Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника


Глава 2. Переводчики: blueberry_P, lorielle, StrangeAngeli, Stinky, dekorf




 

Переводчики: blueberry_P, lorielle, StrangeAngeli, Stinky, dekorf

Вычитка: Kinnetic

 

В режим радиомолчания копы переходят по многим причинам, в том числе и по причине выхода из строя оборудования. Это не вызывает «СВАТ»[7] автоматически или какую-либо другую подобную группу; вместо этого, как правило, для проверки на место высылают удвоенное количество офицеров, конечно, если в этом не замешаны сверхъестественные граждане. Такие слова как «вампир», «вервольф», «верлеопард», «зомби» и прочие, могут послужить моментальным сигналом для реагирования нашего спецотряда. Если они уже не зависли где-то еще в реальной ситуации, вместо предполагаемой. Кто-то из них сопровождал такого же маршала США, как и я — Ларри Кирклэнда, доставлявшего выписанный ордер вампиру, перебравшемуся в наш город уже с действующим ордером от другого штата. Он убил последнего маршала, попытавшегося «передать» ему тот самый ордер, поэтому документ переслали по сети следующему по списку маршалу, то есть Ларри. Исполнительный лист всегда считался ордером «без стука», что в переводе — нам не надо было заявлять о себе, прежде чем вломиться в дверь. Я начала обучение Ларри, а ФБР его закончило; теперь он уже повзрослел, женился и обзавелся ребенком, а я научилась игнорировать гнетущее чувство внутри, когда он в одиночку отправлялся навстречу чему-то опасному. Но был еще и более обыденный ордер на арест наркодилеров и подозреваемых в ряде смертей, поэтому «СВАТ» относился и к нему в том числе. Пусть Сент-Луис считался и небольшим городом, в нашем СВАТе числилось достаточное количество людей, чтобы выделить еще один отряд, но нам его не видать, пока не добудем доказательства, подтверждающие что произошло нечто серьезное. А до тех пор, на месте преступления были изначально отправленные туда полицейские и мы — РГРСС. Если честно, иногда я предпочитала, чтобы так и было. Со СВАТом было слишком много предписаний.

Ночь пульсировала сине-красными огнями, когда подъехали мы с Зебровски. Никакого воя сирен — только мигалки. В фильмах огни всегда сопровождаются шумом, но иногда, как сейчас, когда вы выходите из машины, слышно лишь тишину, нарушаемую только огнями, вращающимися в цветном водовороте над огромными кирпичными зданиями и запустелым мощеным внутренним двором. В начале XIX-го вв. пивоварня была одним из крупнейших работодателей города, но вот уже многие годы она стояла заброшенной. Кто-то выкупил ее, в попытке убедить людей, что ее еще можно реконструировать в жилые кондоминиумы и площади под офисы, но вместо этого, строение все чаще арендовали для фото и видеосъемок. Две полицейские машины казались пустыми. Куда подевались прилагавшиеся к ним копы, и почему они не отвечали на вызов по рации?

Детективы Клайв Пэрри и Броуди Смит вышли из своей машины. Пэрри был высок, строен, и аккуратно, но консервативно одет. Он был афроамериканцем, но его кожа не была такой темной, какой казалась в свете цветных огней; Смит напротив, был натуральным блондином, и казался бледнее, от раскрашивающих его синим и красным сигналок. Пэрри был за сто восемьдесят роста, Смит — немногим выше меня. К тому же Пэрри был сложен как атлет на длинные дистанции, весь высокий и поджарый; плечи Смита напротив — широкие, и сплошь мускулы как у кого-то, решившего прописаться в спортзале. Белая рубашка Смита была расстегнута у ворота, галстук отсутствовал вовсе, а его пиджаки всегда перекашивались в плечах, словно на него было проблематично подобрать костюм, в который бы они могли втиснуться, но при этом был бы достаточно короток для его роста. Говорят, противоположности притягиваются или, по крайней мере, хорошо сработаются вместе; с Пэрри и Смитом было именно так. Пэрри в их тандеме был нормальным, а Смит — сверхнормальным, что звучало куда лучше экстрасенса или ведьмака. Смит был частью экспериментальной апробированной Сент-Луисом программы, согласно которой копов, с экстрасенсорными способностями, натаскивали на использование своих талантов для чего-то большего, чем простого следования своей внутренней интуиции. Руководящую верхушку удивило, насколько много оказалось копов-экстрасенсов, для меня же это не стало сюрпризом. Многие полицейские говорили о своем чутье, неком инстинкте, и многие из них скажут вам, как оно неоднократно спасало их самих и напарников. Во время тестов выяснилось, что в большинстве случаев «внутренняя интуиция» являлась ничем иным, как латентной[8] экстрасенсорной способностью. Смит мог почувствовать присутствие монстров, стоило им применить того или иного рода способности. Когда подозреваемый-ликантроп начинал обращаться, Смит чувствовал это и предупреждал свою группу, или предостерегал подозреваемого от совершения неразумного поступка. Он мог учуять вампира, как только тот начинал обрушивать на вашу задницу все свои вампирские примочки. Однако с мохнатыми у него получалось куда лучше, чем с немертвыми. Он мог почувствовать, когда кто-то прибегал к определенному типу экстрасенсорики, как например я, когда «прощупывала» нежить. Смит, в свою очередь, в том, что касалось экстрасенсорных способностей был слабоват, а может они просто еще не выявили в чем заключался его талант. Поэтому было решено подождать и посмотреть, что получится.

