Chapter 6.

POV Mikey.

Запах. Этот до безумия противный запах больницы, пронизывающий изнутри, заставляющий дрожать и рисовать страшные картины расчлененки и лоботомии. Запах, способный свести с ума и закрыть все ваши эмоции на ключ, глубоко в вашем сознании. Я никогда не любил его. Я всегда боялся его. И вот, я уже второй день дышу этим запахом, наполняющим меня чувством страха и депрессивными мыслями.

Два дня назад, когда Джерард усадил меня в машину, он прижал меня к себе, обволакивая меня своим чудным запахом. Да, Джерард всегда вкусно пахнет. Не то, что эта больница. Запах Джи такой сладкий, похожий на аромат карамели, смешанный с ароматом лесных ягод и цветов. Я часто обнимал брата и всегда с жадностью вдыхал его запах, от которого мне сносило крышу. Я был частым гостем в комнате брата и постоянно засыпал на кровати Джера именно из-за этого запаха.

Тогда, в машине Джерард говорил, что все будет хорошо, что мне помогут. Но я не понимаю. Какая помощь? Какая к черту помощь? Какая к черту гребанная помощь после того, как они с Фрэнком изнасиловали меня?!

Ох, Фрэнк, я всегда любил тебя. Любил, как друга, ведь ты и был им. Ты всегда помогал мне и я делился с тобой тайнами и секретами, которые никогда бы не рассказал Джерарду. Я даже признался тебе, что люблю своего брата, не совсем, как брата.

— Фрэнк? — неуверенно спросил я.
— Да, Майки.
— Я... — я вздохнул и собрался с мыслями, — Я люблю Джерарда.
— Майки, это естественно, он твой брат, — улыбнувшись произнес Фрэнк.
— Нет! Ты не понимаешь, — Фрэнк вопросительно посмотрел на меня и я продолжил:
— Я, конечно же, люблю его как брата, но ещё он привлекает меня как парень. Я не знаю. Это странно.
— Ох...
Я посмотрел на друга, наблюдая за его реакцией.
— Знаешь, Майкос, я тоже люблю твоего брата. И люблю ни как друга, а как парня. И люблю давно, около двух лет. Но мы не вместе и знаешь почему? — спросил Фрэнк, заливаясь смехом.
— Почему?
— Да потому что он тебя лю... — Айеро осекся, — вот и я не знаю. Может, Джерард самовлюбленный эгоист? М - м - м? Как думаешь?
— Однозначно.
Мы с другом звонко рассмеялись, хватаясь за животы и смахивая слезы.
— Над чем вы тут ржете? — спросил вошедший в комнату Джерард, держа в руках поднос с тремя кружками кофе и тарелкой печенья.
— Да так.

Что тогда имел в виду Фрэнк? Почему он замолчал? Может, он хотел сказать, что Джерард тоже любит меня? Нет, это исключено. Бред какой-то. Джи любит меня, как брата. Не более. Но он целует меня... Боже, Майки, успокойся.

Я так мечтал о поцелуе с Джи. Я часто представлял, как этот будет. Мне бы хотелось, чтобы все произошло медленно, аккуратно и нежно. Мне хотелось, чтобы Джерард посадил меня к себе на колени, притянул к себе и обнял за талию, а затем накрыл мои губы своими. Я бы неумело начал отвечать брату, а он бы улыбался через поцелуй и гладил меня одной рукой по спине, а вторую запустил бы мне в волосы. Джерард аккуратно бы проник в мой рот языком, соединяя его с моим. М - м - м... Но все пошло не так. Не так. Совсем не так.

Вместо сладкого поцелуя, Джерард грубо впихнул в мой рот свой язык, а затем укусил за губу, из которой моментально начала сочиться кровь. Недолго думая, он поставил меня на колени и вставил свой член в меня, смазав его слюнями. В тот момент моё тело пронзила резкая боль, которая сосредоточилась на моей заднице, постепенно разливаясь по всему телу и накрывая какой-то пеленой.

Я помню, с какой ухмылкой в голосе брат попросил Фрэнка заткнуть меня. Я видел, как последний колебался, как пытался протестовать, но в конечном счете пиво взяло вверх и Фрэнк запихнул в мой рот свой член, хватая меня за волосы, заставляя брать глубже. Помню, как член Айеро упирался мне в глотку, проникая все глубже, разрывая горло, а затем кончая мне в рот. Омерзительно.

Я помню, как я задыхался, как мне не хватало воздуха. В тот момент я мечтал о том, что возможно в скором времени я задохнусь и больше не буду ничего чувствовать. Я мечтал о смерти. Думал, что хуже не будет. Но Джерарду было мало того, что он порвал меня, что его член весь в крови, ему было мало, и он позвал Айеро, и они вместе вошли в меня. Боль овладела мной. Она поработила мой разум. Я не чувствовал ничего кроме боли, которая разрывала меня и горло от непрекращающихся криков. Джерард и Фрэнк двигались во мне, набирая темп и вскоре, Господь сжалился надо мной, и я потерял сознание, погружаясь в спасательный омут с головой.

На следующее утро, когда я пришёл в себя и только открыл глаза, я подумал, что все это было гребанным кошмаром, но затем при попытке сесть, я почувствовал невыносимую жгучею боль по всему телу, которая в большей степени сосредоточилась в области ануса.

— Майки? Как ты? — до боли нежным голосом спросил Джерард, видимо, услышав мои всхлипы. Это он сейчас серьезно? Я не ослышался? Мне не показалось? Как я?! Лучше всех! — Майки, я поступил ужасно. Я понимаю, что не заслуживаю твоего прощения... Да что там. Я сам себя простить не могу, но я прошу, не бойся меня, я больше никогда не причиню тебе боль, я больше никогда не буду пить, я обещаю тебе, — Джи тяжело вздохнул и придвинувшись ближе, поцеловал в лоб. От его действий по телу прошёлся электрический заряд и появилось приятное покалывание в области сердца, — я люблю тебя, — я тоже люблю тебя, Джерард.

И вот сейчас, благодаря Джерарду, я сижу посреди небольшой белоснежной комнаты. Второй день подряд меня пичкают какими-то препаратами и проделывают дырки в заднице этими шприцами. Второй день моими соседями по комнате являются чертовски неудобная кровать, небольшой белый стол со стулом и прикроватная тумбочка, которая тоже белая и в которой хранятся моими вещи, привезенные Джерардом. Второй день подряд, я слышу голоса, такие красивые и мелодичные. Они во мне. В моей голове. Они поют мне, наполняя меня приятными чувствами и запирая всю боль и обиду глубоко в нутри. Но потом все это резко обрывается и меня вновь накрывает волна воспоминаний, чувств и боли, от чего безумно хочется плакать. И я плачу. Плачу не сдерживая слез, эмоций и нахлынувших чувств.

Вчера ко мне приходил Джерард. Он легонько постучал в дверь, а затем вошёл. На нем были чёрные обтягивающие джинсы, которые я так любил, футболка с человеком-пауком и красные кеды, в тон костюму Паука.

— Привет, Майки, — радостно поприветствовал меня брат, — как ты?
Я молчал. Не то, чтобы я не хотел ответить брату, я просто не хочу разговаривать. И неважно, кто это — родной брат или медперсонал. Просто блять я не хочу разговаривать. Только не сейчас. Нет.
Джер взял стул и поставил его рядом с кроватью, на которой я лежал, затем взял меня за руку и прошептал:
— Я люблю тебя, Майки.

Джерард провел со мной четыре часа, рассказывал смешные истории и временами целовал меня в руку. Он сидел рядом со мной, иногда обнимал, а я смотрел в стену перед собой безразличным взглядом. Меня переполняют чувства, но во мне, как будто что-то сломалось, я не могу показать их, у меня не получается. Доктор Шон сказал, что мне нужен какой-то психологический толчок, пинок под зад, который поможет проснуться мне. Но что, если этого пинка никогда не произойдёт?! Что если я останусь таким на всю жизнь?!

Нет! Я больше так не могу. Нужно закончить эту главу. И с этими мыслями я медленно поднялся с кровати, стараясь не обращать внимания на резкую боль по всему телу. Подойдя к белой прикроватной тумбочке, я нашёл в ней листок и простой карандаш и, пристроившись на полу около батареи, принялся аккуратно выводить каждую букву, каждое слово, вырванное из сердца и души. По моим щекам текут слезы и капают на листок бумаги, который я сразу же вытираю, проводя по нему дрожащими руками, смахивая слезы, не давая эмоциям намочить бумагу.

Я все писал и писал, обдумываю каждое слово и закончив, я отложил карандаш в сторону, поднялся на ноги и, подойдя к тумбочке, я вытащил из неё рюкзак, в котором было специальное отделение, которое совершенно невозможно заметить, без знания того, что оно вообще есть. Просунув руку в карман, я нащупал острое лезвие. Я специально взял его из дома, на всякий случай. Чтобы, когда во мне оборвется последняя ниточка надежды на жизнь, я смог бы легко покончить с этим. Я внимательно посмотрел на лезвие, которое немного переливалось, а затем слабо улыбнулся и сел обратно к батарее.

Аккуратно сложив листок, я положил его на тумбочку, а сам облокотился на батарею и закрыл глаза.

— Джерард, я люблю тебя... — я резко провел лезвием от сгиба руки до самого запястья, оставляя глубокий порез. Так у меня точно не останется шансов на жизнь. Задыхаясь в собственных слезах, я чувствую, как по руке быстрой струйкой стекает кровь и растекается по белоснежному полу, даря ему новые цвета.

В последний раз представляя образ столь родного и любимого брата, я теряю сознание и тьма обволакивает меня. Наконец-то.

Это конец.