Глава 4. Палатка была довольно большая

Палатка была довольно большая. А деревья, окружающие ее — еще выше.

Их красновато-коричневые стволы завершались словно бы фонтаном из веток, листья которых образовали сплошной свод, закрывавший павильон и отбрасывавший на него холодноватые тени вперемешку с солнечными блоками.

Листва здесь имела тот зеленовато-золотистый оттенок, который был характерен для местной растительности и благодаря которому земля Гаранс и получила свое название. Но на ветру она шелестела точно так же, как и земля. При очередном порыве ветра, когда в зеленом шатре образовывались прорехи, Хейму удавалось увидеть лежавшее внизу озеро. Оно как-то тревожно блистало — вся его поверхность, насколько хватало глаз. То тут, то там виднелись покрытые лесом острова, и, не считая их, единственной сушей, видимо в этом направлении, была Сьерра, увенчанная белой короной.

Кажущиеся издалека голубыми снежные вершины создавали своеобразный узор на фоне темно-синего неба.

С восхода Авроры прошло еще не так много времени. Восточные горы по-прежнему были в тени, а западные лишь слегка окрасились в нежный оранжевый цвет. В таком состоянии они должны были пробыть еще некоторое время: для завершения оборота. Новой Европе требуется более семидесяти пяти часов. Здешнее солнце не особенно отличалось от земного: на глазомере яркое, причем цвет более близок к оранжевому, чем к желтому. Как-то на рассвете Хейм обнаружил Вадажа покрытого росой, наблюдавшего за игрой света в тумане, клубившемся над озером. Венгр не в состоянии был вымолвить ни единого слова.

Это время было уже в прошлом, как и тот час, когда полковник Роберт де Вини в прошлом начальник планетарной полиции, а теперь некоронованный король маки, вернулся в штаб. (А впрочем, вместо короны у него был берет).

Вернулся он не из налета, а из экспедиции, предпринятой с целью найти несколько техников и организовать их переброску в «сторожку Равиньяк», где главный гидроэлектрический генератор требовал ремонта. (Из такой вот незаметной скромной работы и складывалось великое дело выживания новоевропейцев). В прошлом были уже даже первое ликование воссоединения — с Иррибарном, который считался пропавшим без вести, с Вадажем, отсутствующим в течении года, с Хеймом, который в последнее время побывал здесь целую вечность назад.

Де Виньи сказал что-то по-французски и сел за свой стол. Вадаж нашел стул, сел, низко пригнувшись, и уставился на собственные ботинки.

— Скажи ему, Джин, — наконец пробормотал он. — Мой французский совсем выветрился на этой земле за столь долгое отсутствие.

Де Виньи сжался, словно в ожидании удара. Он был сед и не слишком высок, но спина у него была прямая, как струна, а лицо могло бы принадлежать жителю Трои.

— Продолжайте, — сказал он по-французски совершенно бесцветным голосом. Баски с нетерпением ждали.

— Рассказывайте, — снова предложил де Виньи, но Иррибарн, казалось, не знал, с чего начать — столь накопилось разных новостей.

Когда он закончил свой рассказ, полковник по-прежнему хранил внешнее спокойствие. Только одна рука тихонько барабанила по столу.

— Итак, — сказал он совершенно спокойно, — Земля предала нас.

— Не вся Земля! — воскликнул Вадаж.

— Не вся, это верно — ведь вы же здесь — Маска постепенно исчезла с лица де Виньи, обнаружив мускулы, натянутые у челюстей и рта, да две глубокие складки по обе стороны от седых щетинистых усов и пульсирующую жилку на шее. — И, насколько я понимаю, вы здорово рискуете. В чем состоит ваш план, капитан Хейм?

Теперь найти слова было гораздо проще. Тем не менее, Хейм все-таки говорил по-английски, которым де Виньи владел в достаточной мере.

