Ужин при свечах

Остановившись на улице возле зеркальной витрины, юные готы внимательно оглядели свои отражения, причесали, как следует свои влажные волосы, и вошли в кафе на углу — небольшое, но вполне солидное и дорогое кафе в мексиканском, можно сказать, антикварном стиле, куда Женька часто ходила с отцом.

В маленьком уютном зальчике было почти безлюдно. Зеленое солнце проникало сквозь задернутые занавески на высоких окнах. Тихо звучала латиноамериканская музыка. За стойкой, на фоне зеркальных полок с разноцветными бутылками, скучал одинокий бармен. Над танцполом, за стеклянным окошком, ди-джей с бородкой, в наушниках, что-то перебирал за пультом, готовясь к вечеру.

Юноша и девушка выбрали угловой столик у окна, под высокой развесистой пальмой со свисающими листьями, чтобы не особенно попадаться администрации на глаза: они выглядели явно несовершеннолетними, могут и выгнать, даже днём.

Теперь прямо над головами ребят покачивались тяжелые листья пальмы. Теперь им казалось, что из Москвы они перенеслись куда-нибудь в Гватемалу или, может быть, в какой-нибудь сон.

Того знакомого официанта, что обычно обслуживал Женьку, когда она приходила с отцом, нигде не было видно, и бармен за стойкой был незнакомый. «Наверное, — подумала Женевьева, — работает другая смена». Это ей не очень понравилось. Она вынула из сумочки готический кошелёк в виде маленького гроба, и незаметно передала Леньке.

— Возьми! Ты будешь заказывать.

Он понимающе кивнул. Им обоим не было ещё и пятнадцати, но все-таки Ленька выглядел немного постарше девочки.

Зеленое солнце навевало у Женьки шалые мысли. Хотелось купаться, загорать, сидеть в кафе под пальмой, слушать музыку, смотреть на серьезного, смущенно озирающегося Леньку в готическом френче, гулять, танцевать... Хотелось все, что угодно, только не хотелось, ох, как не хотелось думать о том, что завтра начинается учебный год...

К столику, за которым сидели Женя и Лёнька, подошел незнакомый, молодой официант в белой рубашке с галстуком-бабочкой, внимательно разглядывая их по очереди. Женя притихла, скромно опустив ресницы. Она боялась, что он попросит показать паспорта, или сразу их выгонит, как несовершеннолетних, но, кажется, он выглядел приветливо.

Ленька взял из его рук меню и углубился в его изучение. Ребята переглянулись.

— Что будете заказывать? — спросил официант очень любезно.

— Пожалуйста, две порции фруктового салата с взбитыми сливками, — Ленька вопросительно взглянул на Женю. Она утвердительно кивнула. — Две порции шоколадного мороженого с фруктовым джемом и с орехами. Лимоны в сахаре.

Стараясь, чтобы его голос звучал как можно более внушительно, он добавил:

— И проследите, чтобы взбитых сливок в салат положили больше.

Официант кивнул, записывая.

— Из напитков что будете брать? — спросил он скорее утвердительно, чем вопросительно. Женьке, после жаркого дня очень хотелось её любимого апельсинового сока, но официант имел ввиду крепкие напитки.

Женя вспомнила, как отец говорил, что здесь тех, кто не берет алкогольных напитков, и не считают за посетителей (ей не пришло в голову, что он выдумал эту отговорку затем, чтобы взять себе побольше хорошей мексиканской текилы к ужину). Официант повторил вопрос. Ленька посмотрел на девочку беспокойно. И она снова утвердительно кивнула.

«В конце концов, — подумала Женя, — у нас последний день. Пусть все течет, как течет. Помирать, так с музыкой».

— Пожалуйста, — сказал Ленька, уже войдя во вкус, — дайте два больших вишневых коктейля с лимоном и со льдом. Потом посмотрим, что дальше.

Официант, услышав это «потом», стал еще любезнее.

