было приложение к этой статье, написанное историком Н.И. Надеждиным. Автор впервые попытался восстановить ход событий тех времен [Надеждин, 1853; 111-123]. И Преображенский, и Надеждин переносили место основного сражения на территорию Ярославской губернии.

Другой работой, посвященной мологским древностям и основанной уже на археологических источниках, была статья Стрелкова «Курганы на реке Сить» в одном из номеров «Московских ведомостей» за 1854 г. В ней говорилось: «На расстоянии версты от впадения реки Сити в Мологу Стрелков раскопал курган, в котором нашел железную кольчугу из 4 тысяч колец, весом в 14 фунтов» [Стрелков, 1854]. Видимо, находка Стрелкова, подтверждающая военное происхождение ситских курганов, впоследствии стала одной из причин повышенного внимания к Мологскому уезду.

Главным свидетельством места сражения теперь стали считать наличие курганных групп. Могильные насыпи и земляные укрепления на Сити от устья реки до сел Красный холм и Боженки, где нередко находили бердыши, стрелы и другие предметы вооружения, упоминаются в работе ярославского краеведа Ф. Никольского. Он писал, что наибольшее число курганов (около 200) расположено на берегу Мологи в местечке Халитово -следовательно, именно здесь была окончена сеча. Выше устья Сити можно увидеть две группы курганов за селами Брейтово и Черкасово, а выше по Сити курганы есть у Глебовского, Губина, Тимонина, Туманова, Княгинина и Покровского (где также есть укрепления) и именно здесь, по мнению автора, был убит Георгий Всеволодович. Много курганов имеется также на запад от Сити в Тверской губернии (Боженки, Могилицы) [Путеводитель, 1859; 50].

В 1866 году Ярославский статистический комитет, имея в виду предпринять специальное исследование курганов Мологского уезда, поручил известному ярославскому краеведу Л.П. Сабанееву их предварительный осмотр, нанесение на план и предварительную раскопку некоторых из них.

Рис.8. Л.П. Сабанеев

Леонид Павлович Сабанеев (1844 — 1898 гг.), краевед, зоолог и археолог. Родился в дворянской семье, детство провел в родовом имении Заветное (с.Высокое Ярославской губернии). В начале учился в Ярославском кадетском корпусе, а затем в Петербургском. Окончил в 1870 г. физико-математический факультет Московского университета. Изучал охотничью фауну России, охотничье хозяйство и спортивное рыболовство. В 1873—77 был редактором (и издателем) журнала "Природа", с 1878 — журнала "Природа и охота". В 1866 г. по поручению ЯГСК провел раскопки курганов Мологского уезда Ярославской губернии.

По результатам этих раскопок Сабанеев в «Трудах Ярославского губернского статистического комитета» опубликовал работу, содержащую систематическое описание курганов, рассмотренных по берегам рек Сить, Молога, Сёбла и Ламь. Помимо курганных групп, Сабанеев исследовал и одиночные курганы между Ситью и границей Тверской губернии. Всего он выявил около 540 курганов, причем 2/5 этого количества составляют курганы на Сити. За ними следуют курганы на Сёбле, Мологе и Лами. По его сведениям, три группы курганов - Игнатовская, большая Покровская и Яковлевская - расположены на остатках укреплений. Все укрепления отличает незначительная величина, и, может быть, одна только Игнатовская насыпь представляет собой часть большого городища.

Л.П.Сабанеев предпринял раскопки 24 курганов у сел Покровского и Семеновского, а также близ деревень Игнатово и Мерзлево для решения вопроса о времени, к которому принадлежат эти насыпи. Удалось собрать три неполных костяка и 13 черепов. Почти все костяки лежали навзничь с вытянутыми ногами и руками, с западной ориентировкой. В ногах - черепки глиняных горшков; найдены также бусы, медные проволочные кольца, железные браслеты, в одном из курганов - кожаная обувь и серьги с подвесками. На многих костяках, по словам Сабанеева, видны следы холодного оружия. Некоторые черепа сохранили следы сильных ударов и проломов. Немногочисленность вещей в захоронениях он объясняет боевым значением курганов. Сабанеев одним из первых среди местных археологов обратил внимание на ориентацию погребенных, т.е. положение умершего относительно сторон света. Как правило, такое положение достаточно устойчиво для определенных этнических типов. Так для славян характерны была ориентация по линии запад-восток, для финно-угров – юг-север. При этом почти никогда не встречается строгой ориентировки головой точно на запад, например. Это объясняется тем, что в положение умершего в момент погребения определялось по месту восхода солнца, которое менялось в зависимости от времени года. Так Сабанеев «неправильную» ориентацию погребений определял зимним временем похорон, правда, по его мнению, это только подтверждало связь курганов с событиями Ситской битвы. Кроме того, Сабанеев полагал, что большинство курганов оставлены татарами. Он писал, что Юрий Всеволодович не принял боя и бросился к северу, поэтому поле «бойни» растянулось от истоков Сити до ее устья, где погибли последние остатки Юрьева войска [Сабанеев, 1869; 30-85].

