Урок рисования

- Давай сделаем так, чтобы нам обоим это было полезно, - предложила Саша. – Вот какую я придумала игру. Один рисует другого – сначала, как договорились, это будешь ты. Другой ему позирует – это, значит, буду я. И тот, кто позирует, объясняет вслух тому, кто рисует, как нужно строить композицию, как стоит модель, какие пропорции у частей тела и так далее. То есть, я буду являться одновременно и моделью, и как бы сдавать экзамен. – Она засмеялась. - И если я буду ошибаться, ты меня поправишь и объяснишь, что я говорю не так. Затем ты покажешь мне свой рисунок, и мы вместе его обсудим – что правильно, а что неправильно. А потом поменяемся ролями – ты будешь мне позировать, а я буду тебя рисовать. Таким образом, мы оба будем контролировать процесс – и отлично подготовимся. Годится?

- Годится, - улыбнулся Алёша. – Но это ещё не всё. Понимаешь, если по-настоящему серьёзно относиться к этому, то, как говорит Илья Сергеевич Глазунов, мы должны нарисовать не только «портрет кожи» - странное выражение, да? Но так он говорит… Не только портрет кожи, то есть внешний облик, но и портрет души. Не только уловить внешнее сходство, но и суметь передать внутренний мир… А для этого, мне кажется, мы должны рассказать друг другу о себе всё. Откровенно… Сначала я, а потом ты. Согласна?

Саша помедлила, став серьёзной, затем решительно кивнула:

- Согласна. По-моему, это действительно получится очень интересно…Только…- она умолкла, не договорив.

- Что «только»? – спросил Алёша настороженно.

- Ты не боишься? – Саша посмотрела на него как-то странно.

Алёша неловко улыбнулся:

- Если честно, то немножко… да. Но как мы иначе сможем действительно понять душу друг друга, если не будем откровенны? И разве мы должны друг друга стесняться?

Саша вздохнула, пожала плечами, затем кивнула:

- Нет…Конечно, не должны. Хотя есть определённый риск… Иногда боишься потерять то, что имеешь, в стремлении приобрести большее. Но в конце концов, ведь это искусство. Здесь мы всегда ходим по лезвию ножа…

Она замолчала. Алёша не совсем понял то, что она сказала. Саша помолчала, глядя куда-то вдаль, затем взглянула на Алёшу и улыбнулась, став прежней:

- Я согласна!

Алёша кивнул:

- Тогда готовься! Сейчас начнём…

И вот они собрались начать урок рисования…

Алёша достал из папки чистый белый лист плотной бумаги и укрепил на планшете, приготовил три карандаша «Faber – HB», заранее остро отточенные, и два одинаковых ластика «Hi Polymer». Он расположился на траве, удобно откинувшись на пологую, горячую от солнца стенку палатки.

Саша тем временем достала зеркало и гребешок, сняла повязку с головы и старательно, до блеска расчесала свои густые, влажные после купания локоны, красиво разложив их по плечам – но так, чтобы они ничего не скрывали.

Она сняла купальник, оставшись совсем голой, и это было вполне в порядке вещей. У студентов художественного училища было так заведено: если она разделась, чтобы позировать, то всё нормально, так надо, и в этом нет никакого флирта, и это ни к чему не обязывает. Другой вопрос, если бы они решили просто купаться голышом, это уже был бы намёк на что-то другое…

Она долго, придирчиво выбирала место и, наконец, встала на прибрежном песке у самой воды, чтобы трава не загораживала ноги. Она выбрала такое положение, при котором вся её фигура была хорошо освещена солнцем, но при этом освещение падало так, что минимальное количество тени прекрасно выделяло все формы тела.

Чёрная Роза стояла, выпрямившись, расправив плечи, чуть склонив голову набок, в лучших традициях эпохи Возрождения. Одной рукой она упиралась в бедро, дерзко, по-балетному отставив локоть. Другая рука была свободно опущена вдоль тела. Одну ногу она слегка отставил в сторону и чуть согнула в колене.

За спиной у неё сверкала синяя река и простиралась синева неба – из синего в синее. И кружили белые чайки. Сашины огромные светло-зелёные глаза, наполовину прикрытые густыми, длинными ресницами, в упор смотрели на Алёшу с каким-то отстранённым, задумчивым выражением, словно она думала о чём-то своём, далёком.