— Молодой человек, — обратился он к Леньке почти торжественно. — По случаю начала учебного года у нас для студентов и старшеклассников особое обслуживание. Может быть, желаете купить цветы для вашей барышни? — он слегка поклонился в сторону Жени.

— Простите, что? — удивленно переспросил мой друг.

— Не желаете купить цветы для Вашей милой барышни?

Немая сцена. Официант ласково смотрел на Леньку.

«Зря он это спросил, про цветы", - подумала девочка. Теперь Лёньке будет неловко. Конечно, он хотел бы подарить ей цветы. Но ведь сейчас-то они гуляли за ЕЁ счёт, хоть кошелёк физически находился в руках у Лёньки, и он расплачивался. Получалось, что она подарит себе цветы сама?

Пауза.

— Желаем, — неожиданно ответил Ленька с достоинством. — Принесите нам, пожалуйста, вот тот большой букет белых хризантем.

Официант галантно им поклонился и отошел.

— У меня есть немного денег, совсем чуть-чуть, - сказал Ленька. – Ты сказала, что будешь платить за всё, а мои деньги, я понимаю – это для тебя гроши… Но, Женя, я знаю, тебе нравятся белые хризантемы, позволь я заплачу хотя бы за них? Если у меня хватит. Пусть это будет тебе от меня хотя бы частичная благодарность за все. — Он неловко улыбнулся.

— Что ты, спасибо! — прошептала Женевьева, тоже улыбаясь. Она была растрогана до глубины души…

Вишневый коктейль в высоких стаканах, с кубиками льда и ломтиками лимона был очень легкий, но после двухчасовой игры в бадминтон на свежем воздухе, после прогулки и купания, он сразу ударил ребятам в голову, и Женя почувствовала, как по всему её телу разливается приятное тепло.

Женя и Лёнька с аппетитом поглощали замечательное шоколадное мороженое с хрустящими орехами и джемом, лимоны в сахарном сиропе, прекрасный фруктовый салат, составленный из кусочков ананасов, бананов, персиков, над которыми, как снежный сугроб, возвышались взбитые сливки. На столе перед нами стоял большой букет белых хризантем в хрустальной вазе.

Ребята стали оживленными и раскованными еще более, чем обычно, они смеялись и болтали без умолку. Так хорошо было... Время летело незаметно. Приближался вечер, за окном смеркалось. Зеленое солнце исчезло, и его сменил приглушенный свет ламп.

Кафе постепенно наполнялось вечерними посетителями, становилось оживленнее. Музыка стала громче. Между столиками появились первые танцующие пары.

Но никакого шума, ничего непристойного не было. Это кафе всегда славилось уютной, спокойной обстановкой — не случайно такой солидный, обеспеченный человек, как отец Женевьевы, был здесь постоянным гостем, а он куда попало не пойдет.

Юноша и девушка допили коктейль. К ним опять подошел официант.

— Прикажете подать чего-нибудь еще? Или желаете расплатиться?

Они, действительно, сами не заметили, как пролетело время, как они доели и допили все. Женя грустно улыбнулась и посмотрела на Леньку.

— Так не хочется уходить!..

— Ни в коем случае! — живо отозвался официант. — Приятный вечер только начинается. Может быть, прикажете подать горячее? — обратился он к Леньке.

Тот взглянул на девочку, ведь деньги-то были её.

«А, в самом деле, — подумала Женька, — почему нам не взять, например, цыпленка, или жаркое, или мясо на ребрышках? Мы провели такой день, мы зверски проголодались, эти сладкие закуски только раздразнили наш аппетит, и, главное, я совершенно не хочу отсюда уходить! Денег с собой у меня вроде бы достаточно…»

И она утвердительно кивнула.

Ленька сделал большой заказ. Через некоторое время ребятам принесли хлеб, зелень, жареную картошку с острым соусом, и отдельно две порции восхитительно пахнущего стейка с кровью.

— Какое вино будете заказывать к мясу? — спросил официант.

Они переглянулись, пожали плечами: а, вообще, не много ли для них?