— Как я уже объяснил лейтенанту Иррибарну, Землю необходимо убедить в двух вещах. Во-первых, что ваши люди живы, а во-вторых, что вы не согласитесь ни на какое примирение, если это будет сделано не честно, и будет стоить вам ваших домов. Что ж, те из ваших людей, которые сейчас находятся в космосе, на борту моего корабля, могли бы стать решающим доказательством первого пункта. Однако людям свойственно прихвастнуть и преувеличить, когда разговор зайдет о предполагаемой борьбе, в которой они могли бы участвовать, поэтому, объяви они о своем решении, о котором сказано в пункте два, их заявление просто-напросто могли бы оставить без внимания.

— И правильно бы сделали, — заметил де Виньи. — История знает немало примеров того, когда нации, объявившие, что будут сражаться до последнего человека, не выполняли свои клятвы. Тем более никогда не возникало вопроса о том, что сражаться до последней женщины или до последнего ребенка. Если Земля в ближайшее время не придет нам на помощь, я, вне всякого сомнения: попытаюсь спасти людей, заключив с алеронами любую сделку, какую они только пожелают.

— Я как раз подхожу к этому, — сказал Хейм. — Если мы сумеем отправить на Землю часть ваших женщин и детей для среднего землянина это прояснит все дело в целом как нельзя лучше. Они станут могущественными поддержкой той фракции, которая стремится именно к победе. Три способа воздействия на умы: банальная старая слезная мольба; живое доказательство того, что сопротивление алеронам вовсе не обязательно влечет за собой фатальное бедствие; и… право, женщина, заявляющая, что ее народ не желает сдаваться, обладает гораздо большей способностью к убеждению, чем мужчина. Баланс мнений на Земле на мой взгляд, весьма деликатен. Возможно, одного только их появления будет достаточно, чтобы склонить чашу весов в нашу сторону.

— Возможно, вы оперируете гипотезами, месье Капитан. Я же вынужден — иметь дело с печальной действительностью, которая состоит в том, что все мы будем больны.

— Ну, а если они сообщат также, что вам ничего не грозит… что тогда?

Де Виньи сжал кулаки.

— Что вы предлагаете?

— Достать для вас необходимые витамины. Послушайте, разве это не правда, что алероны испытывают немало затруднений в работе с вашими механизмами? И неужели, вы не усугубили все это своими руками?

— Да. Но это вряд ли имеет значение, поскольку они разрываются сейчас на части, чтобы поскорее закончить космические укрепления, а я вообще выбил их из графика так, что они, надеюсь еще не скоро очухаются. Мне кажется, если бы вы предложили оставить их в покое, а может быть, даже послали к ним несколько техников, они пошли бы на обмен. Дали бы вам нужные пилюли. разумеется, вам бы пришлось прежде убедиться в том, что это капсулы именно с витамином С, но это, должно быть, нетрудно будет сделать.

— Что? — вскипел Иррибарн. — Пойти на сделку с врагом.

— На войне это случается не так уж редко. — Де Виньи поскреб подбородок. — Честно говоря, именно такие условия я и собираюсь поставить в случае, если мы дойдем до полного отчаяния. Они поймут, что мы стараемся выиграть время в надежде на помощь с Земли. Но если они не в курсе того, что эта помощь в конце-концов все же может прийти… Да. Почему бы им не использовать наиболее легкий способ избавиться от наших нападений? Они посчитают, что разобраться с нами можно будет и попозже… Разумеется, они могут потребовать безоговорочной капитуляции, настаивая на том, чтобы мы спустились в долины, где бы нас окружили и согнали в какой-нибудь загон.

— Если они этого потребуют, — сказал Хейм, — я думаю, мы могли бы попробовать захватить припасы, хранящиеся в пакгаузах или даже промышленное оборудование. В Совместной операции ваших бойцов и моего корабля. Или, если это вам кажется совсем уж невероятным… — он проглотил горечь. — Мы можем выложить такой козырь, как мое обещание возвратиться домой.

— Глаз за глаз, — вздохнул де Виньи. — Это, разумеется, их бы устроило. Но давайте сначала попробуем сделать первое предложение, за которое не пришлось бы платить столь дорогой выкуп. Сделаем вид, что мы не имеем с вами никакой связи, а ваш корабль будем пока держать в резерве.