Зебровски и я официально считались напарниками. У маршалов США, как правило, они отсутствовали, а у тех, кто был в Сверхъестественном Подразделении— их и вовсе не существовало. Но, так уж сложилось, что с Зебровски я проработала больше, чем с любым другим отдельно взятым копом за все эти годы. Мы отлично знали друг друга. Он не раз приглашал меня к себе домой на ужин сего женой и детьми, а на последнее барбекю позволил мне привести своих двух обожаемых верлеопардов-сожителей. Двух мужчин, которые были «монстрами» и с которыми я жила в грехе, а он позволил мне привести их в свой дом к своей семье и куче других полицейских с их семьями; ну да, нас с Зебровски можно было назвать друзьями. Может, мы никогда и не станем делиться своими самыми сокровенными и темными тайнами, но мы были друзьями по службе. Своего рода приятели по работе, только тут вы измазывались в крови друг друга и подстраховывали. Но как только я перевелась в РГРСС, они и правда попытались поставить меня в пару с нормальными. У Зебровски присутствовала «внутренняя интуиция», вот только ее не хватало, чтобы набрать необходимое количество баллов по результатам теста.

Мы проверили обе машины, удостоверившись, что они пусты, и я произнесла следующее:

— Мы вынуждены предположить, что офицеры ранены, поэтому я требую «применения».

Подразумевалось применение Акта о Сверхъестественной Угрозе; он был лазейкой в новых, более лояльных по отношению к вампирам законах, позволяющей маршалам Сверхъестественного Подразделения применять силу на поражение без исполнительного ордера, если посчитают, что человеческим жизням грозила опасность, или имелись пропавшие. Как минимум два офицера полиции в тех машинах считались пропавшими (возможно даже и больше, если в каждой их было по двое), либо ранеными, либо мертвыми, но так же еще речь шла и о пропавшей девочке. Если хотим, чтобы кто-то выжил, нам необходимо было иметь право стрелять по вампирам.

— Ты не должна его применять, пока не выясниться наверняка, что кто-то ранен или у нас здесь ситуация с заложниками, — сказал Пэрри. Ох уж этот Клайв со своими правилами.

— Мы вынуждены предположить, что офицеры ранены или и того хуже, Клайв, — среагировал Зебровски. — В этом случае Анита имеет полное право воспользоваться Актом о Сверхъестественной Угрозе, а это значит, что она и любой ее сопровождающий вправе применить силу на поражение, чтобы спасти человеческие жизни, не дожидаясь исполнительного ордера.

Зебровски был самым старшим по званию офицером на месте, и он поддерживал меня. Клайв сделал именно то, что делают все любители правил — последовал протоколу. Позже он может сказать себе, что пытался предотвратить кровопролитие, но технически не был в нем виноват. Он кивнул и сказал:

— Вы здесь босс, сержант.

На этом Зебровски закрыл тему и повернулся ко мне.

— Взять их, Анита.

Я приподняла в удивлении бровь от формулировки его слов, но проигнорировала их. Одной его ухмылки было достаточно; даже на последнем издыхании он не оставил бы свои шуточки, и со временем приходилось забивать на его нагловатые комментарии, иначе он в конец вас изводил.

— Дай мне минуту, — ответила я. Если бы мы попытались подкрасться к вампирам, я не смогла бы искать их с помощью своей некромантии, потому как они могли чувствовать силу, и тогда они уж точно узнали бы, что мы идем, но с полицейскими машинами на виду трудно сказать, что мы прятались.

