Сомаха Олиман

Подключившись к навигационным системам, я наблюдал за прибытием.

Тесный пассажирский салон грузового челнока не оборудован видеоэкранами, показания внешних обзорных камер предназначены для пилота, отрезанного от пассажиров индивидуальной кабиной. Поэтому текущая информация скачивалась сразу на виртуалку моего лоцмана, и картину прибытия я видел во всех подробностях.

Окутанный фиолетовой дымкой искажений антигравитационного колодца, челнок плавно гасил скорость падения. Мягкие призрачные руки защитных полей всё плотнее обхватывали корпус корабля. До поверхности планеты оставалось всего несколько километров. Зона космопорта – серое пятно на белоснежном одеяле зимней равнины, вырастала на глазах. Массивы служебных и технических комплексов со сбросом высоты на глазах превращались в отдельные здания и пристройки и разбегались прочь от терминалов посадочного поля.

Я отстранённо улыбнулся, не испытывая особого беспокойства по поводу прибытия. Да, новый мир, новые реалии, новые знакомства. Но работа ждала привычная. Работа, связанная с боевыми роботами. С командой Кассида я уже около пяти лет, и скучать за это время не приходилось. Работа всегда была интересной. Во всяком случае, помогала не думать о прошлом.

Ровное, монотонное движение без тряски и раскачивания сопровождалось негромким гулом разгруженных до пятидесятипроцентной мощности двигателей челнока. Как и моя бывшая родина – Полтергейст, орбитальной станцией этот отсталый мирок не обладал, но на этом сходство заканчивалось. Мир монопланетного государства Двойного Донца, несмотря на свою религиозную отстранённость и удаленность от основной цивилизации, имел вполне развитый космопорт. «Святошам» не были чужды ни торговля, ни путешествия.

Я разглядел внизу девять терминалов на посадочном поле, выстроенных аккуратным квадратом. Один из них и помогал нам сейчас спускаться вниз. Каждый терминал представляет собой силовую установку и при включении создаёт Транспортный Колодец – пустотелую полупрозрачную трубу из антигравитационных полей. В стандартной конфигурации ТК обычно соединяют поверхность планеты с орбитальной космической станцией, которая служит для приема и разгрузки кораблей‑внешников с гипер‑приводом. Такие корабли не приспособлены для самостоятельной посадки на поверхность планет, у них другая роль – межзвёздных путешественников. Но в данном случае, за неимением станции, Транспортный Колодец обрывался прямо в космос. Единственная его задача – помогать атмосферникам, грузовым и пассажирским челнокам вроде того, на котором сейчас спускался я, благополучно приземлиться на планету или выйти на орбиту, чтобы воссоединиться с кораблем‑маткой.

Даже с большой высоты было видно, что космопорт неплохо укреплён, а отъюстировав изображение оптической утилитой лоцмана, я получил и более детальную картину отдельных участков и устройств. Периметр космопорта представлял собой фортификационный вал из стали, железобетона и бронепластика, с равномерными интервалами ощетиненный стволами лазерных и артиллерийских орудий. Внутри территорию патрулировала двойка «Часовых» – шестидесятипятитонных кработов из старой, но отнюдь не устаревшей, отлично зарекомендовавшей себя линии «Форпост» от компании «Воинский Стиль». Кроме того, в приземистых горбатых башнях, кое‑где выглядывающих между служебными постройками, я распознал ракетные комплексы повышенной обороноспособности, в состоянии ожидания полуутопленные в бетон – для защиты от поражения сверху. Боевая тревога заставит подняться эти башни выше окружающих построек, чтобы без помех прошить дальнобойными ракетами окружающее пространство и нашпиговать ими любого врага.

Привычные реалии для мира, охваченного войной. Космопорт всегда имеет важное стратегическое значение как для тех, кто обороняется, так и для тех, кто нападает. Сразу за периметром я заметил хаотичную россыпь построек, напоминавших игрушечные домики, словно вылепленные неумелой детской рукой. Из большинства тянулся вверх дымок. Палатки беженцев? Островки тепла, защищавшие сорванных с обжитых мест людей от холодного безжалостного дыхания зимы? Вполне возможно. Такую картину мне уже приходилось видеть. После вынужденного разрыва коммерческих контрактов с Полтергейстом Кассид активно практиковал торговлю боевыми роботами, а последний год занимался исключительно новыми машинами из серии «Право Первопроходца», от компании «РобоТех», приносившими ему ощутимую прибыль в тех мирах, где в подобной технике возникала острая необходимость – там, где идёт война.

Неудивительно, что Двойное Донце оказалось в числе наших прямых клиентов.

Так, хватит глазеть, пора заняться делом – местные ретрансляторы уже оказались в зоне досягаемости приёма моего лоцмана… Странное дело, но при попытке зарегистрироваться в качестве нового пользователя местная сеть запросила текущий пароль доступа. Что ещё за ерунда такая? Ведь это замкнутый круг – не зная первичного пароля, я не смогу зарегистрироваться и войти в ресурсы местной сети, чтобы оформить пользовательский доступ. Да уж, обычно интерфейс информационных сетей других планет более дружествен к гостям из внешнего мира. А здесь кроме пассивной трансляции каналов теленовостей – больше никаких удобств. Зараза, я даже слегка расстроился. Без доступа к сети ощущаешь себя так, словно вырван из общего потока жизни. Информационные базы корабля Кассида я уже знал как облупленные, надеялся приобщиться к чему‑нибудь новенькому здесь, на Двойном Донце. Возможно, после приземления удастся выяснить, в чем дело. Наверное, какая‑то местная специфика.

По расчётам бортового компьютера челнока, до посадки оставалось не больше двух минут. Пора. Я поднялся с кресла, оглядел себя, проверяя, всё ли как надо. Зимы на Двойном Донце холодные, а мне предстояло работать с боевыми роботами. Учитывая оба обстоятельства, я сразу, ещё на «Забулдыге» одел спец‑комбез пилота, чтобы лишний раз не переодеваться потом. Костюм плотно облегал тело, но не стеснял движений, в нём всё было продумано до мелочей. Масса металлопластиковых нашлепок на груди, руках, бедрах, коленях создавала причудливый дизайн, заставляя меня самого смахивать в этом облачении на кибера. В таком комбезе пилот хорошо защищен от перегрузок и физических травм, а кроме того, он спасает от температурных перепадов – во время боя в коконе боевого робота, отвечающего за жизнеобеспечение, бывает жарковато, когда перегреваются система охлаждения от непрерывной пальбы. Напоследок проверил личное оружие, сидевшее на внешней стороне бёдер в специальных гнездах – справа размещался игломёт «Универсал‑100м», слева вибронож «Коготь».

Итак, вроде всё в порядке.

Посадочные лапы челнока мягко ткнулись в площадку приемного терминала, гул двигателей оборвался.

Я подхватил с соседнего кресла тёплую куртку, надел поверх комбинезона, застегнул молнию, затем натянул на голову капюшон. Лучше подсуетиться, чем потом трястись на холоде, – эту истину я усвоил ещё в детстве, на Полтергейсте тоже бывали холодные зимы.

Затем тамбур поочередно распахнул двойные двери и выпустил меня наружу.

Прибыл.

* * *

Коготки мороза тут же впились в лицо, едва я сошёл с трапа челнока на бетон терминала. Виртуальный термометр лоцмана показывал минус десять, хотя вечер только наступал, и сумерки едва начали сгущаться среди построек космопорта.

Я огляделся, высматривая встречающих.

Недалеко от посадочного терминала застыла приземистая восьмиколёсная громадина «Труженика‑150К». Знакомая техника. Грузовоз, стандартная машина для перевозки боевых роботов. Спереди двадцатиметровой платформы торчала крошечная по сравнению с общими размерами кабина водителя, по бокам вдоль бортов в сложенном виде покоилось несколько манипуляторов. Не для моего ли «багажа» приготовили? Хотелось бы ошибиться. До места назначения я рассчитывал добраться своим ходом, на роботе. По пути вполне мог выпасть дополнительный шанс на примере «Следопыта» продемонстрировать возможности роботов нового поколения.

Возле «Труженика» стояли двое, один из них оживлённо замахал мне рукой, едва я взглянул в его сторону. Ага. Вот и встречающие. Сейчас всё и выясним, что к чему.

