КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Гулевая песня(Игровая песня).
Словесные, словесно-музыкальные, музыкально-хореографические, драматические произведения фольклора
Календарно-обрядовая поэзия
Авсеневые песни(Авсень).
Веснянка —песня, призывающая весну и тепло. Веснянки звучали в русских селах вслед за масленичными песнями. Они напоминали, что приближается пора полевых работ, летят птицы и «несут весну» [10]. Основные даты кликанья весны: 4 марта — день Герасима Грачевника (грачи прилетают); 9 марта — день Сорока Мучеников (сорок сороков птиц прилетают);
25 марта — 7 апреля по новому стилю — Благовещенье (день, когда птиц из клеток выпускают на волю).
В день Сорока Мучеников славяне пекли обрядовое печенье — «жаворонки». Дети, взяв печенье, шли в поле, и, подкидывая и ловя своих «жаворонков», кликали весну:
— Весна-красна,
На чем пришла?
— На жердочке,
На бороздочке,
На овсяном колосочке,
На пшеничном пирожочке.
— А мы весну ждали,
Клочки допрядали.
Летел кулик из-за моря,
Принес кулик девять замков.
— Кулик, кулик,
Замыкай зиму,
Замыкай зиму,
Отпирай весну,
Теплое лето [10].
Гулевая песня(Игровая песня).
Жнивная песня —разновидность осенних песен в календарно-обрядовой поэзии [13, с. 29]. Осенняя обрядовая поэзия не получила такого развития, как.Известны лишь жнивные песни, наполненные благодарностью и прославляющие проворных женщин — «дочерей-лебедок», «невесток-перепелок», «раненько» выходивших на ниву и убирающих урожай, «чтобы было, с чего жиги добренько, ладненько»:
Ох, и слава Богу,
Что жито пожали,
Что жито пожали
И в копны поклали,
На гумне стогами,
В клети закромами,
А в печи с пирогами [13, с. 28].
Игровая песня —разновидность весенне-летних песен в календарно-обрядовой народной поэзии [13, с. 29]. Уже в названиях данного вида песен отражено веселое настроение, обусловленное наступлением долгожданного тепла, надеждами на щедрый урожай (сей в грязь, будешь князь!) возможностью скинуть тяжелую одежду, покрасоваться и присмотреться к будущей невесте или жениху.
В игровых песнях говорилось о посеве и выращивании будущего урожая, здесь была главной тема солнца — источника и продолжения жизни, света и тепла, тема хлебных злаков и других растений, песни-игры так и назывались: «Мак», «Горох», «Капуста», «Лен», «Репа», «Просо»:
— А мы просо сеяли, сеяли, Ой, дид-ладо, сеяли, сеяли!
— А мы просо вытопчем, вытопчем, Ой, дид-ладо, вытопчем, вытопчем.
— А чем же вам вытоптать, вытоптать, Ой, дид-ладо, вытоптать, вытоптать?
(далее в сокращении)
— А мы коней выпустим...
— А мы коней переймем...
— А чем же вам перенять?..
— А шелковым поводом...
— А мы коней выкупим...
— А чем же вам выкупить?..
— А мы дадим сто рублей...
— Нам не надо тысячи...
— А чего ж вам надобно?..
— А нам нужно девицу... (далее имя)
— В нашем полку убыло...
— В нашем полку прибыло...
— В нашем полку слезы льют...
— В нашем полку пиво пьют! [13, с. 29-30].
Игровые песни можно подразделить так:
• хороводные, когда собравшиеся двигались по кругу или в это же круге изображали различные сценки, предусмотренные с~ держанием песни («Во поле береза стояла»);
• песни-игры, исполнявшиеся участниками, выстроенными в две шеренги одна против другой («А мы просо сеяли»);
• «гулевые песни, когда играющие, исполняя песню, ходят друг за другом по избе, заплетают руки, закругляют шеренгу, «завивают» клубком («Заплетайся, плетень», «Завивайся, капустка») [13, с. 30].
