Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. В наше время вряд ли найдешь пример, когда после пробуждения Кундалини беспрерывно горящий в человеке змеиный огонь производил бы в нем ту трансформацию




 

 

В наше время вряд ли найдешь пример, когда после пробуждения Кундалини беспрерывно горящий в человеке змеиный огонь производил бы в нем ту трансформацию, на которую намекали в своих рассказах мудрецы Древней Индии. Но, несомненно, бывали случаи спорадической активизации Шакти. Мистики и святые разных стран, с детства впадавшие в экста­тические трансы и переживавшие трансцендентальные видения, относятся к данной категории. Медиумы, обладающие даром ясно­видения, чтения мыслей и иными сверхъестественными способно­стями, обязаны всем этим пробужденной Кундалини, действующей в ограниченных рамках, без открытия высшего центра, затмеваю­щего собой все сознание. То же относится и к гениям, определенные зоны мозга которых питаются этой энергией, что стимулирует их к интеллектуальной или артистической деятельности.

Во всех перечисленных выше случаях поток этой мощной жиз­ненной энергии ограничивается или регулируется таким образом, что в деятельности системы не возникает никаких нарушений. Мис­тикам же, чей мозг иногда подвергается воздействию очень сильно­го потока, подобные состояния известны с рождения, и их нервная система приспосабливается к этому еще в детстве, когда человек не осознает перемен в своей психике и теле, а следовательно, и не страшится их. Но и последние нередко испытывают кризис и вы­нуждены пройти сквозь муки, прежде чем обретают устойчивую ясность ума и способность понятно выразить свои переживания, выделившие их среди прочих смертных. Все остальные, принадле­жащие к этой категории, не переживают озарений и не осознают движения потоков. Исключение составляют лишь эксперименталь­ные случаи, но там поток жизненной энергии слишком ограничен, чтобы произвести эти странные эффекты.

Популярные книги по Йоге, прочитанные мной несколько лет назад, не содержали в себе и намека на подобное развитие событий. Их авторы ограничили себя описанием различных поз и методов, заимствованных из древних источников. Иные утверждали, что имеют опыт практики, и уверенно обучали других тому, чего толком не знали сами. В некоторых из таких книг содержались краткие ссылки на Кундалини-Йогу. Обычно авторы посвящали одной из на­именее известных и наиболее трудных форм Йоги всего несколько страниц или короткую главу, где говорилось, что Кундалини пред­ставляет собой жизненную космическую энергию, покоящуюся в человеческом теле у основания позвоночника, ниже половых орга­нов в форме свернувшейся змеи. Она спит, закрывая ртом отвер­стие Сушумны, нитевидного протока, проходящего через центр спинного мозга к центру сознания на макушке головы. Пробудив­шись, Кундалини, подобно молнии, поднимается вдоль Сушумны, унося с собой всю жизненную энергию тела (которое в это время становится холодным и безжизненным, утратив частично или пол­ностью свои жизненные функции), чтобы соединиться со своим бо­жественным супругом Шивой, обитающим в последнем, или седь­мом, центре — в мозгу. Во время этого процесса воплощенное «я», освободившись из плена плоти, приходит в состояние экстаза, или Самадхи, осознавая свое бессмертие и единство с вездесущим вы­сшим сознанием. Лишь в одной или двух книгах говорилось об опас­ностях, подстерегающих человека на этом пути. Но ни характер этой опасности, ни способы ее преодоления авторы не описали.

