Посттравматические стрессовые расстройства — ПТСР

(posttraumatic stress disorder — PTSD). В современных условиях осо­бое актуальное значение приобретают постстрессовые нарушения пси­хики, негативные психологические последствия пережитого субъектом сильного эмоционального стресса под воздействием событий, выходя­щих за пределы обычного человеческого опыта (массовая гибель людей во время природных катаклизмов, экологических катастроф, боевых действий, вооруженных нападений, террактов, под воздействием иони­зирующей радиации, отравляющих веществ и т.д.).

Об этих расстройствах как о самостоятельном синдроме начали го­ворить в конце 70-х гг., когда в США обратили внимание на то, что зна­чительную часть лиц, отбывающих наказание в американских тюрьмах, составляют участники вьетнамской войны. В литературе стали появ­ляться выражения «вьетнамский синдром», «синдром участников войны»¹. В последующем с подобными расстройствами психики у людей, переживших такого рода катаклизмы, столкнулись и отечествен­ные специалисты, обследовавшие участников боевых действий в раз­личных «горячих точках» бывшего СССР, в Афганистане, в Чечне. Как было установлено, особо разрушительные для психики человека пос­ледствия начинаются уже после месяца непосредственного участия в боях. Причем ощущение несправедливости войны еще более усугубляет ее негативное воздействие².

Характерной особенностью ПТСР является прежде всего то, что эти расстройства возникают в экстремальных условиях, охватывая большое число людей, когда их жизнь, здоровье и благополучие подвер­гаются серьезной, нередко смертельной опасности вследствие воздейст­вия множественности внезапно действующих на них психо-травмирующих факторов. В результате этого, отмечает Ю.А. Александ­ровский, у большого числа пострадавших возникают психические рас­стройства и заболевания различной степени тяжести. При этом состоя­ние психики в еще большей мере усугубляется тем, что пострадавшие, несмотря на развитие у них психогенных расстройств, какое-то время продолжают оставаться в жизнеопаснои ситуации и даже участвуют в ликвидации последствий постигшего их бедствия.

Среди негативных эмоций, переживаемых людьми в подобных экс­тремальных, стрессогенных ситуациях, на первом месте стоят: тревога (тревожная напряженность), страх различной интенсивности, необо­снованная боязнь преследования, сменяемые приступами ярости, агрес­сивности либо депрессивным состоянием, апатией, подавленностью, в еще большей мере усиливаемыми в результате неполной информированности населения о характере, масштабах, к примеру, экологической обстановки и о ее последствиях

Человека, находящегося в состоянии посттравматического стресса, начинают преследовать различного рода кошмары во сне и наяву, мысли о самоубийстве, своеобразный комплекс «вины выжившего»

Наблюдения, о которых сообщают исследователи данной проблемы, позволяют выделить три периода (этапа) развития экстремальной си­туации, в которой возникают ПТСР, с сопутствующими этим периодам эмоциональными проявлениями психики

Первый, наиболее острый период. Данный период характеризует­ся внезапно возникшей угрозой жизни и гибели людей, их родных и близких Он продолжается от момента воздействия угрожающего фак­тора до начала проведения спасательных работ. В этот период у чело­века особенно остро проявляется инстинкт самосохранения и развива­ются острые психогенные реакции, основу которых составляют тре­вожное напряжение и страх различной интенсивности, возникают пси­хогенные реакции психотического (реактивные состояния) и непсихо­тического характера в виде различного рода неврозоподобных рас­стройств при хронических психоматических заболеваниях (гипертони­ческая болезнь, сердечно-сосудистые нарушения и т.д.), невротические проявления, декомпенсация, обострение личностных акцентуаций ха­рактера

Вот, например, как описывает свое состояние один из участников Чер­нобыльской трагедии, когда началась авария на атомном энергоблоке:

В момент нажатия кнопки АЗ-5 (аварийная защита) пугающе вспыхну­ла яркая подсветка шкал сельсинов — указателей Даже у самых опытных и хладнокровных операторов в такие секунды сжимается сердце В пер­вый миг — онемение, в груди все обрушивается лавиной, обдает холодной волной невольного страха прежде всего от того, что застигнут врасплох и вначале не знаешь, что делать, пока стрелки самописцев и показывающих приборов разбегаются в разные стороны, а твои глаза разбегаются вслед за ними, когда не ясна еще причина и закономерность аварийного режима, когда одновременно (опять же невольно) думается где-то в глубине, тре­тьим планом, об ответственности и последствиях случившегося¹

Некоторые люди, по их описанию, при внезапном возникновении различных жизнеопасных ситуаций ощущали оглушенность, испытыва­ли ужас, утрату тактильной чувствительности, чувствовали нереаль­ность происходящего, как будто время застыло, остановилось сердце, появилось ощущение парализованности. Головокружение, сильный шум в ушах, тошнота, темнота в глазах, сильная усталость — вот дале­ко не полный перечень субъективных переживаний людей в первый, на­чальный период развития ситуации острого экстремального воздейст­вия, ситуации, следствием которой являются ПТСР. В этот же период может возникать паника, которая в еще большей мере усиливает состо­яние страха.

Второй период. Он начинается с начала развертывания спаса­тельных работ; это своего рода «нормальная жизнь в экстремальных условиях». В этот период наибольшее значение приобретают индиви­дуально-психологические особенности личности пострадавших, а также влияние на их состояние новых стрессогенных факторов, таких, как гибель родных, потеря жилья, имущества, опознание погибших родственников Все это еще больше усиливает стресс, ощущение тре­воги, страха, состояния подавленности, депрессии, усугубляет пережи­ваемые страдания

Третий период. Данный период определяется началом эвакуации пострадавших в безопасные районы. С этого времени начинается слож­ная эмоциональная и когнитивная переработка происшедших событий, их последствий. Сознание, психика пострадавших, находящиеся под воздействием событий, дополнительно травмируются еще и тем, что у них резко изменяются прежние привычные для них жизненные стерео­типы, круг общения. Эти факторы дополнительно способствуют форми­рованию у пострадавших относительно устойчивых психогенных рас­стройств. С одной стороны, соматизации различных невротических про­явлений и, с другой — невротизации, психопатизации, обусловленных осознанием полученных телесных повреждений, различного рода травм, соматических заболеваний, утрат, а также возникшими труднос­тями жизни в новых условиях. У пострадавших нарушается сон, кото­рый носит поверхностный, непродолжительный характер, сопровожда­ется кошмарными сновидениями. Появляются интенсивные сдвиги в функциональной активности вегетативной нервной системы в виде колебаний артериального давления, лабильности пульса, озноба, го­ловной боли, вестибулярных нарушений, желудочно-кишечных рас­стройств и т.п При этом, как отмечает Ю.А Александровский, дина­мика этих расстройств во многом зависит также от решения социаль­ных проблем, в которые оказываются вовлеченными пострадавшие¹.