Произошедшее в комнате для допросов, было случайностью, небольшой утечкой силы, и только после, она стала намеренной. В этом не было ничего случайного. Большинству из тех, кто поднимал мертвых — аниматорам, если по культурному, или королевам и королям зомби, если грубо — для этого требовалось проведение ритуала с помощью круга силы, бальзама, ритуальных инструментов, кровавых жертвоприношений, и даже тогда, они будут счастливчиками, если им удастся поднять хоть одного зомби за ночь. Я пользовалась кругом, чтобы держать сторонние темные силы подальше от моих зомби, а кровавое жертвоприношение означало лишь то, что я могла поднять более качественных и большее количество зомби, но для того, чтобы их поднимать из могил, мне достаточно было применить лишь мою силу. Используя атрибуты профессии, я могла оживлять целые кладбища. Я держала этот факт при себе, как только могла, потому что никто, абсолютно никто, не должен быть на такое способен — и я не исключение.

Я не столько пыталась вызвать свою некромантию, сколько просто отпустить ее на свободу. По ощущениям это было схоже, словно прямо у меня в диафрагме, вцепившись в свою силу, чтобы та не сбежала, был сжат кулак. Эта сила расцепляла мои пальцы и, раскрывая ладонь, выпускала то напряжение, которое практически никогда не покидало меня прямо под ребрами. Это напоминало сделанный, постоянно до этого сдерживаемый выдох, и возможность наконец-то почувствовать себя свободной.

Может, для кого это и было магией, для которой им требовались инструменты и мази, но для меня это было экстрасенсорной способностью, и все, что от меня требовалось — это ее высвободить. Моя некромантия была сродни прохладному бризу, исходящему от меня. Не то чтобы она развевала на чьей-то голове волосы, поэтому «бриз», скорее всего было не совсем подходящее слово, но я могла ощущать, как она исходит из меня, подобно кругам на воде от брошенной в нее гальки, только этой галькой была я, а исходящая сила зачастую была чуть более мощной и направленной в ту сторону, в которую я была обращена. Я могла «чувствовать» что находилось позади меня, но не настолько отчетливо. Не знаю, почему было так.

Смит поежился позади меня, а Клайв Пэрри почти на шаг отступил от нас. Не то чтобы он что-то почувствовал, но я узнала, что его бабка, как и моя, была в свое время практикующей жрицей вуду, вот только его — была плохим человеком, в отличии от моей. Это вынуждало его быть осмотрительней в моем присутствии, но не приносило никаких проблем со Смитом.

Я настроилась на нежить. В отношении действительно мертвого тела, трупа, моя сила никогда не колебалась. Словно она воспринимала его неким инертным объектом, как например столом или стулом. Затем я уловила намек на вампира, словно что-то рвалось на краю моего сознания, и направила эту силу туда, словно взявшего след пса. Я сканировала «ощущение» этой энергии, на предмет ее возрастания, что указывало вампиров; в противном случае это могли оказаться всего лишь гули, или зомби, или вообще место, где недавно побывали вампиры. Напряжение все возрастало и возрастало, и теперь моя сила тянула меня.

— Туда, — сказала я. Они все уже успели побывать со мной на охоте; и знали, что, как только моя сила отыскивала вампиров, начиналась гонка. Гонка, на опережение — найти их раньше, чем они улизнут, или сами найдут нас. Достав оружие, мы побежали. Споткнувшись о кирпич на своих шпильках, я тихо выругалась себе под нос. Парни не могли пойти первыми, потому что я была единственной, кто знал, куда направляться. Пришлось приподняться на цыпочки, чтобы не опираться на пятки, и бежать прямо так; с пистолетом направленным стволом вниз. Я любила Натаниэля, но оказалась перед необходимостью прекратить позволять моему бойфрэнду-стриптизеру одевать меня для работы. У меня было мгновение, чтобы понять, что я не очистила от крови каблук после того, как продырявила им грудь вампира. Они почувствовали бы запах крови на мне; и даже могли распознать, что это кровь Барни. Я задалась вопросом, не подумают ли они, что я убила его; следующий вопрос был — а не похеру ли мне.

Раздавшийся крик оказался высоким и жалобным, отражаясь эхом от зданий. Мы побежали быстрее, и так или иначе я знала, что «ощущение» вампиров будет в том же направлении, что и крик.