Следовательно, эта экспедиция в значительной мере подтвердила боевое происхождение ситских курганов, чего и ждала от нее общественность. В статье Сабанеева находим также скупые данные о раскопках, или некоем их подобии, которые предшествовали его работам. По сведениям Сабанеева, Большую Покровскую группу исследовал также Евгений Иванович Якушкин: «им было найдено несравненно большее количество вещей, нежели нами» [Сабанеев, 1869; 32]. Впрочем, это сообщение не подтверждается другими источниками. Например, на Антропологическую выставку императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии Е.И.Якушкин экспонатов не предоставил [Антропологическая выставка, 1878; 231]. Видимо коллекция его была скудной, хотя возможны и другие причины.

Рис. 9. Е.И. Якушкин

Евгений Иванович Якушкин – юрист, этнограф, краевед. Родился в 1826 г. в Москве, сын декабриста И.Д. Якушкина. Окончил юридический факультет МГУ, служил в Межевом корпусе, преподавал законоведение в Константиновском межевом институте. В 1853 и 1856 годах ездил в Сибирь, встречался с отцом и другими декабристами. С 1859 г. – управляющий Ярославской палатой государственных имуществ. Был тайным корреспондентом «Полярной звезды» и «Колокола», печатался в журналах «Русский архив» и «Русская старина». Выпустил несколько работ по этнографии и истории Ярославского края. Был членом-учредителем ЯГУАК и помощником председателя ЯГСК. В 1884 г вышел в отставку, умер в 1905 г.

Кроме того, Л.П.Сабанеев сообщает, что после Е.И.Якушкина курганы Мологского раскапывали Х.И.Воробьев, Н.И. Неронов, Станиславский и Мусин-Пушкин, но большая часть раскопок на ситских курганах проделана местными жителями с целью кладоискательства. Он писал также о находке в одном из Боронишинских курганов железной кольчуги. Это уже вторая кольчуга, найденная на территории Мологского уезда. Первая, как сказано выше, была найдена Стрелковым еще в 1854 году, по-видимому, где-то около села Владимирского [Сабанеев, 1869; 80].

Таким образом, Л.П.Сабанеев положил начало археологическому изучению памятников Мологского уезда. Составленное им описание курганов служило путеводителем для многих последующих археологических экспедиций. И хотя некоторые из утверждений Сабанеева не выдерживают критики, заслуги его несомненны. Хотя бы потому, что некоторые из описанных им курганных групп впоследствии безвозвратно утрачены и сведения о них сохранились только в его работе.

Раскопки Сабанеева заинтересовали Московское археологическое общество, которое ожидало дальнейших исследований, рассчитывая, что они прольют свет на погибель войска Юрия и обогатят археологические коллекции оружием и доспехами. Нетерпение это выразилось даже в пожертвовании денег. Последнее имело место, по воспоминаниям В.Лествицына, 3 июля 1868 г.: «Вследствие изъявленной Московским археологическим обществом, председательствуемым графом Уваровым, готовности заняться исследованиями курганов Ярославской губернии, я доставил в общество 100 рублей серебром» [Лествицын, 1871]. Экспедиция, тем не менее, не состоялась - из-за болезни сотрудника МАО К.Н. Тихонравова [Гациский, 1890; 83].