У Алёши даже зашлось сердце, и какой-то сладкий озноб пробежал внутри – такой красоты, как ему казалось, он ещё никогда не видел…

«Что это со мной такое странное? – подумал он. – Ведь это просто девчонка, просто студентка, такая же, как и я! Да, она красива. Но я уже видел её много раз, каждый день – и одетой, и обнажённой…Почему же я так дрожу? – и он сам себе ответил: - Потому что сейчас мы одни».

- Ну что же ты? – тихо спросила Саша. – Начинай! Рисуй…

- Ты похожа…- Алёша с трудом облизнул пересохшие губы, - на Венеру Боттичелли, рождающуюся из морской пены… У тебя такая же белая кожа…

Саша как-то странно улыбнулась.

- Да, наверное, - сказал она тоже внезапно охрипшим голосом, - только у меня фигура совсем другая – я более худенькая. И она гораздо красивее.

Алёша вдруг заметил, что у Саши чуть-чуть дрожат коленки.

Саша кашлянула.

- Ну что же ты? – повторила он. – Начинай.

Снова пауза.

Слышался плеск воды. Чайки шумели над рекой…

- Саша! – почти выкрикнул Алёша. – Я не могу ничего сделать! Я не могу изобразить это карандашом на бумаге…

- Саша! – почти выкрикнул Алёша. – Я не могу ничего сделать! Я не могу изобразить это карандашом на бумаге. Такое… такое невозможно нарисовать! – Он забылся и уже просто говорил то, что думал. – Ведь это не модель, это…это красота в чистом виде!!! Скажи – что, что ты делаешь?!

Саша опустила глаза, затем облизнула губы и снова взглянула на Алёшу.

- Нет, Алёшка… Это просто модель. Что я делаю? Я стою. Слушай меня и рисуй. Смотри, - она указал глазами сверху вниз, как бы вдоль своего тела. – Я нахожусь в центре твоего вертикально расположенного листа. Правильно выбери композицию. Построй центральную ось...

Алёша медленно, со скрипом карандаша начал набрасывать первые линии.

- Обрати внимание на освещение, - продолжала говорить Саша. – Солнечный свет падает на меня спереди, сверху и чуть-чуть слева. Определи, как должны ложиться тени. Так. Теперь прикинь, какой процент от общей высоты листа займёт моя фигура. Определил?

- Определил, - прошептал Алёша, то поднимая, то опуская глаза, старательно водя карандашом по бумаге.

- Ну вот. По-моему, я пока всё говорю верно. – Чёрная Роза помолчала. – Подели мой рост на необходимые части: ты сам знаешь, как это делается. Обрати внимание – я высокая. Голова у меня укладывается в общую высоту фигуры не восемь, а восемь с половиной раз… Я, между прочим, не совсем идеально сложена – не знаю, что ты там болтал насчёт красоты. Но общие пропорции у меня абсолютно правильные…

Саша говорила, а Алёша продолжал рисовать.

- Смотри: у меня узкие плечи. Их ширину ты можешь определить, если сложишь две длины моей руки и вычтешь из моего роста – ты и сам всё это знаешь не хуже меня, просто я тебе помогаю и одновременно проверяю свои знания.

Алёша кивнул: так работать действительно было намного легче.

- Определи центр моего тела. Смотри: у меня длинные ноги, поэтому «центр» находится несколько выше геометрической середины моего роста – нашёл середину на оси? Обрати внимание на ЭТО место – оно должно быть несколько выше… - Она лёгким движением ладони провела поперечную линию в самом низу своего белого, впалого живота, отчего Алёшу буквально всего обожгло…

- Построй мои ноги… Коленка находится посередине между тазобедренным и голеностопным суставами – не забыл? Обрати внимание: у меня достаточно развитые для моего сложения бёдра и сильные, стройные ноги – что да, то да. Надо будет взглянуть, что у тебя там получается.

Она с любопытством смотрела, как Алёша, закусив губу, старательно, быстро водил по листу карандашом, бросая на Сашу внимательные взгляды исподлобья. Он мало-помалу смог сосредоточиться на рисунке.