КАК ЖЕ Я НЕНАВИДЕЛА, когда плохие парни располагались на верхних этажах, потому что наверх вели всего два пути: на лифте или по лестнице, и в любом случае они знают, что вы на подходе, и могут устроить засаду. В этом месте был единственный огромный скрипучий грузовой лифт, металлическая клетка, которая могла превратиться в смертельную ловушку, если у них было оружие. Значит, этот путь отпадал.

Пришлось свернуть налево, к лестнице, которая была настолько узкой, сырой и темной, что я ни за что бы по ней не пошла, будь моя воля. Над нами раздался еще одни крик, выбора больше не было, и мы кинулись вверх. Ступеньки оказались настолько узкими и крутыми, что я сбросила туфли, но как только мои босые ноги коснулись холодных и влажных ступенек, как я тут же запнулась об шланг. Черт!

Здесь было достаточно места для Смита и Пэрри, чтобы протиснуться мимо нас, а я уселась на ступеньки, отцепляя шланг от креплений. Зебровски стоял возле меня, с пистолетом в руке, смотря то вверх, то вниз по лестнице. Он не успел сделать ни одного замечания в своей обычной хитрожопой манере, как я уже спихнула шланг вниз, оставив его лежать на ступеньках. Если Зебровски упустил шанс сделать едкое замечание, значит дело действительно обстояло серьезно.

Я встала, чувствуя босыми ногами грязь на ступеньках, зато больше не скользя, последовала за Зебровски наверх. Передвигаясь как можно тише, одной рукой я крепко сжимала оружие, а другой опиралась о стену, на всякий случай. И тут я почувствовала резкий запах крови. Схватив его за руку я пошла рядом, так что в узком проходе наши тела почти прижимались друг к другу. Я подняла два пальца, но указала не на свои глаза, а на нос. Он понял, что я что-то унюхала, и это что-то обычно всегда оказывалось кровью. Отодвинувшись, чтобы я могла протиснуться, он пропустил меня вперед. Зебровски знал и то, что мне было гораздо труднее навредить чем ему, поэтому позволил мне идти первой, как если бы я была самым здоровенным из парней, этаким щитом из мяса. Я была миниатюрной, но благодаря вампирским меткам — охуенно крутой.

Кровь уже подсыхала на лестнице густым, потемневшим потоком; в истоке ручья лежал полицейский в форме, с виду мне незнакомый. Я порадовалась, что не знала его, понимая, что очень нехорошо было так думать с моей стороны. Его бледные широко раскрытые глаза слепо смотрели в пустоту, лицо застыло смертельной маской. На той стороне, с которой на него напали, был вырван кусок горла, не оставляя никакой возможности проверить пульс.

В липкой крови отпечатались следы ботинок — это Пэрри и Смит прошли перед нами. Я попыталась не ступить в кровь своими босыми ногами, но не могла ее избежать, если не хотела пройти по мертвому офицеру. Этого сделать я не могла, поэтому кровь оказалась густой и мягкой под моими ступнями. Заставив себя не думать об этом, я переключилась на задачу, как подняться по ступеням, чтобы помочь остальным. Должен быть, по крайней мере, еще один сотрудник на территории, возможно два, в зависимости от того, ехал ли он с напарником. Я сосредоточилась на живых, оставив мертвых на потом, но очень непросто было не обращать внимания на кровь — с каждым шагом я прилипала к бетону. Судя по кровавым следам, Пэрри и Смит тоже поднимались наверх. Не возможно было не наследить на этом месте преступления, избежать крови или пойти другим путем... Прозвучал еще один пронзительный крик, и на этот раз я знала, что это была девочка, особенно когда расслышала слова:

— Не трогайте их! Не причиняйте никому боль!

Я не стала оглядываться назад, на Зебровски, чтобы проверить, а просто побежала вверх по ступенькам. Они были такими крутыми, а мой центр тяжести настолько низким, что для ускорения мне пришлось использовать свою свободную руку, помогая себе ей взбираться наверх. Я поднялась по ступеням, как вы вскарабкивались бы по каменистому крутому холму, так что, когда я ввалилась в огромное помещение на верху лестницы, то оперлась ладонями о колени, и только поэтому выстрел рассекший камень над моей головой, попал не в меня.

