Американский напор: 1876—1893

Индустриализация Запада выдвинула его крупнейшие промыш­ленные и торговые центры в число крупнейших городов мира. Если в 1800 году из числа 10 крупнейших городов мира с числом жителей свыше 500 тыс. человек западными были лишь Лондон и Париж, и один только Лондон входил в число 5 самых населенных (осталь­ные — китайские Гуанчжоу, Сянган, Пекин и Чанъань), то через 100 лет уже только западными были 5 крупнейших мировых горо­дов с населением свыше 2 млн человек: Лондон, Нью-Йорк, Париж, Берлин и Чикаго. В США, кроме главного порта Нью-Йорка, став­шего соперником Лондона за место мирового финансового центра, и Чикаго, главного узла железнодорожной сети, особенно стремитель­но росли Филадельфия, столица штата Пенсильвания, и Сент-Луис, примыкавший к «Чипиттсу» («Чикаго—Питтсбург») — индустриаль­ному поясу вдоль Великих озер.

Американцы, под впечатлением успеха первой Лондонской вы­ставки, организовали свою первую промышленную выставку в НьюЙорке (1854), объявив ее международной, но на роль всемирной она явно «не потянула». Совсем другое дело — три всемирные выставки, проведенные в разгар второй технологической революции и вызван­ных ею структурных и институциональных изменений, превративших США в первую промышленную державу мира. Филадельфийская все­мирная выставка (1876) была приурочена к 100-летию образования США (Филадельфия была их первой столицей, пока не был пост­роен Вашингтон), Чикагская «Колумбовская» выставка (1893) —к 400-летию открытия Америки, Сент-Луисская всемирная выставка (1904) — к 100-летию самой масштабной в мировой истории сделки с недвижимостью — «Луизианской покупки» правительства США у наполеоновской Франции.

Филадельфия осталась столицей Пенсильвании — штата с пре­красно возделанными сельскохозяйственными угодьями, изобилу­ющего лесами и самого богатого в США по запасам строительного камня, минерального топлива и железных руд, а потому опережав­шего тогда все прочие штаты по объемам угледобычи и выплавки стали и весь мир по добыче нового революционного энергоносите­ля — нефти. Официальное название Филадельфийской всемирной выставки — «Выставка искусств, промышленных изделий и продуктов почв и шахт» — подчеркнуло стремление американцев показать свои достижения в освоении естественных богатств и инновации в ма­шинном оборудовании: горнопроходческом, энергосиловом, ста­ночном, бытовом и офисном. Центральным экспонатом выставки, энергия которого приводила в движение все остальные показанные машины, стал гигантский двигатель Корлисса (наиболее совершен­ный из стационарных паровых двигателей, изобретенный инжене­ром Дж.Г.Корлиссом из Новой Англии). Но уже очевидно стало мировое промышленное значение и иных, чем твердое минеральное топливо, источников энергии. Нефтепромышленность, рожденная в Пенсильвании и пустившая буровые корни на Каспийском море, выбрасывала на мировые рынки минеральное осветительное масло (керосин-«фотоген»). В России у истоков нефтепромышленности стоял Д.И.Менделеев, впервые посетивший всемирную выставку как эксперт и под ее впечатлением написавший трактат «Нефтяная промышленность в североамериканском штате Пенсильвания и на Кавказе» (1877). Было продемонстрировано в Филадельфии и новое впечатляющее применение электричества — телефонный аппарат, только что изобретенный А.Г.Беллом.

В целом Филадельфийская выставка отразила смену лидерства в мировом промышленном производстве, произошедшую именно в 1870-е годы. Это уловили немцы, отметившие, что «американское станочное оборудование своими новыми идеями вытолкнуло англи­чан из седла, и мы без колебаний должны приспособиться к новой ситуации на рынке, если не хотим остаться позади».