Позднее исследование курганов по реке Сити было поручено Московским археологическим обществом археологу Л.К.Ивановскому. Под его руководством раскопки курганов Мологского уезда были продолжены в 1874-1875 гг. и на более высоком научном уровне. Доклад об итогах этих работ Л.К.Ивановский сделал на IV археологическом съезде в Казани в 1884 году [Ивановский, 1884; 26], а более подробный отчет опубликовал в VIII выпуске «Древностей» МАО. Онисследовал Владимирскую, Маниловскую, Себельскую, Губинскую, Ивановскую, Турбановскую, Старо-Мерзлевскую и Михалевскую курганные группы [Аграфонов, 2003; 9]. Находки, сделанные им, датируют насыпи X – началом XI вв., а не XIII веком, когда произошла битва на реке Сить. Ивановский считает, что русые волосы, женские и детские скелеты, характер погребального инвентаря свидетельствуют о том, что это курганы мери и веси. Этим же он объяснял и восточную ориентацию погребений [Ивановский, 1884; 1-20]. Находки предметов вооружения, сделанные по берегам реки, он в своей работе никак не комментирует.

Ивановский Лев Константинович (1845 – 1892) – врач, археолог. Происходил из дворян Казанской губернии. Окончив курс 3-й петербургской гимназии, поступил в Медико-хирургическую академию. В 1869 (по другим данным - в 1871 г.) он окончил обучение с золотой медалью, работал ассистентом на кафедре описательной анатомии. С 1882 г. читал лекции на женских медицинских курсах в Петербурге, был врачом в артиллерийских войсках, затем в резервном батальоне и, наконец, старшим доктором в саперном батальоне. С 1871 г. в течение двадцати лет проводил исследования славянских и чудских курганов на территории древней Водской пятины Великого Новгорода, а также в районе реки Ловать. С 1873 г. – член РАО. В 1880-85 гг. -секретарь русского отделения Общества. Наиболее ярко проявил себя на посту председателя комиссии по химическому исследованию древних бронз. Был членом и МАО, по поручению которого в 1874-75 и 1880 гг. проводил раскопки Ситских курганов. Он первым убедительно доказал, что курганы следует датировать не XIII, а X - началом XI века, т. е. к Ситской битве они не имеют никакого отношения.

Ярославский краевед Лествицын еще до исследований Ивановского попытался найти компромиссное решение этой проблемы. Он предположил, что после битвы у оставшихся в живых воинов и местных жителей не было возможности насыпать курганы над убитыми, вследствие чего их похоронили в старых курганах Х-ХII веков, но неглубокие могилы были размыты дождями, что привело впоследствии к находкам кольчуг, мечей и других свидетельств битвы [Лествицын, 1868].

Рис. 10. В.И. Лествицын

Лествицын Вадим Иванович (1827 - 1889) – краевед. Родился в селе Арефино Рыбинского уезда в семье священника. Окончил Ярославскую духовную семинарию, затем - Московскую духовную академию (1848 г.). В 1848-51 гг. был учителем в Варшавском народном училище. С 1856 г. – начальник газетного стола и редактор официальной части ""Ярославских Губернских Ведомостей". Был членом МАО, ЯГСК. Собранное им большое собрание рукописей было приобретено А.И. Вахрамеевым, а затем передано в ГИМ.

Таким образом, обследовав мологские курганы, Л.П.Сабанеев и Л.К.Ивановский пришли к разным выводам. Скорее всего, потому, что они использовали различные источники информации. Н.П.Сабанеев был более склонен опираться на местные предания и легенды. Его экспедиция имела своей целью поиск доказательств обоснованности этих легенд, поэтому свои археологические находки он однозначно рассматривает как подтверждение априорных данных. Л.К. Ивановский же опирался на результаты раскопок и научную интерпретацию находок, делая выводы из анализа полученных материалов, а не подстривая археологические источники под теоретические предположения.

Для археологии этого времени характерен отчетливый интерес прежде всего к погребальным памятникам. Культурный слой поселений привлекал мало внимания, их практически никто не копал, что вполне объяснимо. Во-первых, курганы, даже совсем маленькие, было легче обнаружить. Во-вторых, они давали компактные скопления находок, требовавшие меньше усилий и затрат на поиски. Данные погребений, кроме того, были интересны не только историкам, но и антропологам. Как писал Городцов, «раскопки исторических городов в большинстве случаев малорезультатны, бедны и обходятся слишком дорого, ибо требуют обширных работ» [Труды, 1914; 101].

