КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Глава тридцать шестая.
- Миленькие мои, да вы что - одурели?! Рядом в деревне - два трупа, амы стоим здесь, у всех на виду, митингуем, - Шурик почти кричал. - ДоЗадонска - пятнадцать минут езды. Вы это понимаете?! Он будет вечером там.Там! Господи! Ну и что вы бычитесь? Бугай, скажи им! - И правда, ребята, - не очень уверенно поддержал Шурика Бугай, глядяна Гнилого. - Может, того, закончим? Но Юля и Гнилой молчали, с ненавистью глядя друг на друга. Шурик сделалеще одну попытку их примирить: - Я согласен, Гнилой погорячился... не надо было убивать этих хохлов.Согласись с этим, - обратился Шурик к Гнилому. - Но и ты должна, Юлька,понять: за три месяца у человека нервы ни к черту стали. Да еще тот мужикспровоцировал Гнилого. Хамил... А теперь - поехали! Нутром чую - в Задонскон пошел. Поехали... - И то дело, - неожиданно сказал Гнилой. - Поехали. - Я останусь, - упрямо твердила Селиванова. Юлю трясло. Перед ееглазами стоял молодой украинец, его взгляд, полный страха, его слезы имольба: "Не убивайте меня, пожалуйста". - Я не поеду с этой свиньей. - Снова - здорово, - Шурик, обессиленный, плюхнулся на заднее сиденье.- Слушай, Юлька, давай договоримся. Если Киреева мы сегодня не встретим вЗадонске, завтра ты уедешь. Хорошо? Юля пожала плечами и села в машину. - Вот и славненько, - сказал Шурик, когда "Сааб" рванул по направлениюк Задонску. - Бугай, поставь что-нибудь повеселее. - Сейчас, - с готовностью отозвался тот. - Слушай, - обратился он кГнилому, - я тебя понимаю, но Шурик все-таки прав: поймаем этого Киреева, ивсе будет о'кей. Пока не поймали гада - вот и шалят нервишки. - Что будет о'кей? Я перестану быть свиньей? Эта сука вновь зауважаетменя? - В отличие от Бугая, к которому вернулось хорошее настроение, Гнилойкрутил баранку с мрачным лицом. - Молчишь? Вот сиди и молчи дальше. - А я что? - обиделся Бугай. - Я же сказал, что с тобой тоже согласен,но... успокоиться надо... Кстати, когда в Москву вернемся, тачку натехосмотр поставь. По таким дорогам, сам понимаешь... Гнилой не поддержалразговор. Он смотрел вперед, желваки ходили без устали. Если бы не звучащаямузыка, наступившее молчание стало бы тягостным. Юлю продолжало трясти.Шурик осторожно, чтобы не видели впереди сидящие, успокаивающе гладил ее поруке. Его взгляд будто говорил: "Все понимаю. Но потерпи еще немного". "Сааб" миновал большое село. Пара-тройка километров - и началась леснаязона. Местность была очень живописная, но пассажирам "Сааба" было не докрасот природы. То и дело от основной дороги отходили ответвления, восновном в сторону Дона. На одном из поворотов Гнилой резко затормозил. Юлямгновенно все поняла. На дороге под указателем "Турбаза" стояли люди.Скорость машины стала минимальной, и Селиванова решила выпрыгнуть на ходу -это был ее последний шанс. Она открыла дверь, но ставшая неожиданно жесткойрука Шурика удержала Юлю. - Пусти, пусти! - закричала Юля. - Он же убьет меня. Ты еще не понял?Гнилой расхохотался: - Молодец, Шурик! Настоящий пацан. Не променял нас на бабу. Тебе этозачтется. Последним, как обычно, все понял Бугай. - Правильно, Гнилой. Наказать суку надо. Раздухарилась - сил нет. Правакачает. Трахнем Юлечку? Что, ты и порешить ее решил? Думаешь, заложит после?Тоже верно. - Скажите, в вас что-то человеческое есть? - Страха у Юли, как нистранно, не было. Предательство Шурика, какая-то потрясающая обыденность, скоторой Бугай говорил о ее предполагаемой смерти, - просто не укладывались вЮлиной голове. - Мы же все тяготы вместе делили. Я друзьями вас считала...