ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВЫЕ ВЗГЛЯДЫ Н.МАКИАВЕЛЛИ.

Как отмечает Нерсесянц В.С., в истории концепций государства и права немного найдется таких, которые вызывали бы столь яростные споры их приверженцев и противников, доброжелателей и радикальных критиков, как политические идеи знаменитого итальянского мыслителя Никколо Макиавелли (1469--1527). Большой знаток античной литературы, дипломат и политик (в частности, 14 лет работы на посту секретаря Флорентийской республики), он вошел в историю политико-юридической мысли как автор ряда замечательных трудов: «Государь» (1513), «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия» (1519), «История Флоренции» (первое издание -- 1532) и др. История политических и правовых учений. Под ред. В.С. Нерсесянца. М.: Издательская группа ИНФРА М - НОРМА, 1997. С.164.

В юности Николо не получил широкого образования, в отличие от большинства других гуманистов, однако эти недостатки он восполнил самостоятельно -- с одной стороны, путем самообразования, а с другой стороны, наблюдая за реальной жизнью современной ему Флоренции и подробно анализируя результаты своих наблюдений. От других философов Макиавелли отличался еще и тем, что он руководствовался в своих сочинениях не абстрактными идеями торжества добра и Бога, а реальным опытом конкретной жизни, идеями пользы и целесообразности. «Я не заботился здесь ни о красоте слога, ни о пышности и звучности слов, ни о каких внешних украшениях и затеях, которыми многие любят расцвечивать и уснащать свои сочинения, ибо желая, чтобы мой труд либо остался в безвестности, либо получил признание единственно за необычность и важность предмета».

Если сравнить и сопоставить некоторые труды Макиавелли, то складывается такая парадоксальная ситуация. Объяснение этому ищут в характере самой личности писателя, во влиянии на него драматически сложной эпохи, современником и вдумчивым аналитиком которой он был. Отмечают его пламенную любовь к отечеству, тяжко страдавшему от внутренних междоусобиц, неистовства мелких тиранов, вмешательства церкви в светские дела, вторжений иноземных держав. Также не без оснований подчеркивают его симпатии республиканскому строю, отдельным демократическим институтам. Но если проанализировав его произведение «Государь» то сразу же выявляется противоречие в его деятельности. Так не смотря на то, что он был склонен к республиканскому строю в его произведении гражданско-гуманистические ноты звучат максимально приглушенно (если звучат вообще). Тут нет ничего удивительного. Макиавелли писал его вовсе не для прославления демократических и республиканских ценностей, апологии права и гуманизма.

«Государь» при первом ознакомлении с ним предстает трактатом (скромным по объему) о роли, месте и значении правителя, главы государства в Италии и Европе XVI в. Более внимательное его изучение показывает: в человеческих качествах и поведении государя Макиавелли на свой лад раскрывает черты, закономерности политической деятельности персонифицированного в нем (т.е. в правителе) самого государства. В этой установке на выявление природы государства, а не в составлении портрета нужного стране правителя и даче ему советов, приспособленных к злобе дня, заключается глубокий концептуальный смысл «Государя». Дальше разговор будет идти в основном о нем.

Он практически исключает религиозную точку зрения из арсенала своих объяснительных средств. Главный авторитет для него, как уже отмечалось выше, -- опыт истории. Трактовка политики отделяется, таким образом, от теологии, религиозная аргументация устраняется из государствоведения. Макиавелли постулирует новый, по существу не известный ни античным писателям, ни мыслителям средневековья, закон: политические события, изменения в государстве, смена его форм происходят не по воле божьей, не по прихоти или фантазии людей, но совершаются объективно, под воздействием «действительного хода вещей, а не воображаемого».

Постулат самостоятельной трактовки политики, принятый Макиавелли, побудил его отъединить государствоведение не только от теологии. Это же он делает по отношению к этике. С его точки зрения, неуместно, нереалистично осмысливать и решать политические проблемы, находясь в кругу моральных критериев и суждений, ибо власть, политика, технология политического господства (им в первую очередь посвящен «Государь»)-- изначально явления внеморального плана.

Впервые в своем произведении Макиавелли отделяет политику не только от религии, но даже и от морали.