В игровой поэзии сохранились отголоски и древней магии (заклинания: «Я капустку сажу... да все беленькую, да кочаннень-кую», «Ты удайся, удайся, мой лен, ты удайся, мой беленький ленок!»), и следы древних форм заключения брака. О бытовавшем некогда обычае похищения невесты напоминают такие игровые песни как «Я хожу, хожу кругом города». Во время их исполнения «жених» собирает товарищей для того, чтобы «пробить» стену, которой спрятана «невеста».
Осенняя обрядовая поэзия не получила в России такого развития, как летняя. Известны лишь жнивные песни.
Колядовая песня [колядка]— разновидность зимних (пре, новогодних) песен в календарно-обрядовой поэзии. Наступление нового года в народе связывали с увеличением дня «на курины шаг» после зимнего солнцестояния 22 декабря. Это наблюдении легло в основу народных представлений о рубеже, который отделяет конец старого года от начала нового. Приход нового год отмечали призыванием Коляды и Авсеня [13, с. 30].
Слово «коляда» восходит к латинскому названию первого чис ла месяца — calendae (ср. календарь). Русские книгочеи хорош знали, что такое «календа». В «Кормчей книге» — переводно" византийском сборнике церковных законов XIII в. — записан «Каланды суть первии в коемждо месяци дни», т.е. «календы являются первыми днями в каждом месяце».
У древних римлян и в Византии в каждом месяце было три главных дня, по отношению к которым велся счет остальным дням месяца: календы (1-е число), ноны (7-е или 5-е число) и иды (15-е или 13-е числа). Первое января было днем январских календ. Наступление этого дня обозначалось словом pridie, что значит «за день до...», а выражение pridie Kalendas Januarias! переводилось как «за день до 1 января», т.е. 31 декабря, что не владеющими латынью людьми было воспринято буквально: «Приди, Коляда!» — как призыв некоего мифического божества с именем Коляда.
Обычно римские жрецы созывали народ для объявления о наступлении нового месяца, что было особенно важно для торговцев и должников, обязанных к этому времени заплатить проценты в начале месяца.
На Руси колядование было одним из основных обрядов, проводившихся под новый год. Оно сопровождалось обходом соседей и колядовыми песнями, среди которых можно выделить песни-величания:
Приходила коляда
Наперед Рождества.
Виноградье красно-зелено мое!
Напала пороша снегу беленького;
Как по этой по пороше
Гуси-лебеди летели —
Коледовщички,
Недоросточки,
Недоросточки —
Красны девушки.
Сочили, искали
Иванова двора.
А Иванов двор
Ни близко, ни далеко —
На семи столбах;
Вокруг этого двора
Тын серебряный стоит;
Вокруг этого тына
Все шелковая трава;
На всякой тычинке по жемчужинке.
Во этом во тыну
Стоят три терема
Златоверхие.
Во первом терему —
Светел месяц,
Во втором терему —
Красно солнышко,
В третьем терему —
Часты звездочки.
Светел месяц —
То хозяин в дому,
Красно солнышко —
То хозяюшка,
Часты звездочки
Малы деточки... [13, с. 31].
Купальские песни —цикл песен, исполнявшихся в праздник Ивана Купалы (ночь с 6 на 7 июля — по новому стилю). Они содержали элементы древних магических формул, направленных на то, чтобы уберечь урожай от козней злых духов и чтобы щедро уродились хлеба:
Наше жито, наше жито
Лучше всех!..
Колосисто, ...ядрянисто..
Ядро — с ведро!
Ядро — с ведро!
Колос — с бревно!
Колос — с бревно!
Замкнем ведьме зубы,
Замкнем ведьме зубы!
Которая ведьма коров закликает...
Молоко сбирает,
Ой, чур, чур, ведьма!
Ой, чур, чаровница! [13, с. 32].
Масленичная песня —это зазывание широкой и щедрой Масленицы (ее иногда величают Авдотьей Изотьевной):
Ой, да вот Масленица, ох, на двор въезжает. Да, широкая, на двор въезжает.
— Да вот, Масленица, иди поскорее. Да, широкая, иди поскорее.
— Мои девушки, рада поскорее, Мои красные, рада поскорее.
— Да вот, Масленица, кого ты боишься? Да, широкая, кого ты боишься?
— Мои девушки, я поста боюся, Мои красные, большого боюся.