Если не всматриваться в лица, то с расстояния в два десятка метров – почти близнецы. Полное зимнее обмундирование – тёплые белые куртки, штаны, шапки, – хорошо скрадывало внешние физические отличия. Лоцман зафиксировал картинку, увеличил. Вот теперь на виртуалке стало отлично видно, что и физиономии, и фигуры абсолютно разные. Пока я подходил, тот, который повыше, что‑то оживлённо втолковывал второму. Правильные, тонкие, почти изящные черты лица, чёрные ниткой брови, на губах то и дело мелькает белозубая улыбка, растягивая аккуратные усики. Анекдоты травит, что ли, на таком холоде? Тогда почему не смеётся второй?

Я включил режим «хроники», следуя своей старой привычке записывать информацию о новых знакомствах в память лоцмана, и двинулся навстречу. Белозубый говорун тут же переключил внимание со спутника на меня:

– Это ты Сомаха Лиман, эксперт по вооружениям?

– Олиман. Сомаха Олиман, – поправил я, останавливаясь рядом. – И эксперт не по вооружениям, а по программному обеспечению боевых роботов.

– А, почти то же самое, – улыбчивый вояка беспечно отмахнулся, затем, спохватившись, крепко пожал поданную руку. – Я – Макс Хуллиган, твой сопровождающий на время контракта. Обрати внимание, Хуллиган – через два «л», это не прозвище, а фамилия.

– Прозвище у него Болтун, – ворчливо пояснил второй, приземистый, полноватый тип. – Поэтому не обращай внимания на его треп, ему положено.

Макс Хуллиган не остался в долгу:

– А мой приятель – Грегори Верный, прошу любить и жаловать, хотя по первому впечатлению можно решить, что сам он никого не любит и не жалует. Но это, конечно, не так.

Рыхлая, полноватая физиономия Грегори Верного, усыпанная рыжими веснушками, демонстрировала явно привычное для него выражение уныния. Есть такие люди. Их пессимизм заразителен, а их уныния хватит на целую армию.

– Пошли в космопорт, – апатично предложил Грегори Верный, тоже подавая мне руку. С ним рукопожатие вышло каким‑то вялым, безвольным, оставив мимолетный неприятный осадок, прямо не ладонь, а снулая рыбешка. Характерный штришок личности.

– Сперва нужно разгрузить челнок, я должен проконтролировать…

– Этим и без нас займутся, – успокоил меня Макс Хуллиган. – Вон, сзади тебя, уже топают. Сделают в лучшем виде.

Я оглянулся, уже и сам услышав мерное приглушенное лязганье – звук шагов, тяжёлой дрожью просочившийся сквозь толстую подошву походных ботинок в стопы. От ближайшего ангара подходили двое «прилипал» – десятитонных роботов‑грузчиков, приземистых, всего четыре метра высотой, с широко расставленными руками‑захватами. За прозрачным пластиком панелей виднелись фигурки водителей в форменных комбинезонах. Роботы деловито направлялись к откинутому пандусу, ведущему в трюм челнока, звеня по раскрашенному ледяной изморозью бетону металлическими башмаками‑противовесами.

– Так что дуй за нами, эксперт, – дружелюбно предложил Макс Хуллиган, – в тепле и комфорте общаться куда приятнее. Гостиничного номера со всеми удобствами не обещаю, но более‑менее приличный отдых организуем. А твоего «меха» с челнока ссадят техники.

Ага, понял я, двинувшись следом за провожатыми, всё‑таки дел на сегодня больше не предвидится. Знал бы, уговорил бы Кассида отправить меня на космодром утром. Ладно, пока познакомлюсь с местными достопримечательностями. Тоже полезное занятие.

Попутно мы протопали вдоль всего грузовоза. Диаметр колес «Труженика‑150К», смахивающих на дутые бублики из пористой резины, вдвое больше моего роста. Неудивительно – такая платформа рассчитана на нагрузку до ста пятидесяти тонн. Последние лет десять большее распространение начали получать грузовозы с антигравитационными приводами, но они на порядок дороже своих колесных прототипов, а их начинка гораздо сложнее и капризнее в обслуживании. Технически слаборазвитые миры предпочитали проверенных временем «рабочих лошадок» вроде «Труженика».

Я машинально включил режим информационного отображения, чтобы лучше ориентироваться в незнакомом месте, виртуалка перед глазами по мере сканирования наполнилась цифрами, коммуникационными схемами попавших в поле зрения построек, названиями предметов. По пути мы миновали ремонтный ангар – огромную железобетонную коробку. Сквозь распахнутую в транспортных воротах дверь, предназначенную для людского персонала (забыл закрыть какой‑то раззява), замедлив шаг, я успел разглядеть массу всяческой техники, находящейся в починке. В частности, парочку БМП «Крот» с явно оплавленной боевыми лазерами бронёй, средний беспилотный танк‑робот «Жигало» с развороченным дулом малой гаусс‑пушки, и два индивидуальных боевых робота – тридцатитонного «Шершня» и сорокапятитонного «Кровавого Гончего». Старые знакомые. Популярность этих моделей отражалась в их распространённости на самых различных мирах. Несмотря на вечер, работа в ангаре кипела – паукообразные ремонтные киберы со всех сторон облепили разбираемые БМП, огромный манипулятор, подвешенный под потолком на транспортных рельсах, снимал с танка демонтированное покалеченное орудие, а «мехами» вперемешку с киберами занимались люди‑техники. Роботы выглядели абсолютно целыми, видимо, шёл последний этап ремонтного процесса – диагностика установленного на замену оборудования. Я обратил внимание, что местные ремонтники предпочитают обходиться без монтажных шахт – специальных конструкций, скроенных из стальных рам. Увешанные ремонтным оборудованием и лифтовыми платформами, такие «коробочки» позволяют работать с «мехом» на любых высотах без малейших проблем, а здесь обходились киберами и портальным краном. Нехватка оборудования? Или просто другой подход?

Волнующий запах разогретого металла, фуллереновой смазки и озона, образовавшегося от высокой энергетической активности в зоне работ, коснулся моего обоняния, а затем мы прошли мимо.

Ради любопытства я вывел на виртуалку тактико‑технические характеристики «Жигало», которые откопал в базе данных своего лоцмана. Они меня не впечатлили, и я тут же стёр информационную страничку. Забавно. В отличие от пилотируемых роботов, беспилотные танки относились к дешёвому, неприхотливому, легкозаменяемому виду боевой техники. Но при этом масса того же «Жигало» – пятьдесят две тонны, сравнима с весом среднего боевого робота, который в несколько раз мощнее по броне и вооружению, чем такой танк. Причина яркого контраста кроется вот в чём. Если бы для изготовления шагающего робота использовались обычные, давно зарекомендовавшие себя в военном производстве материалы и сплавы, к примеру, такие же, как для «Жигало», то тот же малыш «Шершень» весил бы не тридцать тонн, а все семьдесят. Или больше. Поэтому даже самый лёгкий боевой робот значительно дороже самого навороченного танка. И всё благодаря применению весьма дорогостоящих технологий, позволивших создателям роботов в своё время получить сверхлёгкие и сверхпрочные материалы, так называемые нанокомпозиты. Боевая самоходная крепость с колоссальной огневой мощью и невероятным запасом живучести, способная быстро перемещаться практически по любым типам местности – это и есть индивидуальный боевой робот. За что эту технику и люблю. Справедливости ради подчеркну, что любой робот с лихвой оправдывает свою цену.