С современной точки зрения исследования, проводившиеся даже в конце XIX века, были, конечно, во многом дилетантскими. Среди тех, кто брал на себя труд организовать и вести раскопки, многие были далеки от археологии и от истории вообще. Среди них встречаются помещики, копавшие курганы в поисках приобретений для личных коллекций, крестьяне, которые вели грабительские раскопки и продавали находки коллекционерам, местные чиновники, интересующиеся стариной и т. д. П. С. Савельев, который во время работы в Ростовском уезде жил у купца Хлебникова, писал, что в Ярославской губернии пять человек занимаются русскими древностями - купцы или мещане [Григорьев, 1861; 99]. Непрофессиональный уровень раскопок нередко имел следствием то, что важные находки терялись, полевые дневники не велись, рисунки делались далеко не всегда. Наилучшим исходом в большинстве случаев было составление письменного отчёта, в котором отмечались местоположение и размеры кургана, положение костяка и перечислялись находки.

Курганы, оставшиеся после отъезда археологов, докапывали «любители». Как отмечает В. Лествицын, крестьяне боятся копать самостоятельно, но после окончания исследовательских раскопок начинаются грабительские набеги [Лествицын, 1864]. Еще А.С. Уваров писал, что «в России эту страсть к кладоискательству и бестолковым раскапываниям развели не только известия о богатстве, но и особые сочинения», имея в виду сообщения в печати о раскопках и находках в земле каких-либо ценностей. При этом он полагает, что «раскапывание курганов, могил, городов, валов требует больших предосторожностей, так как при этих раскопках представляется масса разновидностей и неожиданностей, с которыми необходимо серьезно познакомиться по литературным источникам» [Уваров, 1910д; 303].

В качестве примера непрофессионального исследования можно назвать раскопки, которые провел в Угличском уезде Ф.Я. Никольский, редактор неофициальной части «Ярославских губернских ведомостей» и автор названного выше путеводителя. В 1860 году он случайно обнаружил курганы на месте впадения Гремячинского ручья в реку Юхоть. Было раскопано три кургана. В первом обнаружен большой красноглиняный горшок с орнаментом, следующей же ночью похищенный кем-то из «зрителей». Далее в том же кургане были найдены золотые (по мнению Никольского) кольца, браслет и поясные накладки, серебряные височные кольца и около 40 стеклянных бус [Архив ИИМК РАН. Ф.1. Д. №22/ 1860.]. Впоследствии Л.П. Сабанеев определил эти предметы как медные [Антропологическая выставка, 1878-79; 279]. В третьем кургане на глубине в один аршин обнаружены два черепа, лежащие наклонно к основанию кургана.

В связи с неожиданностью находки и наступлением ночи раскопки были прекращены, погребение вновь засыпано [Никольский, 1860]. Продолжения работы не получили, дальнейшая судьба находок неизвестна. По сообщению священника села Круглицы А.Г. Успенского, после отъезда Никольского «со всех сторон нахлынули любители, которые ночью раскопали другие курганы». Таким образом, от раскопок ничего не осталось, кроме описания. Как выразился по этому поводу В. Лествицын, «вместо трех лишних древлехранилищ – пол-листа макулятурной бумаги» [Лествицын, 1864].

Не удивительно, что при таком подходе в отчётах тех лет часто встречаются выражения вроде «курган раскопан ненаучно», «грабительские раскопки», «ограбление науки». К подавляющему большинству археологических раскопок середины Х1Х века можно, пожалуй, отнести слова, взятые А.С. Уваровым в качестве эпиграфа к своей монографии «Археология России. Каменный период»: «Кто в поле жив человек – отзовися» [Уваров, 1881]. Копали много, с большим энтузиазмом, но далеко не всегда могли научно интерпретировать результаты своей работы. Недаром даже профессор Казанского университета Д. Корсаков имел некоторые основания сказать, что «идеальный вывод из археологических данных вряд ли возможен» [Корсаков, 1872; 42].

Развитие археологии как самостоятельной науки и накопление слабо изученных, недостаточно систематизированных данных настоятельно требовали появления методических разработок. В середине ХIХ века известны уже первые общие руководства по проведению археологических раскопок. Так, в 1854 году в «Ярославских губернских ведомостях» были опубликованы «Записки для обозрения русских древностей», которые позднее, в 1864 году вышли отдельной брошюрой [Записки, 1854; Записки, 1864]. В них Русское археологическое общество обращалось ко всем «просвещенным соотечественникам» с просьбой сообщать сведения, представляющие интерес для российской археологии, и для облегчения этой задачи публиковало вопросник. Примечательно, что за лучшие археологические сочинения полагалась награда.