— Да вот, Масленица, пост еще далеко, Да, широкая, пост еще далеко,
— Да вот, девушки, где же он далеко, Мои красные, где же он далеко.
— Да вот, Масленица, ох, в лесе на елке, Да, широкая, ох, в лесе на елке.
— Да вот, девушки, ох, в хате на полке, Мои красные, ох, в хате на полке [13, с. 32].
Подблюдные песни —песни, исполняемые во время игр сопровождавшей гадание [12].
В блюдо каждый играющий клал свой предмет (колечко), за пелись подблюдные песни. Ведущий не глядя вынимал из блю, первое попавшееся кольцо. Содержание песни относили к тому чье колечко вынималось. Подблюдная песня содержала иноска зание, по которому судили о будущем:
Катилося колечко
По бархату,
Прикатилось колечко
Ко яхонту (к свадьбе).
У песни был обязательный припев, который закреплял гадание:
Кому вынется —
Тому сбудется,
Тому сбудется —
Не минуется.
Русская литература не могла обойти вниманием широко распространенный в народе обычай. Описание гаданий мы встречаем у А.С. Пушкина («Евгений Онегин»), у В.А. Жуковского («Светлана») и других писателей:
Из блюда, полного водою,
Выходят кольца чередою;
И вынулось колечко ей
Под песенку старинных дней:
«Там мужички-то все богаты,
Гребут лопатой серебро;
Кому поем тому добро И слава!».
Но сулит утраты
Сей песни жалостный напев;
Милей кошурка сердцу дев [13, с. 33].
Троицко-семицкая песня —разновидность летних песен в календарно-обрядовой поэзии.
С различными состояниями солнца и мира растений связаны наиболее значительные группы обрядов и песен летнего периода, начинавшегося с летнего солнцеворота (Петр-поворот) —12 (25) июня. Летние (семицкие) обряды, позднее совместившиеся с христианской Троицей, иначе называют зелеными святками.
В Троицко-семицких песнях центральное место отводится березке — культовому дереву славян, дереву-первопредку, символу тепла и жизни.
В песнях русского народа березка среди других растительных образов занимает первое место:
Ты не радуйся, клен-дерево,
Не к тебе идут красные девушки...
Уж ты радуйся, белая березонька,
Мы к тебе идем, красные девушки... [13, с. 33].
Березку украшали лентами, плели из нее венки (гадая, пускали их по воде); у березы «кумились», давая клятву дружбы; березу славили, носили по деревне (с приходом христианства — в церковь); у березки водили хороводы:
Березонька кудрявая,
Кудрявая, моложавая,
Под тобою, березонька,
Все не мак цветет,
Под тобою, березонька,
Не огонь горит...
Красные девушки
В хороводе стоят,
Про тебя, березонька,
Все песни поют [13, с. 34].
Песни
Бурлацкие песни— песни бурлаков и о бурлаках.
Бурлачество зародилось в России в конце XVI — начале XVII в., когда государство было особенно заинтересовано в развитии водных торговых связей и отношение к беглым крестьянам или рекрутам, нанимавшимся в бурлаки, было самым снисходительным. В бурлаки уходили и от семейных невзгод, и от жестокостей крепостничества. Обычно они спускались на судах вниз по течению и возвращались, ведя бечевой нагруженные товарами суда, кроме этого, были и грузчиками, и носильщиками.
Лучше всего труд бурлаков отражен в знаменитых «дубинушках»:
Да вы, ребята, бери дружно!
Тащить сваюшку нам нужно!
Эх, дубинушка, ухнем!
Эх, зеленая, сама пойдет!
Идет, идет, идет, идет!
Идет, идет!
Да вы, ребята, не робейте,
Свою силу не жалейте!
Эх, дубинушка, ухнем!
Да вы, ребята, дери глотку,
Даст хозяин нам на водку!
Эх, дубинушка, ухнем!
Эх, зеленая, сама пойдет!..
Да вы, ребятушки, старайтесь,
За дубинушку хватайтесь!
Эх, дубинушка, ухнем! [13, с. 34].
Исторические песни— песни, возникновение которых cвязано с тем или иным историческим событием или лицом [4]. При этом отдельные нюансы события («Я со Камы со реки, Стеньки Разина сынок») или характерологические детали художественно-поэтического портрета исторического лица могли быть вымышлены, приукрашены или перевернуты, иногда создавая образ, искаженный вплоть до своей противоположности.