Спустя пару минут мы добрались до центрального здания космопорта. Возле дверей из прозрачного бронепластика дежурили двое вооруженных антикварными пулевыми карабинами пехотинцев, тоже в белом. Морозец уже прилично щипал лицо, царапая нос и щёки – дул ветер, а от любого ветра, даже несильного, при минусовой температуре неприятные ощущения только усиливаются. Благодаря моим провожатым, останавливать нас никто не стал, и мы нырнули внутрь, в тёплое помещение…

Не очень‑то и тёплое, как выяснилось в следующую секунду. Всего десять градусов – дыхание парило, как и снаружи. Внутри космопорт определённо не отапливался. Я окинул беглым взглядом просторный, слабо освещённый зал – на высоких потолках горела одна лампа из десяти положенных и едва разгоняла сумрак. Для военного времени типична примерно такая картина: космопорт должен быть переполнен служащими, беженцами и солдатами, а сдобрено это беспокойное варево обычно бывает разномастными любителями поживиться в смутное время… Но здесь в наличие имелись только солдаты, человек тридцать – как раз в центре зала. В данный момент, скинув верхнюю одежду, затянутые в чёрную форму крепкие парни под руководством сержанта дружно отжимались от пола, слышались хриплые выдохи, изо ртов и от тел валил пар. Физический тренаж. Рядом с каждым пехотинцем было аккуратно положено оружие – тяжёлые иглометы «экстра», страшная штука в руках профессионала…

Что‑то заставило меня оглянуться. Какое‑то смутное чувство перемен. Фигуры охранников снаружи, за бронепластиком дверей, растворились, словно снег в кипятке, там уже клубилась непроглядная тьма, лишь слегка подсвеченная дежурными маяками. Как будто кто‑то одним движением задёрнул занавеску, и вечер закончился. Оригинально. Никогда не видел такого резкого заката…

– Эй, эксперт, догоняй, – окликнул Макс Хуллиган.

Пока я глазел в сторону исчезнувшего заката, мои проводники успели уйти вперёд и теперь поджидали в двадцати шагах. Пришлось догонять.

– У нас тут всё время так весело, – пояснил Макс, когда я поравнялся с ним, и мы двинулись дальше. – Первую половину дня проводим на компьютерных тренажерах, отработка боевых сценариев, второю половину дня строевая, рукопашка, через день – кросс в полном снаряжении вдоль периметра, девять километров. Привычка к действию должна выработаться в сознании и закрепиться в мышцах.

– У вас тут что, чума? Почему так пусто?

– Ага, заметил, – Макс Хуллиган слегка повернул голову, но шага не замедлил, как и его приятель, Грегори Верный. Тот вообще в мою сторону не смотрел. – Двойное Донце не принимает гостей, пока не закончится военный конфликт с «миротворцами». Служба безопасности сочла, что проще никого не пускать на поверхность, чем потом задним числом вылавливать шпионов и диверсантов.

Мне тут же вспомнилась россыпь игрушечных домиков за периметром космодрома, которую я разглядел при посадке.

– А люди снаружи пусть замерзают?

– Какие люди?

– За периметром.

Они приостановились и переглянулись. Хмурый Грегори даже улыбнулся. А Макс откровенно заржал.

– Да ты что! Там всего лишь химические ловушки, мера предосторожности против Дикого Леса.

Дикий лес? Это ещё что такое?

– А‑а… – только и сказал я. Расспрашивать на ходу о «диком лесе» не хотелось. Снова попаду впросак. Мне бы в туземную инфосеть забраться… – Так что, все местные граждане сидят по домам? С планеты бежать не пытаются?

– Привык, что на других мирах во время войны именно так? Я, честно говоря, тоже. Но дело в том, что вера граждан Двойного Донца запрещает бегство.

– Не запрещает, – мрачно поправил Грегори Верный. – Мы не видим в бегстве смысла. Это не решение проблемы.

– Да, Грегори у нас из местных, ему лучше знать, – легко согласился Макс. – Ладно, идём, идём, нечего стоять, здесь ни выпивки, ни закуски. Лично я здорово проголодался.

– Тебе бы только жрать, – пропыхтел Грегори Верный, но, тем не менее, послушно потопал следом за своим приятелем, а я, естественно, за ними.

* * *

– Если необходимо наскоро, без помех перекусить, или вздремнуть часок‑другой, пока техники возятся с твоим роботом, то здесь, в «забегаловке», самое подходящее местечко, – пояснил Макс Хуллиган, плюхаясь на стул. Сняв шапку и пригладив длинные тёмные волосы, он жестом пригласил присоединиться. – Комнатка для гостей, так сказать.

Небольшая комната, названная «забегаловкой», располагалась в северном крыле космопорта, позади диспетчерской. Возле стен, декорированных под сочный светло‑жёлтый янтарь – четыре откидные койки, холодильник, микроволновка, в углу пластиковая кабинка душа, посередке небольшой стол, уже сервированный. Действительно, не гостиничный номер, но вполне сносно. Кроме того – здесь было тепло.

– Да ты проходи, не стой столбом, расчехляйся. Ужинать будешь?

Я глянул на стол с местными деликатесами. Подозрительного вида зелёные с жёлтым продолговатые фрукты, серый хлеб, ломтики копчёного, с прозеленью, мяса. И ещё какие‑то нарезанные куски белёсой, с зернистой структурой, хрени. Сало, что ли? Бог ты мой. Как они это едят? Полуобработанная жировая прослойка чёрт знает какого животного. Букет незнакомых запахов определённо не внушал доверия и аппетита не пробудил.

– Спасибо, я не голоден. За компанию – посижу.

В карманах моей куртки лежали пищевые галеты, предусмотрительно захваченные с корабля. Витамины, аминокислоты, белок, клетчатка. Пять пачек, одной хватает, чтобы обеспечить потребности организма на сутки. Находиться здесь долго не придётся, поэтому незачем жить по местным правилам. Можно остаться самим собой, со своими вкусами и предпочтениями.

– Ха. Тогда плесни ему, Грегори, пивка, чтоб руки не пустовали.

– А то.

Последовав примеру хозяев, я тоже скинул куртку. И тут же заметил, как оба озадаченно уставились на меня. Макс перестал жевать ломоть мяса, а Грегори даже забыл про пузырь с пивом, едва не пролил, наполняя мою кружку. Оружие их, что ли, заинтересовало? Да, немного не по правилам, в стандартный комплект личного оружия пилота должен входить игломёт «Штопальщик», но мне больше нравился «Универсал», совмещённый вариант игломёта с нейро‑разрядником. То, что оружие тяжелее почти вдвое и дороже вчетверо обычного игломёта, меня не смущало, я не бедствовал. Зато «Универсалы» мощнее. Да и я – не обычный пилот.

– Ты куда так торопишься? – наконец спросил Грегори.

– Ты о чём?

– Комбинезончик не тесноват? – ухмыльнулся Макс. – Или ты живёшь по принципу «всё стерплю, лишь бы попижонить»?

Ах вот оно что. Комбинезон им не понравился. Что правда, то правда, хороший пилот‑комбинезон стоит больших денег. А мой был весьма неплох, с Новы‑2, эта технологически развитая планетка из Федерации славится качеством своего товара, Кассид регулярно заходит на неё для пополнения трюмов «Забулдыги».

– Я так привык, – коротко обронил я, не собираясь что‑то объяснять и оправдываться. – У каждого свои предпочтения.

– А спать тоже будешь в нём? Все пилоты, конечно, в чем‑то мазохисты, но чтобы до такой степени…

Мастак этот парень трепаться. Я же не знал, что мне придется здесь заночевать. Предполагал – сразу по машинам, и в путь.

Я невозмутимо шагнул к столу и опустился на свободное местечко, как раз напротив Макса. Не удержавшись – не всё же им меня подкалывать, с легкой иронией уточнил:

– Так ты говоришь, Болтун – твоё прозвище?

Но Макс лишь улыбнулся ещё шире, до предела растянув чёрную полоску усиков по верхней губе. Чем‑то он сейчас смахивал на хитрого и озорного кота‑ловеласа:

– Ага. Хочешь сказать, соответствую? Так в этом нет ничего удивительного, просто так клички не прилипают. Всё наше звено «Грозовых Стрел», кстати, – сплошное «б». Грегори у нас – Булочка, я – Болтун, есть ещё Большой Саня, Борода, Бонус и наш командир, Бола. Единственная женщина в нашей команде, кто совершенно не признаёт кличек – Шайя. Да и наш командир, безусловно, тоже вне прозвищ. Хотя бы потому, что его родное имя вполне созвучно нашему списку «б».

– Не слушай его, – Грегори Верный со странным прозвищем Булочка скривился, выражая вялое пренебрежение к словам приятеля. – На самом деле капитан Бола – не из тех людей, к которым прилипают клички.

– Это верно, – с преувеличенным энтузиазмом тряхнул черной гривой Хуллиган. – Бола суров, но справедлив! За что его и любим.

– Угу. Особенно ты. Любишь. После очередных выволочек. Таких любителей трепаться и откалывать номера, как ты, ещё поискать, капитану больше делать нечего, как за тобой присматривать.