— Если вы затрудняетесь в выборе, рекомендую вот это, — он указал им на какое-то название в винной карте. Это было испанское красное крепленое вино, хорошее и дорогое.

Женя согласилась — почему бы и нет? Можно и это вино, можно и другое. Авось папа дома не очень сильно заругает. Ей хотелось, чтобы было весело.

Официант немедленно принес им бутылку.

Перед тем, как удалиться, он зажег на их столе две свечи. Это было как раз то, что нужно. Женевьева смотрела, как весело сверкали напротив глаза Леньки, как отражается в них пламя свечей. Юноша и девушка совсем спрятались под листьями пальмы, в полумраке зала.

— Ну, Женька, тебе это дорого обойдется!

— Что ты хочешь сказать? — у неё приятно дрогнуло сердце.

— Я хочу сказать, что ты потратила целую кучу денег. Ты хоть обращаешь внимание, сколько все это стоит?

Женька махнула рукой: подумаешь, какие мелочи!

-- Ничего, - сказала она. – У меня пластиковая карточка есть, если не хватит!…

— Мне просто неловко, — объяснил Ленька смущенно. — Ты за все платишь сама, я даже не могу принять участие. Получается, что я жиголо…

— Что ты, Леонард, — Женька улыбнулась, — откуда ты таких слов набрался! Я же эти деньги тоже не заработала. Это как бы и не мои деньги, а просто папа мне даёт на карманные расходы, ну и набралось… Это как бы счастливый случай! Значит, ты имеешь на него такое же право, как и я!

Она рассмеялась, Лёнька — тоже, вместе с ней.

— Все равно, Женевьева, спасибо, — проникновенно сказал Ленька, чуть захмелевший и такой ужасно-ужасно красивый… — Мы так здорово провели эти два дня. Хорошо было...

Голова у девочки кружилась от испанского вина и музыки, она была счастлива, она была готова расцеловать Лёньку прямо здесь, при всех, если бы не боялась – а вдруг он обидится и уйдёт? Она ещё никогда не целовалась с мальчиками, и не знала, как они на это реагируют!

Она придвинула к себе хрустальную вазу и спрятала лицо в бледно-душистое облако хризантем, издающее запах ночной реки и влажной, холодной травы. Цветы, которые ей сейчас подарил Лёнька, на все свои деньги. Единственное, на что у него хватило денег…

Женя Семицветова смотрела на Лёньку и думала:

«Сегодня наш последний день, вот уже и сумерки за окном. Зеленое солнце отправилось спать. Неужели все уже кончается?

А, собственно, почему кончается? Ну, подумаешь, кончилось лето, это ведь еще не конец жизни. Начнется школа, мы будем опять сидеть за одной партой, будем вместе рисовать, гулять, плавать в бассейне, будет светить солнце. Почему же опять, среди этих малиновых ламп, среди этих свечей и музыки в моем сердце опять просыпается грусть?

Ленька, Ленька, — думала она, — если бы только было можно, я бы одарила тебя всеми цветами мира всех цветов радуги и всем, что могла бы сделать, как наследница, действующий компаньон и держатель акций... это уже серьезнее.

Я бы отправилась с тобой далеко-далеко, на Зачарованный остров, где никто не будет указывать, что нам можно делать и что — нельзя. Я взяла бы тебя за руку и пела бы тебе песни — все, какие знаю, на русском и на английском языке.

О, муки! Почему я должна молчать?! Почему некоторые мои ровесницы девчонки уже сейчас гуляют с мальчишками, нашими же сверстниками или старше, и открыто, не таясь, почти напоказ, целуются с ними прямо на улице — и ничего, все вокруг только улыбаются и радуются за них?

Почему же я одна такая трусливая и беспомощная, не могу ничего тебе сказать Слова словно каменеют у меня на языке. Я только пытаюсь выглядеть смелой… И ты такой же стеснительный. Почему мы оба боимся не то что вымолвить слово, стыдясь друг друга и самих себя? Почему, почему?..

