Русско-британские культурные связи в XVIII веке

Несмотря на то, что степень ознакомленности России с культурой европейских стран в XVI - XVII веках была существенно большей, чем это принято считать, петровские реформы остаются переломным этапом в истории отношения России к западной культуре. С петровского времени начинается активное освоение понятий европейской культуры Нового времени, "ускоренное" обучение, в ходе которого России пришлось примерно за полвека освоить достижения нескольких столетий истории Запада.

Поворот в поведении и политике молодого царя Петра Алексеевича может быть обозначен его участием в "Великом посольстве" 1697 – 1698 года. Царь поехал инкогнито под именем "волонтера" или "десятника" Петра Михайлова, хотя практически все, кто принимал посольство, были осведомлены о его личности. О пребывании в Англии свидетельствует "Юрнал (журнал) 205 году", и записи о пребывании русского самодержца, ставшие затем историческими реликвиями [8].

Царю и его помощникам удалось завербовать для работы в России многих британцев, среди них военные, инженеры, медики, строители. Одним из приглашенных был капитан Перри, специалист по кораблестроению, сооружению каналов, и морскому делу в целом. Его перу принадлежит подробное сочинение о России. Для организации Школы математических и навигацких наук – первого военно-морского училища, из Британии были приглашены А. Фарварсон (Farquarson, здесь именовавшийся Андреем Даниловичем), Стефан Гвин (Gwyun) и Ричард Грейс.

Культурные связи России с европейскими странами становятся в XVIII веке значительно более активными, больше иностранцев приезжает в Россию, и существенно больше студентов едет за границу на обучение. Однако не все страны сразу приобретают равное значение. Связи с Британией в первой половине носят в большей мере научный (преподаватели, академики), технико-практический (врачи, оружейники, строители) и коммерческий характер. Художников, архитекторов и литераторов среди британцев, живущих в России в начале XVIII века, практически нет. Отчасти это вызвано их востребованностью у себя на родине, т.к. именно в XVIII веке происходит складывание английской художественной школы, отчасти – невысоким интересом к английской культуре на европейском континенте, где в течение большей части столетия преобладает французская мода, и работают умелые итальянские мастера.

Здесь намечается некоторое сходство, а точнее, параллелизм в развитии культуры России и Англии: обе страны отстают от процесса смены европейских стилей, что позволяет им сохранить национальное своеобразие. Несомненно, что для России этот разрыв существенно шире, тем большее расстояние приходится ей преодолеть на протяжении XVIII века. Итак, в первой половине XVIII века среди пригашенных иностранных художников много немцев, итальянцев, швейцарцев, французов, а британцев практически нет. То же происходит и в освоении английской литературы, которую если и переводят, то не с оригинала, а с французского или немецкого переводов.

Из переводов британской литературы в начале XVIII века получают распространение тексты английских печатных листков. Бравшиеся из Лондонской прессы сюжеты в России приобретали заглавия и нравоучительный оттенок. Примерами могут быть английские журналы "Зритель" (выпущенный под русским именем "О полезном употреблении времени"), "Скиталец", "Опекун" и другие, печатавшиеся в Лондоне Ричардом Стилем и Джозефом Аддисоном [4, 180 – 181].

В 1745 А. Строгановым был переведен c французского прозаического текста "Потерянный рай" Мильтона. Русский перевод "Опыта о человеке" Александра Попа, сделанный по совету М.В. Ломоносова Иваном Шишкиным, выдержал пять переизданий.

Русско-британское культурное сближение намечается в период правления Екатерины II, что связано как с личными интересами императрицы, так и с общеевропейским повышением интереса к английской культуре, который достигнет затем своего пика в эпоху романтизма.

Со второй половины XVIII века в России известен английский философ Э. Берк, с которым состояла в переписке Екатерина II. Проводниками его взглядов были дипломаты Дж. Маккартней и С.Р. Воронцов.

В русском восприятии англофилия становится своеобразной альтернативой "галломании". В английском сентиментализме видят противовес французскому классицизму с его излишним рационализмом, в нравстенно-этических ценностях английской культуры ищут спасение от французского вольнодумства, почитаемого вредным для русских умов [2, 340].