В этот наиболее продолжительный период у лиц с посттравмати­ческими стрессовыми расстройствами особенно остро начинают обна­руживаться признаки социальной дезадаптации. Такие люди стара­ются избегать всего того, что может напоминать им о пережитом, не­редко стремятся к уединению. Безобидные шутки порой могут воспри­ниматься ими как тяжкое оскорбление и вызывать аффективно окра­шенную агрессию, немотивированную жестокость, поскольку в подоб­ном состоянии пострадавшие лица отличаются повышенной рани­мостью, обидчивостью, эффективностью, большей конфликтностью в отношениях с окружающими. При этом, как считают некоторые иссле­дователи данной проблемы, посттравматический стресс начинает проявляться не раньше чем через полгода, например у военнослужащих, побывавших в боях¹.

В этих особенностях динамики ПТСР у пострадавших лиц в ряде случаев следует искать объяснение причин совершения ими в последу­ющем различного рода противоправных поступков конфликтного харак­тера. Оценивая содеянное такими людьми, нельзя не принимать во вни­мание, что человека, переживающего посттравматические стрессовые расстройства, на протяжении длительного периода после трагических событий нередко преследуют повторяющиеся навязчивые воспомина­ния о пережитом, тяжелые сны, ночные кошмары. По малейшему пово­ду, под влиянием каких-то звуков, случайно оброненных кем-то слов у него могут возникать ассоциативные связи с пережитым, появляться неадекватные гипертрофированные реакции, возникать аффективные вспышки гнева, приводящие к конфликтам с окружающими. Другими словами происходит внезапное, нередко без каких-то видимых причин, «воскрешение в памяти с патологической достоверностью и полным ощущением реальности травматического события или его эпизодов»². Тяжелая депрессия, в которой находится человек под влиянием пере­житого, иногда приводит к самоубийству.

К данной группе психических явлений следует также относить дли­тельно переживаемые состояния глубокой депрессии людьми, потеряв­шими работу, утратившими свои прежние социальные связи, что также может способствовать проявлению у них различных форм дезадаптив-ного, противоправного поведения, агрессии, подталкивать к алкоголиз­му, самоубийству.

Учитывая сильное воздействие указанных психических состояний, стрессогенных факторов на психику человека, законодатель оставил возможность судам с учетом обстоятельств дела, личности виновного оценивать состояние психической, эмоциональной напряженности (стресс), посттравматические стрессовые расстройства в качестве об­стоятельств, смягчающих наказание виновному (см. ч. 2 ст. 61 УК РФ).

И последнее замечание. Подобные психические состояния, возни­кающие под влиянием неправомерных действий, как указывалось выше, могут подтверждать тот факт, что потерпевший действительно испыты­вал нравственные страдания и в соответствии с законом имеет право

на компенсацию причиненного ему морального вреда (ст. 151, 1101 ГК РФ). В этом состоит правовое значение рассмотренных выше экс­тремальных состояний психики.

Фрустрация. Среди других эмоционально насыщенных состояний, представляющих профессиональный интерес для юристов, является фрустрация.

Жизнь современного человека полна всевозможными ограничения­ми и запретами, и любые препятствия на пути удовлетворения его же­ланий вызывают естественные ответные эмоциональные реакции. Эти реакции, возникающие в условиях конфликта как следствие противоре­чия между неудовлетворенными желаниями и существующими в обще­стве ограничениями и запретами, получили название фрустрации. В буквальном переводе фрустрация — это обман, лишение чего-либо об­манным путем, крушение планов¹.

Как пишет Н.Д. Левитов, «фрустрация — это состояние человека, выражающееся в характерных особенностях переживаний и поведения, вызываемое объективно непреодолимыми (или субъективно так пони­маемыми) трудностями, возникающими на пути к достижению цели или к решению задач»².

Французкий психолог П. Фресс отмечает, что фрустрация возника­ет каждый раз, когда физическое, социальное или даже воображаемое препятствие мешает действию, направленному на достижение цели, или прерывает его. «Фрустрация создает, таким образом, наряду с ис­ходной мотивацией новую защитную мотивацию, направленную на пре­одоление возникшего препятствия»³.

Г. Селье назвал фрустрацию еще короче — «стрессом рухнувшей надежды». Фрустрация, по его мнению, превращает стресс в дистресс.

Рассматривая фрустрацию, необходимо видеть: причину, вызы­вающую это состояние, фрустрационную ситуацию и ответную реак­цию на нее.

Описывая фрустрацию, многие авторы наибольшее внимание уде­ляют ее негативному влиянию на психику, сознание человека. Однако это не совсем точно, поскольку фрустрация играет в поведении многих людей и определенную конструктивную роль, способствуя достижению поставленной цели. Благодаря ее воздействию на психику субъекта в мотивационной сфере его личности нередко доминирующее значение приобретают мотивы достижения, усиливается привлекательность по­ставленной цели (Д. Креч, Р. Кратчфилд и др.)⁴.