Туманных идей, почерпнутых мною из этих книг, было доста­точно, чтобы прийти к заключению, что мое нынешнее состояние является прямым следствием медитации. Мой опыт в точности сов­падал с описаниями экстатических состояний тех, кто пережил их, так что у меня не было ни малейших оснований сомневаться в под­линности этого видения. Не могло быть и ошибки ни относительно звука, ни относительно сияния. Тем более не могло быть ошибки от­носительно трансформации сознания — самой значительной части меня, — воспоминания о которой были столь сильны, что от них не­возможно было ни избавиться, ни спутать с чем-то иным. Это никак не могло быть игрой воображения, так как во время того пережива­ния я сохранил способность сравнивать расширенное сознание с обычным и, когда видение стало блекнуть, мог ощутить сужение, возвращающегося в норму сознания. Безусловно, это был подлинный опыт, с такой убедительностью описываемый святыми и мисти­ками всего мира. Но в моем случае было одно несомненное отличие от обычного типа видений: неописуемое чувство, возникшее у осно­вания позвоночника, вслед за которым поток лучистой энергии, поднявшись по позвоночному столбу, устремился в голову. Эта часть переживания соответствовала феномену, ассоциируемому с пробуждением Кундалини. Следовательно, я не мог ошибиться, по­лагая, что, сам того не ведая, разбудил свернутую спиралью змею, и что мое нынешнее состояние было каким-то образом с этим связано.

Я не рассказал о своем состоянии никому, кроме шурина, при­ехавшего в то время по делам в Джамму. Он был намного старше меня и любил меня как сына. Зная о его чувствах ко мне, я был с ним до конца откровенным. Он и сам в течение многих лет практи­ковал медитацию под руководством учителя, который утверждал, что обладает знаниями 8 области Кундалини-Йоги. Искренний и благородный от природы, он не раз делился со мной своими пере­живаниями, ища моего совета и поддержки, описывая их, как ребе­нок, — просто и бесхитростно. Без всякой претензии на познания в этом вопросе он поделился со мной всей информацией, которой рас­полагал, и это сыграло немаловажную роль в спасении моей жизни. Моя жена, не имевшая ни малейшего представления о той борьбе, которую я вел на грани между жизнью и смертью, была не на шут­ку напугана моим изможденным видом, отсутствием аппетита и, главное, беспокойным и безрадостным выражением, не сходившим с моего лица. Она постоянно советовала мне обратиться к врачу.

Мой шурин не мог должным образом оценить значимости того, что я ему сообщил, но вспомнил, что его гуру когда-то сказал, что если по ошибке Кундалини поднимется не по Сушумпе, а по ка­кой-то другой Нади (энергетическому каналу), то существует риск серьезных ослож­нений в психической и физической сферах вплоть до полной потери дееспособности, безумия и смерти. Учитель также говорил, что осо­бую опасность представляет подъем Кундалини по Пингале, распо­лагающейся справа от позвоночника. Тогда несчастный человек мо­жет буквально сгореть из-за неконтролируемой выработки интен­сивного внутреннего жара. Рассказ шурина привел меня в ужас, и я отправился за советом к одному ученому аскету из Кашмира, при­ехавшему на зиму в Джамму. Терпеливо выслушав меня, аскет зая­вил, что мое состояние не может быть вызвано пробуждением змеиной силы, так как оно всегда несет с собой блаженство и никогда не причиняет вреда. Он высказал другое печальное предположение: мое состояние, должно быть, связано с действием яда. выделяемого зловредными духами, то и дело пересекающими путь йогина, и предписал мне особую микстуру, которую я так никогда и не при­нял.

Воспользовавшись чьим-то советом, я просмотрел несколько древних санскритских текстов по Кунддлики-Йоге, переведенных на английский язык. Но, утратив способность управлять вниманием, я не смог прочесть сосредоточенно ни одной страницы. Малейшее усилие тут же приводило к ухудшению моего состояние, так как при этом поток вновь порождаемой энергии с особой силой устрем­лялся к моему мозгу. Я просто перелистывал книги, прочитывая то параграф на одной странице, то пару строк на другой. Описание симптомов, развивающихся при пробуждении Кундалини, подтвер­ждало мою уверенность в том, что я разбудил эту дремавшую во мне силу. Но была ли эта агония результатом самого пробуждения, или причина заключалась в том, что энергия стала подниматься не по тому нерву, оставалось мне непонятным. Однако среди всей этой массы информации мой воспаленный мозг выбрал одно предписание — не знаю, как это назвать, случайностью или божьим промыслом. Этот короткий совет, пришедший в самую критическую минуту моей жизни, запечатлелся в мозгу в одно мгновение. А заключался он в следующем: практикующий ученик не может оставаться дли­тельное время с пустым желудком, а должен каждые три часа при­нимать легкую пищу. Думаю, что своей жизнью и здравым рассуд­ком я обязан именно этому свету.

