Глава 22. Переводчики: Бляшка, lorielle, Anjelika9

Переводчики: Бляшка, lorielle, Anjelika9

Вычитка: Kinnetic

Тому, что Мика был вторым, была своя причина. Большинство мужчин в моей постели были хорошо оснащены, но Мику природа одарила больше других. У него в прошлом были женщины, которые отказывались спать с ним из-за того, что он пугал их своими размерами. У меня был один мужчина, который мог бы с ним еще посоревноваться, да, это Ричард, но даже он не был настолько могуч. Член Мики доставал до пупка, что означало — невозможность полностью вместиться во мне в определенных позициях. Не настолько я была глубока. Всегда говорят, что вы сможете растянуться и приспособиться — что вы, собственно, и делаете — но всему же есть предел. Все женщины отличаются по своей глубине и вместимости, так же как и мужчины по толщине и длине. Он был толстым в окружности, но, к счастью, не самый толстый из имеющихся в моей постели. Если бы он победил по толщине также, как по длине, я бы послала все к чертовой бабушке. Одна из причин, почему Мике так нравилось спать со мной — это то, что я получаю оргазм от глубоких и резких движений. Натаниэль уже показал это сегодня, но Мика желал доказать что может еще лучше.

Он был в той же позиции, что и Натаниэль до него — верхняя часть тела под прямым углом и только пах и бедра прижимали меня к кровати. Он начал двигаться, контролируя свои плавные скольжения внутрь меня так, что я могла почувствовать пока только его головку, но Натаниэль уже проделал отличную подготовительную работу, поэтому я сказала:

— Сильнее.

Раньше, Мика стал бы со мной спорить, но теперь он просто делал, что я просила. Он начал пробиваться в меня своей толщиной, заполняя не только телом, но и тем разрастающимся жаром, распаляя во мне зарождающееся удовольствие. Но ощущение его кончика так глубоко во мне подвело меня к грани, от которой я вскрикнула, запустив ногти в его плоть, впиваясь в его плечи, рисуя свое удовольствие по всей длине его рук, пока он заставлял меня кричать и извиваться под ним.

Он резко вышел, оставаясь все еще твердым и длинным. Когда он заговорил, его голос был полузадушенный и с глубоким рыком.

— Тебе надо накормить ardeur, Анита. Ты даже не попыталась его выпустить.

Отдышавшись, мне удалось, наконец, ответить:

— Я забыла.

Натаниэль рассмеялся низким мужским смехом.

— Он кого угодно заставит забыть.

Мы взглянули на нашу вторую половину, устроившуюся на животе и разглядывающую нас сверкающими глазами, с лицом, горящим в предвкушении и радости от простого наблюдения. Натаниэль был и эксгибиционистом и вуайеристом. Ему нравилось наблюдать за мной с другими мужчинами, и в особенности он обожал наблюдать за мной с Микой.

— Перевернись, — сказал Мика.

— Что? — не поняла я.

— Переворачивайся, — повторил он.

Нижняя часть моего тела пока не в состоянии была еще двигаться, поэтому Натаниэль помог ему перевернуть меня на живот. Затем Мика встал коленями на мои бедра, что, кстати, понравилось мне, и думаю из-за того, что так угол позволял проникать глубже, чем раньше. Он провел большую часть своей взрослой жизни с женщинами, которые постоянно говорили ему: «Слишком сильно», «Слишком глубоко» или вообще «Ну нахуй…». Тот факт, что мне нравилось, и что я кончала от этого, позволил сделать позицию такой, какую другие женщины стерпели бы, но не получили от нее удовольствие.

— Если будет слишком глубоко, скажи мне, — предупредил он. Он говорил это перед каждой новой позой.

— Хорошо, — отозвалась я, прижимаясь щекой к постели. Подушки исчезли — Натаниэль убрал их, когда Мика переворачивал меня на живот лицом вниз.