Саша продолжала:

- Внизу вроде бы всё ясно? Теперь сверху… а уж потом лицо. Но это потом. Итак, смотри: у меня узкие плечи (их угол ты должен определить), длинная шея и почти горизонтальные, ярко выраженные ключицы. Локтевой сустав находится на середине между плечевым суставом и запястьем, понял? А длина кисти высчитывается отдельно: она составляет одну четвёртую часть всей длины руки, и локтевой сустав тут ни при чём - ясно? Ясно…- сама себе отвечала Саша. – У меня тонкие руки, узкая грудная клетка, маленькая грудь и совсем не развиты мышцы плеч, - она засмеялась. – Так что здесь и рисовать-то нечего…

Алёша старательно рисовал…

- Теперь главное – лицо, - значительно сказала Саша. – Оно, как видишь, у меня продолговатое, с острым подбородком и округлыми щеками. Оно имеет довольно правильные черты. Ну, как строить общую схему лица – ты знаешь не хуже меня. Но обрати внимание на некоторые особенности, - она хмыкнула.- Так… Глаза большие, уж это точно, но расположены довольно широко и как бы в углублениях. Это красиво? Я не знаю, тебе виднее. Брови находятся высоко и как бы приподняты – видишь? Нос прямой, но небольшой и немножко вздёрнутый. Смотри – у меня довольно крупный и, говорят, довольно чувственный рот,- она засмеялась, - и имеет особенный, характерный разрез. Так говорит Сергей Александрович.

Саша помолчала, собираясь с мыслями.

- Волосы…Лучше сразу попробуй ухватить общую форму и потом разбить на отдельные основные пряди. Я всё правильно тебе говорю? Не ошибаюсь? Хотелось бы посмотреть, что там у тебя получается…- Она потянулась, закидывая руки за голову и выгибая спину.- Знаешь, Алёшка, я немного устала – давай сделаем перерыв!

Алёша прекратил рисовать, поднял глаза на Чёрную Розу:

- Давай! Я тоже отдохну немного.

Он поставил планшет с рисунком, прислонив его к стенке палатки.

– Иди сюда, посмотри, что получилось!

Алёша прекратил рисовать и поставил планшет с рисунком, прислонив его к стенке палатки.

– Иди сюда, посмотри, что получилось!

Чёрная Роза натянула трусики и бюстгальтер, достала сигареты и спички и улёглась на траву у ног Саши, блаженно вытянувшись. Они закурили.

Сейчас они были точь-в-точь похожи на двух персонажей эпохи классицизма – пастушка и пастушку с какой-нибудь картины, только вместо свирелей у них были сигареты.

Они внимательно разглядывали рисунок, над которым только что работал Алёша. Это был пока набросок – прекрасно построенный, тщательно выполненный эскиз. Все пропорции, все особенности Сашиной гибкой, ладной фигуры, все черты её лица были схвачены с точностью – хотя пока это был только набросок, словно призрак из стекла и воздуха. Он ещё не дышал жизнью.

- Здорово, Алёшка, - вдоволь насмотревшись, сказала Саша. – На этом этапе просто замечательно. По-моему, я вышла лучше, чем в жизни. Я даже боюсь, не испортишь ли ты рисунок, когда будешь работать над ним дальше.
Но скажи, - она нахмурилась, - почему ты меня так разместил? Я нахожусь у тебя не по центру, а сбоку! Зачем ты это сделал? Что, пейзаж сзади меня, что ли, очень понравился – больше чем я?

- Очень просто. Это мой замысел, - объяснил Алёша. – Чтобы мы двое были на одном листе. Вот здесь, рядом, ты сможешь нарисовать меня. Это будет такая композиция из двух фигур. Как тебе моя идея? – он вопросительно посмотрел на приятельницу, чувствуя дрожь в сердце. Ему хотелось сказать, что в свой замысел он вкладывал глубокий, сокровенный смысл, но он промолчал.

Саше Алёшина идея неожиданно понравилась.

- Ха! Ничего себе! Здорово! Такого, кажется, ещё не было! Композиция из двух фигур, но притом выполненных двумя разными художниками! Но послушай, Алёшка, тогда мы должны постараться выполнить их в одном ключе, иначе бред получится!

- Постараемся, - кивнул Алёша.

- Только сначала тебе осталось закончить рисовать меня. Давай докурим – и приступай, пока солнце не передвинулось!

- А может, так оставить? – с сомнением спросил Алёша, глядя на прозрачный, просвечивающий набросок, изображавший Сашу. – Так тоже интересно. Как-то необычно. Ты будто из стекла.

- Ну, нет! – решительно заявила Чёрная Роза, расхохотавшись. – Не хочу быть стеклянной! Я такое же существо из плоти и крови, как и ты! Может быть, даже в большей степени.

Она бросила сигарету и слегка поправила волосы. – Давай, кончай курить, бери карандаш и – вперёд!