По-мнению самого автора, политика как сфера государственного это особая сфера человеческой деятельности, которая имеет свои закономерности. Тем самым нередко в произведении «Государь» вполне поощряются автором нарушение даже элементарных норм морали, ибо, как утверждалось выше данное произведение задумано не для того чтобы подчеркнуть красоту слога, звучность слов и т.д., а как «сборник практических рекомендаций по управлению государством». В качестве примера противоречивости политики и морали, можно привести высказывания самого Макиавелли: «Любой государь должен обладать качествами человека и зверя», « Для укрепления и расширения государства политик должен решаться на великие и виртуозные подлости и злодейства, требующие у государя наличие таких качеств как мужество и геройство, так способность идти на предательство», «государь, если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение отступать от добра и пользоваться этим умением смотря по надобности» и т.д. Николо Макиавелли. Государь. Перевод: Муравьёвой Г. М.: Проспект, 2001. С.349. Поэтому главное для автора произведения выяснить: «какими способами государи могут управлять государствами и удерживать власть над ними». Прежде всего, полагает Макиавелли, созданием прочного фундамента власти. Власть государя «должна покоиться на крепкой основе, иначе она рухнет. Основой же власти во всех государствах служат хорошие законы и хорошее войско. Но, как замечает сам Макиавелли, хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска, и, наоборот, где есть хорошее войско, там хороши и законы». Логично, что у Макиавелли опора законов (так же, как опора государственной власти) -- армия, вооруженная сила. О праве, справедливости и т. п. речи нет.

В трудах проф. В.С. Нерсесянца отмечено что, Макиавелли рассматривал государство (введение самого термина stato, т. е. «государство» в политическую науку Нового времени связывают с Макиавелли) как монополист публично-властных прерогатив. Оно трактуется в «Государе» преимущественно в значении аппарата, управляющего подданными, народом, обществом. Такой государственный аппарат включает в себя государя и его министров, чиновников, советников, прочих должностных лиц; другими словами то, что современным языком можно было бы назвать центральной администрацией. Этому аппарату, а вернее, конечно, государю, распоряжающемуся им, принадлежит публичная власть -- право командовать государством, страной по своему усмотрению. Государь не должен допускать того, чтобы политическая власть в стране находилась еще в чьих-то руках; он обязан концентрировать ее всю только у себя. История политических и правовых учений. Под ред. В.С. Нерсесянца. М.: Издательская группа ИНФРА М - НОРМА, 1997. С.167. Поэтому он крайне негативно относился к знати, дворянству, считая их источником смут, ибо они занимают промежуточное место между государем-правителем и его подданными, тем самым обладая определенным авторитетом могут повлиять как в лучшую сторону, так и в худшую сторону на проводимую государем политику. Поэтому Макиавелли замечает: «нужно государю сделаться главой и защитником более слабых соседей и постараться ослабить сильных». Так на примере Древнего Рима обосновывает Макиавелли свои доводы: «Римляне, завоевывая страну, соблюдали все названные правила: учреждали колонии, покровительствовали слабым, не давая им, однако, войти в силу; обуздывали сильных и принимали меры к тому, чтобы в страну не проникло влияние могущественных чужеземцев» Николо Макиавелли. Государь. Перевод: Муравьёвой Г. М.: Проспект, 2001. С.349.

Совершенно чуждо Макиавелли (будем помнить, что речь идет о «Государе») и представление о народе как о носителе, источнике верховной власти. Ни слова нет о правах народа на управление государством, даже на минимальное его подключение к самостоятельному отправлению государственных дел. По этому поводу уместно привести высказывание самого Макиавелли: «народ нередко ошибается в общих вопросах и редко в частных». В политической сфере народу надлежит быть пассивной массой, превращаемой всевозможными манипуляциями со стороны государей в удобный и послушный объект государственной власти.

Набор благодеяний, идущих от государства к подданным, узок. Военные и полицейско-охранительные меры (обеспечение внешней безопасности, устранение внутреннего беспорядка), покровительство ремеслам, земледелию и торговле -- вот почти и все. В этом наборе нет, например, места такому благодеянию, как предоставление подданным гарантированных прав и свобод, особенно политических. «Государь» на сей счет занимает, в общем, позицию умолчания. Она не случайна.

Там, где жизнь людей направляется приказом, где ими командуют, с правами и свободами подвластных одни только хлопоты. Кроме того, сам Макиавелли склонен считать, что подданные не очень уж заинтересованы в обладании такими правами и свободами. Людей волнует не их отсутствие, а прежде всего возможность сохранять в неприкосновенности свою собственность. Они в состоянии, думает Макиавелли, смириться с утратой свободы, престижа, власти (влияния), но никогда и никому не простят потерю имущества.

Опекая подданных, воздерживаясь (при отсутствии экстраординарных обстоятельств) от «притеснения» народа, государю одновременно нужно совершать все свои действия, адресуемые подданным и рассчитанные на их восприятие, именно как благодеяния. Обычно люди не надеются получить от государства что-либо полезное, хорошее для себя. Поэтому, когда они видят «добро со стороны тех, от кого ждали зла, особенно привязываются к благодетелям». В отличие от обид, которые, по Макиавелли, надо наносить разом, благодеяние разумно оказывать малыми порциями, чтобы оно длилось дольше и чтобы подданные ощутили его как можно полней, лучше.

