Онтология» Ницше

Мы не случайно ставим в кавычки термин «онто­логия». Онтологии как учения о мире «самом по се­бе», независимом от воли, сознания, самого бытия че­ловека, в философии Ницше нет. Даже предположе­ние о существовании такого «мира» есть «метафизика». «Мир, взятый независимо от нашего условия, а именно, возможности в нем жить, который не сведен нами на наше бытие, нашу логику и наши предрассудки, такой мир, как мир в себе, не существует» (53, 268). Однако это не мешает Ницше говорить о существовании неор­ганического мира наряду с органическим: он пишет о «химическом» мире, о «мертвом» мире, о «настоящем» мире, противопоставляемом «миру философов», о вре­менности и случайности бытия сознания во Вселенной и т. д. и т. п. Однако высказывания эти были бы не­совместимы как раз в рамках «традиционной», по Ниц­ше, «метафизики», «все» (опять-таки, как полагает Ницше) представители которой от Парменида и Пла­тона через христианскую традицию до Канта и его наследников развивали, пусть с вариациями, теорию «двух миров»: это, с одной стороны, «мир для нас», в котором живем мы — мир конечных предметов, станов­ления, кажимости; но с другой стороны, в основе это­го «мира» есть нечто «само по себе», мир «подлинный», настоящий. Вот эту-то философскую позицию Ницше считает в корне порочной. «Настоящий» мир, в его по­нимании, вовсе не допускает оппозиций материи и со­знания, истинности и кажимости — он есть «целост­ность», которую лучше всего было бы обозначить словом «жизнь». Но «лучше всего» не значит «адекватно предмету», ибо, как мы отметили выше, в качестве «настоящего» Ницше упоминает и неорганический, «мертвый» мир. Дело в том, что жизнь для Ницше не тождественна органическим процессам; ее единствен­ный, в некотором смысле общий признак — «становле­ние». Поэтому, в частности, «ценность» мира — не в его «долговечности», как полагали «метафизики». На­против, это «ценность кратчайшего и самого мимолет­ного, обманчивой золотой обманки на брюхе змеи vita» (130, 16, 73). Не случайно самым почитаемым философом был для Ницше Гераклит с его поэтиче­ским образом мира как «огня», потока становления. Впрочем, у мира есть и другой «признак» — это «воля к власти», активное взаимодействие сил: «Так назы­ваемые законы природы есть формулы отношения сил» (130, 13, 82). «В химическом мире господствует ост­рейшее восприятие различных сил» (130, 13, 227). Мир органический есть лишь «специализация»; «лежащий в его основании неорганический мир есть величайший синтез сил, и потому нечто высшее и заслуживающее большего уважения» (130, 11, 228). «Мертвый мир: вечно движущийся и свободный от заблуждения, сила против силы! А в воспринимающем мире все фальшь и тьма» (130, 12, 229).

Здесь не случайно бросающееся в глаза переплете­ние «гносеологических» понятий с «онтологическими»: для Ницше нет и быть не может даже относительно отделенных друг от друга онтологии и гносеологии (как, впрочем, и этики, и эстетики). Проявлениями «воли к власти» как фундаментальной бытийной ха­рактеристики он считает и познание, и красоту, и ре­лигию, и мораль. Например, «действие неорганическо­го друг на друга всегда есть действие на расстоянии; следовательно, всякому действию необходимо предпо­сылается «познавание»: отдаленное должно быть перцепировано» (130, 13, 230). Ну, разумеется!—если действие на расстоянии есть проявление «воли к вла­сти». Правда, мимоходом Ницше оговаривается, что мышление, ощущение, представление, восприятие на уровне органического не отдифференцированы; но ес­ли они — аспекты «воли к власти», то их общие при­знаки имеют место на любом уровне. Более того, «здесь (т. е. в неорганическом мире.— А. 3.) господ­ствует истина» (130, 13, 228), коль скоро здесь «вос­приятие силы» совершенно однозначное, т. е. точное. Как раз на этом основании Ницше рассматривает не­органическое как более совершенный, высокий уро­вень, чем органическое, не говоря уже о животном или человеческом: «То, где нет заблуждения, это царство стоит выше: неорганическое есть лишенная индивиду­альности духовность» (130, 13, 88).

Что же отличает органический мир? Что он собой представляет?

«Целое органического мира есть сплетение существ с выдуманными маленькими мирами, окружающими их... их внешним миром... Способность к творению (об­разованию форм, изобретению, выдумыванию) есть его основная способность» (130, 13, 80).

