Факторы, влияющие на склонность индивидов к преступному поведению

Склонность индивида к преступному поведению, помимо ожидаемой тяжести наказания и его вероятности, определяет еще и величина доходов, которые он может получить как в легальной, так и в нелегальной сфере. Величина этих доходов зависит от множества факторов, начиная от распределения богатства, свойственного обществу, где живет индивид, и кончая возрастом индивида, полом и цветом кожи. Очевидно, что склонность индивида к совершению преступлений и размер его доходов в легальной сфере при прочих равных условиях находятся в обратной зависимости. Здесь стоит, однако, обратить внимание на то обстоятельство, что доход, получаемый индивидом от противозаконной деятельности, может быть прямо пропорционален его доходу в легальной сфере. Это может быть связано, в частности, с наличием на рабочем месте в легальной сфере доступа к информации, используемой им для противозаконной деятельности (см.: Cameron, 1988). Либо это связано, как часто бывает в нашей стране, с какими-либо преимуществами или какими-то особыми правами, которые дает осуществление насилия и – главное – занимаемое место в административной иерархии. Оно же позволяет индивиду получать и нелегальные доходы. Лучший пример в данном случае – это вымогающие взятки работники различных структур МВД.

Наличие у индивидов стимулов к преступному поведению – один из основных экономических аргументов против неравномерного распределения доходов в обществе. И действительно: чем богаче богатые и чем беднее бедные, тем больше поводов у последних заняться криминальной деятельностью. И тем больше средств общество вынуждено расходовать на борьбу с преступностью (см., в частности: Josten, 2003).

Другим важнейшим фактором, влияющим на уровень легальных доходов индивидов, а значит, и на их склонность к нарушению закона, является уровень безработицы в стране. Чем выше уровень безработицы, тем меньше ожидаемые доходы индивидов от легальной деятельности. Более того, эти ожидаемые доходы – величина стохастическая. Она зависит, в первую очередь, от вероятности того, будет ли именно легальная деятельность давать постоянный заработок.

Значительная часть исследователей, занимавшихся эмпирической оценкой соотношения уровня безработицы и уровня преступности, обнаруживают статистически значимую прямую зависимость между ними (см.: Chiricos, 1987; Freeman, 1995; Raphael and Winter-Ember, 2001). Эта зависимость очевидна, хотя обнаружена была далеко не во всех исследованиях. В частности, Теодор Чирикос, агрегировавший в своей работе результаты 288 оценок зависимости между уровнем безработицы и уровнем преступности, установил, что только в 31% случаев эта зависимость оказалась прямой и статистически значимой. Однако 2% случаев обнаруживают обратную статистически значимую зависимость между этими параметрами. Обратная зависимость имеет место быть в двух случаях. Первый – сокращение ожидаемых доходов от преступлений против собственности. Когда уровень безработицы достигает своего максимума (в периоды экономического спада), потенциальные жертвы преступников становятся беднее. Второй – сокращение преступной активности несовершеннолетних и молодежи на тот период, пока их родители сидят без работы: у последних появляется время на воспитание своих детей.

Стивен Рафаэль и Рудольф Винтер-Эмбер также отмечают отрицательную корреляцию, правда, исключительно между уровнем безработицы и количеством преступлений против личности (в частности, количеством изнасилований). Они объясняют это так: потеряв работу, человек становится менее мобильным и, следовательно, у него уменьшаются шансы стать жертвой такого рода преступления.

Еще один, вполне закономерный, результат – это статистически значимая обратная зависимость между уровнем образования индивида и его склонностью к преступному поведению. Ланс Лочнер и Энрико Моретти объясняют это следующим образом. Во-первых, чем более образован человек, тем выше его ожидаемый доход в легальной сфере, а во-вторых, с ростом образования у людей меняются вкусы: увеличиваются ожидаемые нематериальные издержки, связанные с участием в противозаконной деятельности (Lochner and Moretti, 2001).

Наконец, еще одна достаточно важная закономерность состоит в том, что в большинстве стран количество совершаемых преступлений в расчете на душу населения напрямую связано с размерами населенного пункта (см.: Archer and Gartner, 1984). Например, в 1994 году в США в мегаполисах было совершено на 79% больше тяжких преступлений на душу населения, чем в менее крупных городах, и на 300% больше, чем в сельской местности (Glaeser and Sacerdote, 1999). Глэсер и Сэкердот связывают этот феномен с тремя обстоятельствами: «Во-первых, в крупных городах преступления приносят высокие денежные доходы; во-вторых, в городе у преступника меньше вероятность быть задержанным за совершенное правонарушение; в-третьих, города притягивают (или создают) склонных к преступной активности индивидов» (Glaeser and Sacerdote, 1999, 227). Однако есть, по крайней мере, еще одна серьезная причина, объясняющая высокий уровень преступности в крупных городах. Это – менее тесные, чем в сельской местности и в небольших городах, социальные связи между жителями и, соответственно, сравнительно низкая эффективность неформальных нематериальных санкций за совершение преступления либо полное их отсутствие.