В отличие от былин, с их неизменной поэтической структур исторические песни, обладая той же информативностью, уже имеют строгих композиционных правил и подчиняются закон других жанров.
Традиции былинного эпоса еще угадываются в «Авдотье Рязаночке»: освобождая родных из плена, героиня преодолевает фантастические препятствия, решает трудные проблемы выбора. В пес о разгневанном Иване Грозном конфликт между героями, как и в былинах, завязывается на царском пиру.
С течением времени былинность уходит из развивающей нового жанра. Песни XVII—XVIII вв. становятся более разной новыми, приобретают социальную окрашенность. Героями новых песен являются реальные персонажи — Степан Разин, Емель Пугачев, Иван Грозный, Ермак.
При внешней простоте исторические песни обладают широким фольклорным контекстом, здесь активно «работает» фольклорная символика: смерть воспринимается как переправа через реку, герои уподобляются орлам и соколам, широко употребляются символические образы деревьев — березки, дуба, рябины и др. Известнейшие персонажи исторических песен — Авдотья Рязаночка, Иван Грозный, Ермак, Стенька Разин, Емельян Пугачев [4].
Лирические песни— песни, отражающие мир личных чувств. Лирическая песня помогала народу выстоять в любых ситуациях, впитала в себя грусть и боль потерь, обид и разочарований, была единственным средством сохранения собственного достоинств, состоянии унижения и бесправности. «Песня — подруга, шутка сестра», — гласит русская пословица. Сквозь душевную скорбь печальную «заунывность» лирической песни явно проступают величие и нравственная красота народа:
Ах, не одна-то... во поле дороженька... пролегала!
Ах, зарастала та дорожка... ельничком да березничком,
Эх, горьким частым осинничком!
Ах, что нельзя-то нельзя
К любушке, к сударушке... в гости ехать молодцу.
Ах, ты прости прощай,
Мил сердечный друг, эх, прощай, будь здорова.
Ах, коли меня лучше найдешь... меня позабудешь,
Ах, коли хуже меня найдешь...
Эх, меня, доброго молодца воспомянешь,
Меня ты воспомянешь...
Эх, горючими слезами, эх, заплачешь... [13, с. 36].
Мелодии и тексты народных песен искусно вплетались в художественную ткань классической музыки. Главная тема песни «Что гадать о свадьбе» в опере М.И. Глинки «Жизнь за царя» («Иван Сусанин») записана великим русским композитором со слов лужского извозчика.
Плясовые [шуточные] песни— название этой группы песен говорит само за себя. Хорошее, веселое настроение не чуждо русскому песенному творчеству, в котором находят место и смех, и шутка, и насмешка:
Круг келейки я хожу...
Круг я новенькия,
Круг сосновенькия;
Все я старицу бужу:
Уж ты, старица, встань,
Ты, спасена душа, встань,
Уж к заутрени звонят,
Люди сходятся,
Богу молятся,
Все спасаются.
— Ты поди прочь, пономарь!
Ты поди прочь, молодой!
Уж я, право, не могу,
Вот-те Бог, не могу:
Ручки-ножки болят,
Все суставчики можжат...
Круг келейки я хожу...
Круг я новенькия,
Круг сосновенькия;
Все я старицу бужу:
Уж ты, старица, встань,
Ты, спасена душа, встань,
Как у наших у ворот
Собирается народ
Все со скрипочками,
С балалаечками.
— Ты постой-ка, пономарь!
Подожди, молодой!
Уж и стать, было, мне,
Поплясать было мне [13, с. 36].
«Веселое лукавство ума», свойственное русскому народу, примечает своеволие девки, которая называет своего отца «грозным» и «немилостивым» только потому, что он «не пускает, молоду, вечером гулять одну»:
Я не слушаю отца,
Я потешу молодца.
Примечает оно и глупость старика, прельстившегося молодой красотой:
...Я от старого уходила,
Цветно платье в подоле уносила,
У соседа под сараем снаряжалась...
Всю я ноченьку, младая, прогуляла...
Домой бежала, торопилась.