За что убивать меня, Бугай? Тот посмотрел на Гнилого: - Ведешь ты себя неправильно. Да, Гнилой? - Даже когда курицу убивают, ее жалко, но я же человек, живой человек. - Пока живой, - хмыкнул Бугай. Шурик сидел, опустив голову. "Сааб", съехав с дороги, остановился нанебольшой лесной опушке. - Выходи, - приказал Юле Гнилой. Странно, он, похоже, не особенно заботился о маскировке: машину можноувидеть с дороги. Впрочем, место было довольно безлюдное. Все вышли измашины. Испуганный, взлетел с ветки вяза дрозд и затрещал на всю округу.Другие птицы в глубине леса подхватили крик. Страх не приходил, хотя Юляхорошо понимала, что ее ждет. А вот окружающий мир вдруг изменился. Всестало происходить словно в замедленной съемке. Вот медленно взлетел с веткидрозд, вот шмель, будто сошедший из мультфильма, пролетел возле ее ног.Забавно, оказывается, шмель - это не просто то, что жужжит. Он - красивый.Темная головка, желтый воротничок, золотистая полоска опоясывает брюшко, авнизу пушистые оранжевые штанишки. Будто откуда-то сверху сошло на нееспокойствие. Вспомнилось, как она всего три месяца назад - Боже, как давноэто было - планировала убить домработницу Вороновой. В лесу. А сейчас будутубивать ее. Все правильно и справедливо. Зло обязательно возвращается ктому, кто его породил. Глупая, все разбогатеть мечтала, верила, что толькотогда и начнется настоящая жизнь... Вспомнился Киреев. Неужели эти подонкивсе-таки встретятся с ним? "Еще один мой грех", - думала Юля, глядя нашмеля. Смотреть на рожи своих спутников не хотелось. Кто-то говорит,кажется, Гнилой. Точно, он. - ...потому что ты примитивен, Бугай. Трахнуть, убить - ты что, маньяк? - Скажешь еще. Тоже мне, нашел Чикатилу! - К этому же привыкаешь. Интересно ломать человека. Вот, посмотри наэту сучку. Гордая, нас презирает. А через десять минут ты, Бугай, увидишьдругую Юлю, готовую выполнить любую твою прихоть. Скажем, захочешь ты, чтобыона стала белкой - станет. - Как это? - Сама засунет себе в задницу, к примеру, ветку - это ее хвостом будет- и полезет, голая, на дерево. - Ух ты! Здорово. Я даже возбуждаться стал. - То-то и оно, браток. Я всегда возбуждаюсь, когда человек ломается.Помнишь, как мы из двух деловых "бабки" выбивали? Друзья были, состуденческих лет вместе, одним делом занимались. - Помню, - радостно заржал Бугай. - Ты еще им сказал, что у одного изних есть шанс выжить. - Точно. Как они за жизнь свою боролись? Как один замочил друга своего,а потом лизал нам сапоги? - Но ты был не прав тогда, братан. - Почему? - Ты же его пристрелил все равно. - Дурак, я его пожалел. Как бы он с такими угрызениями совести жил? Ониже любят о совести говорить, о милосердии. А как смерть почуют, только ошкуре своей и думают. - Я хочу прощения попросить, - подала голос Юля. - О-ой, как рано, - разочарованно протянул Гнилой. - Не думал, что тытакая слабачка. - Я хочу у свиньи прощения попросить. Полезное животное, да и невиновато оно в том, что люди ее именем друг друга называют. Ты не животное,Гнилой. - Вот как? Кто же? - Не знаю. Честно, не знаю. А имечко у тебя - в самый раз. Хороший,сразу видно, человек тебя им окрестил. А теперь делай, что хочешь. - И Юляустало опустилась на траву. - Встань, падла, когда я с тобой разговариваю, - заорал Гнилой. Он явноне ожидал от Селивановой такого. Юля улыбнулась: - Уже начал возбуждаться? Шурик, ты тоже будешь ломать меня?Растерянный Шурик беспомощно взмахнул руками: - Ребята, дурь какая-то получается. Пошутили - и будет. Гнилой, япоговорю с ней, дай мне десять минут. Она извинится перед тобой. - Заткнись! - рявкнул на него бандит. - Слизняк! - Первый раз соглашаюсь с тобой, Гниль, - почти с радостью поддержалаего Юля. В эту секунду подошедший сзади Бугай со всей силы ударил ее поспине в район правой почки. Селиванова, вскрикнув, упала. - Одну опустили! Ну-ка, пошути теперь. - Только не очень старайся, Бугай, - попридержал дружка Гнилой. - Мнеотбивная котлета не нужна. - Обижаешь, я свое дело знаю. Неожиданно Юля заплакала. Из закрытыхглаз потекли слезы: - Я не переношу боли. Не