— О, кроме того, мы ведь должны еще отправить отсюда эвакуируемых, а для этого необходима внезапность.

Де Виньи пристально посмотрел на Хейма.

— Признаться, меня весьма удивляет ваша озабоченность судьбой сотни либо двух сотен женщин и детей. Лично я придаю им меньшее значение. Наше продолжительное пребывание здесь, как свободных людей, пожалуй, быстрее заставило бы Землю предпринять какие-то шаги. Однако… Двести спасенных есть все же двести спасенных, поэтому поступайте, как знаете. Но как вы намереваетесь вывести эту неуклюжую посудину перегруженную людьми на предел Маха?

— «Лис» сделает сопроводительных рейс стоит лишь дать ему сигнал.

— Что? Значит, он так близко, и его до сих пор не заметили? Что за чертовщина? И как вы устраиваете с ними лазерных контакт, если радары алеронов не могут его обнаружить?

— Мой инженер сейчас как раз объясняет вашим техникам всю эту систему, давайте пока вернемся к тактическим вопросам. Отвлечение на технические вопросы заняло бы слишком много времени. Один хорошо вооруженный корабль, атакующий внезапно, способен создать такой бедлам, что чертям будет тошно. Как только «Мироэт» окажется в космосе, «Лис» будет сопровождать его до тех пор, пока он не выйдет на рубеж Мах-ускорения. Согласно всей имеющейся у нас информации, выдаваемой приборами, захваченной в числе прочего документации, радиоперехватом, а также одним парнем, который — дай ему срок — способен разобраться в любом языке — так вот, согласно этой информации, большая часть вражеского флота сейчас занята охотой на «Лиса» в системе Авроры и за ее пределами. Поэтому мы должны успеть уйти из опасной зоны прежде, чем они узнают куда потянуть силы, которые смогут противостоять «Лису».

Полковник нахмурился.

— На мой взгляд вы жонглируете слишком многими неизвестными.

— На мой тоже, — сухо сказал Хейм. — Но один способ прояснить некоторые из них очевидны. Позвольте мне отправиться вместе с вашей делегацией к алеронам. Они примут меня за одного из колонистов. Но я их знаю достаточно хорошо. Да это и не удивительно — столько лет мы с ними деремся. К тому же, как у любого профессионального астронавта, глаз у меня наметанный, чего они, конечно, ожидать не будут. Андре тоже должен пойти.

Как поэт, он очень быстро схватывает суть психологии инопланетян. Между нами говоря, мы могли бы помочь вам не только совершить сделку на более выгодных условиях, но и доставить назад немало полезной информации, на основе которой можно будет в дальнейшем строить наши специфические планы.

— М-м-м… Ну что ж… — с минуту де Виньи напряженно думал, потом вдруг сказал:

— Так и быть. Время дорого, так что не будем терять. Итак, насколько я понял, график нашей деятельности выглядит следующим образом.

Мы немедленно начинаем подготовку к эвакуации. В течение нескольких дней люди, выбранные для этой цели, будут доставлены сюда по одному или двое.

Мы должны также собрать необходимый запас провианта, причем, сделать это необходимо незаметно. Но мои люди смогут доставлять груз из леса к одной из ваших шлюзовых камер под водой, так что сверху ничего видно не будет.

Тем временем я устанавливаю радиоконтроль с алеронами и прошу у них согласия на переговоры. Они, без сомнения, согласятся, тем более, что их новый шеф по операциям военного флота, согласно донесениям, кажется весьма любезным малым. Возьму на себя много утверждая, что они примут наших представителей уже завтра.

Если мы сможем достичь соглашения, предложив прекращение партизанской войны и, возможно, оказание технической помощи в обмен на витамины хорошо. Начнется реальное воплощение этого договора или нет — делегация возвращается сюда.

— Потом ваш корабль атакует, с тем, чтобы дать возможность транспорту благополучно взлетать.