Скок-поскок, молодая на крылечко,
Стук да бряк, молодая во колечко.
— Где была ты, жена молодая?
Где была ты, да с кем ты гуляла?
— Я телушку во хлевушку загоняла,
Тут со мною беда приключилась:
Распроклятая вертушка завернулась,
Всю я ночку на морозе продрожала.
— Кабы знал, кабы знал я, отворил бы... [13, с. 37].
Многие русские плясовые вошли в золотую копилку мировой культуры: «Калинку» знают едва ли не в каждой стране. Широко известны песни «Светит месяц», «Уж вы сени мои, сени», «Во поле береза стояла».
Разбойничьи песни— песни разбойников или о разбойниках. Разбойничья (и тюремная) песня как жанр формировалась во время крестьянских восстаний, массовых побегов крестьян и солдат от жестокой подневольной жизни (XVII-XVIII вв.). Основная тема разбойничьих и тюремных песен — мечта о торжестве справедливости:
Срубили буйну голову губернатору...
— Ты ведь, губернатор, строг-жесток к нам был,
Ты ведь бил-губил нас, в ссылку ссылывал,
На воротах жен, детей наших вешал.
В разбойничьих и тюремных песнях звучит тоска о справедливой монаршей власти:
Ты откройся, гробова доска,
Разорвись-ко, восстань наш благоверный царь,
Благоверный царь Александр Павлович!
У нас все-то нынче не по-прежнему!
Герои разбойничьих песен — удалые, смелые «добрые молодцы» со своим кодексом чести, стремлением осмыслить происходящее («думу думати»), мужественной готовностью принять все превратности судьбы:
Не шуми, мати, зеленая дубровушка!
Не мешай мне, доброму молодцу, думу думати!
Что заутра мне, доброму молодцу, в допрос идти,
Перед грозного судью — самого царя.
Еще станет государь-царь меня спрашивать:
Ты скажи, скажи, детинушка, крестьянский сын,
Уж как, с кем ты воровал, с кем разбой держал?
Еще много ли с тобой было товарищей?
«Я скажу тебе, надежа, православный царь,
Всю правду скажу тебе, всю истину,
Что товарищей у меня было четверо:
Еще первый мой товарищ — темная ночь,
А второй мой товарищ — то мой добрый конь,
А четвертый мой товарищ — то тугой лук,
Что рассылыцики мои — то калены стрелы.
Что возговорит надежа православный царь:
«Исполать тебе, детинушка, крестьянский сын,
Что умел ты воровать, умел ответ держать!
Я за то тебя, детинушка, пожалую
Середи поля хоромами высокими,
Что двумя столбами с перекладиной!» [13, с. 38].
Высоко оценив психологическое содержание этого великолепного образца народной поэзии, отдав дань ее широкой популярности, А.С. Пушкин включил песню «Не шуми, мати, зеленая дубровушка...» в свои повести «Дубровский» и «Капитанская дочка».
Свадебные песни —песни, сопровождавшие все свадебное действо от сватовства до «княжьего стола», т.е. пиршественного стола в доме жениха: сговор, девичник, венчание, приезд и отправление свадебного поезда в церковь [13].
Жениха и невесту, семейную пару в лирических песнях символизируют неразлучные Утушка и Селезень или особенно любимые на Руси лебедь с лебедушкой.
Утка и лебедушка — символы вечной женственности, каждый из которых отражает сложные перипетии женской судьбы:
Вниз по реченьке, вниз по быстренькой
Там плывет утка да со селезнем...
«Ты постой, постой, селезенюшка,
Ты постой, постой сиз-касатенький,
Ой, и лучше б нам да умеете плыть,
Да умеете плыть нам — не розниться...»
У нас по сенюшкам, у нас по новеньким
Там ходил Степан да со Марьею...
«Ты постой, постой, да Степан-сударь,
Ты постой, постой да Иванович!
Ой, и лучше б нам да умеете идтить,
Да умеете идтить нам — не розниться...
Промеж нас прошла чужая жена,
Чужая жена — разлука моя».
Русская свадьба — это сложный комплекс почти театральных обрядовых действий, включающих в себя множество песен: приговоров, величаний, песен-диалогов и песен-причитаний, корильных песен.