бейте! - Бугай, подними ее. Так. Теперь давай по левой почке. Тот все выполнилточно, и Юля вновь упала на землю. Шурик отвернулся, чтобы не видеть этого. - Нет, ты смотри, - приказал ему Гнилой. - А не то больно будет итебе... Так, а теперь, друг мой Бугайчик, сделай так, чтобы у мадам искоркииз глаз посыпались, а то темнеет что-то. - Понял, - ответил Бугай и что есть силы открытой ладонью ударил Юлю полицу. - Не бейте, - заскулила та, по-прежнему не открывая глаз. - А где волшебное слово? - Пожалуйста. - Видишь, не одна ты у нас с юмором. - Гнилой, а когда она белкой станет? - подал голос Бугай. - Скоро, скоро, не спеши. Думаешь, она уже готова? - А то, - с гордостью произнес Бугай. - И не таких ломал. - А мы проверим сейчас. - И Гнилой скомандовал, обращаясь к Юле: - Начетвереньки, сучка. Ползи к моим ногам. Девушка встала на четвереньки и поползла. - Повторяй за мной: я сучка. - Я сучка... - Я виновата перед тобой, Владик. - Я виновата перед тобой, Владик. - А кто такой Владик? - спросил Бугай. - Дурак, меня Владиславом зовут. - Понял, а меня Серегой. Скажи: и перед тобой, Серега. - И перед тобой, Серега, - словно робот повторила Юля. - И ты, Шурик, прости меня, засранку, - подсказывал Гнилой. - И ты, Шурик, прости меня. - Засранку! - Засранку. - Я сделаю все, что вы прикажете. - Все, что вы. - Я сделаю! - Я сделаю все, что вы прикажете. - Приказывайте, пожалуйста. - Приказывайте, пожалуйста. - Пусть голой на дерево лезет, - не унимался Бугай. - Подожди, - цыкнул на него Гнилой. - Это после. И вообще, пока невстревай. Итак, что же тебе приказать, сучка? У тебя нет никаких мыслей,Шурик? А у меня появилась одна. - И вновь Юле: - Повторяй. Мальчики, небудете ли вы так добры расстегнуть свои ширинки. У меня рабочий рот, и онготов доставить вам радость. Юля повторила и это. - Слушай, а и впрямь заводит. Лучше порнухи. - Бугай был в восторге. -А можно и я ей кое-что прикажу повторить? - Можно, - великодушно разрешил Гнилой. У Бугая оказалась очень богатаяфантазия, только чересчур уж грязная. Такой мерзости Юля даже не слышалараньше, а теперь вынуждена была все это повторять. - Все, я готов! - радостно сообщил Бугай. - С кого она начнет? - Не обижайтесь, ребятки, но главный хозяин у этой сучки я. - ГлазаГнилого блестели. - Ближе, - приказал он Юле, приспуская штаны. - Истарайся, старайся, шалава. Если мне понравится, ты можешь рассчитывать намою доброту... Э, нет. Ты глазки-то открой, люблю, когда сосут и смотрят наменя снизу. Юля открыла глаза. Взглянув в них, Гнилой понял, почему она их неоткрывала все это время, понял, что совершил роковую ошибку: он не сломалЮлю. Но было уже поздно. Селиванова перехитрила его. Лесную тишину прорезалжуткий, нечеловеческий вопль: - Су-у-ка-а-а! А потом крик прервался: видимо, болевой шок был таким сильным, что накакое-то мгновение Гнилой потерял сознание. Шурик стоял как завороженный, аБугай не сразу понял, что произошло, а поняв, растерялся. Подбежал к Гниломуи Юле и пытался разжать ей зубы. Но у него ничего не получалось. Всю своюненависть к Гнилому вложила Селиванова в этот укус. Бугай бил ее по голове,хватал за горло - бесполезно. - Что стоишь, - заорал он на Шурика, - помоги оторвать ее. Шурикподошел и спокойно нажал двумя пальцами чуть ниже ушей. Зубы девушкиразомкнулись. - Я убью тебя, стерва, убью! - орал Бугай. Он только сейчас вспомнил,что в кармане куртки у него всегда лежит нож. Но то, что он увидел,заставило его забыть о Селивановой и о мести. Из Гнилого хлестала кровь,словно из зарезанного кабана. Шок прошел, Гнилой открыл глаза и, увидев, чтосделала с ним Юля, завыл. Бугай пришел в себя: - Слушайте, он еще держится... Надо в больницу... скорей. - Скорей, вези в больницу, - скулил Гнилой. - А эту... прикончи. НоБугай не мог разорваться на части. Дорога была каждая минута. Весь низживота