– Булочка, только не при посторонних, – дурашливо взмолился Макс, с горестной миной всплескивая руками, – не надо портить мой суровый имидж боевого пилота!

– Кто‑нибудь мне может сообщить точное время отправления? – Разговор меня отчасти забавлял, ребята вроде нормальные, но не люблю бессмысленных задержек. Давно уже хотелось «покататься».

– Роботы конвоя находятся в ремонтном цехе, техники выправляют мелкие повреждения, – откликнулся Макс. – Готовы будут к утру, часам к шести, вот тогда и двинем.

– «Шершень» и «Кровавый Гончий»?

– Разглядел‑таки. Они самые, милашки. «Кровавый Гончий» – мой, а «Шершень» принадлежит Булочке. Должен тебя просветить, что ночью температура опустится до минус тридцати, не самый благоприятный режим для путешествия. Так что утром – в любом случае лучше.

– Для ИБээРа это значения не имеет – день или ночь. Как и низкая температура.

– Знаю, но в конвое будет и более легкая техника, без такой брони, как у «мехов». Если что‑нибудь откажет, Дикий Лес вполне может воспользоваться.

Опять Дикий Лес.

– Тогда, может, стоит хотя бы распаковать транспортный кокон? Чтобы не терять времени утром?

– Поедет в коконе. – Отмахнулся Болтун. – Целее будет. И не спорь, это не моё распоряжение, а интендант‑полковника Грога.

Я заставил себя расслабиться. Спор действительно не имел смысла. Придётся ждать. И совершенно незачем считать время потерянным зря. Да, в инфосети обычно можно получить большую часть ответов на большую часть вопросов, но немало можно узнать и с помощью живого общения.

Стараясь не обращать внимания на то, с каким аппетитом Макс уплетает свою подозрительную снедь, я бросил пробный якорь:

– Я заметил с орбиты, вы тут неплохо укрепились.

Ответил, как я и предполагал, Макс. Булочка был не так словоохотлив, кроме того, ужинать он явно предпочитал молча, а Болтуну набитый рот не мешал.

– А мы научены горьким опытом. Сперва «миротворцы», местные их ещё называют «мясоедами», естественно, хотели захватить космодром. – Макс быстренько запил очередной кусок пивом и продолжил. – Погодные спутники были сбиты или захвачены без особого труда, а боевых спутников у Двойного Донца никогда не было. Такое начало, понятное дело, серьёзно ограничило возможности местной разведки. Но очень быстро выяснилось, что «мясоеды» пытаются откусить больше, чем могут проглотить…

Ну, краткую историю этой войны я знал и без него.

Если сжать многостраничный исторический отчёт с кучей статистических данных и ссылок в коротенький реферат, то получится примерно следующее. Около тридцати лет назад у «миротворцев» Гармоники пришёл к власти властолюбивый, агрессивный и весьма веронетерпимый лидер, чужое религиозное учение, пусть и на соседней планете, начало ему мешать. Кроме того, «миротворцам» надоело отвоевывать само право на жизнь в бесконечных сражениях с природой почти круглогодично заснеженной родной планеты. Полагаю, основной причиной интервенции послужила именно эта борьба с природными условиями – ураганами, метелями, холодом, а не религия.

На Двойном Донце климат был не в пример мягче.

Поневоле мягче были и люди.

Но когда спустя тридцать лет после начала политических и экономических трений первый боевой отряд суровых, закалённых душой и телом воинов‑«миротворцев» попытался высадиться возле космодрома, в расчете мгновенно сломить сопротивление недотёпистых соседей, то вместо победы крепко получил по зубам. Разведка «миротворцев» оказалась не на высоте – всего за несколько месяцев до высадки «агностики» наняли «Правопорядок», дочерний филиал «Коммерческой охраны», отколовшийся от материнской межпланетной организации, и решивший пуститься на вольные хлеба, в самостоятельное плавание по жизни. Но «миротворцы» этот момент проморгали. Их отряд был разбит, а притащивший их транспортник поспешно снялся с орбиты и убрался восвояси с сообщением о поражении.

Дальнейшая война развивалась довольно странно по общепринятым меркам. Соперники практически не применяли космической и атмосферной техники, на это не хватало средств, бои в основном шли с применением людских ресурсов и техники наземной. Благо боевые роботы, давно вошедшие в военный обиход всех более‑менее развитых миров, как нельзя лучше подошли для этой задачи. Двойному Донцу удалось отразить ещё две мощные волны интервенции соседей, каждую с интервалом в три планетарных месяца, на десантных транспортниках «миротворцев» не имелось даже подпространственных двигателей, и ровно столько времени им требовалось, чтобы достигнуть Двойного Донца. А на четвёртой волне везение «Правопорядка» закончилось. «Миротворцы» изменили тактику и стратегию нападения. То ли поумнели, наконец, то ли у них сменился военный лидер. Особенно крупное формирование, высадившееся на планету два года назад, сумело полностью захватить несколько периферийных городов, рассредоточенных вокруг Конкоста – столицы Двойного Донца. И стратегический плацдарм был завоёван. На какое‑то время обе воюющие стороны, обескровленные в боях, затихли, чтобы зализать раны и восстановить силы, пополнить ресурсы, затем командование Военной Бригады «миротворцев», не успокоившись на достигнутом, возобновило наступление…

– …По мировоззрению аборигены Двойного Донца убежденные пацифисты. То есть, они знают, за какой конец оружие держать, с собственной природой им приходится держать ухо востро, но против таких же двуногих, как они, им сражаться слабо. Но! – Макс Болтун многозначительно воздел указательный палец, с мастерством опытного рассказчика акцентируя внимание паузой и жестом. – По крайней мере, у них хватило ума нанять тех, кто может! Сечёшь?

Я слабо кивнул. Тепло, пиво, непринуждённая обстановка за ужином в комнате пилотов всё‑таки помогли расслабиться, реагировать более активно стало не в кайф.

– Они наняли «Правопорядок», организацию хоть и коммерческую, но вполне боеспособную. А те, в свою очередь, привлекли льготными контрактами в свою команду отличные мехзвенья – «Грозовых Стрел», «Коматозников», «Фантомов»… Что так усмехаешься?

– Знакомая история, – пояснил я. – Сам был когда‑то участником подобных событий. Мирные по натуре люди обычно не способны защититься от агрессивных… гостей. Без помощи со стороны.

– А‑а, – Болтун слегка посерьёзнел. – Понятно. Лично мне, несмотря на мою профессию, тоже не нравятся подобные истории. Хотя, надо отдать им должное, благодаря таким «гостям» у меня есть работа и кусок хлеба. Но я бываю мирный и пушистый, как наш Булочка. В такие минуты хочется верить, что когда‑нибудь засранцы вроде «миротворцев» с Гармоники, переведутся.

– Боюсь, такого никогда не будет, – меланхолично заметил я, думая о своём. – В силу объективных закономерностей существующего мира контролируемые войны стимулируют развитие отдельных цивилизаций и рас, в нём обитающих, увеличивают потенциал выживаемости в целом. Трагедия одного разумного существа или даже одного народа малозаметна и почти никогда не учитывается на фоне благоденствия и процветания огромного большинства.

Макс озадаченно открыл рот, посмотрел на своего приятеля, затем снова уставился на меня:

– Слушай, Булочка, а что это он такое умное сказал? Что‑то я ни черта не понял. А ты?

– Торопишься заработать себе прозвище? – довольно ядовито осведомился Грегори Верный. – Могу подобрать. Например – Пижон? Устраивает?

– Да нет, меня вполне устраивает собственное имя, – с холодком в голосе парировал я. – Макс, ты, кажется, рассказывал про «миротворцев»?