Как я хочу, Ленька, быть с тобой вместе все время, никогда не разлучаясь! Я смотрю на твое лицо, освещенное пламенем свечей, и я почти уверена, что ты тоже хочешь этого. Я же вижу, я же чувствую!

И неожиданно для меня самой, в моей душе откуда-то возникает и крепнет уверенность, неумолимая, как смерть — придет время, и мы будем всегда вместе, вот так, как сейчас, и еще ближе...»

Все это молнией пронеслось у Жени в голове, пока Ленька глядел с улыбкой, как она купает лицо в хризантемах.

...Звучала музыка, пары двигались на танцполе. Женя чувствовала, что пора отодвинуть рукав и взглянуть на часы, но ей не хотелось этого делать. За окном уже было довольно сумеречно, взошла луна. Женя видела, как она отражается в хрустальной поверхности её пустого бокала. Их разговор утих.

Латиноамериканская музыка навевала какие-то странные, непонятные мечты. Ребята доели кровавый стейк. Лёнька налил еще вина — Женьке и себе. Они чокнулись. Бокалы издали мелодичный звон.

— За нашу дружбу, — сказал Леонид тихо.

Женя кивнула.

— Извини, братан, — вдруг услышали Женя и Ленька вызывающе-вежливый мужской голос, и быстро оглянулись.

Рядом стоял перекачанный бритоголовый здоровяк с тусклыми тупыми глазами. Он был одет соответствующим образом: пиджак, майка, толстая золотая цепь на шее и так далее. Он обращался к Леньке:

— Извини, братан, могу ли я пригласить твою девушку на танец?

Юный гот широко раскрыл глаза, в смятении взглянул на Женю - она будто съёжилась от страха. Лёнька посмотрел на качка-отморозка, потом опять на Женю и, наконец, ответил:

— Нет, не можете. Мы с девушкой хотим побыть вдвоём. — Как отрезал.

— Почему, не понял? А если я всегда хотел потанцевать с готкой? Если я нормально прошу, девушка должна танцевать!

— Нет, она не должна. Нет такого слова: "готка". Она не хочет. Она не танцует! — сказал Леонид твердо и нахмурился.

— Слушай, один танец, да? — отморозок широко улыбнулся, наклонившись к Леньке несколько вызывающе.

Зря он это сделал!

Пауза.

Леонард опустил глаза и плотно сжал губы, и девочка заметила, как побледнело его лицо – словно на нем сам собой появился его готический мэйк-ап. Женя никогда еще не видела его таким свирепым.

Он, не спеша, аккуратно вытер руки салфеткой и медленно поднялся из-за стола, словно грозный ангел. Не смотря на то, что ему едва должно было исполниться пятнадцать лет, он был выше качка на голову. Но всё равно, качок , конечно, намного здоровее. Женьке ужасно не хотелось, чтобы Лёнька дрался…

— Видимо, вы меня плохо поняли, — сказал Ленька отморозку тихо, но жестко. — Эта... девушка не хочет с вами танцевать. Что вам не ясно?

Пауза. Отморозок не уходил.

Это было уже слишком. Женька не знала, что её подбросило, но тут она встала и громко произнесла:

— Да, что вам неясно? Я танцую только с ним!

Ленька в изумлении перевёл на глаза, и даже открыл было рот, но Женька, не дав опомниться ни ему, ни качку, ни себе, быстро вышла из-за стола, с шумом отодвинув стул, схватила Леньку за руку и увлекла его на танцпол, оставив отморозка в замешательстве…

— Женевьева, что ты делаешь? — шептал Ленька в ухо девочке. — Мне кажется, на нас и так все смотрят. Сейчас разглядят, что мы несовершеннолетние, и нас точно отсюда выгонят!

— Ерунда, Леонард! — шептала ему, смеясь, Женька. — Положи мне руку на спину и слушай музыку! Вспомни занятие бальными танцами!..

Как раз начиналась новая песня. Женя услышала аккорды гитары, и, Боже мой, они охватили её, как нежный огонь, пронизывая насквозь, до самых костей. Музыка понесла и закружила их в танце, и уже не нужно было ни о чем думать, пусть все течет, как течет!