любителя ломать других стал красным от крови. И хоть Бугая природа необделила силушкой, в Гнилом было килограммов сто. Машина стояла рядом, иБугай потащил к ней дружка, точнее, поволок по траве. Гнилой не мог емупомогать, держа двумя руками остатки былого достоинства. - Терпи, браток, терпи. Все будет хорошо, вот увидишь. - Быстрее, быстрее. Тише, не дергай так! - И вновь начинал выть. - Шурик, - закричал красный от натуги Бугай, - заводи машину и прирежьэту гадину. Шурик завел машину и стал помогать бандиту тащить Гнилого. - Без тебя управлюсь. Иди, кончай девку. - Может, лучше ты? А я потащу Гнилого. - Твою мать! Я сказал, хлюпик, кончай ее. Или я тебя сейчас кончу. Быловидно, что в Шурике шла борьба. - А где пистолет? - Какой пистолет? Сдурел?! Он без глушителя. Хочешь, чтобы насповязали? Давай ножом! Около машины кряхтели и стонали бандиты, а Юля лежалана траве, спокойно глядя в высокое небо. Подошел Шурик. - Прости меня, Юля. В этом мире каждый сам за себя. Я одинокий волк,который спасает свою шкуру. Я признаю это. Если бы ты знала, как я... - Какой ты волк? Ты скунс, вонючка, - тихо отвечала Юля. - И вообще,отойди, не загораживай мне небо. Шурик опустился на колени сбоку от Юли. - Как ты его... - Тебе же сказали: кончай девку. Вот и делай, что велели. Шурикзаплакал. - Мне еще тридцати нет, Юля. В Москве семья осталась, ребенок этойосенью в школу пойдет... - Слушай, я не священник... - Прости. - Дурак! Как ты это себе представляешь? Я тебя прощаю, Шурик, режь меняспокойно? - Закрой глаза. Пожалуйста! - И не подумаю. Скунс. Юля читала, что в последние мгновения жизниперед человеком предстает вся его жизнь. Но ничего перед ней не представало.Только пришел на память князь Андрей Болконский из "Войны и мира", который,умирая, лежал после битвы и смотрел на небо. Но ей, в отличие от князя,никаких высоких мыслей в голову не приходило. Вот что значит не голубыхкровей, усмехнулась она. Зато было легко и спокойно. И как, оказывается,здорово в лесу. Ну и глупая же она была: за столько лет жизни в Москве всегодва раза выбиралась на шашлыки в Битцевский парк. Впрочем, там было не дошмелей и цветов... Угомонились дрозды, и только шмель гудел и гудел, перелетая с однойкашки на другую. Высоко- высоко в небе парила незнакомая птица. Наверное,ястребок. Интересно, видит ли он сверху ее, Юлю?.. Засигналила машина. - Ты что возишься, поскребыш? Считаю до десяти, а то и ты - покойниктоже, - орал Бугай. - И почему только Кузьмич тебя привечал? Холодное лезвие ножа обожгло шею. - Прошу тебя, закрой глаза. Ей не захотелось даже отвечать этому человеку, а тем более закрыватьглаза. Пусть ястребок, птица, парящая высоко в небе, станет последнимсуществом, которое она увидит в жизни. Бугай еще не успел досчитать додесяти, как Шурик, всхлипнув и отвернувшись, наугад ткнул лезвием ножа вЮлькин живот. Она думала, что будет больнее. Только что-то теплое и липкоестало растекаться по платью. Наверное, кровь, успела подумать она - ипотеряла сознание. Она уже не видела, как вскочил с колен Шурик, как машина,рванув с места, в несколько секунд исчезла за кустами ирги. А ястребок невидел Юльки. Ему и белый "Сааб" казался чуть больше муравья, бегущего попыльной дороге и оставлявшего после себя облако пыли. * * * - У нас здесь райские места. Все есть - рыбалка, грибы, свежий воздух.