– Да, пока ты меня не сбил с мысли своей заумью… Так вот, после неудачной атаки в лоб они взялись за периферию, практически не обладавшую защитой. Высадили ударные отряды, быстро захватили пару малонаселенных городков и закрепились. За два года войны после высадки четвертой волны из шестнадцати городов мы потеряли уже девять. Лично я не вижу возможности остановить «мясников» с тем, что у нас есть на данный момент. «Коммерческая Охрана» давно порвала с «Правопорядком» всякие деловые и торговые связи, а без ее поддержки мы буквально задыхаемся от нехватки ресурсов… От «Гряды», это фортификационный узел восточного участка фронтовой зоны, где сейчас по данным разведки наблюдается некое оживление «миротворцев», до космопорта – сто шестьдесят километров. Доплюнуть можно. И за форпостом ничего нашего уже нет. А от космопорта до Конкоста, если продолжить прямую, всего шестьдесят. Довольно мало территории у нас осталось, не находишь? Мы проигрываем войну. «Агностики» надеются на чудо, которое спасёт их народ, их веру и культуру. Я реалист и такого чуда не жду. Продержимся, сколько сможем. А потом придётся собирать манатки и искать других работодателей.

– Мы всё равно победим, – пробормотал Булочка с закрытыми глазами. Он уже закончил ужин, и теперь с сонным видом клевал носом на стуле. Полностью заснуть ему, видимо, мешал наш разговор.

– Ну, что я тебе говорил? Грегори – единственный из местных, кто сумел получить квалификацию пилота. Вернее, единственный, кто захотел ее получить. Но он всё ещё верит в чудеса. Эй, Грегори, дружище, почему бы тебе не прилечь? Чего маешься? Никуда наш гость не сбежит, утром ещё пообщаешься.

– Мне и здесь неплохо…

– Любит, бедолага, общаться, – с дружеской насмешкой пояснил Макс, кивая на нахохлившегося Грегори. – Новые инопланетники здесь появляются нечасто.

Что‑то я не заметил, чтобы Булочка проявлял особый энтузиазм в разговоре.

– Вы используете только боевых роботов и вспомогательную наземную технику, – вернул я Макса к интересующей меня теме. – Я правильно понял? Летательные средства…

– Все так называемые «летательные средства» дороговато обходятся в эксплуатации, – Макс хмыкнул, – а когда их сбивают на землю, от них мало что остается для повторного использования. Эти штучки актуальны только для больших войн. А если учесть ещё и местные особенности… Нет, кое‑что у нас есть, транспортные глайдеры, к примеру, но мы бережем их для особых случаев, защиты у них никакой, из пальца сбить можно, а то, что попадает в Дикий Лес, искать бесполезно и даже опасно. Дешевле – забыть.

На этот раз я не выдержал:

– Дикий Лес? Я в который раз слышу…

– Так ты что, совсем не в курсе, почему этот мир называется Двойным Донцем? Хе‑хе, и как только тебя, такого наивного, сюда занесло?

– А это имеет какое‑то значение для работы, ради которой я нанят? – я слегка ощетинился. Каждый по‑своему реагирует на завуалированные обвинения в некомпетентности. Урезанный доступ к сетевой информации планеты сказался, как всегда это бывает, в самый неподходящий момент. Да и сам я иногда бываю поразительно небрежен. Следовало получше покопаться в базе данных «Забулдыги», Кассид здесь уже бывал, наверняка что‑нибудь отыскалось бы и об этом непонятном «Диком Лесе».

Макс, наконец, насытился, откинулся на спинку стула, отхлебнул пива. Охотно пояснил:

– Ещё бы. Самое непосредственное. Зимой в Дикий Лес лучше не соваться. Он хоть и спит, но пара дежурных глаз у него всегда на стреме. А его стражи могут поспорить силой даже с боевыми роботами. Загляни в библиотеку, почитай. Ради собственной безопасности. Сколько бы ни длилось твоё задание, а столкнуться с Диким Лесом тебе, скорее всего, придётся. Стоит выйти за периметр космодрома или просто сойти с наезженного тракта – он повсюду, куда ни плюнь. Опомниться не успеешь, как схватит за задницу.

– Я бы и рад просветиться в местной библиотеке, – не менее ядовито, чем ранее Булочка, сказал я. – Но ваша сеть несколько ограничена по своим возможностям. Я пока не смог в ней даже зарегистрироваться.

Они снова переглянулись. Болтун уже привычно начал ржать, но тут же умолк, с неловкостью глянув в сторону Булочки, а потом на меня. Что же это его так развеселило?

– Лучше тебе сразу привыкнуть к мысли, что лоцман здесь почти бесполезен. Оборудование космопорта из позапрошлого века, у администрации Двойного Донца просто нет средств на модернизацию. Ты не можешь связаться с сетью по простой причине – у местной сети нет соответствующих приёмных устройств, чтобы принять твой запрос. Здесь мы это делаем вручную – клавиатура и монитор. Долбанная экзотика. А те точки беспроводного доступа, которые все же имеются, отключены. Режим безопасности. «Мясоеды» пару месяцев назад запустили к нам вирус, который едва не угрохал оборудование и базы данных всей сети форпоста «Щит», это примерно двести километров от нас на север. Теперь даже лоцманы приходится глушить во время боевого режима, чтобы не подцепить какую‑нибудь смертельную заразу и не отдать Богу душу прямо в коконе пилота.

Да, верно. Интендант‑полковник Грог рассказывал об этой проблеме Кассиду, я видел запись их беседы. Только не догадался обобщить выводы. Болтун мне определённо начинал нравиться. Информативный парень. Если не обращать внимания на его словесный понос, то в разговоре с ним можно почерпнуть массу интересных сведений. И шут с ней, с сетью. У Булочки, кстати, лоцман на виске отсутствовал. Как‑то обходился.

– Я заметил возле терминалов «Часовых». Из вашего звена?

– Нет, наше мехзвено сейчас расквартировано на «Гряде». А тебе что, не приходилось слышать о «Грозовых Стрелах» раньше? На Двойном Донце мы не так давно, два года – не срок, «Правопорядок» нанял нас позже «Коматозников» и «Фантомов», но до этого мы уже успели неслабо пошуметь в нескольких мирах на краткосрочных разовых контрактах. Давили бандитские формирования и мятежные антиправительственные группировки.

Вот тут я был в своей стихии и от местной инфосети не зависел. Я быстренько сверился с библиотекой своего лоцмана. Подобную информацию я старался собирать в инфосетях всех попутных планет, на которые «Забулдыга» заходил для торговых операций. Кое‑что нашлось и о команде Болтуна.

– На Балмасте вы громили террористов с Искариона‑9, верно? А затем прижигали повстанцев – на Оаллари?

– Точно. Весёлое было дельце, – Макс задумался, с отстраненной улыбкой погрузившись в «счастливые» воспоминания. – Большие деньги и несложная работёнка. Правда, правительство Балмаста не включило в контракт пункт о праве на трофеи, но потерь у нас не было, так что плата за услуги оказалась вполне достаточной. Проутюжили указанные координаты в горах, поддержали местный десант, сформированный из полицейских сил, дождались, пока он зачистит территорию и выловит тех, кто остался в живых – а надо сказать, после нашей обработки недоноски не сопротивлялись. И отбыли восвояси, тратить денежки в цивилизованных местах поспокойнее. А «Часовые», которых ты видел, это из звена «Коматозников», у них и командир с вполне соответствующей кличкой – Псих. – Макс Хуллиган сообщил эту новость с этаким снисходительным пренебрежением. Сразу становилось понятно, что отряд «Грозовых Стрел», к которому он имеет честь принадлежать, обладает явным превосходством в мастерстве и технике над всеми остальными, тем более – над всякими там «Коматозниками». – Последний бой с «мясоедами» на «Щите» проредил его команду…

– Ты уже два раза упомянул события на «Щите». Работа вируса «миротворцев» и потери «Коматозников» как‑то связаны?

– Самым непосредственным образом, – проникновенно заверил Макс. – В момент вирусной атаки «Щит» защищало мехзвено «Налетчиков»… было звено, да сплыло, – пилот грустно усмехнулся. – Хорошие были парни. Большинство лично знал. Ничего даже сделать не успели, как вирус вправил им мозги в ненужную сторону. А форпост отбили «Коматозники», прибывшие как раз в тот момент сменить звено «Налетчиков» для отдыха и текущего ремонта на базе. «Коматозники» потеряли двух роботов, но форпост отстояли. А командование срочно наняло в вольнонаемном центре на Сокте новый состав пилотов боевых роботов для «Щита», чтобы техника «Налетчиков» без дела не пропадала.

– А «Фантомы»? Чем занимаются они?

– Несут дежурство на юге, в «Крепости».

– Очередной форпост?