Интерес к британской культуре особенно усиливается в связи с развитием сентиментализма. В России переводят стихи английских поэтов-сентименталистов, а также пьесы Шекспира и Р.-Б. Шеридана, романы С. Ричардсона, Л. Стерна, Г. Филдинга, сочинения А. Попа, Дж. Локка, историка У. Блейкстоуна.

Уже в 1770-е годы в России стал известен поэт Эдуард Юнг, особенно любимы русскими масонами. Три издания выдержала книга "Плач Эдуарда Юнга, или Нощныя размышления о жизни, смерти и бессмертии". Однако Юнга в России воспринимали в большей мере как моралиста, а не поэта. В 1780-е годы переводят "Времена года" Томпсона, где отразилось представление сентиментализма о естественной природе и пасторальной деревенской жизни. Сокращенный перевод "Времен года" публикует Карамзин в первом русском издании для детей.

Н.М. Карамзин был страстным англофилом и считал "Англию приятнейшею для сердца". В "Письмах русского путешественника" он утверждал, что Англия "… по характеру жителей и степени народного просвещения есть, конечно, одно из первых государств Европы" [2, 340 – 351].

1.1.5. Русско-британские культурные связи в XIX – начале XX вв.

Новая стадия взаимного интереса Британии и России связана с событиями войны 1812 года, с одной, и развитием романтического мироощущения, с другой стороны.

Со времени войн с Наполеоном страны Европы начинают смотреть на Россию как на равноправного, сильного партнера. В свою очередь, Россия к концу XVIII века окончательно входит в русло европейской культуры.

Немалым был интерес русских литераторов эпохи романтизма к английской литературе. Особым явлением стало увлечение поэзией Байрона, коснувшееся А.С. Пушкина. Сам лорд Байрон также проявлял некоторый интерес к России – уезжая из Британии на восток, он даже рассуждал о поступлении на русскую службу. Байрон был знаком с русским дипломатом П. Б. Козловским, встречался в Англии с генералом П. В. Чичаговым. Подруга Байрона Клер Клермонт, после его смерти какое-то время (1825 - 1827) была гувернанткой в России, где жила сначала в имении Иславском Посниковых, а затем Елагиных и Кайтасаровых, была знакома с Пушкиным [2, 340 – 351].

Время романтизма стало пиком увлечения Англией в России. Дальнейшие культурные контакты не менее многочисленны, но хуже изучены.

В конце XIX – начале XX века Британия, родина социализма, стала притягательной для русской оппозиционной интеллигенции. В конце XIX века в Лондоне выпускались такие журналы и газеты как "Накануне", "Народоволец", "Хлеб и воля"; в Лондоне базировались и устраивали свои съезды русские революционеры. По мнению русских философов и политиков Британская и Российская империи были подобны. Раздавались призывы к сближению двух империй. В Лондоне устраивались Дягилевские сезоны, тогда же там оживляется интерес к русской живописи и литературе [4, 180 – 181].

После революции число русских эмигрантов, отправившихся в Британию, было небольшим. Из литературной эмиграции наиболее яркая фигура – англофил В.Д. Набоков, приехавший в Британию в надежде продолжить борьбу с большевизмом [6, 47].

В Британии эмигрантам не удалось создать такой же закрытой колонии, как в Германии или во Франции. Здесь, в отличие от других стран, русская интеллигенция была вынуждена ассимилироваться, научившись "говорить на языке английской культуры" так, как это произошло с В. В. Набоковым. Однако роль русской эмиграции для приобщения англоязычного мира к русской культуре была очень велика. Кроме того, в Британии существовал также и интерес к советской России. В 1921 Великобритания первой из европейских стран заключила торговое соглашение с СССР, в 1924 – также первой наладила с советской Россией дипломатические контакты. В 1930-е гг. политические и культурные связи между Британией и Россией испытывают постоянные колебания, однако в июле 1934 в Россию приезжает Г. Уэллс, познакомившийся с русскими социал-демократами еще на их съезде 1907 г. в Лондоне. Но это касается отношений между государствами, а в области культуры – значение русского авангарда для формирования такого интернационального явления, как модернизм, переоценить трудно [7, 16].

Итак, русско-британские культурные связи в целом следуют основным колебаниям истории отношений России и Западной Европы. Однако особенности развития культуры двух стран, а также многочисленные исторические случайности, неизменно сопровождающие закономерности развития, определяют "персональный" характер истории русско-британских отношений в области культуры и искусства.