Потом если нас снабдят капсулами, вы продолжаете свою игру в космосе так долго, как это возможно. Если же нет, и если нам удастся похитить их, я вновь вызову по радио и предложу ваш выход из игры в обмен на нужные нам витамины. На это-то они согласятся — как пить дать.

В результате, большой или малой ценой мы выиграем время, в течение которого — будем надеяться, Земля придет нам на помощь. Так?

Хейм кивнул и вытащил трубку.

— Идея именно такова, — сказал он.

Де Виньи расширил ноздри.

— Табак? Мы о нем уже почти забыли.

Хейм усмехнулся и бросил кисет на стол. Де Виньи позвонил в маленьких колокольчик. У входа возник адъютант — рука поднята в приветствии.

— Найди мне трубку, — сказал он. — И, если капитал не возражает, можешь захватить одну для себя.

— Будет исполнено, мой полковник! — адъютант исчез.

— Ну что же, — де Виньи слегка расслабился. — Униженно благодарить не в моих правилах. Что может Новая Европа сделать для вас?

Хейм заметил полунасмешливый, полусочувственный взгляд Вадажа, покраснел и ответил запинаясь:

— У меня есть на этой планете давний друг, который сейчас состоит в родстве с Джином Иррибарном. Это жена его брата. Пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы она и ее семья были в числе эвакуированных.

— Пьер не захочет улетать, если другие мужчины останутся, — мягко заметил баск.

— Но они, безусловно, прибудут сюда, если вы хотите, — продолжал де Виньи. Он вновь позвонил, вызвав другого адъютанта.

— Лейтенант, почему бы вам не отправиться вместе с майором Леграном в моем Флайере? Его аппаратура позволяет связаться с любым уголком Оут Гаранса. Если вы сообщите оператору, где находятся ваш брат и его семья…

Когда с этим было покончено, он сказал обращаясь к Хейму и Вадажу:

— Сегодня у меня дел будет хоть отбавляй, это ясно, как день. Однако давайте отдохнем до ленча. Нам есть что рассказать друг другу.

Сказано — сделано.

К тому времени, когда наконец пришла пора расставаться, Хейм и Вадаж уже были с полковником на короткой ноге. Уже совсем стемнело. Хотя в лагере вокруг озера было немало людей, их укрытия разбросанные в разных местах и тщательно замаскированные, невозможно было заметить постороннему глазу. Вся деятельность тоже осуществлялась очень скрытно. Время от времени мимо пролетал флайер, вскоре терявшийся между стволами деревьев под лиственной крышей. В нескольких местах были установлены небольшие радары, на случай маловероятного появления алеронского судна. Инженеры не могли доставить на корабль грузовой тубус до наступления ночи, разве что над озером повиснет туман, что случалось здесь нередко, и послужит надежным прикрытием. В одеянии, подходящем для этого момента, чтобы скоротать время, люди рассказывали друг другу анекдоты, играли в карты, занимались мелкими хозяйственными делами. Всем хотелось поговорить с землянами, но те вскоре устали повторять одно и то же. Кроме того с полудня начала сказываться и физическая усталость. Они уже были на ногах добрых восемнадцать часов.

Вадаж зевнул.

— Пошли в свою палатку, — предложил он. — У этой планеты очень неудобный период вращения. Приходится проводить во сне треть дневного времени и бодрствовать две трети ночного.

— Что же, — отозвался Хейм. — Иначе они была бы непригодна для освоения.

— Как? Это еще почему?

— А ты не знаешь? Ну, слушай. Масса Новой Европы составляет лишь половину массы Земли и получает около 8 процентов в соотношении к полному количеству ее радиации. Воздух исчез бы отсюда давным-давно, если б не то обстоятельство, что утрата воздуха происходит главным образом вследствие магнитного взаимодействия с солнечным ветром. даже звезда класса Д-5, такая, как Аврора, выбрасывает в пространство весьма немалое количество.

Но медленное вращение означает слабое магнитное поле.

— Стало быть, и за это мы должны благодарить Провидение, задумавшись, сказал венгр.

