Раскопок 5 страница

Немаловажным итогом съезда стало принятое на нем решение о регулярном проведении подобных собраний в других местностях. Таким образом, более ста лет назад, на грани двух веков первый областной историко-археологический съезд, состоявшийся в Ярославле, открыл череду подобных региональных научных форумов, прошедших затем в Твери (1903 г.), во Владимире (1906 г.) и Костроме (1908 г.). Постоянными участниками таких встреч были и ярославские исследователи. Значение этих съездов трудно переоценить. Помимо прочего, необходимо помнить, что первый из них проходил именно в Ярославле, и по его образцу проводились впоследствии все остальные.

В начале ХХ века на новый уровень выходит изучение древнейшей истории Ярославского края. К этому времени общепринятым становится деление археологии на первобытную (исследование всех древнейших памятников человеческой культуры до появления о них исторических известий) и бытовую, или историческую, изучающую памятники «времени писанных документов, легенд и преданий» [Городцов, 1908; .8]. В курсе лекций, которые были прочитаны В. А. Городцовым для слушателей Московского археологического института, он приводит несколько вариантов периодизации древнейшей истории человечества, в том числе и собственную, основанную на смене способов изготовления орудий труда.

Так, каменный период делится у Городцова на эолитическую эпоху (пора «сомнительных» каменных орудий), палеолит (тесаные и сколотые орудия) и неолит (полированные и сверленые орудия). Далее следует металлический период, который в свою очередь делится на бронзовую (медные, затем собственно бронзовые орудия) и железную эпохи [Городцов, 1908; 91-92]. К вопросу о датировке того или иного периода В.А. Городцов подходит очень осторожно, стараясь не называть конкретных цифр и только соотнося археологические эпохи с геологическими периодами.

Древнейший период территорий Ярославской губернии привлекал пока внимание практически одних только археологов. В работах краеведов эта эпоха почти не упоминается, в лучшем случае встречаются упоминания о находках каменных орудий, но кому они принадлежали и к какому периоду относятся - этот вопрос оставался неразрешимой загадкой. Э.Н. Берендтс, например, называл первыми жителями края некие «кельтийские племена, которые старше не только истории, но и всякого предания» [Труды, 1914; 122]. И.А. Тихомиров писал, что о населении древнего каменного века нам ничего не известно, поскольку все следы местного населения тех времен были уничтожены ледником. Древний человек, по его мнению, шел за отступающим ледником, и территория Ярославской губернии только начала заселяться, когда на юге уже воцарился новый каменный век.

Древнейшими представителями нового каменного века краевед считал неандертальцев [Тихомиров, 1906; 106]. Тихомиров даже попытался выделить среди современного населения края антропологический доисторический тип [Тихомиров, 1914; 43]. Находки костей мамонта не были большой редкостью для Центральной России, и Ярославская губерния не составляет исключения. Например, в 1898 году они были обнаружены у деревни Синицино Мышкинского уезда. Тихомиров и Городцов попытались найти здесь следы первобытного человека [Труды, 1914; 292].

Единственным памятником каменного века, открытым в XIX веке на территории Ярославской губернии, была неолитическая стоянка, обнаруженная в 1899 г. некоей С.Н. Ивановой. Кроме того, в Инвентарной книге археологического фонда ЯИАМЗ под 1900 годом есть запись о разведочных раскопках В.А. Городцова в устье реки Учмы в Угличском уезде. В музее до сих пор хранятся резец, наконечник стрелы, скребло, скребок, кремневые орудия и 36 фрагментов ямочно-гребенчатой керамики, переданные археологом по итогам этих работ. Как ни странно, сам Городцов, по-видимому, не придавал большого значения своим находкам и на одном из заседаний ЯГУАК заявил об отсутствии памятников каменного века на территории края [Труды, 1914; 38].