В то время я не придал должного значения прочитанным сло­вам, в которых заключался опыт многих и многих людей, пытав­шихся пробудить змеиную силу. Думаю, что не один из них при этом лишился жизни. Но и прислушавшись к этим словам, я вряд ли смог бы в то время следовать им, так как пища казалась мне столь отвратительной, что сама мысль о ней вызывала спазмы в же­лудке. Каждая часть моего тела была словно охвачена огнем, ум же, словно воздушный шарик, который порывы ветра болтают в разные стороны, не мог оставаться неподвижным ни минуты.

Каждый раз, когда мой ум обращался к себе, меня неизменно поглощало зрелище неземного сияния, вращающегося, подобно водовороту, в моей голове. И зрелище это вызывало у меня панику. Нередко оно принимало устрашающиеся формы и позы — словно скалящиеся сатанинские лица глядели на меня из тьмы. Это проис­ходило каждую ночь на протяжении нескольких месяцев. Моя воля слабела, и сил для сопротивления становилось все меньше. В самые тяжелые минуты я чувствовал, что готов поддаться все нарастаю­щему ужасу и вырваться из дома, как буйный сумасшедший. И все же я не сдавался, напрягая до последнего предела остатки душев­ных сил.

Днем я не мог дождаться наступления ночи, а ночью с еще бо­льшим нетерпением ждал прихода дня. Все проблески надежды по­степенно начинали угасать, и меня охватило отчаянье. Я не мог ни на минуту ни расслабиться, ни забыться — огненный поток беспре­рывно струился по нервам и врывался в мой агонизирующий мозг. В результате длительного поста мои жизненные силы пришли в пол­ный упадок, сопротивляемость снизилась, я был так плох, что я каждую минуту ждал конца.

В таком состоянии духа я встретил священный праздник Шиваратри, или ночи Шивы, который приходится на конец февраля. Как Обычно, жена приготовила разнообразные изысканные блюда и ста­ла настаивать, чтобы я отведал их. Не желая расстраивать ее своим отказом, я согласился и заставил себя проглотить несколько кусков пищи. Тут же у меня под ложечкой появилось сосущее чувство, по­ток огненной энергии ударил в голову, и к своему неописуемому ужасу я ощутил, что вздымаюсь все выше и выше. Перед глазами все пошло кругом, руки и ноги стали как лед — казалось, все тепло покинуло их, чтобы поддержать жар в голове, который вздымался к ней по спинному мозгу красноватым потоком. Я почувствовал голо­вокружение и непреодолимую слабость.

С трудом встав на ноги, я медленно пошел в спальню. Сорвав дрожащими руками покрывало, я забрался в постель, пытаясь за­нять удобное положение. Но состояние мое было отчаянным — я весь дрожал, от макушки до ног. Тело мое было холодным как лед, но при этом меня знобило как в лихорадке. Я нащупал свой пульс — он был невероятно частым, а сердце билось под ребрами с такой си­лой, что я мог слышать его удары. Но больше всего меня испугала интенсивность огненных потоков, проносившихся по моему телу, проникающих в каждый орган. Ум работал отчаянно, но был не в состоянии привести в порядок мои дикие мысли. Пригласить врача, чтобы тот попытался поставить диагноз, было бы пустой тратой времени и сил. Услышав о симптомах, он, конечно же, первым де­лом подумает о приюте для душевнобольных. Ждать помощи отку­да-либо еще было бессмысленно. Что мне оставалось делать, чтобы спасти себя от этой пытки? Возможно, когда я вел полуголодное су­ществование, съедая лишь пару апельсин и выпивая немного моло­ка, я не давал возможности огненным потокам разыграться с той силой, которую они обрели после того, как я принял более плотную пищу? Возможно ли спасение? Куда мне идти, чтобы избавиться от этого огня, полыхающего внутри?