Конструктивное воздействие фрустрации на человека проявляется в виде следующих особенностей его поведения. Прежде всего происходит интенсификация усилий на пути достижения поставленной цели. Давно подмечено, что у многих чем более сложные возникают препят­ствия, тем активнее происходит мобилизация внутренних резервов для их преодоления. Нередко брошенный нашим устремлениям вызов при­водит к еще большей активности. Именно такой механизм преодоления преграды, своеобразной пружиной которого является фрустрация, имеет место в следственной ситуации со строгим соперничеством, когда следователь поставил перед собой цель раскрыть преступление в усло­виях активного ему противодействия со стороны преступника. \

К сожалению, не всегда интенсификация усилий завершаетсяшре-одолением препятствий на пути к установлению истины с использова­нием «лобовой» атаки, и следователь, находясь в состоянии фрустра­ции, вынужден менять тактику своего поведения. В подобных случаях происходит своеобразная замена средств достижения цели и произво­дится пересмотр предыдущих действий, направленных на ее достиже­ние, переоценка всей ситуации с одновременным поиском обходных путей с последующим выходом из состояния фрустрации.

И наконец, может производиться замена цели. Пребывая в состоя­нии фрустрации, субъект может пойти на поиск альтернативной цели, частично удовлетворяющей его потребности и желания. Однако это возможно только путем достижения компромисса. Поэтому изначаль­ное напряжение, обусловленное фрустрацией, может остаться неразре­шимым до конца, особенно в тех случаях, когда субъект сохраняет свой прежний завышенный уровень притязаний, не считаясь с собственными возможностями и обстановкой, в которой он оказался.

Если интенсификация усилий, замена средств достижения постав­ленной цели и даже замена самой цели не приводят к успеху и состоя­ние фрустрации остается, субъект должен будет (безусловно, при раз­витом интеллекте, устойчивой нервной системе) переоценить ситуацию и произвести выбор между возможными альтернативами, обеспечиваю­щий ему адаптацию к новой ситуации с последующим выходом из состо­яния фрустрации.

Последний вариант наиболее сложный, так как далеко не каждый в состоянии продолжительное время сохранять самообладание, взвешен­но оценивать конфликтную ситуацию и свои возможности для ее разре­шения.

При достаточно низком уровне (пороге) сопротивляемости (то­лерантности) к фрустрации, зависящей от величины эмоционально­го напряжения, психологических особенностей индивида и типа си­туации, может проявиться ее характерное деструктивное воздействие на личность.

Деструктивное воздействие фрустрации проявляется: в наруше­ниях тонкой координации усилий, направленных на достижение цели; в когнитивной ограниченности, из-за которой субъект не видит альтерна­тивных путей или какой-либо другой подходящей цели; в эмоциональ­ном возбуждении, аффективно окрашенных агрессивных действиях с частичной утратой контроля над собой и ситуацией.

Достаточно наглядно поведение че­ловека в состоянии фрустрации переда­но X. Бидструпом в одной из его карика­тур (рис. 5.6).

В подобного рода конфликтных си­туациях типичными эмоциональными реакциями на действие фрустраторов являются: а) агрессия, в том числе в виде так называемых замещающих дей­ствий, нередко направляемых на совер­шенно посторонние объекты (так назы­ваемая реакция замещения); б) депрес­сия, сопровождаемая беспочвенными самообвинениями, которые могут пере­расти в аутоагрессию с попытками самоубийства, причинения себе боли, увечий. При этом агрессивные действия могут перемещаться по ассо­циации смежности на другой, близкий к первоначальному раздражите­лю, либо даже вообще на совершенно случайный объект В этой законо­мерности нередко кроется объяснение агрессивного поведения челове­ка, отличающегося своей какой-то непонятной для окружающих с точки зрения здравого смысла неадекватности реагирования, немотивирован­ностью, особой жестокостью.

С усилением фрустрации происходит генерализация агрессии, уси­ливается расплывчатость, неуловимость ее источника. В подобных си­туациях действия виновного могут сопровождаться аффективно окра­шенными эмоциями гнева, импульсивными, беспорядочными действия­ми агрессивного характера, а сама фрустрация может рассматриваться как одна из причин, объясняющая агрессивное поведение виновного

Известно, что реакции агрессивного характера, связанные с фру­страцией, чаще наблюдаются у людей недостаточно воспитанных, не­сдержанных в проявлении эмоций, грубых в обращении с окружающи­ми, психопатизированных. Депрессивные реакции при фрустрации более распространены у лиц невротического склада, неуверенных в себе, тревожно-мнительных по складу своего характера. Деструктивное воздействие фрустрации на поведение таких лиц может усугубляться употреблением алкоголя.

У каждого человека свой порог индивидуальной толерантности к фрустрации. Юрист должен обладать высоким уровнем фрустрацион-нои устойчивости, поскольку правоохранительная деятельность неред­ко сопровождается большими нервно-психическими перегрузками, свя­занными с принятием ответственных решений, достижением различных по важности целей в условиях активного противодействия заинтересо­ванных лиц.

Разумеется, фрустрация ни в коей мере не ставит вопрос об осво­бождении виновного от ответственности за совершенное преступление. Воспитанный человек никогда не совершит агрессивных, тем более противоправных действий из-за того, что находился в состоянии фрустра­ции. Напротив, он сумеет подавить, направить в иное, безопасное для окружающих русло возникшее беспокойство, эмоциональное напряже­ние и раздражение.

Знание психологических предпосылок возникновения фрустрации . помогает понять причины, побудительные силы, мотивы некоторых опасных насильственных преступлений против личности, которые по своей жестокости могут, на первый взгляд, показаться «безмотивными» либо даже совершенными психически неполноценным человеком. Пред­ставляется, что в некоторых случаях, особенно когда фрустрация воз­никла у виновного под воздействием неправомерных действий потер­певшего, она может рассматриваться в качестве обстоятельства, смяг­чающего наказание. Тем более что законодатель предоставил такую возможность судам (см. ч. 2 ст. 61 УК РФ).

Длительное состояние эмоциональной напряженности, стресс, пере­ходящий в дистресс, фрустрация могут приводить к эмоциональным сры­вам, одним из которых является аффект. Поэтому перейдем к более по­дробному рассмотрению данного класса эмоциональных явлений.

Аффект (физиологический аффект).Это одно из тех эмоцио­нальных состояний, к которому давно обращено внимание юристов. В Уголовном кодексе РФ понятие аффекта (наряду с понятием внезапно возникшего сильного душевного волнения) введено законодателем в правовые нормы, предусматривающие уголовную ответственность за умышленное совершение убийства, причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью потерпевшего «в состоянии аффекта» (ст. 107, 113 УК РФ).