Он не просто вошел в меня до упора, его головка загнулась, лаская мои самые потаенные глубины сильнее, чем получилось бы при толчках, и я была вынуждена спросить:

— Твоя головка так загнулась, как будто завернулась?

— Да, — ответил он, что означало — в этой позе он был на несколько сантиметров длинноватым для меня, а может и больше.

— Тебе не больно? — спросила я.

— Нет, а тебе? — спросил он.

— Нет, только немного непривычно.

— Непривычно в хорошем смысле?

Я подумала над этим мгновение, а затем ответила «Да». Он нашел ритм, прием, при котором мог проникать в самую глубину меня так, что я могла чувствовать в конце каждого толчка его загибание, как будто он мог гладить меня своим кончиком. И получалось, что он толкался в глубину, затем выскальзывал из меня, гладя вверху и так в конце каждого движения.

— Сильнее, — попросила я.

—Уверена? — спросил он.

— Да.

Он поверил мне на слово и начал двигаться быстрее, жестче, но каждый толчок заканчивался его загибом, словно лаская меня, гладя в самой глубине моего тела. Удивительное ощущение. Я почувствовала его колебание, и оглянулась через плечо, чтобы взглянуть на его лицо. Он закрыл глаза. Во-первых, так он мог сконцентрироваться на своем теле, ощутить свое движение во мне. Другой же причиной было то, что так он мог дольше продержаться. Большинство мужчин полагаются на зрение, а, не имея возможности видеть, как он входит в меня и выходит, он мог немного оттянуть концовку. Я смотрела на его сосредоточенное лицо, как мое тело двигалось и изворачивалось на кровати от его толчков и нажима. У меня была секунда на то, чтобы успеть подготовится и в следующую секунду меня уже накрыл оргазм. Я вцепилась пальцами в кровать, и из моего рта вырвался зародившийся в глубине горла крик.

Полным напряжения голосом, Мика проговорил:

— Анита, кормись!

Опустив сдерживающие ardeur метафизические щиты, я позволила себе питаться. Почувствовав, как я опустила свои барьеры и начала кормиться, Мика тоже отпустил вожжи, перестав сдерживаться, наконец, отдавшись чувствам. Он толкался в меня, жестко и быстро, а потом, когда его головка еще раз двинулась вверх, доставляя последние мгновения гладящего удовольствия, он кончил, и благодаря ardeur-у я могла это почувствовать. Я могла ощущать его горячего и влажного глубоко в себе, пока мое тело питалось всем этим, кормилось его такими глубокими толчками, когда он отклонился немного назад, и если бы он принадлежал к другому типу мужчин, это могло бы навредить ему вместо невероятно приятных ощущений, и если бы я принадлежала к другому типу женщин, от нахождения его так глубоко во мне, удовольствие могло бы превратиться в сплошную боль. Но мы были самими собой, нам нравилось глубоко и грубо, и все, что сопутствовало этому.

Он вздрогнул надо мной и упал сверху, и я начала питаться его энергией. Я питалась потом на его груди, неистовым грохотом его сердца на моей спине, его тяжестью и ощущением его во мне, на мне, со мной — поглощая все это. Когда мы, наконец, смогли отдышаться достаточно для того, чтобы говорить, он сказал:

— Всякий раз, когда я думаю, что ты уже просто не можешь быть еще более поразительной в постели — я оказываюсь не прав.

Я хотела сказать что-то глубокомысленное, дать ему знать, как он был изыскан, насколько хорош, но все, что у меня получилось, это:

— Совсем, как и ты, красавчик. — Не совсем поэтично, но это заставило его сдвинуть в сторону мои волосы, чтобы поцеловать меня в щеку и проговорить:

— Я люблю тебя, Анита.

— Я люблю тебя больше, — больше я.

— А уж я-то как, — добавил Натаниэль, прижимаясь к нам.

Я улыбнулась, и мы договорились, что дальше мы все вместе, хором проговорим: «Я люблю тебя больше всего на свете». Так мы и сделали.