Среди российских посетителей выставки был Егор Хлудов (1845—1878), сын одного из крупных московских хлопчатобумажных фабри­кантов. Русский Отдел в общем разочаровал молодого пред­принимателя, но и он согласился с похвалами в адрес экспозиции Московского Императорского Технического училища [Шпаков, 2008. С. 85]. Представленную «русскую систему обучения ремеслам», раз­работанную директором МИТУ В.К.Делла-Восом для формирования эффективных стандартных приемов работы со станочным оборудованием, американцы назвали «светом, проникшим к нам из России» [Бабин-Корень, 1929], и поспешили использовать для усовершенст­вования организации механического труда.

Вторая из американских всемирных выставок была нацелена на то, чтобы показать превосходство над Европой не только в промыш­ленных технологиях, но и в зрелищности — размах американской индустрии развлечений. Кабины гигантского «железного колеса обоз­рения» поднимали зрителей в 20-минутной поездке на высоту почти 80 метров. Хотя колесо и не сравнилось с парижской Эйфелевой баш­ней, оно сразу же вызвало подражания в Европе (Лондон, Вена), став прообразом одного из популярнейших аттракционов в парках раз­влечений ХХ века — «чертовых колес». А Чикагская «Колумбовская» выставка затмила-таки по масштабам все предыдущие, и сам Чикаго, до этого почти неизвестный за пределами США, снискал репутацию «самого молодого из мировых городов».

Чикагская выставка была в буквальном смысле наэлектризована, высвечивая (опять же буквально) мировое лидерство США в области, в которой наиболее ярко проявилось американское инновационное предпринимательство и которая была наиболее значима для второй технологической революции — электропромышленности. Впервые электротехника была выделена из Галереи машин в отдельный пави­льон, восхищавший электроламповой иллюминацией; самую большую площадь заняла экспозиция корпорации General Electric, только что об­разованной слиянием фирм «изобретателя номер один» Т.А.Эдисона (свыше 1000 патентов) и «изобретателя номер два» Э. Томсона (свыше 600 патентов), организаторов массового производства электроламп.

Павильон украшала скульптура Бенджамина Франклина — первого в мире электротехника, а также одного из отцов-основателей США и автора афоризма «время — деньги».

Деловым наставлениям Б. Франклина уделил большое внимание в своей работе «Протестантская этика и дух капитализма» Макс Вебер,вдохновленный на публикацию своей знаменитой книги [Вебер, 1990] поездкой в США (с посещением и Чикаго) в составе группы европей­ских интеллектуалов, приглашенных на следующую из американских всемирных выставок — в Сент-Луисе.

Русские профессора, откомандированные на Чикагскую выставку, отметили две особенно яркие черты американского напора в про­мышленности:

• удешевление продукции на основе стандартизации и механиза­ции, замена искусного ручного труда сборкой деталей заданных размеров при однообразных движениях рабочих. Достижения этих приемов организации массового производства, начатые И. Уитни в оружейном деле, были продемонстрированы пор­тативными револьверами Кольта еще на Первой всемирной выставке в Лондоне. Вскоре организованное таким образом машинное производство часов позволило молодой часовой про­мышленности США быстро обогнать европейскую, в том числе прославленную швейцарскую, и сделать карманные часы пред­метом действительно массового потребления. Кульминацией этого, по выражению русского химика Д.П.Коновалова, «из­любленного типа» американского производства стала модель тейлоризма—фордизма;

• мощное оружие конкурентной борьбы в виде промышленных синдикатов, которым суждено было оказать самое существенное влияние на экономический строй. Для подробного ознакомления с «новой формой ликвидации старых экономических понятий о свободной конкуренции» США по случаю Чикагской выставки посетил И.И.Янжул. Свои наблюдения он подытожил в первой русской монографии о синдикатах (1895), рекомендуя правитель­ству С.Ю.Витте поддерживать вертикально интегрированные промысловые компании как возможное средство предупреж­дения промышленных кризисов и преследовать «краткотечные виды крупных соглашений — порождение биржевых спекуляций» [Янжул, 1895], связанные со сделками на будущее или на срок.