Что же представляет собой данное эмоциональное состояние, како­вы его признаки и значение для установления истины по уголовным делам? Аффект (от лат. afectus — душевное волнение, страсть) — это кратковременный эмоциональный процесс взрывного характера, стремительно овладевающий человеком, бурно протекающий, ха­рактеризующийся значительными изменениями сознания, частич­ным снижением волевого контроля.

Как считает автор данного определения аффекта один из видных отечественных психологов С.Л. Рубинштейн, аффект дает не подчинен­ную сознательному волевому контролю разрядку в действии. «Действие в состоянии аффекта, т.е. аффективное действие как бы вырывается у человека, а не вполне регулируется им»¹. Аффективную форму могут приобретать различные эмоциональные переживания страха, гнева, ра­дости и т.д.

Аффективное поведение человека предстает как целостное психи­ческое явление, своеобразный симптомокомплекс вегетосоматических, поведенческих признаков, дополняемых субъективными переживания­ми, ощущениями, частичными изменениями сознания. Совокупность всех этих объективных (внешне наблюдаемых) признаков и субъективно переживаемых ощущений позволяет распознавать действительный фи­зиологический аффект с достаточной надежностью и отличать его от си-мулятивного, установочного поведения. Знание диагностических призна­ков аффекта помогает следователю (суду) путем допроса свидетелей, по­терпевших, самого обвиняемого (подсудимого) собирать необходимую информацию для ее оценки на предмет установления с помощью судебно-психологической экспертизы состояния аффекта с последующей квали­фикацией правоохранительными органами содеянного виновным. Диагностическими признаками аффекта являются: асубъективная внезапность возникновения аффективного возбуж­дения прежде всего для самого субъекта, у которого возник аффект;

□ кратковременный, взрывной характер эмоциональной разрядки;

□ интенсивность, напряженность эмоциональных переживаний, проявляющиеся в мышечном напряжении, двигательном возбуждении в виде импульсивных, стереотипизированных действий (так называемые привычные автоматизмы);

оспецифические изменения сознания, его «суженность», концент­рация мышления на аффективно окрашенных переживаниях, вследст­вие чего субъектом осознаются лишь ближайшие цели и принимаются неадекватные возникшей ситуации решения в ущерб собственным инте­ресам и планам, о чем он сам впоследствии обычно сожалеет;

□ нарушения психических познавательных процессов (фрагмен­тарность восприятия, частичная амнезия происшедшего и т.п.);

□ внешне наблюдаемые признаки расстройства вегетативной нерв­ной системы (изменение цвета кожных покровов лица, аффективно ок­рашенная мимика, прерывистая речь с нарушенной артикуляцией, из­мененным тембром голоса, замедленным темпом произнесения слов в стадии спада);

□ снижение эмоционально-волевой регуляции поведения, самокон­троля;

0 постаффективное истощение нервной системы, упадок сил, сни­жение активности, оглушенность, заторможенность в стадии спада (М.М. Коченов, О.Д. Ситковская и др.).

Для правильного решения вопроса о том, находился ли обвиняемый (подсудимый) в состоянии аффекта, помимо отмеченных выше призна­ков необходимо исследовать:

п характер аффектогенной ситуации;

□ индивидуально-психологические особенности личности обвиняе­мого (подсудимого);

а его психофизиологическое состояние накануне преступления,

□ характер действий обвиняемого в момент совершения престу­пления; \

□ особенности поведения виновного сразу же после преступления, его реакция на слова окружающих, отношение к своим противоправным действиям и наступившим последствиям

Аффектогенная ситуация обычно носит неожиданный, остро­конфликтный кратковременный характер Она сопровождается ре­альными угрозами, насилием, оскорблениями в отношении субъекта или его близких Причем сила воздействия негативных раздражителей, как справедливо отмечает О Д Ситковская, «определяется в первую очередь субъективным смыслом событий и ситуации, в которых дейст­вует человек»¹.

Неожиданно оказавшись в угрожающей, психотравмирующей об­становке, субъект испытывает острую потребность действовать, однако не может найти адекватные формы поведения. Это противоречие между сильной потребностью действовать и неспособностью быстро найти наиболее подходящий способ реагирования служит одной из причин возникновения аффекта. В противном случае аффект просто может не наступить.

К индивидуально-психологическим особенностям личности субъекта, предрасполагающим к аффекту, относятся, значительное преобладание у него процессов возбуждения над процессами торможе­ния, эмоциональная неустойчивость, повышенные чувствительность (сенситивность), ранимость, обидчивость, склонность к застреванию на психотравмирующих фактах, высокая, но неустойчивая самооценка

На появление аффективной реакции также влияют возрастные осо­бенности субъекта, его временные функциональные психофизиологи­ческие состояния, нарушающие устойчивость психики к воздействию аффектогенной ситуации (усталость, бессонница, посттравматические расстройства психики, о которых говорилось выше и т п) У разных людей с учетом их характерологических особенностей, того или иного физического состояния «порог» аффективного реагирования различен, и это, безусловно, нельзя не учитывать при диагностике аффекта

В динамике аффекта выделяют три следующие друг за другом фазы, или стадии (рис. 5.7).

Первая фаза (подготовительная) — нарастание эмоциональной напряженности (ЭН). Развитие данной стадии определяется временем

существования конфликтных отношений: от психотравмирующих дейст­вий до аффективного взрыва. Несмотря на возрастание эмоциональной напряженности, первые признаки эмоциональной расторможенности, неврастенической симптоматики иногда проявляются не сразу.

Вторая фаза — кульминация. Переход ко второй стадии происхо­дит внезапно. Фактор внезапности в качестве обязательного признака аффективного взрыва должен оцениваться с учетом индивидуально-пси­хологических особенностей личности субъекта. В подобных случаях речь идет не об абстрактной, а о субъективной внезапности возник­новения аффекта у конкретного человека с учетом его индивидуально-психологических особенностей.

Данная стадия самая кратковременная Это собственно аффектив­ный взрыв в виде резких, неупорядоченных, повторяющихся, стереоти-пизированных действий агрессивного характера с привычными двига­тельными автоматизмами на фоне общего интенсивного двигательного возбуждения Сопутствующими признаками являются: «суженность» сознания, сопровождаемая фрагментарностью восприятия, непоследо­вательностью, «разорванностью» мышления (принимаемые решения носят неадекватный ситуации характер, процессы целеобразования, мо­тивации непоследовательны, сумбурны). Резко снижаются волевая ре­гуляция действий, самоконтроль.

Большое количество повреждений, наносимых потерпевшему, не­редко создает внешне обманчивую картину (с точки зрения объектив­ной стороны состава преступления), будто виновный действовал с осо­бой жестокостью, хотя на самом деле он находился в состоянии аффек­та. Иногда это приводит к ошибочной квалификации содеянного, напри­мер как убийства, совершенного с особой жестокостью, а не в состоя­нии аффекта (внезапно возникшего сильного душевного волнения) с на­значением уголовного наказания, несоразмерного вине подсудимого.

Третья фаза — истощение аффективного возбуждения На дан­ной заключительной стадии наступает угасание аффективного возбуж­дения, происходит резкий спад, торможение физической активности

Ввиду значительной затраты внутренних энергетических ресурсов орга­низма активные формы поведения резко сменяются пассивными. Чело­век, переживший аффект, ощущает усталость, испытывает апатию, рас­терянность. Его поведение заторможено, что внешне проявляется в за­медленном реагировании на обращения к нему окружающих и даже в сонливости.

Нередко обвиняемый, совершивший убийство, причинивший телес­ные повреждения в состоянии аффекта, искренне сожалеет о случив­шемся, стремится сам оказать помощь своей жертве. Причем эта по­мощь также зачастую носит сумбурный, неадекватный ситуации и соде­янному характер.

В ходе расследования преступлений могут встретиться и несколько иные ситуации, когда аффект возникает не сразу после первого отрица­тельного воздействия, а при многократных повторениях. «Именно по­вторение ситуаций ведет к накоплению, аккумуляции переживаний, ко­торые могут в дальнейшем вызвать аффективный взрыв. Весьма показа­тельно, что последнее по времени действие потерпевшего может быть и не столь резким и оскорбительным, как показалось бы, но оно-то и вы-^х зывает аффект, являясь «последней каплей», тем пусковым сигналом, который приводит к аффективной вспышке»¹. Подобного рода физиоло­гические аффекты получили название кумулированных (накопитель­ных) аффектов.

Такое своеобразное развитие аффекта становится часто источни­ком заблуждений при рассмотрении уголовных дел о преступлениях против жизни и здоровья граждан. При этом «последняя капля» недо­оценивается правоохранительными органами, ошибочно полагающими, что человек, систематически подвергавшийся оскорблениям, в какой-то мере должен был к ним привыкнуть, тем более что последнее унижение его достоинства по своему характеру выглядело, возможно, даже менее тяжким по сравнению со всем тем, что он уже перенес. В подобных слу­чаях забывается, что любой психически нормальный человек с развитой личностью не может «привыкнуть» к оскорблениям и побоям. Он может терпеть, но не привыкнуть! А это далеко не одно и то же.

Не замечая этой особенности в динамике развития аффективного напряжения накопительного характера, органы правосудия иной раз приводят признаки развития у подсудимого кумулированного аффекта в качестве подтверждения отсутствия фактора внезапности возникно­вения аффекта, поскольку-де последнее оскорбление по сравнению со всеми предыдущими было не столь тяжким, а все, что было ранее, до­статочно отдалено от трагической развязки. Такому ошибочному подхо­ду к оценке эмоционального состояния аффектанта способствует еще и низкий научный уровень многих заключений судебно-психологической экспертизы, с чем нередко приходится сталкиваться при изучении уго­ловных дел данной категории.

Эксперты-психиатры были более категоричны. И хотя диагностика физиологического аффекта не входит в их компетенцию, тем не менее они определили у Т. одновременно и физиологический аффект, и силь­ное душевное волнение, что, кстати, тоже не относится к их комТтетен-цйи, поскольку решение вопроса о «сильном душевном волнении» — это прерогатива суда.

Вместо того чтобы в данной ситуации назначить повторную ком­плексную психолого-психиатрическую экспертизу для устранения не­полноты, получения более весомой научной аргументации выводов экс­пертов (их допрос в суде не устранил отмеченных недостатков), суд по существу подменил собой специалистов в области психологии и само­стоятельно без их помощи пришел к выводу о том, что внезапности воз­никновения «аффективного состояния» у Т. не было, поскольку ссора имела продолжительный характер (дома, потом в гостях, затем опять дома), а последние пощечина и плевок в лицо Т. не являются ни наси­лием, ни тяжким оскорблением (?!), тем более что подобные поступки жены имели место и ранее, в том числе в присутствии посторонних, но они не вызывали столь бурного ответа».

Таким образом, обстоятельства, свидетельствовавшие о развития у виновного кумулированного аффекта, судом были приведены в обосно­вание того, что аффекта, а следовательно, и внезапно возникшего силь­ного душевного волнения не было. К сожалению, адвокат не заметил ошибочность аргументации суда в приговоре и не использовал при его обжаловании¹.

С принятием нового УК РФ проблема квалификации убийства (при­чинения тяжкого или средней тяжести вреда здоровью), совершенному в состоянии кумулированного аффекта, получает более определенное разрешение, поскольку в новый уголовный закон введен дополнитель­ный квалифицирующий признак, которого ранее не было в ст. 104 и 110 УК РСФСР, а именно: «длительная психотравмирующая ситуация, возникшая в связи с систематическим противоправным или амораль­ным поведением потерпевшего» (ст. 107, 113 УК РФ). Представляется, что именно такая ситуация и является необходимым условием, предпо­сылкой формирования и разрешения кумулированного физиологическо­го аффекта у виновного.