Тихомиров же писал, что признаки подобных стоянок есть у деревень Воздвиженье, Долматово и Жеребково Ярославского уезда. Здесь, под слоем песчаных наносов, находили каменные орудия, золу и кости животных [Тихомиров, 1914; 119]. Городцов отмечал, что в период неолита основными занятиями человека были охота и рыболовство, была приручена собака. Человек уже умел обрабатывать растения (возможно, крапиву) для изготовления веревок и рыболовных сетей, отпечатки которых есть на керамике. Что касается энеолита, этот период не выделялся как самостоятельный, хотя Городцов отмечал наличие здесь в III тыс. до н.э. некоей культуры, пережитка неолитической эпохи, самостоятельной, но подверженной незначительному влиянию с Украины и Малой Азии [Городцов, 1916; .223.].

В археологический музей ЯГУАК продолжают поступать вещи из фатьяновских погребений. В 1908 году значительные раскопки на фатьяновском могильнике произвела Ярославская земская управа (Крайнов, 1964; 55]. В 1902 году Ярославская губернская управа передала в сюда топор-молот, брусок для шлифовки каменных орудий, оселок известковый, пластинку кварцевую, найденные на Фатьяновском могильнике при выборке камня для Давыдково-Серенского шоссе (вещи, как было записано в Инвентарной книге музея, «отобраны у крестьян»). В 1909 году музей получил в дар от А.С. Лаппо-Данилевского муляжи топора-молота, ножа и бронзового топора из Фатьяновского могильника.

Изучение фатьяновской культуры в начале века продолжает А.А. Спицын. Он отмечает наличие на территории края нескольких могильников бронзового века, известных по случайным находкам (Холмовогорский, Нерехтский и Рождественский). Среди найденных предметов Спицын особо выделяет изящную, разнообразных форм посуду с круглыми донцами и мелким орнаментом, которая значительно отличалась от керамики каменного века, полированные каменные топоры-молоты, изделия из зубов и костей животных. Ближайшие аналогии данной культуре он видел в южных курганах (Кубань), но считал, что непосредственной связи здесь нет. Спицын писал, что в Верхнем Поволжье не прослеживается постепенный переход от каменного века к медному. Последний выступает здесь, по его мнению, в виде самобытного и почти автономного явления, связь которого с другими древностями, причем не местными, едва угадывается [Спицын, 1903в; 1-2].

Наиболее подробное описание фатьяновской культуры в это время дал В.А. Городцов, который первым определил географические рамки ее распространения (Волго-Окское междуречье), составил подробную классификацию каменных и бронзовых топоров, керамики и костяных изделий. Самыми распространенными каменными изделиями древних фатьяновцев он считал сверленые топоры (16 типов). Чаще всего попадались лопастные и ладьевидные, которые Городцов относил к изделиям местной выработки, генетически связанной с югом. Помимо этого, в отдельную категорию выделяются клиновидные каменные топоры (два типа). Кроме того, он подробно рассматривает бронзовые топоры (6 типов), первый из которых был найден в 1908 году на Фатьяновском могильнике.

Прочие изделия из камня, металла или кости Городцов исследует менее детально, но и в этих случаях непременно называет местности, где были найдены наиболее типичные из них, и пытается сопоставить фатьяновские изделия с находками из других стран, относящимися к бронзовому веку. Самое пристальное внимание он уделяет рассмотрению керамического материала, выделяя четыре типа сосудов и подробно описывая орнамент. Начальный период фатьяновской культуры Городцов относит к первой половине II тыс. до н.э., связывая ее происхождение с юго-востоком (Кавказ) и юго-западом. Он отмечал также некоторое сходство ее с приднепровской культурой и культурой шнуровой керамики (соседские связи) [Городцов, 1916; 127-169].

И Городцов, и Спицын не отрицали возможности существования фатьяновских поселений, ставили под сомнение развитие у фатьяновцев земледелия и скотоводства и считали основными занятиями этих племен охоту и рыболовство. Любопытно сравнить с этими положениями упоминавшееся ранее утверждение Тихомирова о том, что фатьяновские черепа принадлежали прагерманцам-неандертальцам, которые проникли в юго-западную Россию из Дунайской долины. Распространение и медных, и железных вещей он связывал со славянами и считал, что произошло это только в VI веке [Тихомиров, 1906; 128].

