КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Генрик Ибсен. Кукольный дом
Стр 1 из 3Следующая ⇒
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: Адвокат Хельмер. Нора, его жена. Доктор Ранк. Фру Линне. Частный поверенный Крогстад. Трое маленьких детей четы Хельмер. Анна-Мария, их нянька. Служанка в доме Хельмера. Посыльный. Действие происходит в квартире Хельмера. ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ (*375) Уютная комната, обставленная со вкусом, но недорогой мебелью. Вглубине, в средней стене, две двери: одна, справа, ведет в переднюю, другая,слева, в кабинет Хельмера. Между этими дверями пианино. Посредине левойбоковой стены дверь, ближе к авансцене окно. Около окна круглый стол скреслами и диванчиком. В правой стене, несколько подальше вглубь, тожедверь, а впереди изразцовая печка; перед нею несколько кресел и качалка.Между печкой и дверью столик. По стенам гравюры. Этажерка с фарфоровыми ипрочими безделушками, книжный шкафчик с книгами в роскошных переплетах. На полу ковер. В печке огонь. Зимний день. В передней звонок. Немного погодя слышно, как дверь отпирают. Изпередней в комнату входит, весело напевая, Нора, в верхней одежде,нагруженная ворохом пакетов и свертков, которые она складывает на столнаправо. Дверь в переднюю остается открытой, и там виднеется посыльный,принесший елку и корзину, которые он отдает служанке, отворившей дверь. Н о р а. Хорошенько припрячь елку, Элене. Дети не должны увидеть еераньше вечера, когда она будет украшена. (Посыльному, вынимая портмоне.)Сколько? П о с ы л ь н ы й. Пятьдесят эре! Н о р а. Вот крона... Нет, оставьте себе все. Посыльный кланяется и уходит. Нора затворяет дверь в переднюю, снимаетс себя верхнее платье, продолжая посмеиваться тихим, довольным смехом. Потомвынимает из кармана мешочек с миндальным печеньем и съедает несколькоштучек. Осторожно идет к двери, ведущей в комнату мужа, и прислушивается. Да, он дома. (Снова напевает, направляясь к столу.) X е л ь м е р (из кабинета). Что это, жаворонок запел? Н о р а (развертывая покупки). Он самый. X е л ь м е р. Белочка там возится? Н о р а. Да! X е л ь м е р. Когда же белочка вернулась? (*376) Н о р а. Только что. (Прячет мешочек с печеньем в карман иобтирает себе губы.) Поди сюда, Торвальд, погляди, чего я накупила! X е л ь м е р. Постой, не мешай. (Немного погодя открывает дверь изаглядывает в комнату, держа перо в руке.) Накупила, говоришь? Все это?..Так птичка опять улетала сорить денежками? Н о р а. Знаешь, Торвальд, пора же нам наконец немножко раскутиться.Это ведь первое рождество, что нам нет нужды так стеснять себя. X е л ь м е р. Ну и мотать нам тоже нельзя. Н о р а. Немножко-то можно! Правда? Самую чуточку! Тебе ведь положилитеперь большое жалованье, и ты будешь зарабатывать много-много денег. X е л ь м е р. Да, с нового года. Но выдадут мне жалованье только черезтри месяца. Н о р а. Пустяки! Можно занять пока. X е л ь м е р. Нора! (Подходит и шутливо берет ее за ушко.) Опять нашелегкомыслие тут как тут. Ты представь себе, сегодня я займу тысячу крон, тыпотратишь их на праздниках, а накануне Нового года мне свалится на головучерепица с крыши - и готово. Н о р а (закрывая ему рот рукой). Фу! Не говори таких гадких вещей. X е л ь м е р. Нет, ты представь себе подобный случай,- что тогда? Н о р а. Если бы уж