Не менее сложным в практическом отношении является процесс ус­тановления аффекта у лиц, совершивших правонарушения насильст­венного характера с признаками аффективного возбуждения в состоя­нии простого алкогольного опьянения. Наибольшую трудность с уго­ловно-правовой точки зрения представляет оценка поведения обвиняе­мого, находившегося в легкой степени алкогольного опьянения, так как

в случаях, когда имела место средняя или тяжелая форма алкогольной интоксикации, вопрос об аффекте, как правило, не ставится. В подоб­ных случаях сознание, интеллект, эмоционально-волевая сфера, психи­ческие, мотивационные процессы субъекта настолько искажаются под воздействием алкоголя, что практически лишают его возможности аде­кватно оценивать обстановку, принимать решения на должном интел­лектуальном уровне, выбирать оптимальные варианты поведения. Поэтому в целом следует полностью согласиться с утвердившимся в настоящее время мнением о том, что основной причиной совершения насильственных действий лицом, находившимся в состоянии алко­гольного опьянения средней или тяжелой степени, является, как пра­вило, алкогольная интоксикация, и оценивать действия виновного следует как действия, совершенные им под влиянием обычного алко­гольного опьянения.

Иное дело с оценкой ситуации, в которой субъект, подвергший­ся насилию, издевательствам или тяжким оскорблениям либо иным противоправным или аморальным действиям потерпевшего, а равно находившийся под воздействием длительной психотравмирующей ситуации, возникшей в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего (ст. 107, 113 УК РФ), со­вершил ответные насильственные действия, будучи в легкой степе­ни опьянения.

Безусловно, что, несмотря даже на легкую степень алкогольного опьянения, под его влиянием у человека происходят некоторые наруше­ния в структуре сознания, эмоциональной регуляции поведения, приво­дящие к большей субъективизации познавательных процессов, к более упрощенному восприятию происходящих событий, к переоценке своей деятельности, причин и существа допускаемых ошибок; к неадекватно завышенной самооценке, снижению самоконтроля; к генерализации аг­рессивного смысла ситуации с переоценкой ее как более опасной, более конфликтной, с предпочтением внешнеобвиняющих форм реагирова­ния¹. Однако эти изменения не столь значительны, чтобы можно было говорить о полной деформации мыслительных процессов, о значительно искаженном восприятии действительности.

Такой более гибкий подход позволил выделить из класса аффек­тивных состояний аффекты, развивающиеся на фоне простого алко­гольного опьянения легкой степени, и ввести новое, отличное от пато­логического и более близкое к физиологическому аффекту понятие аномального аффекта, или просто — «аффекта в состоянии алко­гольного опьянения»².

В этой связи уместно сослаться на мнение известных специалистов-психологов, всесторонне исследовавших данную проблему: «одна лишь

констатация употребления обвиняемым алкогольных напитков в период времени, предшествующий правонарушению, без учета временног⁴^ про­межутка между употреблением алкоголя и совершением правонаруше­ния, а также без учета данных о наличии или отсутствии физических признаков опьянения, изменениях поведения, эмоционального состоя­ния, связанных с употреблением алкоголя, без анализа сложившейся конфликтной ситуации и повода, вызвавшего эмоциональное возбужде­ние, а также без исследования характера и особенностей течения самой аффективной реакции, является недостаточным для безоговорочного суждения об отсутствии физиологического аффекта. Наличие данных об употреблении обвиняемым алкогольных напитков в период, предше­ствующий аффективному деликту, не снимает с экспертов обязанности тщательного анализа всех обстоятельств дела в каждом конкретном _t случае для заключения о наличии или отсутствии аффекта»¹.

Другой разновидностью аномального аффекта является аффект, раз­вивающийся у психопатических личностей, у которых отклонения психи­ки от психической нормы не носят характер патологии, но вместе с тем не исключают и определенных нарушений эмоционально-волевой, моти-, вационной сферы. Аффективные реакции у таких лиц существенно отли­чаются от аффекта тех, у кого психика не отягощена психопатическими аномалиями, некоторыми ярко выраженными акцентуированными свойст­вами характера. Во время аффекта у психопатических личностей «возмож­ность осознавать, рефлексировать свои действия, отдавать себе в них отчет и произвольно их регулировать, «руководить» ими снижается в значительно большей мере, чем у здоровых, хотя и не утрачивается полностью...»².

Следует также учитывать и то, что тип психопатизации таких лиц в каждой фазе развития аффекта придает ему характерную эмоциональ­ную окрашенность. Так, например, для психопатических личностей воз­будимого круга наиболее типичен непосредственно взрывной характер реагирования, для тормозных — кумулятивно-взрывной, для истеричес­ких — демонстративно-подчеркнутый, внешне преувеличенный аффек­тивный разряд³. Характерной чертой для всех этих случаев, как писал в свое время еще В.П. Сербский, является то, что аффекты у лиц психо­патического круга возникают легко и по своей силе далеко не соответ­ствует вызвавшей их причине. Аффективная раздражительность у таких лиц нередко достигает такой степени, что даже ничтожное проти­воречие может вызывать у них бурную вспышку гнева⁴.

Диагностика аффекта имеет некоторые особенности, которые опре­деляются прежде всего тем, что пережитое человеком состояние невоз­можно ни фактически, ни по этическим соображениям воспроизвести.

И тем не менее за последние годы накоплен большой опыт установле­ния аффекта у лиц, совершавших различные по тяжести преступления против личности. Трудами отечественных психологов (В.В. Гульдан, М.М. Коченов, И.А. Кудрявцев, В.В. Остришко, Т.П. Печерникова, Ф.С. Сафуанов, О.Д. Ситковская и др.) на современном научном уровне создана солидная методическая база, разработаны необходимые реко­мендации для диагностики аффекта.

Основными методами, которыми пользуются при установлении аф­фекта специалисты-психологи, являются:

психологический анализ ситуации, в которой совершено преступле­ние, по материалам уголовного дела;

изучение анамнестических сведений о лице, совершившем проти­воправное деяние;

беседа с обвиняемым, его близкими, родными, хорошо знающими, в каких условиях он рос, жил, воспитывался;

психологическое тестирование испытуемого с применением тесто­вых методик, выявляющих индивидуально-психологические особеннос­ти его личности, самооценку, уровень нервно-психической, эмоциональ­но-волевой устойчивости, фрустрированности, импульсивности, тре­вожности, чувствительности к эмоциогенным раздражителям; к тестам, положительно зарекомендававшим себя в подобного рода ситуациях, прежде всего можно отнести: MMPI, 16-ФЛО Р.Б. Кеттелла, фрустра-ционный тест С. Розенцвейга, тест незаконченных предложений и неко­торые другие методики;

ретроспективный анализ поведения испытуемого в криминальной ситуации с использованием результатов его психологического тестиро­вания, анамнестических сведений, информации о происшедшем собы­тии по материалам уголовного дела.