Отметим, что и по сей день не найдено поселений, которые бы четко соотносились с фатьяновцами. Таким образом, археологами ХIХ – начала XX вв. были сделаны совершенно правильные выводы о времени распространения на ярославских землях этих племен, верно выявлены особенности их погребального обряда и наиболее типичные изделия местных мастеров. В настоящее время исследователи не отрицают и пришлый характер этой культуры – правда, связывают ее не с Кавказом, а с землями между Днепром и Вислой-Одером [Крайнов,1987а, 74]. Что касается экономического развития фатьяновских племен, то основой их хозяйства были охота, рыболовство и стойловое скотоводство. Вопрос же о возникновении среди них земледелия до сих пор не решен окончательно.

Первый ярославский памятник, относящийся к раннему железному веку (дьяковская культура), был открыт А.А. Спицыным в 1903 году. Это городище в устье реки Сонохты у села Воскресенья Романово-Борисоглебского уезда, близ урочища «Кругляки», известное сейчас под названием «городище Березняки». Городище располагалось на мысу неправильной формы, представляя собой почти обособленное возвышение, соединенное с берегом узкой перемычкой. Его размеры, по словам Спицына - 100 шагов в длину и 70 в ширину. В тылу сохранился вал и широкий ров, далее следовал второй вал. Боковые валы не сохранились. Археологом были сделаны 4 траншеи квадратом по 7,5 аршин, толщина культурного слоя в них колебалась от ¾ до 1 аршина, он состоял по преимуществу из земли с добавлением золы и камней. Все камни были расколоты на осколки определенной величины, из чего исследователь заключил, что это не просто отходы, а остатки определенного обряда.

Спицын считал, что обилие пепла свидетельствует о бытовании на территории городища святилища или крематория и надеялся разыскать поблизости могильник, хотя и не исключал возможности того, что дьяковцы уничтожали пережженные кости умерших, которые они могли собирать, закапывать или выбрасывать в воду. Среди находок Спицын отмечал также большое количество керамики (почти без орнамента, только один образец с городочным узором и зубчатым краем), а также часть ажурной медной фибулы с красной и зеленой эмалью, два железных ножа, железный наконечник стрелы, медную чудскую привеску с колокольчиком, три железных предмета, глиняное пряслице, фрагмент оселка и костяное острие, зубы лошади, железные шлаки, кремневые осколки. Часть находок была передана в ЯГУАК.

Рис. 14. Городище Березняки

При раскопках вала выявилась следующая стратиграфия: уголь, потом чистый песок со стороны рва и песчаная земля с углями со стороны площадки. По-видимому, на предварительно обожженное место насыпался чистый песок из рва и земля с городища [Спицын, 1904; 78]. Спицын отмечал, что единственным археологическим материалом, характеризующим«туземное население VI-VIII веков, является «городок». На территории от Волги до Оки подобных памятников насчитывается около пятидесяти. Для них характерны слои золы, пережженная земля и богатые находки из хорошо сохранившихся вещей. Вместе с костями животных и керамикой здесь непременно встречаются расколотые камни. Городки часто окружались валами, в составе которых непременны зольные слои или пережженная земля, прослойки камня, дерево. Размеры городков обычно незначительны, есть совсем маленькие. Спицын относит подобные памятники к сооружениям обрядового характера.

Так, он писал, что в Ярославской губернии часть курганов у деревни Кирьяново Угличского уезда, раскопанных Я.А. Ушаковым, стояли на городище, с которого в них попали угли и пепел, а также медная пряжка с эмалью [Спицын, 1903б; 139]. Кроме этого, к числу дьяковских поселений на территории края Спицын относит Александрову гору у Переславля. Этот памятник был раскопан еще в 1853 году П. С. Савельевым, который хотя и отмечал его многослойность, считал, что древнейшие слои относятся к курганному типу. Спицын же совершенно верно выделил среди находок те, которые явно относились к дьякову типу: плоскую железную стрелу, костяную стрелу и другие костяные изделия, глиняную фигурку животного, глиняный сосуд и серебряную фибулу [Спицын, 1905б; 3].