– Не очередной, а последний, – уточнил Макс. – У них там, кстати, тише всех, «мясоеды» их давно уже не трогают. Наверное, какую‑нибудь гадость готовят. Впрочем, Психу тоже отчасти повезло. Состав у него сейчас неполный, пять машин из семи положенных для нормального звена, два «Снайпера», два «Часовых» и один «Вурдалак» – командирский, естественно. Поэтому командование определило его охранять космопорт, пока численность «мехов» в звене не восстановится. Повезло засранцу, нормальные цивильные условия существования в свободное от службы время, не то, что у нас, на «Гряде» – укреплённой базе в Диком Лесу. Впрочем, надо признать, роботы Психа в нынешнем составе как раз подходят для охраны стационарных объектов, для более активных боевых действий нужна команда покруче. Наша, например.

– Это «Вурдалак»‑то – для стационарных объектов? – я иронично задрал правую бровь. Тут же спохватился и изобразил иронию левой – левой получалось гораздо лучше. Выразительнее.

– Ну, признаюсь, я немного перегнул, – не стал отрицать весельчак Макс. – «Вурдалак» – отличная машина. Шестьдесят пять тонн, я бы и сам такой при случае порулить не отказался. Только не забывай, он единственный стоящий жебол для нападения в своем звене. А «Часовые» хороши только на дальних дистанциях.

– Как ты сказал? Жебол? А это что значит?

– Ай, да не обращай внимания, так местные прозвали наших бронированных «малышей», вот я и подхватил выраженьице. Сам знаешь, официальная аббревиатура звучит весьма неизящно – ИБээР, а без неё длинновато – индивидуальный боевой робот, заскучаешь, пока договоришь, поэтому на Двойном Донце «мехов» называют проще, по‑местному.

– Железные болваны, – буркнул Булочка, просыпаясь и поднимая на меня усталый взгляд. – Жебол – сокращение от «железных болванов». Народный юмор.

– Сдаётся мне, твои земляки не очень‑то любят наёмников, – дипломатично сказал я Грегори.

– В целом да, обожания не заметно, – хмуро подтвердил Булочка. – Макс правильно сказал – наша вера, наш образ жизни – против какого бы то ни было насилия… это я такой… урод моральный. От своих откололся…

Улыбка на моем лице против воли поблёкла, стерлась. Сам того не желая, я, видимо, коснулся очень и очень болезненной темы для Грегори Верного. А его ответ, в свою очередь, задел ноющую струнку в моей душе. Для своих однопланетников я тоже отщепенец. Впрочем, сейчас меня это уже не трогало, как раньше. Привык. Оброс броней одинокого космического волка, привыкшего к самостоятельной навигации в бурных житейских водах.

– Брось, Грегори, ни в чем ты не виноват, – поморщился Макс. Первый раз за сегодняшний вечер я видел, чтобы этот весельчак испытывал что‑то вроде настоящей досады. Видимо, Булочка уже не первый раз высказывал подобные мысли. – И потом – из твоих сопланетников тебя никто не осуждает. Большинство редко бывает право, основная масса обывателей, как правило, недалека, и дальше своего носа не видит, но здесь большинство на твоей стороне. Редкий случай. Поэтому прекрати себя жалеть. Это не слишком красиво смотрится со стороны.

Булочка ничего не ответил. Лишь насупился ещё больше.

Я тоже мог бы высказать некоторые соображения по поводу убеждений соплеменников Грегори Верного. Ни для кого не секрет, что главным средством предотвращения войн для пацифистов является осуждение агрессии, как таковой. Но это только слова. Общественное мнение может возыметь действие лишь в том случае, если и «вторгшаяся» сторона способна воспринимать «моральные ценности» обороняющихся. С «миротворцами» такое не сработает. Пацифизм для них – бессмысленный набор букв. Точнее, очень выгодное обстоятельство в имеющемся раскладе. За эту планету они порвут глотки всем, кто встанет у них на пути, особенно тем, кто вооружён лишь словами. А потому Грегори, освоивший для защиты своих соплеменников пилотирование ИБээРа, совершил достойный поступок, даже если он делал это вопреки своим и их бестолковым убеждениям.

Я мог бы ему это сказать. Но не стал. Проглотил колкий ответ, вертевшийся на языке. Незачем подливать масла в огонь. К тому же, судя по словам Макса, Грегори не стал среди своих каким‑то изгоем, его выбор они восприняли с пониманием. Это очень важно. В своё время почти в такой же ситуации мне такого понимания не досталось. Я для своих так и остался отщепенцем, Грегори – нет. Поэтому моё мнение, озвученное в данной ситуации, будет выглядеть лишь жалкой попыткой выгородить себя. Хотя бы в собственных глазах. А я давно дал себе слово не жалеть о сделанном. Никогда. Я был прав тогда, в той маленькой войне на Полтергейсте. Я был прав, и точка.

Чёрт возьми, как много там осталось…

* * *

– Сидите, сидите, – новый гость, переступивший порог «забегаловки» – долговязый тип с властными замашками, резким движением руки пресёк попытку Болтуна вскочить. Глядя на Макса, тут же оставившего потуги приветствовать вошедшего по уставу, я тоже успокоился, но немного развернул стул – сидеть к начальству спиной неприлично, да и рассматривать его не так удобно. Грегори Верный на своём месте и вовсе не шевельнулся, на его лице лишь отразилось настороженное недоумение.

В визитёре я узнал интендант‑полковника Грога, именно он торговался насчёт роботов с Кассидом Кассионийцем. Белый полушубок распахнут на груди, демонстрируя черную форменную одежду, бритый череп скрывает меховая шапка, мохнатые брови влажно блестят от растаявшего инея. Полковник явно прибыл прямо с мороза, и успел втянуть за собой холодный ветерок из не отапливаемого коридора, пока автоматика закрывала за ним дверь.

Макс Хуллиган почтительно заулыбался:

– Утром вы отправляетесь с нами, полковник?

– Нет, здесь еще остались дела, требующие моего присутствия, – хрипловато пояснил Грог, останавливаясь в двух шагах от порога и, несомненно, собираясь этим ограничиться. – Я зашёл проверить, как обстоят дела у нашего гостя, и нет ли у него каких‑либо жалоб или пожеланий.

Глубоко утопленные под выпуклыми надбровными дугами глазки полковника изучающе вперились мне в лицо. Желваки на острых скулах ходили под тонкой коричневой кожей в такт словам, словно части металлического скелета робота, обтянутого искусственной плотью. Уже сам облик этого долговязого чуда к жалобам и пожеланиям не слишком располагал. Почему‑то сразу возникло стойкое и совершенно дурацкое ощущение, что полковник способен укусить. За какое‑нибудь еще нужное мне для дальнейшей жизни место. В случае неверной жалобы или пожелания.

– Нет, – я пожал плечами с видом бывалого путешественника, которого мелкие неудобства, даже если они есть, не волнуют. – Всё отлично.

– Ты действительно сможешь наладить «первопроходцев» так, чтобы для управления хватило лишь нейрошлема?

Вопрос меня не удивил. Я уже не первый раз сталкиваюсь с подобным недоверием в своей работе. И для этого недоверия есть все основания. Лично я до сих пор не встречал «специалистов», подобных мне. И даже не слышал о таких.

– Конечно, – уверенно подтвердил я. – Иначе что мне здесь делать?

– Хорошо. Завтра посмотрим, действительно ли это так.

– Полковник, мою квалификацию можно проверить прямо сейчас. «Следопыт», которого я привёз, уже настроен на работу в соответствие с вашими требованиями.

– Вот как? Я приятно удивлён. Отлично. Тогда снимай свой лоцман и пошли, сам и покажешь…

– Мой лоцман из весьма дорогих, полковник, модель «Плеяда‑Х», вы готовы заплатить за его утерю?

– Утерю? – лицо Нэшена Грога выразило хмурое недоумение, словно скопированное с лица Булочки. Потом до него, кажется, дошло. А ведь самому последнему неучу известно, что любой, пусть даже самый дорогой нанокомп формирует нейросвязи с мозгом носителя лишь один раз, при первой настройке. Снял лоцман – превратил его в пассивное хранилище информации. Какого чёрта полковник вообще мне это предложил?