Жар увеличивался с каждой секундой, вызывая непереноси­мую боль, и мне приходилось беспрерывно извиваться и перевора­чиваться с боку на бок, в то время как с лица и конечностей стекал потоками холодный пот. Жар становился все сильнее — казалось, бесчисленные раскаленные докрасна иглы, впившись в мое тело и разлетаясь внутри, словно искры, сжигали мою плоть и органы. Страдая от этой адской пытки, я заламывал руки и закусывал губы, чтобы не закричать. Удары сердца становились все более жуткими, обретая такую невероятную мощь, что мне казалось, будто оно вот-вот либо разорвется, либо остановится. Плоть и кровь не могли долго выносить такого напряжения. Организм мужественно боролся с распространяющимся по нервам и вливающимся в мозг ядом. Но силы были неравными, и буря, разыгравшаяся в моем теле, набрала такого размаха, что в исходе не оставалось никаких сомнений. Фун­кции всех органов были нарушены, и ощущения были столь болез­ненными, что я только удивлялся своей способности сохранять са­моконтроль при подобных обстоятельствах. Все мое тело сгорало, высыхало в шквале огненных потоков, проносившихся внутри.

Я знал, что умираю, и что мое сердце не в состоянии долго вы­держать это невероятное напряжение. Мое горло было обожжено, и каждая часть тела пылала огнем, но я ничего не мог сделать, чтобы хоть как-нибудь облегчить страдания. Если бы рядом был колодец или река, я бы, не задумываясь, бросился в холодную пучину, пред­почтя смерть этой пытке. Но колодца нигде не было, а река была в полумиле отсюда. С огромным трудом я поднялся на ноги, собираясь облить себя водой из ведра, чтобы хоть как-нибудь умерить страда­ния. Но тут мой взгляд упал на мою младшую дочь Регину, которая лежала на соседней кровати с широко открытыми глазами и напря­женно наблюдала за моими лихорадочными движениями. Остатки здравого смысла подсказали мне, что если я сделаю еще одно дикое движение или начну обливаться из ведра в столь неподходящее время, она начнет кричать и ее мать, которая тут же вбежит в ком­нату на крики ребенка, перепугается насмерть. Эта мысль остано­вила меня, и я решил терпеть агонию до конца, который, как я по­лагал, был уже близок.

Что же произошло со мной? Что за дьявольская сила преиспод­ней вцепилась в меня мертвой хваткой? Суждено ли мне умереть столь страшной смертью, чтобы мой труп с почерневшими конечно­стями и лицом заставлял людей гадать, какой немыслимый ужас я испытал в свои последние минуты, за какие грехи, совершенные в прошлых жизнях, понес я кару? Как я ни напрягал свой разгоря­ченный ум, ища спасения, я ничего не мог придумать. Меня охвати­ло отчаянье. Я обессилел от напряжения и ощутил, что утопаю в море боли. В ужасе я пытался очнуться и вырваться оттуда, но вновь погружался в пучину страданий, бессильный что-либо сде­лать. Вдруг я почувствовал подъем сил и возвратился к жизни с от­куда-то взявшимся (лишь Всевышнему ведомо, откуда) проблеском мысли, который и удержал меня от безумных действий и возмож­ной попытки самоубийства.

Укрывшись с головой покрывалом, я вытянулся на кровати, ис­хлестанный огненным дождем, ощущая жжение в каждой клетке тела. Тут же меня пронзила страшная мысль: возможно, пробуж­денная Кундалини стала подниматься через Пингалу — солнечный нерв, расположенный справа от Сушумны и регулирующий темпе­ратуру тела. Если это действительно так — я обречен. Отчаянная мысль озарила мой мозг: что если попытаться пробудить Иду, лун­ный нерв, расположенный справа, и таким образом нейтрализовать огонь, испепеляющий меня изнутри? Чувства мои омертвели от из­нуряющей боли, но, собрав остаток сил, я все же попытался сосре­доточить все свое внимание на области, расположенной левее места нахождения Кундалини, и направить воображаемый холодный по­ток вверх, через центр спинного мозга. Мое истощенное, агонизиру­ющее, но расширившееся сознание позволило мне отчетливо ощу­тить этот нерв, и, напрягая всю силу ума, я попытался направить его поток в центральный канал. И тут произошло чудо.