Зачем куда-то за три моря отдыхать ехать? - Водитель грузовика оказалсясловоохотливым человеком. - Я один раз с семьей в Анапу съездил и чуть оттоски не помер. Конечно, море есть море, только... Вот гад! Куда ж тылетишь, собака бешеная? Водитель успел нажать на тормоза, и Киреев со всего маху ударился лбомо стекло. Красивая белая иномарка на огромной скорости вылетела на дорогуоткуда-то из леска и помчалась в сторону Задонска. - Крутые, леший тебя забери! Нажрутся, а потом людей вот так давят. Иникто у них права не отнимет... - Прости, друг, - перебил его Киреев, - ты не заметил, сколько в машинепассажиров было? - Кажись, трое. - Как тебя зовут? - Федор. - Я вижу, ты очень хороший человек, Федор, и не могу просить тебя ни очем - ты и так со мной возишься. - О чем просить? Вы скажите, может, я помогу вам. - Вот эта дорога, откуда белая машина выскочила, куда она ведет? - В лагерь пионерский. Еще дальше - турбаза. Впрочем, какие сейчаспионеры? Да и от турбазы одно название осталось. - Тебе когда в Хлевное попасть надо? - Да вообще-то, желательно сегодня, - засмеялся Федор. - Ты скажи, надочто? - непринужденно перешел на "ты" шофер. - Понимаешь, я и сам не могу все объяснить... Одни предчувствия. Давайпроедемся потихоньку по этой дороге? Хорошо? - Странно все. Впрочем, до лагеря всего два километра, давай проедем.Они поехали. С левой стороны было поле, с правой - лес. - А что ищем, Михаил? - После, Федя. Боюсь, мы за разговором прозеваем... Что это? - Где? - Вон там, на опушке? - Может, платье кто оставил? Деревенские сюда девчат испокон векуводили, может, одна и забыла... Шутка. И впрямь, что это? Тормознем? Киреевтак привык к своему рюкзаку, что не расставался с ним нигде и никогда. Ипока он стаскивал его на землю, Федор ушел вперед. - Господи, - услышал Михаил. - Женщина, вроде убитая! А крови,крови-то... Киреев побежал на крики Федора. С первого взгляда он узналженщину, стоявшую час с небольшим назад у белой машины на липецкой дороге.Незнакомка застонала. - Живая! - закричал Федор. - Что делать будем? - У тебя в аптечке бинт есть? Надо кровь приостановить, а то не довеземее до больницы. - Сейчас посмотрю. - И Федор рванул к машине. Вскоре раздался егоголос: - Только йод и валериановые таблетки. - Что же делать? - Киреев открыл рюкзак и стал лихорадочно рыться в немв поисках какой-нибудь тряпки. Тут он вспомнил, что еще месяц назад, когдацеллофановый пакет порвался, он завернул икону в чистый льняной мешочек.Достав икону и развернув ее, Михаил бросился с мешочком к девушке. Но даже встоль сильном волнении и спешке он бережно положил святую реликвию нарюкзак. - Федя, ты разбираешься в ранениях? - Откуда? - Как бы нам забинтовать ей рану? - А может, просто держать этот мешок у нее на животе? - Хотя бы так. Давай, понесем ее к машине. Сначала Юля услышала голоса.И первое, что она увидела, открыв глаза, сначала сквозь туманную пелену,затем все четче и четче - была икона. Она сразу узнала ее. "Наверное, яумерла, - подумала Юля, - и мне показывают икону. Судить будут за то, чтоукрасть ее хотела..." Но вот Юлю подхватили чьи-то руки, и она почувствоваласильную боль в животе. Да и на небо, как, впрочем, и преисподнюю, это местоне походило. Сознание медленно, но верно возвращалось к ней. Заросли ирги,боль в животе... Но голоса принадлежали не Бугаю и Шурику. - Вроде бы худенькая на вид, а какая тяжелая, - произнес один голос. -Михаил, ты руку от ее живота не отрывай. - Да что толку? - откликнулся второй голос. - Мешок уже мокрый весь.Боюсь, мы ее не довезем. - Икона, - прошептала Юля. - О чем она? - спросил Федор. - Заботливая. Боится, чтобы я икону с рюкзаком не оставил. - Надо же. Странный народ эти женщины. Пока Федор усаживал незнакомку в кабину, Михаил вернулся за иконой,уложил ее в рюкзак и полез в кузов. - Не надо в кузов. Мы все в кабине уместимся. Да и держать ее надо, ато будет рулить мешать. - Хорошо. А теперь гони, Федя, что есть мочи. Если Бог дал этой девушкешанс, мы не должны его упустить. - Понял. Гонки "Формулы-1" видел? Так вот, это детский сад по сравнениюс тем, что сейчас произойдет. - Федя, много слов! - Понял. Как говорил Юрий Алексеевич, поехали! - Какой Юрий Алексеевич? - А еще интеллигентный человек. Темнота. Гагарин, вот кто! * * * Любое событие или явление можно объяснить несколькими