– Кажется, вы заключили с нами контракт, эксперт…

– В контракте не оговорено, что я должен выбрасывать свои личные вещи по первому требованию работодателя, – довольно‑таки непочтительно отрезал я, разозлённый подобной небрежностью, граничащей со снобизмом. – К тому же всё необходимое программное обеспечение для работы, ради которой я сюда прибыл, находится в лоцмане. Если вам так нужна чистота демонстрации, возьмите вашего собственного пилота – Грегори Верного, например. У него лоцмана нет. Думаю, со «Следопытом» он справится прекрасно.

Надо отдать Грогу должное, он не стал изливать на меня своё недовольство. Перевел взгляд на Булочку, словно перенацелил готовые выдать залп оружейные дула, и властно приказал:

– Грегори, подъём. За мной.

И вышел из комнаты, не собираясь тратить слова попусту. Похватав верхнюю одежду, мы бросились его догонять. А куда деваться?

* * *

– «Гуман»‑разведчик?! Что за чушь? – лицо Грегори Верного недоуменно вытянулось, когда он увидел «Следопыта». С помощью грузовых роботов тот уже освободился от скорлупок транспортного кокона, и теперь стоял на подготовленной площадке недалеко от здания космопорта.

Сердце любого ИБээРа – субатомный энергоисточник, будучи раз заведенным на заводе‑изготовителе, уже не останавливается до самой его смерти. Во время транспортировки «мех» спит в дежурном режиме, практически не излучая фона. Зная необходимые коды доступа, достаточно подключиться к его системе автопилота по лоцману, и можно без проблем заставить его самостоятельно водрузиться на ноги.

Что я и сделал, а теперь наблюдал за результатом.

Зачехлившись в теплую куртку по самое горло и поглубже запихав руки в карманы, я всё равно поеживался на пятнадцатиградусном морозце, всеми правдами и неправдами пробиравшемся под одежду и по кусочку отгрызавшем внутреннее тепло.

Бронированный механический «человечек» весом в тридцать пять тонн и ростом в восемь метров, «дитё» компании «РобоТех», последний раз качнулся и замер под лучами мощных прожекторов, выхватывающих его угловатый силуэт из царившей вокруг ночной тьмы. А тьма стояла знатная. Шаг влево, шаг вправо из освещённой зоны, и пропадаешь из виду, словно муравей, угодивший в смолу.

Облик «Следопыта» для усиления психологического эффекта максимально приближен к гуманоидному, верхняя часть корпуса изготовлена в виде «головы» – выпуклого полукруглого вздутия из усиленной брони, утопленного между угловатых плеч. Только вместо мозгов в «голове» размещались сверхчувствительные сенсоры нового поколения. В частности, я выделил бы особо только два. Детектор масс «Сито» позволял обнаруживать выключенных или затаившихся в «спящем» режиме роботов противника, а электронный контур «Паутина» подавлял действие вражеских систем раннего обнаружения с намного большей эффективностью, чем старая система «Зыбь».

Эта же робо‑башка являлась люком отстрела при катапультировании КоЖи – кокона жизнеобеспечения пилота. В который я до сих пор так и не попал.

Впрочем, я отвлёкся. Удивление Булочки следует пояснить.

Самые быстрые роботы в силу специфической конструкции шасси всегда получаются из кработов, поэтому при создании разведчиков лёгкого класса принято придерживаться именно этой, «крабообразной» схемы сочленения корпуса и ходовых опор. Кому, как не разведчику жизненно необходимы хорошая скорость и манёвренность, верно? Согласен, популярности у «Шершня», которого пилотировал Грегори Верный, хватало в избытке. Еще бы – почти единственный и неповторимый робот в своем классе лёгких ИБээРов, уникум. По скорости и высоте прыжка ему и сейчас нет равных… Но в линии «Право Первопроходца», чтобы выдержать эксклюзивный стиль, конструкторы хорошенько поработали над подвижностью узлов «Следопыта», и в результате получили если и не такого быстрого, то все‑таки очень шустрого гумана лёгкого класса. Для опытного воина такой робот выглядел белой вороной, и недоверие, которое возникало к эффективности подобного конструкторского решения, было вполне естественным.

Но! Незнание Булочки, в свою очередь, весьма удивило меня. Обычно пилоты внимательно следят за всеми новинками в робототехнике, имеющими к их профессии непосредственное отношение, а создание новых линеек, понятное дело, вызывает повышенный интерес. Худший враг, встреченный в бою – незнакомый. Неужто на его информированности так сказывается отсутствие лоцмана? Но в сеть можно входить и без лоцмана. Лень? А его товарищи по команде? Неужели не было никаких разговоров про новую линию – «Право Первопроходца», о которой на всех перекрёстках межпланетного сетевого форума «Железная Пята» стоит неумолчный трёп? Болтун, к примеру, рассматривал «Следопыта» с живым интересом, но удивлённым ничуть не выглядел. Значит, или уже успел изучить спецификацию на привезённого мной «малыша», или сумел достать её ещё до моего появления – в сети. Действительно, чушь какая‑то. Только не со «Следопытом», а с Булочкой. Пилот из Грегори, похоже, неважный. Но за что‑то же его в команде «Грозовых Стрел» держат? Это ведь тоже редкость, когда в команду «подбирают» кого‑то из местных, а не подыскивают специалиста нужного профиля и класса на межпланетном рынке военного труда – на той же Сокте, например, где в основном подобные наёмные команды и формируются. Надеюсь, его взяли не за вечно унылую физиономию, при взгляде на которую невольно сразу хочется приободриться, чтобы не выглядеть так же скверно?

– Пароль доступа я снял, – сообщил я стоявшему рядом интендант‑полковнику Грогу, невольно подавлявшему меня своим ростом – торчит, зараза, словно черно‑белая жердь из снега. – Можно приступать к загрузке.

– Действуй, – полковник кивнул Грегори.

И Булочка вяло потопал к роботу. Сон грядущий, кажется, интересовал его больше, чем новенький, ещё блестевший зеркальной поверхностью «Следопыт», сиявший под лучами прожекторов так, что глазам было больно. За окрас «меха» отвечает верхний слой брони – специальный нанокомпонент вырабатывает необходимые оттенки программно, процедуру я уже запустил, выбрав расцветку «белое безмолвие», но изменения скажутся только минут через десять‑пятнадцать.

Из торцевого люка между ног почти с трёхметровой высоты выдвинулась лифтовая площадка, подхватила Грегори и унесла в нутро боевой машины.

Вот чудак. Да я бы прыгал от счастья, если бы мне дали покататься на такой «машинке». Нет, Грегори среди нас, пилотов, нечего делать. Настоящий пилот должен быть немного сумасшедшим и любить свою технику до самозабвения.

Ведь там, внутри – иной уровень бытия.

Не другая, мало кому доступная сторона жизни, а другой её слой…

Я облизнул враз пересохшие губы, отчетливо представляя, что сейчас чувствует Булочка. Я тоже хотел туда. Для Грегори сейчас весь мир сжался до размера кокона жизнеобеспечения. Чтобы через двадцать две секунды – время нейро‑загрузки, развернуться новой системой восприятия, куда более объёмной, чем человеческая.

Есть расхожая аксиома – чем больше техника усложняется внутри, тем больше она должна упрощаться в применении. В боевых роботах новой линейки совершенство управления доведено до… до совершенства. Я это знал лучше многих. К сожалению, все эффекты этого совершенства доступны только в том случае, если к системам управления подключено всё необходимое оборудование. И наличие лоцмана у пилота – важнейшее звено в перечне необходимых устройств. Вряд ли Булочка без лоцмана почувствует что‑то особенное. А вот я…

Хватит, хватит. Потерпи. Никуда роботы не денутся. Не в этот раз, так в следующий, не этот кокон, так другой…

На чём в управлении «мехами» сделан акцент? На том, что сознание пилота боевой машины обязательно должно меняться. Не по его прихоти, настроению или желанию. По требованию самой техники. Это необходимо для подгонки сознания под законы боевой динамики. Чтобы пилот‑человек смог выполнить поставленную цель с максимальной отдачей. И сознание меняется не «навсегда», а на время боя, в своей машине пилот – активный симбионт. Наработанный опыт бытия внутри машины, жизненные повадки воинственного великана, который действует согласно твоему разуму и твоим намерениям…

Робот пришёл в движение. Глухо ударив стопами по покрытому коркой утоптанного снега пластобетону космодрома, огромный человекообразный силуэт переступил с ноги на ногу. Поднял руки, представлявшие собой не что иное, как плазменные электромагнитные пушки «Нова», шевельнул стволами малых лазеров «Блеск», укреплённых в плечевых гнездах. Тестовый режим, проверка систем жизнеобеспечения и вооружения. В специально выведенном перед глазами окошке на виртуалке лоцмана плыли строчки технических данных, которые я внимательно изучал. Я всё ещё отвечал за этого робота, поэтому обязан был наблюдать за всей процедурой загрузки, и если что пойдет не так, вмешаться и поправить. Но пока все шло как надо.