случился такой ужас, то для меня было бы все равно- есть у меня долги или нет. Х е л ь м е р. Ну, а для людей, у которых я бы занял? Н о р а. Для них? А чего о них думать! Ведь это же чужие! Х е л ь м е р. Нора, Нора, ты еси женщина! Но серьезно, Нора, ты ведьзнаешь мои взгляды на этот счет. Никаких долгов! Никогда не занимать! Надомашний очаг, основанный на займах, на долгах, ложится какая-то некрасиваятень зависимости. Продержались же мы с тобой, храбро до сегодняшнего дня,так уж потерпим и еще немножко, - недолго ведь. Н о р а (отходя к печке). Да что же, как хочешь, Торвальд. (*377) Х е л ь м е р (за нею). Ну, ну, вот птичка и опустила крылышки.А? Белочка надулась. (Вынимает портмоне.) Нора, как ты думаешь, что у менятут? Н о р а (оборачиваясь, живо). Деньги! Х е л ь м е р. Вот тебе! (Подает ей несколько бумажек.) Господи, я ведьзнаю, мало ли в доме расходов на праздниках. Н о р а (считая). Десять, двадцать, тридцать, сорок. Спасибо, спасиботебе, Торвальд. Теперь мне надолго хватит. Х е л ь м е р. Да, уж ты постарайся. Н о р а. Да, да, непременно. Но поди сюда, я тебе покажу, что янакупила. И как дешево! Гляди, вот новый костюм Ивару и сабля. Вот лошадка итруба Бобу. А вот кукла и кукольная кроватка для Эмми. Простенькие, но онавсе равно их скоро поломает. А тут на платья и передники прислуге. СтарухеАнне-Марии следовало бы, конечно, подарить побольше... Х е л ь м е р. А в этом пакете что? Н о р а (вскакивая). Нет, нет, Торвальд! Этого тебе нельзя видеть довечера! Х е л ь м е р. Ну-ну! А ты вот что скажи мне, маленькая мотовка, что тысебе самой присмотрела? Н о р а. Э, мне ровно ничего не надо. Х е л ь м е р. Разумеется, надо! Назови же мне теперь что-нибудь такоеразумное, чего бы тебе больше всего хотелось. Н о р а. Право же, не надо. Или послушай, Торвальд... Х е л ь м е р. Ну? Н о р а (перебирая пуговицы его пиджака и не глядя на него). Если уж тыхочешь подарить мне что-нибудь, так ты бы... ты бы... Х е л ь м е р. Ну, ну, говори же. Н о р а (быстро). Ты бы дал мне деньгами, Торвальд. Сколько можешь. Ябы потом, на днях и купила себе на них что-нибудь. Х е л ь м е р. Нет, послушай, Нора... Н о р а. Да, да, сделай так, милый Торвальд! Прошу тебя! Я бы завернуладеньги в золотую бумажку и повесила на елку. Разве это не было бы весело? (*378) Х е л ь м е р. А как зовут тех пташек, которые вечно сорятденежками? Н о р а. Знаю, знаю, - мотовками. Но сделаем, как я говорю, Торвальд.Тогда у меня будет время обдумать, что мне особенно нужно. Разве это неблагоразумно? А? Х е л ь м е р (улыбаясь). Конечно, то есть если бы ты в самом делемогла придержать эти деньги и потом действительно купить на них что-нибудьсебе самой. А то и они уйдут на хозяйство, на разные ненужные мелочи, и мнеопять придется раскошеливаться. Н о р а. Ах, Торвальд... Х е л ь м е р. Тут спорить не приходится, милочка моя! (Обнимает ее.)Птичка мила, но тратит ужасно много денег. Просто невероятно, как дорогообходится мужу такая птичка. Н о р а. Фу! Как можно так говорить! Я же экономлю, сколько могу. Х е л ь м е р (весело). Вот уж правда истинная! Сколько можешь. Но тысовсем не можешь. Н о р а (напевает и улыбается). Гм! Знал бы ты, сколько у нас,жаворонков и белочек, всяких расходов, Торвальд! Х е л ь м е р. Ты маленькая чудачка! Две капли воды - твой отец. Толькои хлопочешь, как бы раздобыть денег. А как добудешь - глядь, они междупальцами и прошли, сама никогда не знаешь, куда их девала. Ну что ж,приходится брать тебя такой, какова ты есть. Это уж в крови у тебя. Да, да,это в тебе наследственное, Нора. Н о р а. Ах, побольше бы мне унаследовать от папы его качеств! Х е л ь м е р. А мне бы не хотелось, чтобы ты была другой, чем ты есть,мой милый жавороночек! Но слушай, мне сдается, ты... у тебя... как бы этосказать? У тебя какой-то подозрительный вид сегодня. Н о р а. У меня? Х е л ь м е р. Ну да. Погляди-ка мне прямо в глаза. Н о р а (глядит на него). Ну? Х е л ь м е р (грозя пальцем). Лакомка не кутнула сегодня немножко вгороде? Н о р а. Нет, что ты! (*379) Х е л ь м е р. Будто уж лакомка не забегала в кондитерскую? Н о р а. Но уверяю тебя, Торвальд... Х е л ь м е р. И не отведала варенья? Н о р а. И не думала. Х е л ь м е р. И не погрызла миндальных печений? Н о р а. Ах, Торвальд, уверяю же тебя... Х е л ь м е р. Ну-ну-ну! Естественно, я просто шучу... Н о р а (идя к столу направо). Мне и в голову не пришло бы делать тебенаперекор. Х е л ь м е р. Знаю, знаю. Ты ведь дала мне слово. (Подходя к ней.) Ну,оставь при себе свои маленькие рождественские секреты, моя дорогая Нора.Они, верно, всплывут наружу сегодня же вечером, когда будет зажжена елка. Н о р а. Ты не забыл пригласить доктора Ранка? Х е л ь м е р. Не приглашал. Да это и не нужно. Само собой, он ужинаету нас. Впрочем, я еще успею ему напомнить: он зайдет до обеда. Вино язаказал хорошее. Нора, ты не поверишь, как я радуюсь сегодняшнему вечеру. Н о р а. И я! А дети-то как будут рады, Торвальд! Х е л ь м е р. Ах, какое наслаждение сознавать, что ты добился верного,обеспеченного положения, что у тебя будет теперь солидный доход. Не правдали, приятное сознание? Н о р а. О, чудесно! Х е л ь м е р. А помнишь прошлое рождество? Ты целые три неделизатворялась у себя по вечерам и до поздней ночи все мастерила цветы икакие-то другие прелести для елки, которыми хотела всех нас поразить. У-у,скучнее времени я не запомню. Н о р а. Я-то вовсе не скучала. Х е л ь м е р (с улыбкой). Но толку-то вышло немного, Нора. Н о р а. Ты опять будешь меня дразнить этим? Что же я могла поделать,если кошка забралась и все разодрала в куски! Х е л ь м е р. Ну, разумеется, ничего не могла поделать, моябедняжечка. Ты от всей души хотела нас всех порадовать, и в этом вся суть.Но хорошо все-таки, что эти тугие времена прошли. (*380) Н о р а. Да, прямо чудесно! X е л ь м е р. Не нужно больше ни мне сидеть одному и скучать, ни тебепортить свои милые, славные глазки и нежные ручки... Н о р а (хлопая о ладоши). Не правда ли, Торвальд, не нужно больше? Ах,как чудесно, восхитительно слышать это! (Берет его под руку.) Теперь ярасскажу тебе, как я мечтаю устроиться, Торвальд. Вот, как только праздникипройдут... Звонок в передней. Ах, звонят! (Прибирает немного в комнате.) Верно, кто-нибудь к нам.Досадно. X е л ь м е р. Если кто-нибудь в гости, меня нет дома, помни. С л у ж а н к а (в дверях передней). Барыня, там незнакомая дама. Но р а. Так проси сюда. С л у ж а н к а (Хельмеру). И доктор. X е л ь м е р. Прямо ко мне прошел? С л у ж а н к а. Да, да. Xельмер уходит в кабинет. Служанка вводит фру Линне, одетуюпо-дорожному, и закрывает за нею дверь. Ф р у Л и н н е (смущенно, с запинкой). Здравствуй, Нора. Н о р а (неуверенно). Здравствуйте... Ф р у Л и н н е. Ты, видно, не узнаешь меня? Н о р а. Нет. Не знаю... Да, кажется... (Порывисто.) Как! Кристина...Неужели ты?! Ф р у Л и н н е. Я. Н о р а. Кристина! А я-то не узнала тебя сразу! Да и как было...(Понизив голос.) Как ты переменилась, Кристина! Ф р у Л и н н е. Еще бы. За девять-десять долгих лет... Н о р а. Неужели мы так давно не видались? Да, да, так и есть. Ах,последние восемь лет - вот, право, счастливое было время!.. Так ты приехаласюда, к нам в город? Пустилась в такой длинный путь зимой! Храбрая! Ф р у Л и н н е. Я сегодня только приехала с утренним пароходом. (*381) Н о р а. Чтобы повеселиться на праздниках, конечно. Ах, какславно! Ну и повеселимся же! Да ты разденься. Тебе ведь не холодно?(Помогает ей.) Вот так. Теперь усядемся поудобнее около печки. Нет, ты вкресло! А я на качалку! (Берет ее за руки.) Ну вот, теперь опять у тебя твоепрежнее лицо. Это лишь в первую минуту... Хотя немножко ты все-такипобледнела, Кристина, и, пожалуй, немножко похудела. Ф р у Л и н н е. И сильно, сильно постарела, Нора. Н о р а. Пожалуй, немножко, чуть-чуть, вовсе не очень. (Вдругостанавливается и переходит на серьезный тон.) Но какая же я пустоголовая -сижу тут, болтаю! Милая, дорогая Кристина, прости меня! Ф р у Л и н н е. В чем дело, Нора? Н о р а (тихо). Бедная Кристина, ты же овдовела. Ф р у Л и н н е. Три года назад. Н о р а. Да, я знаю. Я читала в газетах. Ах, Кристина, поверь, ястолько раз собиралась написать тебе в то время, да все откладывала, всечто-нибудь мешало. Ф р у Л и н н е. Милая Нора, я отлично понимаю. Н о р а. Нет, это было гадко с моей стороны, Кристина. Ах ты, бедняжка,сколько ты, верно, перенесла. И он не оставил тебе никаких средств? Ф р у Л и н н е. Никаких. Н о р а. Ни детей? Ф р у Л и н н е. Ни детей. Н о р а. Ничего, стало быть? Ф р у Л и н н е. Ничего. Даже ни горя, ни сожалений, чем можно было быпитать память. Н о р а (глядя на нее недоверчиво). Но как же это может быть, Кристина? Ф р у Л и н н е (с горькой улыбкой, гладя Нору по голове). Иногдабывает, Нора. Н о р а. Значит, одна-одинешенька. Как это должно быть ужасно тяжело. Ау меня трое прелестных детей. Сейчас ты их не увидишь. Они гуляют с нянькой.Но ты непременно расскажи мне обо всем... Ф р у Л и н н е. Нет, нет, нет, рассказывай лучше ты. Н о р а. Нет, сначала ты. Сегодня я не хочу быть эгоисткой. Хочу думатьтолько о твоих делах. Но одно все-таки (*382) мне надо сказать тебе. Знаешь,какое счастье привалило нам на днях? Ф р у Л и н н е. Нет. Какое? Н о р а. Представь, муж сделался директором Акционерного банка! Ф р у Л и н н е. Твой муж? Вот удача!.. Н о р а. Невероятная! Адвокатура - это такой неверный хлеб, особенноесли желаешь браться только за самые чистые, хорошие дела. А Торвальд,разумеется, других никогда не брал, и я, конечно, вполне с ним согласна. Ах,ты понимаешь, как мы рады. Он вступит в должность с Нового года и будетполучать большое жалованье и хорошие проценты. Тогда мы сможем жить совсемпо-другому, чем до сих пор, - вполне по своему вкусу. Ах, Кристина, у менятак легко стало на сердце, я так счастлива! Ведь это же чудесно иметьмного-много денег и не знать ни нужды, ни забот. Правда? Ф р у Л и н н е. Да, во всяком случае, должно быть чудесно иметь всенеобходимое. Н о р а. Нет, не только необходимое, но много-много денег. Ф р у Л и н н е (улыбаясь). Нора, Нора! Ты все еще не сталаблагоразумнее! В школе ты была большой мотовкой. Н о р а (тихо посмеиваясь). Торвальд и теперь меня так зовет. (Грозяпальцем.) Однако "Нора, Нора" не такая уж сумасбродка, как вы воображаете...Нам, право, не так жилось, чтобы я могла мотать. Нам обоим приходилосьработать! Ф р у Л и н н е. И тебе? Н о р а. Ну да, разные там мелочи по части рукоделья, вязанья,вышиванья и тому подобного. (Вскользь.) И... кое-что еще. Ты ведь знаешь,что Торвальд оставил службу в министерстве, когда мы поженились? Не былоникаких видов на повышение, а зарабатывать ведь надо было больше прежнего.Ну, в первый год он работал сверх всяких сил. Просто ужасно. Ему приходилосьбрать всякие добавочные занятия - ты понимаешь - и работать с утра довечера. Ну и не выдержал, захворал, был при смерти, и доктора объявили, чтонеобходимо отправить его на юг. (*383) Ф р у Л и н н е. Вы и провели тогда целый год в Италии? Н о р а. Ну да. А не легко было нам подняться с места, поверь. Ивартогда только что родился. Но ехать все-таки было необходимо. Ах, что этобыла за чудная, дивная поездка! И Торвальд был спасен. Но сколько денегпошло - страсть, Кристина! Ф р у Л и н н е. Могу себе представить. Н о р а. Тысяча двести специй-далеров.* Четыре тысячи восемьсот крон.Большие деньги. Ф р у Л и н н е. Да, но, во всяком случае, большое счастье, если естьгде взять их в такое время. Н о р а. Надо тебе сказать, мы получили их от папы. Ф р у Л и н н е. А, так. Да, кажется, отец твой как раз тогда и умер. Н о р а. Да, как раз тогда. И подумай, я не могла поехать к нему,ходить за ним. Я со дня на день ждала малютку Ивара. И вдобавок у меня наруках был мой бедный Торвальд, чуть не при смерти. Милый, дорогой папа! Таки не пришлось мне больше свидеться с ним, Кристина. Это самое тяжелое горе,что я испытала замужем. Ф р у Л и н н е. Я знаю, ты очень любила отца. Так, значит, после этоговы отправились в Италию? Н о р а. Да. Деньги ведь у нас были, а доктора гнали... Мы и уехаличерез месяц. Ф р у Л и н н е. И муж твой вернулся вполне здоровым? Н о р а. Совершенно! Ф р у Л и н н е. А... доктор? Н о р а. То есть? Ф р у Л и н н е. Кажется, девушка сказала, что господин, который пришелсо мной вместе, - доктор. Н о р а. А-а, это доктор Ранк. Но он приходит не с врачебным визитом.Это наш лучший друг, и уж хоть разок в день, да наведается к нам. Нет,Торвальд с тех пор ни разу не прихворнул даже. И дети бодры и здоровы, и я.(Вскакивая и хлопая в ладоши.) О господи, Кристина, как чудесно жить ичувствовать себя счастливой! Нет, это просто отвратительно с моей стороны -я говорю все только о себе. (Садится на скамеечку рядом с фру Линне и кладетруки ей на колени.) Ты не сердись на меня!.. Скажи, (*384) правда это: ты всамом деле не любила своего мужа? Зачем же ты вышла за него? Ф р у Л и н н е. Мать моя была еще жива, но такая слабая, беспомощная,не вставала с постели. И еще у меня были на руках два младших брата. Я и несочла себя вправе отказать ему. Н о р а. Да, да, пожалуй, ты права. Значит, он был тогда богат? Ф р у Л и н н е. Довольно состоятелен, кажется. Но дело его былопоставлено непрочно. И когда он умер, все рухнуло и ничего не осталось. Н о р а. И?.. Ф р у Л и н н е. И мне пришлось перебиваться мелкой торговлей,маленькой школой и вообще чем придется. Эти три последних года тянулись дляменя, как один долгий, сплошной рабочий день без отдыха. Теперь он кончился,Нора. Моя бедная мать не нуждается во мне больше - умерла. И мальчики сталина ноги, сами могут о себе заботиться. Н о р а. Так у тебя теперь легко на душе... Ф р у Л и н н е. Не скажу. Напротив, страшно пусто. Не для кого большежить. (Встает в волнении.) Оттого я и не выдержала там у нас, в медвежьемуглу. Тут, верно, легче будет найти, к чему приложить силы и чем занятьмысли. Удалось бы мне только получить какую-нибудь постоянную службу,какую-нибудь конторскую работу... Н о р а. Ах, Кристина, это так ужасно утомительно, а у тебя и без тоготакой измученный вид. Тебе бы лучше поехать куда-нибудь на купанья. Ф р у Л и н н е (отходя к окну). У меня нет папы, который бы снабдилменя деньгами на дорогу, Нора. Н о р а (вставая). Ах, не сердись на меня! Ф р у Л и н н е (идя к ней). Милая Нора, ты на меня не сердись. Хужевсего в моем положении то, что в душе осаждается столько горечи. Работать недля кого, а все-таки приходится хлопотать и всячески биться. Жить ведь надо,вот и становишься эгоисткой. Ты сейчас рассказала мне о счастливой переменеваших обстоятельств, а я - поверишь - обрадовалась не столько за тебя,сколько за себя. (*385) Н о р а. Как так? Ах, понимаю: ты думаешь, Торвальд можетчто-нибудь сделать для тебя? Ф р у Л и н н е. Я это подумала. Н о р а. Он и сделает, Кристина. Предоставь только все мне. Я тактонко-тонко все подготовлю, придумаю что-нибудь такое особенное, чемзадобрить его. Ах, я бы от души хотела помочь тебе. Ф р у Л и н н е. Как это мило с твоей стороны, Нора, что ты так горячоберешься за мое дело... Вдвойне мило с твоей стороны, - тебе самой так малознакомы житейские заботы и тяготы. Н о р а. Мне? Мне они мало знакомы? Ф р у Л и н н е (улыбаясь). Ну, боже мой, какие-то занятия рукоделием итому подобное... Ты дитя, Нора! Н о р а (закидывая голову и прохаживаясь по комнате). Тебе бы неследовало говорить со мной таким тоном. Ф р у Л и н н е. Да? Н о р а. И ты - как другие. Вы все думаете, что я не годна ни на чтосерьезное... Ф р у Л и н н е. Ну-ну? Н о р а. Что я ровно ничего такого не испытала в этой трудной жизни. Ф р у Л и н н е. Милая Нора, ты же только что поведала мне все своииспытания. Н о р а. Э, пустяки одни! (Тихо.) Главного я тебе не рассказала. Ф р у Л и н н е. Главного? Что ты хочешь сказать? Н о р а. Ты все смотришь на меня свысока, Кристина. А это напрасно. Тыгордишься, что несла такой тяжелый, долгий труд ради своей матери... Ф р у Л и н н е. Я, право, ни на кого не смотрю свысока. Но верно - ягоржусь и радуюсь, вспоминая, что мне выпало на долю облегчить остаток днеймоей матери. Н о р а. Ты гордишься также, вспоминая, что сделала для братьев. Ф р у Л и н н е. Мне кажется, я вправе. Н о р а. И мне так кажется. Но вот ты послушай, Кристина. И мне естьчем гордиться, чему радоваться. Ф р у Л и н н е. Не сомневаюсь! Но в каком смысле? (*386) Н о р а. Говори тише. Вдруг Торвальд услышит! Ему ни за что вмире нельзя... Никому нельзя знать об этом, Кристина, никому, кроме тебя. Ф р у Л и н н е. Да в чем дело? Н о р а. Поди сюда. (Привлекает ее на диван рядом с собой.) Да,видишь... и мне есть чем гордиться, чему радоваться. Это я спасла жизньТорвальду. Ф р у Л и н н е. Спасла? Как спасла? Н о р а. Я же рассказывала тебе о поездке в Италию. Торвальд не выжилбы, если бы не попал на юг. Ф р у Л и н н е. Ну да. И твой отец дал вам нужные средства. Н о р а (с улыбкой). Это Торвальд так думает и все другие, но... Ф р у Л и н н е. Но... Н о р а. Папа не дал нам ни гроша. Это я достала деньги. Ф р у Л и н н е. Ты? Всю эту крупную сумму? Н о р а. Тысячу двести специй. Четыре тысячи восемьсот крон. Что тыскажешь? Ф р у Л и н н е. Но как это возможно, Нора? Выиграла в лотерею, что ли? Н о р а (презрительно). В лотерею! (Фыркает.) Это была бы не штука! Ф р у Л и н н е. Так откуда же ты взяла их? Н о р а (напевая и таинственно улыбаюсь). Гм! Тра-ля-ля-ля! Ф р у Л и н н е. Не могла же ты занять. Н о р а. Вот? Почему так? Ф р у Л и н н е. Да жена ведь не может делать долгов без согласия мужа. Н о р а (закидывая голову). Ну, если жена немножко смыслит в делах,если жена понимает, как нужно умненько взяться за дело, то... Ф р у Л и н н е. Нора, я решительно ничего не понимаю. Н о р а. И не надо тебе понимать. Я ведь и не сказала, что заняладеньги. Могла же я добыть их другим путем. (Откидывается на спинку дивана.)Могла получить от (*387) какого-нибудь поклонника. При такой привлекательнойнаружности, как у меня... Ф р у Л и н н е. Ты сумасбродка. Н о р а. Теперь тебе, верно, безумно хотелось бы все узнать, Кристина? Ф р у Л и н н е. Послушай, милая Нора, ты не выкинула чего-нибудьбезрассудного? Н о р а (выпрямляясь на диване). Разве безрассудно спасти жизнь своемумужу? Ф р у Л и н н е. По-моему, безрассудно, если ты без его ведома... Н о р а. Да ведь ему нельзя было ни о чем знать! Господи, как ты этогоне понимаешь? Он не должен был и подозревать, в какой он опасности. Это мнедоктора сказали, что жизнь его в опасности, что одно спасение - увезти егона юг. Ты думаешь, я не пыталась сначала всячески выпутаться? Я заводиларазговоры о том, что и мне хотелось бы побывать за границей, как другиммолодым дамам. Я и плакала, и просила; говорила, что ему не худо бы помнитьо моем "положении", что теперь надо всячески мне угождать; намекала, чтоможно занять денег. Так он почти рассердился, Кристина. Сказал, что у меняветер в голове и что его долг, как мужа, не потакать моим капризам иприхотям, - так он, кажется, выразился. Хорошо, хорошо, думаю я, а спаститебя все-таки нужно, и нашла выход... Ф р у Л и н н е. И твой муж так и не узнал от твоего отца, что деньгибыли не от него? Н о р а. Так и не узнал. Папа ведь умер как раз в эти дни. Я-то хотелабыло посвятить его в дело и просить, чтобы он не выдавал меня. Но он был ужетак плох - и мне, к сожалению, не понадобилось прибегать к этому. Ф р у Л и н н е. И ты до сих пор не призналась мужу? Н о р а. Нет, боже избави, что ты! Он такой строгий по этой части. Икроме того, с его мужским самолюбием... Для него было бы так мучительно,унизительно узнать, что он обязан мне чем-нибудь. Это перевернуло бы вверхдном все наши отношения. Наша счастливая семейная жизнь перестала бы тогдабыть тем, что она есть. Ф р у Л и н н е. И ты никогда ему не скажешь? (*388) Н о р а (подумав и слегка улыбаясь). Да... когда-нибудь,пожалуй... когда пройдет много-много лет и я уж не буду такая хорошенькая.Ты не смейся. Я, разумеется, хочу сказать: когда я уже не буду так нравитьсяТорвальду, как теперь, когда его уже не будут развлекать мои танцы,переодевания, декламации. Тогда хорошо будет иметь какую-нибудь заручку...(Обрывая.) Вздор, вздор, вздор! Этого никогда не будет!.. Ну, что же тыскажешь о моей великой тайне, Кристина? Гожусь я на что-нибудь? Ты не думай,что это дело не причиняет мне больших забот. Мне, право, иногда совсем нелегко бывает оправдывать в срок свои обязательства. В деловом мире, скажу ятебе, существует взнос процентов по третям и взносы в погашение долга, какэто называется. А деньги всегда ужасно трудно добывать. Вот и приходилосьэкономить на чем только можно... понимаешь? Из денег на хозяйство я не моглаособенно много откладывать - Торвальду нужен был хороший стол. И детейнельзя было одевать кое-как. Что я получала на них, то целиком на них иуходило. Милые мои крошки Ф р у Л и н н е. Так тебе, верно, приходилось отказывать себе самой,бедняжка? Н о р а. Понятно. Ведь я же была больше всех заинтересована! Торвальддаст, бывало, мне денег на новое платье и тому подобное, а я всегда истрачутолько половину. Все подешевле да попроще покупала. Счастье еще, что мне всек лицу и Торвальд никогда ничего не замечал. Но самой-то мне иной раз бывалоне легко, Кристина. Ведь это такое удовольствие хорошо одеваться! Правда? Ф р у Л и н н е. Пожалуй. Н о р а. Ну, были у меня, конечно, и другие источники. Прошлой зимойповезло, я получила массу переписки. Каждый вечер запиралась у себя вкомнате и писала, писала до поздней ночи. Ах, иной раз до того, бывало,устанешь! Но все-таки ужасно приятно было сидеть так и работать,зарабатывать деньги. Я чувствовала себя почти мужчиной. Ф р у Л и н н е. Но сколько же тебе таким путем удалось выплатить? Н о р а. Вот уж не могу сказать тебе в точности. В таких делах, видишьли, очень трудно разобраться. Знаю (*389) лишь, что выплачивала столько,сколько мне удавалось сколотить. Но часто у меня прямо руки опускались.(Улыбаясь.) Тогда сяду, бывало, и начну себе представлять, что вот в менявлюбился богатый старик... Ф р у Л и н н е. Что? Какой старик? Н о р а. Ах, никакой!.. Что он умирает, его завещание вскрыто, и тамкрупными буквами написано: "Все мои деньги получает немедленно и чистоганомлюбезнейшая фру Нора Хельмер". Ф р у Л и н н е. Но, милая Нора, что же это за старик? Н о р а. Господи, как ты не понимаешь? Никакого старика и не былововсе. Это просто одно мое воображение. Я просто тешила себя этим, когда незнала, где добыть денег. Ну да бог с ним совсем, с этим скучным стариком.Теперь мне все равно. Не нужно мне больше ни его, ни его завещания. Теперь уменя нет забот, Кристина! (Вскакивает.) О господи, какая прелесть! Подуматьтолько: никаких забот! Не знать ни забот, ни хлопот! Жить себе да поживать,возиться с детишками! Обставить свой дом так красиво, изящно, как любитТорвальд. А там, подумай, не за горами и весна, голубое небо, простор. Можетбыть, удастся прокатиться куда-нибудь. Пожалуй, спять увидеть море! Ах,право, как чудесно жить и чувствовать себя счастливой! В передней слышен звонок. Ф р у Л и н н е (встает). Звонят. Мне, пожалуй, лучше уйти. Н о р а. Нет, оставайся. Сюда вряд ли кто придет. Это, верно, кТорвальду... С л у ж а н к а (в дверях передней). Извините, барыня, тут одингосподин желает поговорить с господином адвокатом. Н о р а. То есть с директором банка, хочешь ты сказать. С л у ж а н к а. С господином директором. Но я не знаю, - ведь тамдоктор... