НОВЫЙ ПЕРЕВОРОТ В СИСТЕМЕ ОБРАЗОВАНИЯ

В технологических системах завтрашнего дня — быст­родействующих, маневренных и саморегулирующихся — на машины обрушится поток физических материалов, а на людей — информационный поток, который обострит спо­собность проникать в суть вещей. Машины будут все быст­рее выполнять рутинные задания, а люди — решать интеллектуальные и творческие задачи. И машины, и люди не будут сосредоточены на гигантских фабриках и в про­мышленных центрах, а будут разбросаны по всему земному шару и связаны друг с другом поразительно чувствительны­ми, почти мгновенно действующими коммуникациями. Труд выйдет за пределы производственных цехов и многолюд­ных офисов, люди будут работать в небольших коллективах и на дому.

Машины будут синхронизироваться — и некоторые из них уже синхронизируются — в миллиардную долю секунды, у людей же отпадет необходимость согласовывать свои действия во времени. Исчезнет фабричный гудок. Даже часы, этот «глав­ный механизм современного индустриального века», как лет тридцать назад назвал их Льюис Мамфорд, утратят свою власть над делами людей, но не над чисто технологическими про­цессами³. Соответственно и организации, необходимые для осуществления технического контроля, шагнут с уровня бю­рократического на уровень руководства adhoc: от неизменно­сти — к мимолетности и от интереса к настоящему — к сосредоточенности на будущем.

В таком мире станут помехой наиболее высоко оцени­ваемые атрибуты промышленной эры. Технологии будуще­го не нужны миллионы малограмотных людей, готовых в

полном согласии трудиться над выполнением бесконечно повторяющейся работы, ей не нужны люди, безропотно исполняющие приказания, знающие, что цена хлеба насущ­ного — это автоматическое подчинение начальству, — ей нужны те, кто способен к критическому суждению, кто может сориентироваться в новых условиях, кто быстро оп­ределяет новые связи в стремительно меняющейся действи­тельности. Ей нужны люди, у которых — по меткому замечанию Ч. П. Сноу — «будущее в крови».⁴

И наконец, если только мы не возьмем в свои руки кон­троль над ускоряющимся напором (а пока мало что говорит о том, что нам это удастся), то человеку будущего придется справляться с гораздо более бурными переменами, чем нам сегодня. Образованию задание ясно: его первоочередная задача — повысить способность индивида преодолевать труд­ности, т. е. способность быстро и экономно адаптироваться к непрерывно меняющимся условиям. И чем стремитель­нее скорость перемен, тем больше внимания нужно уделять распознаванию модели будущих событий.

Джонни уже больше недостаточно понимать прошлое и настоящее, ибо нынешняя среда вскоре исчезнет. Джонни нужно научиться предугадывать направление и скорость перемен. Ему нужно, формально говоря, научиться регу­лярно делать вероятностные, все более и более долгосроч­ные прогнозы на будущее. Этому же нужно научиться и учителям Джонни.

Для создания супериндустриального образования мы должны, в первую очередь, выработать удачные альтерна­тивные представления о будущем — представить себе, ка­кие виды работ, профессий и склонностей будут нужны в будущем, лет через двадцать — пятьдесят, какие формы при­обретет семья и какие человеческие взаимоотношения бу­дут превалировать; какие проблемы морально-этического плана могут возникнуть; какая техника будет нас окружать и с какими организационными структурами придется нам срабатываться.

И только вырабатывая такие представления, определяя, обсуждая, систематизируя и непрерывно модернизируя их,

мы можем прийти к заключению о характере когнитивных и эмоциональных навыков, которые понадобятся людям будущего для того, чтобы пережить ускоряющий напор.

В Соединенных Штатах сейчас существуют два финан­сируемых из федерального бюджета «научно-исследователь­ских центра политики в области образования», один — в Сиракьюсском университете, а другой — в Станфордском научно-исследовательском институте, на которые возложе­на обязанность внимательно изучать обстановку. Организа­ция экономического сотрудничества и развития недавно создала в Париже отделение с аналогичными обязанностя­ми. Группа ребят из студенческого движения также обрати­ла внимание на будущее. И все же эти усилия ничтожно малы по сравнению с теми сложностями, которые стоят на пути перестройки образования, ориентированного на субъек­тивную парадигму времени. Сейчас нужно массовое движе­ние, чутко реагирующее на запросы будущего.

В каждой школе и в каждом населенном пункте мы дол­жны создать Советы будущего — группы из людей, всецело посвятивших себя изучению будущего в интересах настоя­щего. Проектируя варианты «предполагаемого будущего», определяя соответствующие им характеристики образова­ния, вынося свои альтернативные варианты на всеобщее активное обсуждение, такие советы, чем-то напоминаю­щие «прогностические ячейки», пропагандировавшиеся Робертом Юнгом из Берлинского высшего технического училища, могли бы оказать мощное воздействие на обра­зование.

Поскольку ни одной из групп не принадлежит монопо­лия на предвидение будущего, советы эти должны носить демократический характер. Присутствие в них специалис­тов насущно необходимо. Однако Советы будущего не до­бьются успеха, если их захватят профессиональные педагоги, плановики или еще кто-либо из нерепрезентативной эли­ты. С самого начала нужно привлекать учащихся, но они не должны быть кооптированными «резиновыми штемпелями» для визирования мнений, высказанных взрослыми. Моло­дые люди должны участвовать в руководстве, выступать

инициаторами создания этих советов, чтобы «предполагае­мое будущее» могли формулировать и обсуждать именно те, кому и придется, по-видимому, созидать и жить в этом бу­дущем.

Движение советов предлагает выход из тупика, в кото­ром оказались наши школы и колледжи. Современные школьники, втянутые в систему образования, превращаю­щую их в живые анахронизмы, имеют полное право бунто­вать. Однако попытки радикально настроенной учащейся молодежи строить свою социальную программу, используя смесь марксизма XIX в. с фрейдизмом начала XX в., свиде­тельствовали о такой же нерасторжимой их связи с про­шлым и настоящим, как и у их старших предшественников. Революционизировать молодых могло бы создание групп специалистов по проблемам образования, ориентированных на будущее и формирующих его.

Ибо тем преподавателям, которые осознают банкротство современной системы образования, но не имеют четкого пред­ставления о своих последующих шагах, движение советов могло бы указать не только дальнейшую цель, но и возможность ее реализации в союзе с молодежью, а не враждуя с ней. При­влекая к участию родителей и общественность — бизнесме­нов, профсоюзных деятелей, ученых и пр., — движение смогло бы создать широкую поддержку супериндустриальной рево­люции в образовании.

Было бы ошибочно предполагать, что современная сис­тема образования совершенно не меняется. Напротив, там идут быстрые перемены, но они направлены в первую оче­редь на совершенствование существующей структуры, по­вышение ее эффективности в достижении уже изживших себя целей. Это нечто вроде броуновского движения — са­мопрекращающегося некогерентного беспорядочного пере­мещения, в котором отсутствуют постоянство направления и логически обоснованный отправной момент.

Движение советов могло бы указать и направление, и отправной момент. Направление — это супериндустриализм. Отправной момент — будущее.