1. Свадебные приговоры произносились большей частью дружкой, который играл важнейшую роль на свадьбе: был ее «режиссером» и защитником жениха и невесты от злых сил.
Ой, Кузьма, Кузьма,
Святой Демьян,
Вы и скуйте нам свадебку
На четыре на гранюшки:
Первая-то гранюшка — на житье, на богачество,
Вторая-то гранюшка — на совет, на любовь,
Третья-то гранюшка — на долгий век,
Четвертая-то гранюшка — на сыновей-пахарей,
На дочек-вышивальщиц...
Или:
— Родные отец и мать,
Вскормили, вспоили свое милое чадо,
Теперь благословите
Приобуть, приодеть,
Самоцветное платье надеть... [13, с. 39].
Иногда приговоры произносились свахой, сватом или родителями. Когда дружка обращался к кому-либо из участников ритуала, образовывались песни-диалоги, придающие свадебному обряду характер спектакля, в котором почти каждый был участником:
— Родные отец и мать,
Вскормили, вспоили свое милое чадо,
Теперь благословите
Ни золотом, ни серебром,
А счастьем и долей
И добрым здоровьем
— Благословляем тебя, сын,
Ни золотом, ни серебром,
А счастьем и долей
И добрым здоровьем.
После произнесения приговора родители клали на поднос хлеб-соль, изредка деньги; потом подношения делали гости.
Когда невеста оделяла родню жениха подарками, дружка также приговаривал:
— Кто не доволен, то вот у нашей княжны
Даров еще осталось много;
Она в девицах не спала, не дремала,
А все пряла да дары вышивала.
Гости должны были ответить:
— Довольны и благодарим... [13, с. 40].
Чрезвычайно популярны на свадьбах были песни-диалоги. Типичный пример девичьих песен (исполнявшихся на девичнике) — разговор дочери с матерью:
— Матушка, матушка!
Что во поле пыльно?
Сударыня матушка!
Что во поле пыльно?
— Дитятко, милое, кони разыгрались...
— Матушка, матушка!
Бояре едут... Сударыня матушка! Бояре едут.
— Дитятко, милое, сиди, не бойся...
— Матушка, матушка!
За столы садятся.
Сударыня матушка! За столы садятся...
— Дитятко, милое, я тебя не выдам...
— Матушка, матушка! Образа снимают.
Сударыня матушка! Нас благословляют...
— Дитятко, милое, господь с тобою... [13, с. 40].
Величания — песенные восхваления жениха и невесты, изначально связанные с заклинательной магией: благополучие, счастье невесты и жениха представлялись реальными, почти наступившими. В поздних формах заклинательную магию величания вытеснило выражение идеального типа нравственного поведения, красоты, достатка:
Что у месяца рога золоты,
И у солнышка лучи светлые;
У Ивана кудри русые –
Из кольца в кольцо испронизаны!
Что за эти-то за кудерочки
Государь его хочет жаловать
Первым городом — славным Питером,
Другим городом — Белым озером,
Третьим городом — каменной Москвой!
На Белом озере — там пиво варят,
В каменной Москве — там пиво гонят,
В славном Питере — тем женить хотят.
У купца брать дочь, у богатого,
Дочь умную, дочь разумную —
Катерину Пантелеевну.
Со даньем ее, со приданым,
Со бельем ее коробейным! [13, с. 41].
Причитания — лирические песни, непосредственно передающие чувства и мысли невесты, подруг, участников свадьбы. Изначально функция причитания определялась обрядом, где невеста представляла свой уход из дома как нежелательный, как действие, совершающееся против ее воли, чтобы избежать мести покровителей очага. Но нельзя утверждать, что плач невесты всегда был неискренним. Конечно, иногда причитания выражали и подлинные чувства:
Ты вставай-ка, родима матушка!
Проспала ты среди темны ночки,
А мне, молодой, не уснулося.
Уж такой ли мне сон привиделся:
Ходила я по горам по крутыим,
Собирала я круты ягоды.
Что круты ягоды — мое горе,
Круты ягоды — мои слезы. [13, с. 41].