Девочка положила руку в горячую Ленькину ладонь, другую закинула ему за шею, а он обнял её за талию, и так они двигались, легко и энергично, среди других танцующих пар.

В их танце было нечто необычное — Женя вела Леньку. Со стороны казалось, что это он исполняет роль кавалера, но именно девочка задавала и направляла движения, то отступая от него, лишь держась за его руку кончиками пальцев, то прижимаясь к нему все телом; совершал стремительные повороты, откидываясь назад, на мгновение повисая на его сильной, нежной руке, встряхивая летящими по воздуху волосами.

Её охватило какое-то веселое безумие, и она двигалась как бы вслепую, увлекая Леньку за собой, а он поддерживал их чисто условную связь с землей, не давая музыке унести их вовсе — далеко-далеко, прочь, как перышки, под самый купол неба, кружа и бросая в черном воздухе.

Настроение Жени передалось и Леньке — он тоже уже, словно не видел ничего вокруг, его широко открытые глаза сияли, его вдохновенное, разрумянившееся лицо было сосредоточенно-серьезным.

Они в упор смотрели друг на друга, и Женька слышала его дыхание. Их двоих словно пронизывал электрический ток, и к этому времени сладостное возбуждение их здоровых, молодых тел достигло такого градуса, при котором все жидкие субстанции человеческого организма еще немного, и закипают...

И это было особенно заметно, когда они с налета нежно прижимались друг к другу все телом, а Ленька при этом обнимал Женю за талию. Тогда внутри у девочки все горело…

И, если милосердный читатель помнит (извините за такую подробность), на них с Ленькой не было нижнего белья — они ведь сняли мокрые плавки и купальник в яблоневом саду, и им нечего было переодеть.

Это воздушное ощущение легкости и свободы в движениях придавало особую остроту, и хотя это была двойная игра с огнем, но теперь это им было совершенно не важно. Бывает такое состояние, когда уже ничего не боишься.

Женевьева неожиданно обнаружила, что другие танцующие расступились, и вокруг юных готов образовалось кольцо, в котором они одни исполняли свой зачарованный готический танец с такой страстью.

Она и не помнила потом, как они смогли его закончить, и не могла понять, почему они не вспыхнули и не сгорели дотла. Люди с восхищением смотрели на них, и когда музыка кончилась, им почему-то зааплодировали…

Закончив свой танец, под общими взглядами, юноша и девушка проскользнули между столиков в их темный уголок со свечами, под пальмой, где их уже ждал улыбающийся официант, чтобы они расплатились.

Ленька взял из его рук счет, и стал внимательно его изучать. Он забавно поднимал брови, с удивлением складывая огромные цифры. Еще больше удивился, открыв кошелёк Женевьевы в виде гробика, и действительно обнаружив там такие деньги, и даже больше. За цветы он заплатил сам.

Женя тем временем сидела в тени пальмы, стараясь дать остыть своему телу, и постепенно приходя в себя.

— Потрясающе, — услышала она позади негромкий голос. — Вы были великолепны!

Девочка стремительно оглянулась и увидела в полумраке за соседним столиком, при свете свечи, худощавого бледного мужчину с очень длинными, ниспадающими чёрными волосами, одетого в чёрное, с кельтским крестом на шее и старинными серебряными перстнями на пальцах. Он держал в руках журнал «Готика», курил сигару и внимательно смотрел на неё.

Женя сразу же узнала вчерашнего незнакомца, который разговаривал с ними в темном безлюдном уголке на бульваре, и представился как «Владислав». Он показался девочке ужасно похожим на всемирно известного вампира, графа Владислава Дракулу, и она твёрдо решила, что это он и есть!

Вчера это наполнило её сердце смертельным ужасом. Но сейчас он уже не внушал ей такой страх, а просто, было в нём что-то таинственное и загадочное…

— Ты была прекрасна, как и твой возлюбленный, - сказал граф Дракула. - Вы оба просто шедевр природы. Давно уже не видел такой страсти – прямо как в эпоху Возрождения. И так откровенно! А ты уверена, очаровательная готическая принцесса, что вы с другом находитесь здесь в безопасности? — он усмехнулся.