Я вздрогнула, но уже развернулась, когда прозвучал еще один выстрел, открывая ответный огонь. Увидев фигуру с пистолетом в руке, я выстрела ей в грудь прежде, чем мой разум смог уцепиться за тот факт, что другой рукой эта фигура держала за руку, пытающуюся вырваться девушку. Он упал, увлекая ее за собой. Я уловила движение: другой парень бросился на меня, но прицелиться в него уже не было времени. В помещении раздался выстрел еще одного пистолета и возле меня с дырой в груди рухнул вампир, по-прежнему протягивая ко мне свои руки. Недолго думая, я пустила пулю ему в голову, и он перестал пытаться схватить меня. Его рот открылся, блеснув клыками. В дверном проеме, целясь в упавшего вампира, стоял Зебровски. Я не была уверена, выстрел ли это он или... Смит, стоящий на коленях за огромным, металлическим зубчатым выступом по другую сторону двери. Его пистолет также был направлен в этом направлении. Я увидела Пэрри, лежащего на полу рядом с ним. Смит оттащил его в укрытие, которого не было у нас с Зебровски. Еще один выстрел заставил Зебровски нырнуть в дверной проем, но я находилась слишком далеко от него. Развернувшись, я увидела парня с пистолетом в руке. Он стоял такой прямой, высокий, и такой надменный, уже целясь в меня. Я выстрелила ему в грудь прежде, чем он смог спустить курок. Поднеся руку к ране, он рухнул на пол. Еще один подросток кинулся вперед, чтобы выхватить оружие из руки упавшего.

Я опустилась на одно колено и пальнула в него.

— Они же дети, Анита, они всего лишь дети! — закричал Смит, который все еще находился в укрытии, в отличие от меня.

Я прокричала:

— Тронете пушки, вам конец! Раните кого-то, вам конец! Всем все ясно?

Послышалось угрюмое бормотание вроде «да», «угу», и одно «гребаная убийца». Некоторые из них выглядели испуганными, с широко распахнутыми глазами. В группе было еще несколько подростков, а так же и взрослых. На самом деле, здесь собралась большая группа вампиров всех мастей и размеров.

— Поднимите руки, чтобы мы могли их видеть! — Они подняли свои руки — некоторые до смешного высоко, другие — уж слишком низко. — Руки за голову!

Некоторые выглядели так, словно это требование привело их в замешательство.

— Руки за голову, прямо как по телевизору. Поживее, вы знаете, как это делается, — рявкнул Зебровски.

Я поднялась, по-прежнему продолжая целиться в направлении группы, но периферийным зрением наблюдая за тем, в кого выстрелила первым. Девушка хныкала, пытаясь высвободить свою руку из его хватки, но то ли его руки при смерти сжались от спазма, то ли он не был мертв. Одна серебряная девятимиллиметровая пуля в груди не всегда убивала вампира.

Вампиры в тени сделали, как приказал им Зебровски. Смит выбрался из своего укрытия, и я увидела, что Пэрри слегка пошевелился. Не мертв — хорошо — и получил не такое сильное ранение, чтобы Смит посчитал, что требуется и дальше зажимать его рану. Чтобы там с ним не приключилось, все оказалось не настолько серьезно.

Я направилась к девушке и первому вампиру. Она подняла на меня залитое слезами лицо с читавшимся в глазах ужасом.

— Он не отпускает, — всхлипнула она, пытаясь отцепить от себя хотя бы один его палец, чтобы освободиться. Его рука оставалась крепко сжатой. Вампиры умирали не так, как люди. Иногда у них случались спазмы, но... я медленно и осторожно двинулась в его сторону. Мои босые ноги не производили практически никакого шума на грязном полу. Но так как он был вампиром, то отчетливо мог слышать мое сердцебиение. И скрыть это от них не могли ни ярды, ни футы... Он подскочил, с все еще находящимся с ним пистолетом. Я пустила ему пулю в лоб прежде, чем он смог прицелиться. Девушка снова закричала, но теперь она смогла освободиться и побежать от вампира в мои объятия в поисках утешения, но мне требовалось убедиться, что он действительно мертв и разоружен, поэтому я подтолкнула ее вперед, сказав:

— Иди к остальным. Иди!

Я переборщила с толчком, и она упала, но я все равно двинулась к лежащему на полу вампиру. Мне нужно было изъять оставшейся в его руке пистолет.

Я подкралась к нему с оружием в обеих руках, на тот случай, если он шевельнется, и мне снова придется выстрелить, затем выбила ногой оружие у него из руки — он никак не отреагировал. Его глаза были широко раскрыты, слепо уставившись «в никуда», как у того офицера на лестнице. Вампир мог быть и окончательно мертв, но… я засадила вторую пулю рядом с отверстием в его голове и еще одну — чуть ниже дыры у него в груди. Я могла бы изрешетить его насквозь, проделав огромную дыру в его груди до самого пола. Но прямо сейчас Смит или Зебровски нуждались в помощи, и было бы не очень хорошо подстрелить копов этажом ниже. Пули не всегда застревают в полу и стенах. Мне требовался мой вампирский набор, который остался в машине.