Поэтому, исходя из всего вышесказанного, Можно предположить что, существование государства строится на 2-ух основах:

Безопасность личности

Незыблемость собственности; «чтобы одни благоустраивали свои владения, не боясь, что эти владения у них отнимут, другие открывали торговлю, не опасаясь, что их разорят налогами». Николо Макиавелли. Государь. Перевод: Муравьёвой Г. М.: Проспект, 2001. С.394.

Каким образом добиться от подданных того, чтобы они действовали соответственно воле государя и чтобы его власть в стране (городе) осуществлялась нормально? По Макиавелли, такая власть осуществляется нормально, если подданные полностью повинуются государю. Оно (повиновение) возможно. Есть два способа достижения повиновения. Первый -- любовь к государю. Второй -- страх перед ним. Что эффективней и надежней? С точки зрения Макиавелли, лучше всего, разумеется, «когда боятся и любят одновременно, однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбирать «страх» и поддерживать его «угрозой наказания, которой невозможно пренебречь». Там же.

Однако если учесть и тот факт, что вместе со страхом Макиавелли приводит как следствие и любовь, можно предположить что наиболее оптимальной и более стабильной, все-таки будет та форма правления, при которой не происходит доведение до крайностей.

Делая выбор в пользу страха как такого состояния, которое вернее всего гарантирует государству (государю), покорность его подданных, Макиавелли руководствуется одной из основных аксиом своей политической философии -- аксиомой об исконной, от их асоциальной, антиобщественной природы идущей порочности людей -- существ эгоистичных и злобных. О людях в целом, убежден автор «Государя», «можно сказать, что они неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману, что их отпугивает опасность и влечет нажива». Столетие спустя макиавеллиевскую идею асоциальной сущности человека воспримет и разовьет Т. Гоббс.

В «Государе» от угрозы наказания, поддерживающей в людях страх перед государством, до самого наказания, расправы расстояние почти незаметное. Правитель, чтобы заставить своих подданных безропотно повиноваться ему, не должен пренебрегать самыми суровыми, нещадными карами. Жестокость допустима не только в военное, но и в мирное время. Например, людей, причисляемых к врагам государственной власти, опасных для нее, государь волен просто уничтожать. Опасаться ответственности ему нечего. Государи находятся вне юрисдикции суда: с государей «в суде не спросишь». Их решения, касающиеся частных дел подданных, должны быть бесповоротными. Вообще подданным нужно постоянно давать чувствовать абсолютную непререкаемость государственной власти.

На основе анализа как предшествующих, так и настоящих форм правления Макиавелли до предела заострил и бесстрашно выразил это объективно существующее соотношение политики и морали. Тем самым признав противоречивость этих двух понятий.

Эту непререкаемость может сообщить государственной власти только верховная воля, единая и ни от кого не зависящая, господствующая над всем безгранично и безусловно. Лишь такая воля способна обеспечивать само существование государства, его могущество и порядок в стране. В словаре Макиавелли нет понятия «государственный суверенитет». Однако его представления о свойствах, которыми должна обладать государственная власть, показывают, что фактически он совсем близко подошел к формулированию данного понятия -- одного из важнейших для науки о государстве, для характеристики природы государства.

Как и в «Государе», так и иных трудах Макиавелли пользуется, как замечает Акмалова А.А. и Капицын В.М., новой методологией рационального политического анализа, решительно освобождаясь от догм католической схоластики, что в свою очередь можно проследить на примерах приведенных им же; так если схоласты исходили, в основном, из авторитета отцов церкви, то мыслители возрождения восстанавливали, как не раз уже отмечалось выше, традиции античных авторов и опираясь на разум. Акмалова А.А., Капицын В.М. История политических и правовых учений. М.: Юриспруденция, 2002. С.80. В данном утверждении особо ярко проявляется зарождение рационализма, который получил развитие в Новое время.

Он рассматривает религию не как высшее знание и авторитет, а как политический факт, который нужно учитывать, анализировать и использовать. Его интересует, прежде всего, ее роль в общественной жизни. Не отвергая веры, он относится к ней сугубо утилитарно, считая ее полезной для убеждения народа в необходимости установления строя и воспитания высоких гражданских качеств. Данное положение работает и в том случае если приходится руководить государством насильственным способом, ибо там, где есть хорошая религия там можно создать хорошую армию, как оплота проявления насилия, в качестве крайней меры, что, как уже говорилось выше, нежелательно для любого государства.

Гуманистический дух эпохи Возрождения, каким его наследовал европейский XVI в., «Государя» едва коснулся. В этом труде доминирует, как нам уже известно, отнюдь не превознесение высокого достоинства человеческой личности, создающей и творящей самое себя. Нет в нем апологии свободной воли, направленной к добру и общему благу; нет рассуждений о призвании индивида к гражданско-нравственной деятельности на поприще политики. В фокусе этого макиавеллиевского сочинения -- идеальный правитель и технология его властвования.