«Следопыт» вздрогнул всем телом – включился антигравитационный привод, ощутимо, более чем вдвое, уменьшивший вес робота. Ячеистые наконечники стволов двух противопехотных игломётов «Кусака», встроенных в бёдра, коротко сместившись, уставились как раз на троицу наблюдателей – полковника, меня и Болтуна. По шее и между лопатками тут же скользнул предательский холодок. Силу противопехотных игломётов, способных мгновенно разрезать очередью даже пехотинца в штурмовых доспехах, я осознавал хорошо. Впрочем, как и мощь всего остального вооружения, разработанного специально для индивидуальных боевых роботов.

– Шутник недоделанный, – зябко передернув плечами, усмехнулся Макс. Хотел ещё добавить что‑то нелестное, но присутствие начальства, наверное, заставило сдержаться. Полковник остался невозмутимым. Этот человек, бесспорно, умел держать себя в руках.

А я вот за своим внешним спокойствием никак не следил. Мне бесстрастность лучше всего удавалась внутри «меха», при подключении всех боевых программ, фильтрующих перепады психики и контролирующих ровное течение эмоциональных состояний. Вот там уж я себя чувствовал наглухо защищённым от посягательств окружающего мира, жил только «здесь и сейчас» – быстротекущим моментом…

– Достаточно. Пусть выходит, – приказал полковник, убедившись, что пилот вполне владеет машиной.

– Полковник, дайте минутку, я еще не освоился, – рокочущий синтезированный бас вырвался из громкоговорителей «Следопыта», ощутимо всколыхнув морозный ночной воздух.

– Отставить. Покинуть машину.

Тон Грога не допускал возражений.

– Как впечатления, пилот? – строго осведомился полковник, когда робот «выпустил» Булочку наружу, и он подошел к нам.

Но пилоту в данный момент было начхать на колючий, взыскующий взгляд и начальственный тон. Он находился под впечатлением. И впечатление это было сродни эйфории. Мне ли не знать. Перед нами предстал уже другой человек – перерождённый Грегори Верный. Он внешне подтянулся, перестав напоминать рыхлую кучу тряпья, в глазах горела некая одухотворённость, в движениях проступала уверенность. Пилот получил дозу.

– Толковая машина, полковник. Такое ощущение, что робот сам всё делает за меня. Я только хотел поднять руку – глядь, а она уже поднялась. Обалдеть. Здесь скорость «обратной связи» – просто фантастика. Мгновенный отклик. Никаких задержек на прохождение сигналов по нейроволокнам…

– Без тебя он ничего не сможет сделать, – резко сказал Грог. – Без тебя он лишь неодушевлённая куча железа.

– В «первопроходцах» установлена новая операционная система управления с повышенным ассоциативным интеллектом, – пояснил я, – она всего лишь предугадывает твои реакции, экстраполирует на основе накопленных данных психофизиологического сканирования.

– Толковая машина, – возбужденно повторил Булочка. – Я бы сменил своего «Шершня» на «Следопыта». Точно бы сменил.

Эге, стало быть Булочка что‑то всё‑таки «почувствовал». То, чем является «Следопыт» в отличие от «Шершня». Почувствовал даже без лоцмана. Долгое время специализируясь на пилотировании определенных моделей, к своим личным роботам пилоты рано или поздно начинают питать весьма нежные чувства, поэтому признаться, что чужой робот чем‑то лучше его «Шершня», непросто. А тут Булочку враз проняло. Я ему почти завидовал. Настраиваешь тут, настраиваешь, а обкатывают другие. Впрочем, мне‑то как раз не привыкать, как эксперт я успел настроить и прочувствовать массу роботов самых различных моделей и классов. «Следопыт» – лишь последнее звено в длинной цепи предшествовавших чередований. К тому же на Гэгвэе, на «РобоТеховском» полигоне, где я неоднократно испытывал всех приобретенных Кассидом роботов, я погонял его немало…

– Хотел бы я знать, как ты это делаешь, – медленно и скрипуче проговорил полковник, продолжая пристально рассматривать «Следопыта», словно искал какой‑то подвох.

Я сдержанно улыбнулся, промолчав.

«Экспертом» в команде Кассида Кассионийца я стал не сразу. Понадобилось немало времени на то, чтобы сперва самому понять, а потом и другим доказать своё призвание специалиста по настройке высокотехнологичного вооружения, попросту говоря «мехов», поскольку в них сосредоточена такая масса высоких технологий, какую не отыщешь ни в какой другой технике. Именно я посоветовал шефу торговать роботами новой серии, когда изучил их спецификации, выложенные на рекламный сайт военной техники в межпланетную сеть их создателем, компанией «РобоТех». Роботы элитного класса не были рассчитаны на устаревшие технологии слаборазвитых миров, поэтому в их схему управления были внесены некоторые специфические изменения, которые я умел модифицировать в соответствии с нуждами очередного клиента. Даже Кассид не знал, как я это делаю. А я избегал говорить на эту тему, отделываясь многозначительной улыбкой типа «секрет фирмы». На самом деле я тоже не до конца понимал, как это у меня получается. Но это уж мой личный секрет. Работа спорилась, а солидные суммы процентов от сделок Кассида пополняли мой банковский счёт.

– Ладно, отдыхай, эксперт, – не дождавшись от меня ответа, подвёл черту под испытанием Нэшен Грог. – Встретимся на «Гряде».

– Есть просьба, полковник. Я хотел бы завтра отправиться с вашим конвоем в качестве пилота. «Следопыт», как вы уже убедились, в полном порядке, а я не люблю быть пассажиром.

– Исключено, – отрезал Грог. – Я ещё не купил этого робота. Если ты не справишься с настройкой моих «первопроходцев» на «Гряде», этот робот вернется к владельцу. Целым и невредимым.

– Не понимаю. Вы же только что видели…

– Поменьше слов, эксперт. Я не знаю, что именно ты сделал с этим роботом, в чём хитрость. И я до сих пор не уверен, что всё твоё умение – не блеф. Пока ты не докажешь обратное на моих «первопроходцах»… Ясно?

– Яснее некуда.

* * *

– Ты всегда так торопишься? – проворчал Грегори, когда мы вернулись в «забегаловку» уже без интендант‑полковника, оседлали стулья и тяпнули по пивку. Пиво оказалось вполне сносным. Не Зармондское, но тоже ничего. Задним числом я подумал, что следовало прихватить фляжку с «Забулдыги», угостить моих новых знакомых. – Успеешь ещё навоеваться.

– А ты посмотри на этот лихорадочный блеск в его глазах, – Макс Болтун, чью словоохотливость за пределами космопорта сдерживало то ли присутствие начальства, то ли он просто боялся отморозить свой бойкий язычок (виртуальный термометр, когда мы уходили, показывал минус восемнадцать, и температура продолжала падать), снова оттаял и разговорился.

– И что? – Булочка непонимающе перевел взгляд с меня на него и обратно.

– Не видишь? Ему «железный дровосек» на ногу наступил.

– Кто наступил? – озадаченно переспросил Грегори.

Я скованно улыбнулся, оставив их обмен репликами без комментариев и сделав вид, что всё мое драгоценное внимание поглощено дегустацией местного пива. «Железный дровосек», значит. Опытный перец, этот Хуллиган. А Булочка – совсем нет.

В нашей профессии есть побочный эффект, о котором в среде пилотов не принято много говорить. Постоянные погружения, раз за разом, из месяца в месяц, из года в год, рано или поздно начинают оказывать своё влияние на психику, постепенно перестраивая её, приспосабливая к нуждам самой машины. Двойственность видения мира – вне робота, и внутри его, начинает обостряться, угнетать, потому что контраст слишком уж разителен. В роботе ощущ