Корильные песни — песни-шутки, часто пародии на величания. Функция корильных песен развлекательная, они окрашены юмором. Исполнялись после совершения всех основных действий свадебного чина:
...У нас в лавке булавки колотят,
Тебя, сват, за столом поколотят.
...Да у нас в огороде не дорога,
У нас сват за столом не дороден,
...У нас в огороде не сноп ли?
У нас сват за столом не без ног ли?.. [13, с. 41].
Солдатские песни(их название говорит само за себя) стали складываться после указа Петра I о рекрутских наборах (1699).
Бессрочная служба, установленная указом, навсегда отрывала солдата от семьи, от родного дома. Солдатские и рекрутские песни пронизаны обреченностью («невзгодушка великая — служба государева»), описывают тяжелые минуты расставания с родными («Из твоих очей молодецкиих слезы катятся, как река льются»), тягот казарменного быта («Что день-то, ни ночь нам, солдатуш-кам, угомону нет: Темна ноченька приходит — на карауле быть, Бел денечек наступает — во строю стоять») и зачастую неизбежной смерти в бою:
Под ракитою зеленой русский раненый лежал,
Над ним вился черный ворон, чуя лакомый кусок.
«Ты не вейся, черный ворон, ты не вейся надо мной,
Ты добычи не дождешься: я солдат еще живой.
А слетай-ка, черный ворон, к отцу с матерью родной,
Ты снеси им, черный ворон, мой поклончик слезовой.
А жене моей красивой — хоть платочек кровавой,
И скажи, чтоб не тужила, я женился на другой.
Я женился на другой — на винтовке строевой,
Шашка свашкой была, со штыком венчался я,
Взял приданое большое — все германские поля [13, с. 42].
Среди солдатских и рекрутских песен особой группой выделяются причитания:
Путь-дорожка скороталась,
Божья церковь показалась.
Как не радуйся, пожалуйста,
Пресвятая Богородица,
Как не воз идет с товарами,
Не другой да со покупками,
Везут телушко-то мертвое,
Личушко-то блеклое,
Вослед идут, шатаются
Сироты да малы детушки! [13, с. 42].
Хороводные песни —игровые песни, название которых восходит к имени древнего солнечного славянского божества Хорса. Собравшиеся двигались по кругу, изображая движение светила по небосводу, тем самым, славя, призывая и умилостивляя так необходимое для урожая солнце. В этом же круге изображали предусмотренные содержанием песни различные сценки. Наиболее популярные хороводные песни дошли до нашего времени: «Во поле береза стояла», «Хожу я гуляю да вдоль хоровода», «Вдоль да по речке, вдоль да по Казанке» и т.д.
Ямщицкие песни —песни ямщиков или о ямщиках. Быт ямщиков, основным занятием которых была «ямская гоньба», значительно отличался от быта крестьян. Они были освобождены от податей, но положение их все же было крайне тяжелым. Часто «служилые люди» не платили прогонных денег, а когда ямщики отказывались возить бесплатно, их избивали, а то и заковывали в кандалы. Ямщиков, которые пытались вернуться обратно в село, насильственно возвращали на заставу. Их песни повествуют о безрадостной судьбе. Особенно часто встречаются в ямщицких песнях мотивы о любви к «красной девице», которая «без морозу сердце повызнобила», и о смерти ямщика в степи, в чужедальной стороне:
Из-за лесу, лесу темного,
Из-за гор да гор высокиих
Не красно солнце выкаталося,
Выкатался бел-горюч камень...
Во Изюме славном городе,
На степи на Саратовской,
Разнемогался тут добрый молодец
Он просит своих товарищей:
«Ах вы, братцы мои, товарищи,
Не покиньте добра молодца при бедности,
Что при бедности и при хворости...
Как приедете в святую Русь...
Моему батюшке низкий поклон,
Родной матушке — челобитьице,
Молодой жене своя воля,
Хоть вдовой сиди, хоть замуж пойди...» [13, с. 43].
Известные и широко распространенные сегодня песни, по праву называемые народными: «Степь да степь кругом...», «Когда я на почте служил ямщиком...», «Вот мчится тройка почтовая...» — песни литературного происхождения на стихи поэтов И.З. Сурикова, Л.Н. Трефолева, Ф.Н. Глинки.
Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 126; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав |