РУССКИЕ СКАЗОЧНИКИ

Исполнение сказок было доступно каждому: мужчинам и женщинам, взрослым и детям; но всегда выделялись одаренные люди, которые сохраняли и развивали сказочное наследие. Рас­сказыванию сказок способствовали некоторые виды работ — в охотничьих, рыболовных, лесорубных артелях нередко находил­ся сказочник. Он был необходим и на мельнице — в этом "ори­гинальном деревенском клубе" (Ю. М. Соколов). Некоторые ска­зочники, особенно из среды беднейших крестьян, в определен­ных условиях использовали свое мастерство как средство к су­ществованию, поэтому им важно было намекнуть в конце на угощение. Известная концовка, в которой среди сказочных пер­сонажей неожиданно появлялся на пиру сам сказочник, конеч­но, и служила таким намеком: ведь он там был и мед-пиво пил, даже по усам текло — а в рот не попало.

От скоморохов в традицию вошли присказки, в которых просьба ска­зочника могла быть более значительной: о рубашонке, лошадке, красных сапогах, синем кафтане. Например: Я там был, пиво пил, но в рот не попало. Служил, служил... За всю службу мне подарили синий каф­тан, башлык и дали мне под шлык. Я выкатился из-под ворот. Несу этот кафтан на себе. "Все-таки, — думаю я, — хорош кафтан-то, синий". Повстречалась со мной синичка: "Синь, синь да хорош! — подхваливает. А я думаю: "Скинь, скинь да положь!" Я взял снял да положил. Пришел на другой день, а его уже там нет[77].

Как сообщает историк Е. И. Забелин, в допетровской России "бахарь был почти необходимым лицом в каждом зажиточном

доме", тем более — в царских палатах. Благодаря подаркам, ко­торые делались по именному приказу "в награду за потешенье", мы знаем имена некоторых из них.

Так, "9 февраля 1614 года государев бахарь Клим Орефин получил 4 арш. сукна английского зеленого, кафтан зенденинный темно-зеленый, однорядку суконную вишневую. В том же году мая 7 выдано государева жалованья другому государеву бахарю, Петрушке Тарасьеву Сапогову, 4 арш. сукна английского вишневого, кафтан — зендень лазорева, сапо­ги телятинные"[78]. Одежду из таких дорогих тканей носили сами цари.

Творческие стили народных сказочников исключительно раз­нообразны. Ю. М. Соколов выделял среди них эпиков, обстоя­тельно ведущих повествование; мечтателей-фантастов; морали­стов, ищущих правды; шутников-балагуров; едких сатириков[79].

Обычно сказочники усваивали не все сюжеты, которые ког­да-либо слышали, их репертуар отражал личный опыт и личные переживания. Строго придерживаясь традиции, сказочник са­мостоятельно воссоздает сказку. Передавая сюжет, его основ­ной идейный смысл, он отбирает нужные формулы, эпитеты, разворачивает или сокращает мотивы, иногда создает сюжетные контаминации и т. д. М. К. Азадовский писал, что перед под­линным мастером-сказочником "лежат те же задачи, что и пе­ред каждым художником: задача упорядочения материала, его выбор и распределение, развитие художественного замысла, ко­роче — в его деятельности в полной мере проявляется то, что Л. Толстой называет "сознательной силой художника"[80].

Талантливые сказочники в народе были всегда, но о боль­шинстве из них не осталось никаких сведений. Из XIX в. наибо­лее полное представление можно составить о волжском сказоч­нике Абраме Новопольцеве (Д. Н. Садовников записал от него 72 сказки). В XX в. были опубликованы сборники, состоящие из репертуара какого-либо выдающегося сказочника: крестьянок Во­ронежской области А. К. Барышниковой (Куприянихи) и А. Н. Корольковой; рыбака бывшей Архангельской губернии М. М. Коргуева; сибирского охотника Е. И. Сороковикова (Магая); кре­стьян Нижегородской области И. В. Ковалева и М. А. Сказкина;

рабочего из г. Петрозаводска (вышедшего из крестьян Могилев-ской губернии) Ф. П. Господарева; пинежской крестьянки М. Д. Кривополеновой — и других. Однако вполне достоверная кар­тина складывается только тогда, когда мы обращаемся к сказ­кам в их массовом бытовании.

ЛИТЕРАТУРА К ТЕМЕ