Скотт был везунчиком. Он всегда знал, когда выиграет, а когда проиграет, и почти всегда оказывался прав. Он много говорит со мной о Кайли, потому что знает, что она тоже не такая.

До тех пор пока о Детях Индиго не заговорили многие, никто из нас не мог даже предположить, кем являются эти необычные, иногда совершенно непонятные дети. Я испытываю невероятное чувство удивления, когда смотрю на следующее поколение этих чудесных существ. Они знают, чего они хотят и кто они, и нисколько не стесняются говорить вам об этом. Они рассказывают о том, что бывали здесь и прежде, и знают, кем тогда были вы. Кайли и сейчас говорит со мной об этом. Она рассказывает мне об ангелах и святых, а также о чем они с ней беседуют. Скотт слушает свою дочь и теперь понимает, почему, пока он рос, у него были такие сложности.

Эмма, дочь Марка, еще маленькая, но она уже проявляет признаки ребенка Индиго. Она уже научилась говорить и обладает замечательными двигательными навыками. У нее удлиненное и гибкое тело. Глаза всегда сияют, и она часто указывает на какие-то невидимые вещи, которые я до сих пор не научилась видеть, но я знаю, что она рассказывает мне, кого она видит вокруг меня, и эти сущности — мои проводники и ангелы-хранители. Она улыбается им, беседует с ними, потом смотрит мне прямо в глаза и неслышно говорит мне, кто я.

Другая дочь Марка, Кэтрин Элизабет, рассказывает мне о своем ручном ангеле. Он улыбается, берет ее за руку, и они вместе вдут играть в песочницу, роют там туннели, делают куличики из песка и болтают о том, как проведут завтрашний день.

Это помогло мне понять, что мои дети — это действительно великий дар. На протяжении всего времени мы были связаны невидимыми узами, и я считаю благословением, что это продолжается также в моих внучках. Я так люблю своих сыновей, я и по сей день говорю им, какие они необыкновенные! Я благодарю их за то, что у нас были трудные времена, но это путешествие сблизило всех нас. Я знаю, что мои дети показали дорогу многим людям. Они пробудили мою душу на этом пути, благодаря им на свет появились мои внучки — тоже из числа Индиго.

Еще несколько историй об Индиго

Когда моей дочери Мэрлин было всего три года, мы вместе вслух произносили молитву, которая начиналась словами: Теперь я укладываюсь спать… Когда мы закончили ее читать, Мэрлин спросила меня, какую молитву я обычно произношу, и попросила повторить ее вслух. Я начала читать Отче наш…, а она тут же присоединилась ко мне. Я знаю, что она никогда прежде не слышала ее, во всяком случае, в этом воплощении, поэтому я спросила, откуда она так хорошо знает эту молитву. Она сказала мне, что все время повторяла ее. Я поздравила ее с тем, что она так хорошо ее запомнила.

Мы ничего не знаем относительно того, насколько сильными могут быть такие воспоминания, но очень важно проявлять к ним уважение. Эта беседа не показалась мне необычной. Поскольку у меня не было братьев и сестер и я практически не имела опыта общения с такими маленькими детьми, то я восприняла ее как нормальную. И только когда мои друзья обратили мое внимание на крайне взрослую манеру наших диалогов, я тоже поняла, что это не норма.

Однажды мы ехали с подругой в машине: мы сидели впереди, а Мэрлин — на заднем сиденье. Перед поездкой мы с подругой зашли в храм, и теперь обсуждали такие эзотерические моменты как, например, то, насколько эгоцентричными кажутся некоторые люди в присутствии главы, церкви, а также что все тайное, несомненно, становится явным. Мэрлин вдруг заговорила, что мы должны прилагать усилия к тому, чтобы понять друг друга, а также осознать истину (явно намекая на священника, о котором мы только что говорили). Моя подруга была ошеломлена; как бы то ни было, я приняла как само собой разумеющееся, что, поскольку Мэрлин — такая древняя душа, для нее весьма естественно говорить об этом.