Здесь же подробно объяснялось, как правильно описывать архитектурные памятники (с ХI века до 1700 года), церковные древности, письменные источники, старинные одежду и вооружение, урочища, городища, кладбища, земляные валы, клады, пещеры, пожарища и т. д. Давались, в частности, советы, как правильно зарисовать памятник или сделать бумажный оттиск с надписи. Например, поверхность каменной плиты с выбитыми на ней рисунками или надписями рекомендовалось вымыть хлебным вином или скипидаром, взять 5-10 листов «неклеенной бумаги», слегка смоченных водой, наложить на изображение, прикрыть сверху 2-3 сухими листами и осторожно разгладить. Должен был получиться достаточно точный оттиск. Для металлических изделий предлагалось использовать фольгу, тонкие листы свинца или олова [Записки, 1854].

В «Записках» опубликованы и правила раскопок курганов. В первую очередь необходимо описать внешний вид погребения - количество курганов, наличие камней на вершинах, а также указать следы распашки, название, местную топонимику и связанные с могильником легенды. Затем следовало измерить высоту и окружность кургана, определить вид почвы и погребения - на горизонте или в яме. Далее предусматривалось описание самого погребения: наличие деревянного или каменного основания, склепа или земляной насыпи. При раскопках полагалось прорезать насыпь канавками шириной 3-4 аршина крест-на-крест, тщательно перебирать землю, записывать стратиграфию и глубину находок. При обнаружении костяков следовало обращать внимание на их количество и положение относительно друг друга и сторон света.

В «Записках» дан подробный перечень возможных находок, как-то: топоры, секиры и молоты из серого порфира, гранита или базальта, наконечники стрел из кремня, каменные песты, глиняная и стеклянная посуда, пепел и уголь, человеческие, лошадиные и птичьи кости, на самом костяке можно найти обруч на голове (увясло), серьги, ожерелье, подвески, бубенчики, бляхи, браслеты, кольца, пряжки, крючки, пояс и доспехи [Записки, 1854]. Указаны также варианты наиболее вероятного расположения их по отношению к костяку.

Отражение многих из этих советов и замечаний можно найти в археологических отчетах того времени.

Постепенно начинает складываться законодательное оформление раскопок. Еще в 1837 году в Положениях губернских правлений (параграф 10, пункт 61) было отмечено, что курганы являются общественным достоянием и подлежат заведованию государственной власти. Позднее попечение об археологических исследованиях было поручено губернским статистическим комитетам [Лествицын, 1864]. Согласно «Высочайше утвержденному Положению о Императорской археологической комиссии», напечатанному в Учреждениях Министерств под 1876 г. (ст.2318, прил. II, 2), никакие раскопки на казенных и общественных землях не могут быть разрешены каким-либо ученым обществам без предварительного согласования с ИАК, ведению которой подчинены все древности на означенных землях.

Рис. 11. Здание Старого Эрмитажа в Петербурге, где до 1917 г. располагалась Императорская археологическая комиссия.

Если раскопки производятся по распоряжению и на средства ИАК, то все дневники и вещи должны быть доставлены в Комиссию. Если же работы производились на посторонние средства, то дневники и вещи могут быть доставлены через лица и общества, которыми отпущены деньги. Все найденные вещи – государственное достояние и распределяются в музеи Высочайшим указом, принимая во внимание пожелания частных лиц и обществ, выделивших деньги. Передача вещей возможна через Статистические комитеты, которым министерство внутренних дел циркуляром от 27.04.1863 № 63 предложило оказывать содействие Императорской археологической комиссии [Архив ИИМК РАН. Ф.1. Д.26/1887. Л.66-67.].

В Императорскую археологическую комиссию направлялись и случайные находки, сделанные во время строительных или дорожных работ. Например, в Книге предметов древности ИАК есть запись о том, что Управление Московско-Ярославской железной дороги 24.06.1869 передало в Комиссию обнаруженные в кургане при деревнях Конюково и Сильницы, на земле, отошедшей под железную дорогу, четыре куска узорчатой ткани, серебряную подвеску, серебряную бусину и три бронзовых колечка [Архив ИИМК РАН. Ф.1.Д. 35/1869. Л.12-13]. Вещи, найденные во время раскопок 1869 года И.С. Абрамова, в дальнейшем были переданы в Исторический музей [Архив ИИМК РАН. Ф.1. Д. 18/1869. Л.4.].