—Ты расстреляла детей! — закричал на меня Смит.

Я не хотела отвлекаться, от тех вампиров, у которых головы и грудные клетки были все еще целы, поэтому нагнулась, схватила мертвого вампира за шиворот джинсовой куртки и оттащила его к другим мертвым плохим парням. Смит пошел следом за мной, все еще пытаясь затеять ссору, или что-то в этом роде. Я позволила мужчине упасть рядом с телами двух подростков. Теперь можно было уследить за всеми. Если кто-нибудь из них шелохнется, то смогу выстрелить в них еще раз.

Смит даже толкнул меня плечом, оттесняя немного назад.

— Ты, черт возьми их застрелила! Застрелила детей!

Я взглянула на него, но он уже опустился на колени возле подростков и отодвинул губы у первого мальчишки, обнажив клыки.

— Ты знала, что они были вампирами, — пробормотал Смит.

— Да.

Весь гнев тут же иссяк, сменившись смущением.

— Они накинулись на нас у двери. Они швырнули Пэрри об стену.

— Насколько тяжело его ранили? — спросила я, поднимаясь от кучи мертвых.

— Плечо и рука могут быть сломаны.

— Иди к своему напарнику, Смит, — сказала я.

Он кивнул и ушел. Зебровски присоединился ко мне, его пистолет по-прежнему был направлен на стоящих на коленях не совершеннолетних подростков, затем наклонился ко мне и прошептал:

— Однажды ты сказала мне, что когда врубаешь свою некромантию на полную катушку, тебе не всегда удается распознать вампира от слуги находящихся в одном помещении.

— Да, — согласилась я.

— Ты не знала, что они были вампирами, когда стреляла в них, — тихо проговорил он.

— Нет, — ответила я.

— Стала бы ты проверять клыки, как это только что сделал Смит?

— Нет, я поняла, что они были вампирами.

— Как? — спросил он.

— Посмотри на раны, — сказала я.

Он посмотрел и сказал:

— И что?

— Кровь другая, — пояснила я.

— По мне так такая же, — ответил он.

— Она слишком густая. Человеческая кровь немного более водянистая, даже кровь из сердца.

Его глаза метнулись ко мне, затем тут же вернулись к наблюдению за нашими пленниками.

— Знаешь Анита, одно то, что ты знаешь это уже охренеть как жутко.

Я пожала плечами.

— Если бы ты был впереди, стал бы колебаться, думая, что подростки были людьми? — спросила я.

— Все может быть; они немногим старше, моего старшего, — признал он.

— Тогда хорошо, что я была первой, — констатировала я.

Он посмотрел на мертвых детей.

— Угу, — отозвался он, но не так, как если бы был в этом уверен.

Я отошла от него, приближаясь к нашим заключенным, во-первых, чтобы помочь лучше присмотреть за ними, а во-вторых, чтобы прекратить дебаты с Зебровски о своем решении стрелять в вампиров, когда думала, что они подростки из плоти и крови. Я не сожалела о своем выборе в ту долю секунды между жизнью и смертью, но крошечная часть меня задавалась вопросом, как я могла согласиться с подобным решением. Меня беспокоило, что мне было все равно, когда я стреляла в двух подростков, на вид не старше пятнадцати. Это не беспокоило меня, когда я смотрела на стоящие на коленях фигуры, и без сомнения знала, что если еще хоть один вампир предпримет попытку нападения — я убью его, независимо от его возраста, расы, пола и религиозной принадлежности. Я была убийцей, и убивала всех. Я позволила им увидеть это на моем лице, в моих глазах, наблюдая, как страх просачивается сквозь жестокость на их лицах. Одна из женщин начала тихо всхлипывать. Как это понимать, что монстры настолько бояться тебя, что ты заставляешь их плакать? Возможно, это зависело от все еще наставленного на них ствола или же я просто хорошо выполняла свою работу. Глядя на двадцать или около того испуганных лиц, уставившихся на меня, я чувствовала, что они бояться меня, но знала, что если они на нас нападут, я убью их. Они должны бояться — меня.

 


Поделиться:

Дата добавления: 2015-09-13; просмотров: 55; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав





lektsii.com - Лекции.Ком - 2014-2024 год. (0.006 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
Главная страница Случайная страница Контакты