- Мой друг Леонард очень сильный и смелый, и всегда сумеет меня защитить, - неуверенно ответила Женевьева. – Видели, как он ответил этому быку-отморозку?

Граф Дракула усмехнулся и сказал:

— Конечно, конечно, кто же отрицает! Но ведь этот бык – ещё не худшее, что могло случиться. Я знаю, кто ты такая, понимаю, что ты можешь позволить себе с легкостью бросать на ветер столько денег. Но тебе этого мало, ты еще и беззаботно танцуешь с приятелем, таким же несерьезным, как и ты, у всех на виду, словно показывая приманку..
Вы словно слепые. Ты знаешь, детей сейчас похищают. С твоего отца, я думаю, кто-нибудь может рассчитывать получить хороший выкуп за тебя. Это ещё в лучшем случае. А что, мало сейчас извращенцев?
Здесь, я вижу (он окинул взглядом зал), присутствуют люди, которые и сами за то, чтобы посмотреть дома, вблизи на этот ваш танец (только посмотреть!) отдали бы очень и очень приличную сумму. А за... — он помедлил, — даже ОДНОРАЗОВЫЙ секс с любым из вас, или с обоими, возможно, и были бы готовы серьёзно рискнуть. А чтобы не иметь проблем впоследствии… в общем, я думаю, твой папочка не дождался бы свою принцессу домой, понимаешь?
Зачем вы вообще сюда пришли? Не видите, что здесь на самом деле одни бандиты? С отцом одно дело, а просто так, вдвоём – это вы зря! Но вам повезло. Слава Богу, что я здесь. Что ж, желаю приятно провести вечер. Поклон твоему другу. — Он помолчал и добавил: — Однако советую быть осторожнее.

И он снова склонил голову и погрузился в чтение журнала при свете свечи на своём столике, словно вовсе и не разговаривал только что с Женькой.

«Странно, - подумала девочка. – Что это он о нас беспокоится? Но вроде бы он настроен доброжелательно. Посмотрим, что будет дальше…»

Тем временем Ленька уже расплатился с официантом и позвал Женевьеву.
Она встала, поправляя платье, взяла белый букет подаренных ей Ленькой цветов, и ребята направились к выходу.

Они вышли на вечернюю улицу, вдыхая ее прохладный воздух…

Женевьева первый раз за весь вечер взглянула на часы. Полдесятого. Отец вроде ещё не звонил, значит, пока он не беспокоится. Ленька проследил за взглядом Жени, и тоже увидел, сколько времени показывают часы.

— Так, — сказал он задумчиво. — Отец давно дома, гулять он меня утром не отпускал - вчера я был наказан, а всё равно я ушёл, а завтра школа, и от меня пахнет вином. Вот какой набор получается. Ну, и будет мне сегодня... — Он вздохнул. — Да ладно, я привычный. Пошли, я тебя провожу до дома, ну, а потом — будь, что будет.

— Нет, Ленька, — сказал девочка решительно. — Сегодня, позволь, сначала я тебя провожу. Чтобы родители на тебя не ругались. Во-первых, у меня время еще терпит, во-вторых... — она весело блеснула на него глазами, — потом я ещё обязана сравнять с тобой счёт.

- Какой счёт? – не понял Лёнька.

- Скоро узнаешь! Пойдем! — Женя увлекла Леньку за собой, и они быстро зашагали в сторону его дома.

Когда они звонили в дверь, по спине у Женьки пробежал холодок, словно ей сейчас предстояло сдавать экзамен. Леньке тоже, видно, было не по себе. Они переглянулись, и Женька быстро пожала ему руку, словно перед прыжком с обрыва в море.

Ребятам открыла высокая и красивая, но нервная, женщина с Ленькиными глазами. Лицо ее было возмущенным.

— Леня! — начала она сразу, как только увидела сына, — Леня, что ты делаешь!..