Дьяковцев он считал «местным туземным» населением. Расцвет этой культуры, по его мнению, приходился на VI-VIII вв., хотя не исключена возможность существования и более древних поселений. Основными занятиями их населения были охота и рыболовство, а также скотоводство, и, возможно, земледелие. Спицын полагал, что племена дьяковцев родственны финнам [Спицын, 1903б; 113]. Обратив особое внимание на найденные на дьяковских памятниках каменные изделия, он все же не смог ответить на вопрос, принадлежали они жителям городищ или их предшественникам - из-за незначительности материала [Спицын, 1903г; 278-279]. Судя по тому, что, по его словам, черепки с орнаментом каменного века соседствуют с поздней сетчатой керамикой, речь идет о многослойном памятнике.

Открытое Спицыным городище Березняки относится к позднему (VI век н.э) этапу дьяковской культуры, которая бытовала на территории Ярославского края с VII века до н.э. по VI век н.э. В ХIХ веке дьяковская культура была исследована менее тщательно, чем фатьяновская. Как правило, в работах археологов содержатся общие сведения о памятнике (городище) и весьма краткое описание находок. Нет работ, где давалась бы подробная классификация изделий или керамики дьяковских племен, почти нет сведений об их религиозных представлениях. Тем не менее большой заслугой исследователей этого времени, и в первую очередь Спицына, стали высказанные ими догадки о скотоводческо-земледельческом характере хозяйства дьяковцев, а также об их родстве с финно-угорскими народами.

В начале ХХ века, благодаря знакомству с финно-угорскими древностями Приуралья, Прикамья, районов Ветлуги и Нижней Оки стал неизбежным пересмотр идей А.С. Уварова. Вновь обратившись к археологическим материалам, полученным в 1850-е годы, А.А. Спицын убедительно доказал их древнерусское происхождение. Его утверждение о том, что погребальные памятники финно-угров – это могильники, а славян – курганы, сегодня практически не вызывает сомнений [Спицын, 1905а; 166]. Сходная мысль прослеживается и в работах И.А. Тихомирова. Правда, он писал, что у финнов могильники наземные (на помосте – в лабазе, ящике, лодке или шалаше), а если в земле, то мелкие и без насыпей. Западные финны, как он считал, впоследствии переняли у славян их погребальный обряд, но с ориентировкой на север. Он также был уверен, что ярославские курганы не являются финскими [Тихомиров, 1906; 182].

Рис. 15. Н. Рерих

Рерих Николай Константинович (1874 – 1947) -художник, ученый, путешественник, общественный деятель, писатель. Родился в 1874 г. в Петербурге в семье известного нотариуса. По окончании гимназии Карла Мая в 1893 г. одновременно поступил на юридический факультет Петербургского университета (закончил в 1898 г.) и в Императорскую Академию художеств(закончил в 1897 г.) В 24 года стал помощником директора Музея Императорского Общества Поощрения Художеств и одновременно помощником редактора художественного журнала «Мир искусства». С 1918 Р. жил за рубежом (в начале 20-х гг. в основном — в США; с 1923 с перерывами, а с 1936 постоянно — в Индии). С 20-х гг. Р. вёл обширную просветительскую деятельность по привлечению мировой общественности к делу охраны памятников культуры.

В начале нового века продолжаются исследования Сарского городища. В 1903 году незначительные работы здесь провел Н. Рерих, который раскопал около 30 погребений. Он писал, что «состояние городища печально, много лет оно поставляло материал для ремонта дороги, крестьяне и солдаты находили здесь много интересного, но ничего не сохранилось». К сожалению, в отчете нет ни подробного описания находок, ни выводов по результатам работы [Архив ИИМК РАН. Ф.1. Д. № 86/1903]. Правда, в другом месте Н.Рерих говорит, что Городище, возможно, было «первоначальным местом Ростова», а найденные там вещи можно датировать X-XII веками [Рерих,1979; 95].