Среди случайных находок, имевших большое значение в качестве вещественных источников, особо следует отметить монетные клады. В вышедшей в 1910 году книге А. К Маркова «Топография кладов восточных монет» перечислены несколько значительных кладов, найденных на территории Ярославской губернии - как в курганах, так и вне их. Так, в 1852 году у села Весь Ростовского уезда найден клад, состоявший из 21 дирхема (900-989 годы) [Марков, 1910; 54]; в том же году у деревни Шелебово в кургане обнаружены 24 восточных монеты 920-900 годов [Марков, 1910; 53-54]. В 1854 году на Сарском городище был найден клад из 60 дирхемов (шесть омейядских монет (713-747годы), сорок аббасидских (772-854 годы), два идрисидских (772-800 годы) и 12 сасанидских и табаристанских [Марков, 1910; 54]. В 1879 году на берегу Волги в Ярославле крестьяне Шарыгин и Евдокимов нашли пять серебряных слитков, 205 целых и 909 обломков арабских монет 1Х века. Часть из них была передана в Эрмитаж, остальные отправлены в Ярославский статистический комитет, а впоследствии переплавлены [Марков, 1910; 54-55].

Рис. 12. Титульный лист монографии А.А. Титова «Ростовский уезд Ярославской губернии»

Известный ростовский исследователь местной старины А.А. Титов сообщает, что в 1836 году на реке Устье у Белогостицкого монастыря был найден клад, содержащий 108 предметов. Среди них - монеты Волжской Булгарии, Саманидские монеты, серебряные пряжки с арабскими надписями, пятиугольные серебряные дробницы с надписью «Аллах», серебряные бусы и привески с восточным орнаментом и так далее [Титов, 1885; 43]. Судьба этого клада тоже печальна: попав в Академию наук, он был затем препровожден в Азиатский музей академии, где сохранилось только его описание, и уже к началу ХХ века из этих монет уцелели лишь один дирхем Нух II ибн Мансура 989 или 985 года, превращенный в подвеску, и два подражания саманидским дирхемам, датируемые 961-976 и 976-997 гг. [Рязанцева, 1995; 65].

В изучении древнейшего прошлого Ярославского края во второй половине девятнадцатого столетия огромную роль имела деятельность Ярославского статистического комитета. Созданный еще в 1835 году под председательством ярославского губернатора Ивана Семеновича Унковского, он был в числе первых среди аналогичных губернских комитетов, развивавших свою работу в самых различных направлениях. Губернские статистические комитеты послужили в значительной степени катализаторами общественного внимания к вопросам местной старины и культуры, вдохновителями и организаторами практической деятельности на этом поприще, передавшими затем эту роль ученым архивным комиссиям.

Главная заслуга губернских статкомитетов, работавших в 1860-1890 годы, состоит в том, что они способствовали формированию на местах историко-краеведческого актива, которому впоследствии стало тесно в рамках государственного учреждения. Создание на местах научных обществ нового типа – губернских ученых архивных комиссий – было подготовлено активной деятельностью уездных и губернских статистиков, уделявших немалую долю своего внимания историко-краеведческой проблематике [Бердинских, 2003; 89]. Более того, имеются достаточные основания для того, чтобы согласиться с утверждением, «статистические комитеты явились своего рода подготовительным курсом для многих сотрудников губернских ученых архивных комиссий и их председателей» [Макарихин, 1991; 10; Бердинских, 2003; 89].

Помимо официальных функций (как-то: описание отдельных отраслей хозяйства губернии в соответствии с формами, подготовка годового отчета, описывающего экономическое состояние губернии и пр.), Ярославский статкомитет занимался предметами, многообразие которых и сегодня вызывает восхищение энергией и разносторонностью подготовки его сотрудников. Так, с 1866 года помимо официальных “Журналов” статкомитет начинает выпуск “Трудов”, а с 1870 г.- “Обзоров губернии”. Именно “Труды Ярославского губернского статистического комитета”, написанные по заказу Комитета или по инициативе отдельных его членов, показывают, насколько широким был спектр интересов ярославских статистиков. “Геологические экскурсии”, “Увеселения города Мологи”, “Замечания об охоте в Ярославской губернии”, “Сказки Пошехонского уезда”, “А. С. Пушкин в сельском населении и школе” - вот только некоторые из материалов, опубликованных комитетом. Кроме того, имеются статьи и заметки о реках, климате, насекомых, болезнях, кустарных промыслах и многом другом.


Поделиться:

Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 424; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав





lektsii.com - Лекции.Ком - 2014-2024 год. (0.021 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
Главная страница Случайная страница Контакты