Мимоходом заметим, что органическое, по Ницше, вероятно, вечно: «Органическое не возникло» (130, 13, 232). «...Сильнейший органический принцип импониру­ет мне как раз той легкостью, с которой органические существа усваивают неорганический материал. Я не знаю, как можно пытаться объяснить эту целесообраз­ность просто посредством роста степени. Я скорее скло­нен думать, что имеется вечное органическое сущест­во» (130, 13, 231).

Такая установка вполне согласуется с общим прин­ципом единства мира, как его понимает Ницше, мира, движущим началом которого выступает «воля к вла­сти»: здесь просто нет никакой необходимости объяс­нять возникновение качественных отличий, скажем, познающей материи, человеческого мозга, от непознающей — ведь и «духовность», и «познание» трактуются как всеобщие свойства. «Видимость целесообразности (бесконечно превосходящая всякое человеческое ис­кусство)—просто следствие той воли к власти, кото­рая действует во всем совершающемся, что и ведет с собой порядок, делающий сильнее, который и выгля­дит похожим на проект целесообразности; при этом являющиеся цели не должны игнорироваться, но, коль скоро большая сила побеждает меньшую и последняя работает как функция первой, то должен образовать­ся порядок рангов, организация, обладающая види­мостью некоторого порядка средств и целей» (130, 16, 58).

Что касается направления происходящих в мире изменений, то здесь прежде всего стоит подчеркнуть, что Ницше не считает появление человека, и вообще линию эволюции, ведущую к человеку, прогрессом: «Напротив, можно доказать, что все, ведущее к нам, было упадком. Человек, и как раз самый мудрый,— высшее заблуждение природы и выражение ее само­противоречивости (самое страдающее существо): путь природы, приведший к настоящему,— падение. Орга­ническое как дезорганизация» (130, 12, 359).

Некоторой вариацией этого же тезиса выступает парадоксальное в свете современной (и даже совре­менной Ницше!) науки заявление: «Тело есть более удивительная вещь, чем архаическая душа» (130, 16, 125), это — «большой разум» в отличие от «малого», который — только орудие тела (130, 6, 46).

Таким образом, «мир» в философии Ницше, при всей его изменчивости и подвижности, строго говоря, не развивается, несмотря на то, что в нем имеется «иерархия царств» и возможны переходы от одного из них к другому. «Ничто не развивается от низшего к высшему» (53, 311). Неким «суррогатом» развития и вместе с тем одним из важнейших элементов ницшеан­ской концепции мироздания является его идея «веч­ного возвращения».

Суть этой идеи в том, что, согласно Ницше, существующий вечно мир в силу конечности пространства (130, 12, 54) и силы (130, 12, 57) должен бесконечное число раз проходить невообразимо большое, но все же конечное число своих состояний: «...бесконечно новое становление невозможно, поскольку оно — противоре­чие, ибо предполагало бы бесконечно возрастающую силу; но откуда ей браться?!» (130, 12, 52). Здесь Ниц­ше пробует опереться на науку, к которой в общем, как мы покажем в дальнейшем, он относится весьма пренебрежительно. Но в связи с тезисом о вечном воз­вращении он пишет: «Тезис о сохранении энергии тре­бует вечного возвращения» (130, 16, 388). Здесь сле­довало бы добавить — при условии замкнутости систе­мы, но ведь условие это Ницше просто постулируется. На основании принятых им посылок Ницше делает вывод о том, что существует «большой год становле­ния» (130, 6, 321): «Все возвращается — Сириус и па­ук, и твои мысли в этот час, и эта твоя мысль — все возвращается» (130, 12, 62); «...вечные песочные часы бытия снова и снова перевертываются» (130, 5, 265). «Все идет, все возвращается; вечно катится колесо бытия. Все умирает и все расцветает вновь; вечно бе­жит год бытия... В каждом моменте начинается бытие: в каждом «здесь» поворачивается колесо «там». По­всюду средина. Кругло колесо вечности» (130, 6, 317). Собственно, на этом можно было бы и закончить изложение «онтологических» идей Ницше, подвергнув их критике с позиций современной науки (что было бы не очень трудно, ведь базовые тезисы этой онтологии буквально «висят в пустоте»— положения о конечности пространства в противоположность бесконечности вре­мени, и о вечности органического «царства бытия», и о конечности силы во Вселенной...) Но мы не бу­дем делать этого, поскольку вся эта «онтология», по сути своей, только «аксессуары» философствования Ницше, форма создания благоприятного фона для про­ведения провозглашаемых им социально-политических и этических принципов (каковые, по мнению автора, приобретут большой вес, если предстанут как прояв­ления вселенских, универсальных, космических сил). Однако нельзя не признать, что этико-политический идеал Ницше, составляющий ядро его концепции, весь­ма органично «встроен» в его картину мира, и то, что можно было бы назвать «гносеологией» Ницше, пред­стает как своего рода мост от «онтологии» к «этике».