Более подробно эти вопросы рассматриваются в главе 7, посвящен­ной судебно-психологической экспертизе.

Страдание. Рассмотренные выше эмоции, эмоциональные состоя­ния: тревожности, страха, напряженности (стресса, фрустрации), аф­фекта нередко сопровождаются страданиями. Законодатель в ряде пра­вовых норм уголовного и гражданского законодательства использует понятия: «психические страдания» (ст. 117 УК РФ), «нравственные страдания» (ст. 151, 1101 ГКРФ).

В настоящее время суды при рассмотрении уголовных и граждан­ских дел, определяя размеры компенсации морального вреда, стали чаще обращать внимание на вопросы, относящиеся к установлению признаков, которые подтверждают пережитые субъектом физические или нравственные страдания.

Подобная судебная практика в полной мере соответствует требова­ниям закона. Так, в ст. 151 ГК РФ судам предписывается при решении вопросов, связанных с компенсацией морального вреда, «учитывать сте­пень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуаль­ными особенностями лица, которому причинен вред».

В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о ком­пенсации морального вреда», специально посвященном вопросам ком­пенсации морального вреда, указано, что под моральным вредом пони­маются нравственные или физические страдания, причиненные дейст­виями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность част­ной жизни, личная и семейная тайна и т.п.), или нарушающими его лич­ные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с за­конами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо нарушающими имущественные права гражданина¹.

Таким образом, страдание, будучи чисто психологическим понятием, в настоящее время приобрело достаточно актуальное правовое значение, понимание сущности и раскрытие содержания которого при рассмотре­нии целого ряда уголовных дел, гражданско-правовых споров становится непременным условием юридически грамотного применения норм права.

Поэтому попытаемся ответить на вопросы: что же представляет собой данное психическое явление, каковы его признаки и, следователь­но, что может служить доказательством пережитых субъектом страда­ний, а также подтверждать его право на компенсацию морального вреда?

В толковом словаре страдание определяется как «физическая или нравственная боль, мучение». В свою очередь боль связывается с «ощу­щением страдания»². То есть и боль, и страдание неразрывно связаны между собой.

В психологии страдание рассматривается как одна из фундамен­тальных эмоций, которая при всем своем негативном характере вместе с тем выполняет очень важную в биологическом и психологическом от­ношении функцию, сигнализируя человеку о воздействии на него небла­гоприятных факторов и тем самым побуждая его принимать те или иные меры, направленные на устранение причин их возникновения. По суще­ству, страдание — самая первая эмоция, которую переживает человек, отторгаемый от матери в момент своего появления на свет. Этим, види­мо, объясняется, что отчуждение человека (физическое или психологи­ческое) на протяжении всей его последующей жизни является одной из распространенных причин страданий³.

И другая сторона рассматриваемого эмоционального явления, ни­сколько не противоречащая предыдущей, более того, существенно допол­няющая ее, состоит в том, что страдание выступает не только в качестве отдельно взятой эмоции, но и как процесс неприятных переживаний субъектом воздействующих на него неблагоприятных факторов физического, социального (или, как мы говорим, нравственного, морального) ха­рактера, вызывающих у него «инстинктивное напряжение».

В таком как бы двойственном взгляде на страдание нет никакого противоречия, поскольку эмоции в психологии рассматриваются имен­но сквозь призму переживаний, которые «всегда носят у человека лич­ностный характер, особо интимно связанный с «Я», близкий ему и его захватывающий...». Как писал С.Л. Рубинштейн, «всякое переживание, т.е. психическое явление с подчеркнуто личностным характером, обяза­тельно включено в сферу эмоциональности»².

С учетом выше приведенных рассуждений можно дать следующее определение страдания:

Страдания — это чувства, эмоция человека в виде отрица­тельных переживаний, возникающих под воздействием травмирую­щих его психику событий, глубоко затрагивающих его личностные структуры, настроение, самочувствие, здоровье.

Эмоциональный профиль страдания считается одним из сложных, поскольку собственно страдание отдельно, в чистом виде наблюдается крайне редко. Обычно страданию сопутствуют: страх, напряженность (стресс), гнев, импульсивность, аффект, вина, стыд и другие негатив­ные эмоции. Наиболее распространена связь страдания и страха, стра­дания и стресса.

Угроза реальная или мнимая (запугивание) совершить то или иное преступление против личности может вызвать страх. Последний, дейст­вуя парализующим образом на волю субъекта, его мотивационную сферу (мотивацию достижения), способствует утрате смелости, актив­ности, а следовательно, приводит к нравственным страданиям. Все это способствует появлению эмоциональной напряженности, стресса. Некоторые психологи напрямую связывают страдание со стрессом, рас­сматривая страдание в качестве одной из форм эмоционального стрес­са, его характерного признака. С другой стороны, глубокий эмоциональ­ный стресс (дистресс), особенно достигший своей третьей стадии (исто­щения), а также различные виды посттравматического стрессового рас­стройства могут вызывать и нравственные, и физические страдания.

Весьма тесная взаимосвязь существует между страданиями и эмо­циями гнева, аффекта. Страдание, по мнению ряда психологов, являет­ся своего рода внутренним возбудителем гнева, а затем и агрессии, что можно наблюдать при развитии аффекта с его разрушительной второй стадией эмоционального «взрыва» (фаза кульминации).

Поэтому установление у субъекта с помощью судебно-психологи-ческой экспертизы сильного эмоционального стресса, аффекта может служить подтверждением, доказательством того, что тот действительно пережил и страдания.

человек выглядит печальным, отрешенным от происходящих событий, оторванным от людей; испытывает одиночество, изолированность осо­бенно от тех, кто заботится о нем; чувствует себя неудачником, не­счастным, потерпевшим поражение, неспособным к достижению преж­них успехов; уныние, упадок духа, мысли о своей профессиональной не­компетентности, об утрате смысла жизни все чаще посещают его; пони­жается и общий физический тонус, появляются сопутствующие этому различного рода функциональные расстройства, нарушаются сон, аппе­тит и т.д. Подмечено, что глубина страданий, равно как и стресса, во многом зависит не только от того, что произошло, но и в не меньшей мере от нашего отношения к этому.

Переживаемые человеком страдания отрицательно отражаются на его профессиональной деятельности, познавательной активности, что обычно не остается без внимания со стороны его ближайшего окружения.

В законе упоминаются две разновидности данного класса эмоций: страдания нравственные и страдания физические. Понятие «нрав­ственность» и производное от него прилагательное «нравственный» имеют несколько смысловых оттенков. Прежде всего «нравствен­ность — это правила, определяющие поведение человека в обществе. Кроме того, в понятие нравственности вкладываются «духовные, душев­ные качества, необходимые человеку в обществе, а также выполнение этих правил, поведение»'.

Понятие «нравственный» употребляется не только по отношению к человеку, соблюдающему требования нравственности, но и как прилага­тельное, характеризующее то или иное явление, «относящееся к внутрен­ней, духовной жизни человека»². С этой точки зрения нравственные (душевные) страдания человека напрямую связаны с его личностны­ми, глубинными структурами, которые подвергаются посягательствам, что и вызывает у него столь сильную ответную эмоциональную реакцию в виде отрицательных переживаний, называемых страданиями.

Поскольку с помощью понятий «личность», «личностный» рас­крывается включенность человека в общественные отношения, его со­циальная сущность, его положение в обществе, есть все основания по­лагать, что источником нравственных страданий субъекта нередко яв­ляются прежде всего посягательства на его социальный статус, автори­тет, честь и достоинство, личностные убеждения (если они, разумеется, не носят антиобщественный, противоправный характер), на его само­оценку, положение, место в обществе, сложившуюся систему его меж­личностных отношений.

Все это, безусловно, связано с правами человека и его свободами, гарантированными Конституцией РФ. Поэтому посягательства на его неприкосновенность, свободы, мировоззрение, ценностные ориентации, т.е. на все то, что позволяет ему быть личностью, могут вызывать нрав­ственные (душевные) страдания.

Например, принудительное лишение глубоко верующего человека возможности принимать участие в отправлении им тех или иных рели­гиозных обрядов, его принуждение выполнять действия, противореча­щие его религиозным взглядам и убеждениям, несомненно, посягают на его мировоззрение, ценностные ориентации, личностные установки, свободу совести (ст. 28 Конституции РФ) и вследствие этого не могут не вызывать у него ответной негативной реакции, неприятных пережи­ваний в виде нравственных, душевных страданий. Лица, виновные в этом, представляется, должны по закону компенсировать причиненный своими противоправными действиями моральный вред его личности.

Моральный вред также может выражаться, как подчеркивается в упомянутом постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 10, в нравственных переживаниях, страданиях человека, связанных «с утра­той родственников, невозможностью продолжать активную обществен­ную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, по­рочащих честь, достоинство и деловую репутацию гражданина, времен­ным ограничением или лишением каких-либо прав»¹.

В отличие от нравственных физические страдания связаны с при­чинением человеку физической боли, мучений, всегда сопутствующих нанесению телесных повреждений, различного рода увечий, с истязания­ми, с заражением какой-либо инфекцией, с заболеванием, которое может быть результатом в том числе и перенесенных нравственных страданий.

При определении размера компенсации морального вреда суды долж­ны учитывать «степень физических и нравственных страданий, связан­ных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред» (ст. 151 ГК РФ), а также выяснять, «чем подтверждается факт причине­ния потерпевшему нравственных или физических страданий, при каких обстоятельствах и какими действиями (бездействием) они нанесены»².

С учетом этих требований судом могут быть признаны в качестве до­казательств, подтверждающих факт причинения лицу физических стра­даний, различного рода медицинские документы, в которых отражены по­лученные им телесные повреждения, перенесенные заболевания, функ­циональные, психосоматические расстройства, его жалобы на самочув­ствие, а также характер оказанной ему медицинской помощи. Существен­но дополнить эту картину могут показания свидетелей, общавшихся с по­терпевшим, относительно его внешних, поведенческих признаков, того, что он им говорил о своих переживаниях. Так же подробно следует допро­сить самого пострадавшего о его ощущениях, мыслях, которые у него были в интересующий период. В некоторых особо сложных случаях по­терпевший может быть направлен на дополнительное медицинское об­следование либо на судебно-медицинскую экспертизу.

При доказывании факта причинения потерпевшему нравственных страданий требуется больше обращать внимания на индивидуально-

психологические особенности его личности: нравственные, ценностные ориентации, установки, самооценку, социальный статус, его стремле­ние к самоактуализации, характерологические особенности, наличие у него акцентуированных свойств характера того или иного типа¹.

Известно, что повышенная тревожность, сенситивность, психасте-ничность, неврастеническая симптоматика и т.п. являются весьма бла­гоприятной почвой для развития всевозможного рода глубоких пережи­ваний, травмирующих психику, в том числе и негативного характера в виде страданий. И в этих случаях помимо допроса самого потерпевшего, а также лиц, близко знающих его, существенную помощь суду, несо­мненно, может оказать судебно-психологическая экспертиза аналогич­но тому, как это делается при установлении аффекта.

Завершая рассмотрение эмоциональных проявлений у различных субъектов правоотношений, следует подчеркнуть важное значение эмо­ций и чувств, поскольку они оказывают сильное влияние на поведение человека, особенно в конфликтных, экстремальных ситуациях, являют­ся составной частью мотивационной сферы его личности.

Понимание роли эмоциональных явлений у субъектов уголовного, гражданского процессов помогает следователю, суду наиболее эффек­тивно, с точки зрения задач правосудия, проводить следственные (су­дебные) действия, объективно оценивать поступки людей, их мотиваци-онную сферу, принимать правильные решения по делу.

Существенное влияние эмоциональные состояния оказывают на эф­фективность и качество профессиональной деятельности самих юрис­тов, которые должны владеть приемами саморегуляции собственной эмоциональной сферы, уметь вовремя нейтрализовать отрицательные и стимулировать положительные эмоции и чувства, о чем пойдет речь в следующем параграфе.