Саша опять сняла купальник, и, снова голая, заняла место модели, приняв прежнее положение, а Алёша, вдохновлённый её похвалой, с воодушевлением взялся заканчивать свою работу, и под его рукой фигура на листе быстро начала приобретать плоть и жизнь.

Ему удалось передать в карандаше матовую бледность Сашиной кожи. Каждая мышца, каждая косточка словно излучала застывшее стремительное движение – знаменитый «наступательный метод» позирования.

Волосы, рассыпавшиеся по хрупким, угловатым плечам юноши, сверкали на солнце. Большие, широко расположенные, прекрасные глаза смотрели прямо в упор, словно пронизывая зрителя насквозь с каким-то вызывающе-дерзким задором: «Ну, и что ты мне дальше скажешь?»

Красивый, чувственный рот сложился в еле заметную, «фирменную» улыбку Саши: улыбались только уголки рта, и играли ямочки на щеках. Странная это была улыбка – порочная и в то же время какая-то стыдливая. Это была самая настоящая Саша – насмешливая, немного вредная и капризная, и в то же время добрая, искренняя и открытая, короче – такая, какая она есть…

Прошло минут сорок. Саша, позируя, ещё продолжала оживлённо болтать, как щебечет птичка, а Алёша уже отложил карандаш и молча подозвал её жестом, указывая на полностью законченный рисунок.

Чёрная Роза долго разглядывала его работу, то отступая, то прищуриваясь, то склоняя голову набок. Потом посмотрела на Алёшу внимательным, пристальным взглядом, хитро улыбнулась и покачала головой.

- Да, это я. Ты меня поймал, ты до меня добрался, - она легонько толкнула Алёшу плечом, - надо быть с тобой осторожнее! Вот это, наверное, и называется «портрет души». И в техническом смысле рисунок выполнен тоже прекрасно. Сергей Александрович будет тобой доволен!

- Возможно, - Алёша удовлетворённо кивнул. Он и сам видел, что рисунок удался.– Что ж, теперь твоя очередь! Давай, делай эскиз, пока солнце совсем не изменило положение!

Он бросил сигарету, тоже расчесал как следует волосы, секунду помедлив, снял плавки и занял место Саши.

– Что ж, теперь твоя очередь рисовать, а моя позировать! – сказал Алёша. - Давай, делай эскиз, пока солнце совсем не изменило положение!

Он бросил сигарету, тоже расчесал как следует волосы, секунду помедлив, снял плавки и занял место Саши, но в несколько другой позе, а Чёрная Роза села на место Алёши, взяв в руки планшет с рисунком.

- Вот так? – спросил Алёша. – Я правильно стою?

- Нет… Чуть-чуть опусти руку!

- Так?

- Да! Теперь не двигайся.

Чёрная Роза, прищурив один глаз, взяла карандаш и, держа его вертикально на расстоянии вытянутой руки, сделала несколько измерений, затем стала быстро наносить на бумагу первые линии.

- Сейчас я сделаю набросок, а потом опять поменяемся ролями и – до конца… Да, -напомнила Саша, - но я буду рисовать, а ты – комментируй. Принимай участие в процессе!

Чёрная Роза рисовала очень быстро, как и делала всё остальное. Быстрота вообще была присуща её темпераменту – карандаш так и шуршал по бумаге в её ловких пальцах.

Трудно было сказать, кто из ребят рисовал лучше, но Саша явно рисовала быстрее. Алёша стоял, стараясь собраться с мыслями, чувствуя себя очень неловко под проницательным взглядом приятельницы - да ещё и совсем голый, даже без плавок!
Он не знал, что сказать. Но, как Алёша по природе своей был немногословен, так Саша была болтлива – она первая не выдержала и нарушила тишину.

- Итак, смотри: ты выше меня на несколько сантиметров и намного шире в плечах. Твою фигуру, в отличие от моей, астенической, скорее можно назвать атлетической (прав был Сергей Александрович). Ну, и, конечно, она мужская! А в остальном у тебя те же пропорции: соотношение головы к росту, длина рук и ног и так далее.

Она задумалась и ненадолго замолчала, производя на листе расчёты. Постепенно она воодушевлялась, и когда она заговорила снова, то речь её стала принимать несколько иной оттенок.