— Мама! — остановил ее Лёнька. — Мама, познакомься. Это Женя Семицветова. Мы учимся вместе. Ну, ты знаешь!

Женевьева вежливо поклонилась.

Лицо Ленькиной мамы сразу изменилось, приняв другое выражение. Она пропустила Женю и Лёньку, и они вошли в квартиру. Она улыбнулась, разглядывая нарядную девочку с букетом цветов.

— Здравствуйте, Женя, — сказала она. — Так вот вы какая красивая девочка. Леня много о вас рассказывал. Вы знаете, он все время про вас говорит. Но, Леонид, — она обратилась к сыну уже значительно мягче, — о чем же ты думаешь? У вас же завтра школа. — Она посмотрела на Женю, потом опять на Леньку, — а вы все гуляете...

— Мама, — стал успокаивать ее Ленька, — мама, у нас все готово к школе... — Он неосторожно приблизился к ней, она подозрительно потянула носом воздух, и снова нахмурилась.

— Да от тебя пахнет вином!!! От вас обоих пахнет! И это накануне Первого сентября. Ну, ребята, не знаю, о чём вы думаете. Это вы, Женя, его учите? — она горестно посмотрела на Женю. — В общем, не знаю, Леонид, разговаривай с отцом! Паша, иди сюда!

Из комнаты навстречу ребятам вышел с газетой Павел, Ленькин отец, молодой мужчина, такой же высокий, как Ленька, но плотнее и шире в плечах, и коротко остриженный.

— Ну что, Леонид, все по-прежнему? — устало заговорил он, ещё не кончив читать газету. — Теперь еще и за пьянство взялся… — Он поднял глаза, увидел Женю и осекся.

— Здравствуйте, дядя Паша! — сказала Женя, улыбаясь.

— Папа, познакомься, — сказал Ленька, — это Женя.

— Я лучше тебя знаю, кто эта барышня, — ответил Павел, — её фотография стоит в кабинете у её отца на столе. Здравствуй, Женечка! Вот, воспитываю своего мальчишку, как умею, и все нет результатов. Теперь еще и ты подключилась!

— Нет, дядя Паша! — Женя улыбнулась. — Он у вас замечательный, ответственный. — И, как бы между прочим, девочка добавила: — И мой отец им очень доволен. Говорит, он надежно обеспечивает мою безопасность на улице. Он такой смелый, я с ним ничего не боюсь, как за каменной стеной!

Ленька, слушая это, заулыбался и опустил глаза.

При упоминании о Женькином отце Павел сразу стал мягче, приветливее, даже чуть-чуть улыбнулся.

— Да, это есть, — сказал он с гордостью. — Уж я его тренирую: он и гимнастику делает, и закаляется... В этом смысле все в порядке. Одно меня смущало: зачем парню краситься, причём точно так же, как его девушке? Впрочем, хватит занудства!!! Я ведь тоже старый неформал: ещё до армии, в восьмидесятые, при Совке (это вам не то, что теперь) я носил стоячие волосы, сделанные при помощи сахарного раствора, и ошейник, и ходил на концерты группы «Технология»! Да, кажется, я тоже подводил глаза карандашом…– и он весело рассмеялся.

«Он совсем не злой, — подумала Женя. — Но он строгий, это видно».

Обстановка была разряжена. Тут Лёнька с отцом вспомнили ещё что-то забавное, и скоро уже все хохотали. Потом за знакомство пили чай с Ленькиными родителями, весело и дружно, и вечер закончился прекрасно. Павел сам позвонил Женькиному отцу, сообщил, что она у них в гостях и просил не волноваться: скоро она будет дома.

— Мне ничего не остается, — сказал он, обращаясь к ребятам, — как самому отправить Леонида проводить тебя, Женя, домой, драгоценная ты наша! Ступайте поскорее! Но только смотри, Ленька, быстро — туда и обратно!

… И вот, пол-одиннадцатого, а они снова идут по темной улице вдвоём. Это ещё совсем не конец вечера. Самое главное, возможно, впереди…