— Хм! — фыркнул Хейм. — Тогда мы должны винить Провидение в том, что Венера удерживает слишком много атмосферы. Это простой вопрос физики. Чем меньше планета, и чем ближе она к своему солнцу, тем меньше разница углового механического момента между внутренним и внешним сектором пылевого облака, из которого она образовалась. И как следствие, тем медленнее вращение.

Вадаж хлопнул его по плечу.

— Не завидую я твоим философским способностям, мой друг. Господь милостив. Но нас подстерегает смертельная опасность: превратиться в педантов. Давай-ка же вернемся к себе в палатку. Там у меня есть бутылка бренди, и…

Они уже подходили к палатке, пересекая луг, усыпанный огненными цветами, казалось что он из золотой травы, когда из-за деревьев выступил Джин Иррибарн.

— А, — воскликнул он. — Вот вы где. А я вас искал.

— Что-нибудь случилось? — спросил Хейм.

Лейтенант сиял.

— Ваши друзья здесь, — он повернулся и позвал — э-эй!

Они вышли на открытое место — все шестеро. Кровь прилила к сердцу Хейма и отхлынула вновь. Облитые солнечным светом сумерки вихрем закрутились вокруг него.

Она робко приблизилась к нему. Походную одежду, выцветшую и бесформенную, сегодня сменило платье, захваченное в числе прочего в лес и каким-то чудом сохранившееся. легкое и белое, оно трепетало на ветру вокруг ее длинноногой стройной фигурки. Аврора обесцветила ее аккуратно заплетенные каштановые волосы, сделав их светлее на кожи. Но они все-таки блестели, и одна прядка, выбившаяся над высоким лбом, мягко шевелилась на ветру, как живая. На Хейма смотрели глаза цвета фиалки.

— Мэдилон — хрипло прокаркал он.

— Гуннар! — красивая женщина взяла его за обе руки. — Мы так давно не виделись. Здравствуй.

Она говорила по-французски, но Хейм понимал ее.

— Я… — у него перехватило дыхание. Он расправил плечи. — Я был поражен, — с трудом выговорил он выдавливая из себя слова. — Твоя дочь так похожа на тебя.

— Прошу прощения? — Женщина не уловила смысла фразы, произнесенной на английском языке, от которого давно отвыкла.

Ее муж, копия Джина, но только в более старшем и мощном исполнении перевел, пожимая руку Хейму. Мэдилон рассмеялась и что-то сказала дочери по-французски, из чего Хейм понял лишь последние слова:

— Мой старый добрый друг Гуннар Хейм.

— Очень рада, мсье, — сказал Даниель Иррибарн.

Ее было едва слышно сквозь шум ветра, шелестевшего листвой и заставлявшего свет и тень исполнять замысловатые танцы. Пальцы девушки, маленькие и холодные, быстро выскользнули из руки Хейма.

Он несколько рассеянно ответил на приветствия подростков Джеквеса, Сесиль и Айвза. Мэдилон много говорила — в основном дружеские банальности — а братья Иррибарны выполняли роль переводчиков. Все это время Хейм стоял и молчал. Не попрощавшись и пообещав организовать настоящую встречу после сна, Мэдилон улыбнулась ему.

Хейм и Вадаж долго смотрели им вслед. Прежде чем пройти к себе. Когда их поглотил лес, менестрель принялся насвистывать.

— Так значит, эта и есть образ твоей бывшей возлюбленной, та девушка?

— спросил он.

— Более или менее, — ответил Хейм, вряд ли осознавая, что отвечает не себе, а кому-то другому. — Мне кажется, есть отличия. память иногда проделывает с нами подобные шутки.

— Тем не менее, и дураку было бы понятно, что ты имел в виду когда… прости меня, Гуннар, но позволь, я дам тебе совет: будь осторожен. Слишком много лет между вами и очень легко о них запнуться.

— Боже правый! — злобно взорвался Хейм. — За кого ты меня принимаешь.

Я просто был ошарашен, ничего больше.

— Ну, если ты так уверен… Видишь, ли мне не хотелось бы…

— Заткнись. Давай лучше найди свое бренди.

Хейм устремился вперед семимильными шагами.