- У тебя прекрасно развиты мышцы рук, широкие плечи и грудь. В твоей фигуре сочетается сила и природное изящество. Ты похож на статую Давида работы Микеланджело. У тебя гладкая, упругая кожа, она имеет золотистый оттенок лёгкого загара, видимо, ещё прошлогоднего, что особенно красиво сочетается с цветом твоих волос, которые чуть трепещут на ветру. У тебя правильные, благородные черты лица, прямой нос, и симпатичные веснушки на носу. И красивые серые глаза.– Она улыбнулась.- Ты весь как бы выполнен в серо-золотых тонах – так я тебя вижу…

- Хватит, Чёрная Роза! Не говори так! – улыбнулся Алёша, краснея и чувствуя от её слов сильное волнение и… возбуждение. Он понял, что сейчас это станет заметно… – Когда ты так говоришь, ты меня только смущаешь…

Но ему было приятно. Сашины речи здорово его заводили…

Так, перекидываясь словами, они продолжали свой урок рисования, совершенно не замечая, как летит время.

Саша настолько увлеклась, что не обратила внимания, как от эскиза перешла к отделке деталей и далее – к «портрету души». Она рисовала вдохновенно, и вскоре на бумаге стал возникать, словно живой, Алёша. Саша то поднимала глаза на своего приятеля, то смотрела вниз, на рисунок – и, наконец, отложила карандаш.

- Всё, готово! Я закончила. Дальше будет только хуже. – Она отставила планшет, прислонив его к стенке палатки, а сама закурила сигарету, и снова вытянулась ничком на тёплой, нагретой солнцем траве. – Иди сюда, полюбуемся вместе моей работой – и вообще, посмотрим, что у нас обоих получилось!

Алёша снова надел плавки, устроился рядом с Сашей и тоже закурил, внимательно изучая готовый рисунок.

- Ну что я могу сказать? Великолепно. Замечательно. Определённо, ты рисуешь лучше меня, - сказал он с улыбкой (со стороны, наверное, выглядело бы трогательно, если бы кто-нибудь это видел, как они оба не уставали расточать друг другу похвалы). – И, конечно, ты мне польстила!

- Скорее, недооценила, - скромно ответила Саша. – Я только постаралась добросовестно выполнить свою работу. И, конечно, передать в рисунке твою душу! Ну, и немножко вложить свою.

- И тебе это удалось! – убеждённо заявил Алёша. – Но всё-таки на самом деле я не такой красавец! Неужели у меня действительно такие плечи, такая грудь? Такая рельефная мускулатура? Мне всё время казалось, что я, наоборот, худенький. И потом, разве у меня такие красивые волосы? Неужели я действительно так выгляжу?- спросил он с сомнением, хотя ему очень нравилось, что Чёрная Роза видит его таким, и так его изобразила, подчеркнув самое лучшее в его облике. Или она смеётся?

- Абсолютно точно! Именно так ты и выглядишь! – искренне, без малейшей насмешки сказала Саша. – Во-первых, это называется не худенький, а… стройный, и у тебя отличное спортивное сложение. Твоё тело ярко освещено солнцем, и от этого особенно рельефно прорисовываются все мышцы. А во-вторых, твоими волосами, когда я их рисовала, всё время играл ветер – ну, вот я и попыталась это передать.

- И, главное, как ты сделала: что я положил руку тебе на плечо! Здорово, как будто с натуры! – похвалил Алёша. Эта деталь ему особенно понравилась. – Почему ты решила так нарисовать?

- Ну, надо же было как-то композиционно завершить этот рисунок, - объяснила Саша, скромно опустив ресницы. – А то получилось бы неинтересно, согласись. Как два отдельных портрета, или как будто солдаты в строю! А так намного живее! Тебе действительно нравится? – она осторожно взяла Алёшу за руку.

Алёша кивнул, и ребята, неизвестно отчего, снова дружно рассмеялись. Как ярко светило солнце, как весело сверкала река! Как хорошо было…

- Так, всё! Хватит работы! – решительно сказал Алёша, расправляя уставшие от неподвижности плечи. – Теперь – купаться!

И они снова с разбегу бросились в холодную воду, хохоча, и брызгая друг на друга…

Накупавшись вдоволь, до посинения, и вернувшись на берег, они первым делом осторожно упаковали рисунок в полиэтиленовый пакет и аккуратно заклеили скотчем.

Подумав, они не стали сразу убирать его в папку, а пока повесили на стенку палатки, чтобы любоваться. Затем ребята многозначительно переглянулись – и вроде бы оба вздохнули с облегчением. Главная задача поездки была успешно выполнена.