Раздался звук, словно лопнул пучок нервных волокон, и сереб­ристый поток в зигзагообразном движении устремился вверх по спинному мозгу — в точности, как извивающаяся белая змея, стре­мительно убегающая прочь. Ливень лучистой живительной энергии хлынул в мой мозг, наполняя голову благословенным сиянием, при­шедшим на смену пламени, сжигавшему меня в течение последних трех часов. Изумляясь этой необычайной трансформации огненного потока, терзавшего всю мою нервную систему лишь несколько мгновений назад, я какое-то время оставался лежать неподвижно. Наслаждаясь прекращением мук, я никак не мог поверить в то, что окончательно освободился от страха. Измученный и обессиленный агонией, доведшей меня почти до обморочного состояния, я тут же забылся сном. Это был первый спокойный и мирный сон после дол­гих недель беспрерывной пытки.

Приблизительно через час я внезапно проснулся, словно меня кто-то бесцеремонно растолкал. Светоносный поток все еще вливал­ся в мою голову, но ум был ясным, сердце перестало дико биться, пульс был ритмичным, чувство жжения и страха практически пол­ностью исчезло, но горло было все еще сухим, слизистая оболочка рта казалась обожженной, и я чувствовал упадок сил, словно вся жизненная энергия покинула меня. В то же мгновение меня осенила другая мысль — словно под внушением незримого разума, я понял, что должен немедленно поесть. Я сделал знак жене, которая лежа­ла рядом в своей кровати, неотрывно и напряженно наблюдая за каждым моим движением, и попросил ее принести мне хлеб и моло­ко. Изумившись этой необычной и несвоевременной просьбе, она тут же, не говоря ни слова, исполнила ее. Я с трудом глотал кусочки хлеба, запивая их молоком, и по завершении, трапезы тут же за­снул.

Приблизительно через два часа я вновь проснулся, чувствуя себя значительно бодрее. Моя голова все еще была наполнена сия­нием, и в этом состоянии ясного и возвышенного сознания я отчет­ливо ощутил, как язык золотистого пламени лижет мой желудок и нервные сплетения этой области в поисках пищи. Я проглотил еще несколько кусочков хлеба, выпил еще одну чашку молока и вскоре почувствовал, как сияние в моей голове уменьшилось, а язык пла­мени, лижущий желудок, увеличился, словно часть вливавшегося в мой мозг, потока энергии направилась в область желудка, чтобы облегчить процесс пищеварения. Я лежал в постели, изумленно на­блюдая, как живое сияние передвигалось по всему желудочно-ки­шечному тракту, согревая печень и кишечник, тогда как другой по­ток вливался в почки и сердце. Я ущипнул себя, чтобы проверить, не во сне ли все это со мной происходит, изумляясь тому, что ощу­щал в своем теле, совершенно неспособный управлять этими пото­ками. Но в отличие от того, что было в прошлом, я не испытывал ни страха, ни дискомфорта. Я чувствовал лишь нежное, успокоитель­ное тепло, вместе с потоком энергии разливающееся по моему телу. Я молча наблюдал за этой изумительной игрой — все мое существо переполнилось безмерной благодарностью Незримому, спасшему меня от жестокой смерти. И уверенность в том, что змеиный огонь заработал в моем истерзанном и агонизирующем теле, спасая его от гибели, стала крепнуть во мне.

 

 


Поделиться:

Дата добавления: 2015-05-08; просмотров: 59; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав





lektsii.com - Лекции.Ком - 2014-2024 год. (0.008 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
Главная страница Случайная страница Контакты