причинами, подчаспрямо противоположными. Исходя из своего опыта, возраста, воспитания и дажепредрассудков, мы делаем свой выбор, останавливаясь на том или иномобъяснении. Смею предложить читателю, как говорится, на выбор, две версиипроизошедшего на задонской дороге ранним июльским вечером дорожно-транспортного происшествия - так на языке работников ГИБДД именуют то, что внароде проще и короче называют аварией. Вот первое объяснение. Бугай, давноне имевший водительской практики, да еще после перенесенного стресса, гнал"Сааб" по извилистой дороге со скоростью, превышающей сто километров в час.За Домом инвалидов дорога делает особенно крутой вираж. По случайномусовпадению именно в этот момент Бугай обернулся назад посмотреть, как дела уГнилого, который причитал всю дорогу: - Быстрее, быстрее. Не хочу остаться евнухом! И опять-таки именно вэтот момент коза Анчутка, гроза местных садов, воспользовавшись тем, что еехозяйка тетя Маша заболталась с соседкой, решила перебраться через дорогу. - Смотри на доро... - только и успел сказать Шурик. Бугай нажал натормоза, и машина вылетела за обочину. Анчутка отделалась легким испугом, а"Сааб", перевернувшись, впервые на своем веку оказался на земле вверхколесами. Впрочем, шведы делают действительно хорошие машины, заботясь обезопасности пассажиров. Все три наших героя остались если и не совсем целы,то, по крайней мере, живы. Тетя Маша, охнув, бросилась за своей козой, а еесоседка с перепугу потеряла дар речи. Больше на дороге и возле нее никого небыло... Да, "Сааб" - отличная машина, даже магнитола не перестала работать,но кто мог предположить, что после его трехмесячных мучений по русскимдорогам совсем разболтается аккумулятор, который и выпал после удара. Покапассажиры стучали по стеклам и звали на помощь, потек бензин. Видимо,вспыхнула искра, и... Не прошло и тридцати секунд, как огромный столбпламени, охватив блестящее белое тело машины, поднялся в воздух. Очнулась от оцепенения соседка бабы Маши, бежал к машине водительпроезжавшего мимо "Запорожца" - все это уже не имело значения... А вотдругое объяснение случившемуся, которого, признаться, придерживается иавтор. Земля не захотела больше носить Гнилого и его приятелей. Юля былаправа: зло всегда возвращается к тому, кто его породил. Раньше или позже.Возомнившие себя вершителями чужих судеб, Владислав Семенович Марцевич иСергей Александрович Булатов не знали, да и не хотели знать, что существуетдругая сила - терпеливая, милосердная, но одновременно и суровая,справедливо воздающая всем по заслугам. Видимо, кровь невинно убиенных Иванаи Андрея, страдания Юли стали последней каплей... Земной путь Гнилого, Бугаяи Шурика был закончен. А баба Маша, ее соседка и водитель "Запорожца" сужасом наблюдали, как кричали люди в машине, горя заживо. И только козаАнчутка невозмутимо жевала придорожную траву. Животное, что с неговозьмешь... Жаль, что среди свидетелей последних секунд жизни Бугая, Гнилогои Шурика не оказалось никого, кто обладал бы философским мышлением. А то быон оценил горькую усмешку судьбы: когда крики стали стихать, можно былорасслышать песню, которая звучала из магнитолы. Хорошие магнитолы делают вЮжной Корее. Пел любимый певец Юли Селивановой. Пел под музыку,стилизованную в стиле старинного менуэта: Господа хорошие и господа плохие, Выливайте водку, разряжайте пистолет, Предлагаю позабыть про времена лихие, Выходите строем, потанцуемменуэт. Просвещенья жаждет человечия натура, Мы пойдем на выставку, мы сходимна балет. Есть такая штука, называется - культура... А чЈй-то вы хватаетесь опятьза пистолет? К красоте душа стремится, Дай, товарищ, мне совет: То ль пойти опохмелиться, То ль сходить нам на балет... А может, все же на балет?
Дата добавления: 2015-09-13; просмотров: 59; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав |