Как это повлияло на группу?

Сессии Хэмфри оказали немалое влияние на “Группу Дауна” и преподавателей, так как в них принимали участие абсолютно все, и потому у всех было ощущение, что они внесли свой вклад в его личностный рост. Эта убежденность в своей эффективности в качестве друзей и помощников стала очень сильной, и у молодых людей появилась гордость за свою принадлежность к этой группе.

Анни, достаточно полная девушка, которая редко говорила и обладала низкой самооценкой, была заметно тронута тем мужеством, которое продемонстрировал Хэмфри, “показывая” свои проблемы. Она попросила разрешения показать группе свою комнату у себя дома.

Комната как таковая была не так уж и важна, но Анни привязалась к этому варианту, так как находилась под впечатлением начала драмы Хэмфри и считала, что все психодрамы начинаются именно так. Это был как раз тот случай, когда не так важно, где началось действие, как важно то, что оно вообще началось. Бабушка Анни всегда помогала ей взаимодействовать с окружающим миром и была ее единственным внимательным слушателем. Она умерла несколько недель назад. Анни не присутствовала на ее похоронах, так как люди, которые опекали девушку, имели ложное представление о том, как уберечь ее от потрясения, и ко всему прочему боялись, что на похоронах с ней может что-нибудь случиться.

Анни скрыла свое расстройство, но глубоко внутри чувствовала сильную скорбь. Я спросил, хочет ли она попрощаться со своей бабушкой, и где она хотела бы это сделать. Ответ Анни был очень определенный и насыщенный точными подробностями. На сей раз она построила сцену, которая оказалась важной. Это была кухня ее бабушки, и она получала огромное наслаждение, расставляя соусницы, чашки, вешая занавески и выбирая подходящие цвета.

На роль любимой бабушки она выбрала мальчика своего возраста, прикованного к инвалидной коляске. Она безоговорочно приняла характерное для психодрамы “правило”: нет ограничений при выборе человека для проигрывания роли - будь то мужчина, женщина, ребенок, с физическими недостатками или без них. Анни поместила свою “бабушку” за кухонным столом и тихо, почти шепотом, прощалась с ней и говорила о своей любви. Затем она попросила других членов группы участвовать в церемонии похорон. Состоялся обычный ритуальный акт, и было ясно, что для Анни он не имел большого значения. Она считала его неизбежной процедурой, необходимой для перехода к самому значительному моменту, который состоял для нее в возложении цветов на могилу. Карандаши и бумага всегда лежали наготове, ожидая своего часа, рядом с кучей необходимого крепежа. На рисунках появились цветы всевозможных форм, размеров и оттенков. Даже самые спастические руки в состоянии нарисовать цветок. Могила бабушки была усыпана грудой ярких цветов.

- Что будем делать теперь? - спросил я, и Анни твердо ответила:

- Мы пойдем домой пить чай и есть сэндвичи с ветчиной.

Она сидела, жуя воображаемые, но вместе с тем очень реальные сэндвичи и долго плакала, не в силах сдерживать слезы. Было видно, как она устала, и фактически не слушала, что говорили на шеринге, а просто тихо сидела. У нее наступил катарсис не в самый значительный момент действия, а при звуках собственного голоса, когда прозвучало то, что символизировало для нее “хорошие похороны” в понимании британских работяг, - чай и сэндвичи с ветчиной.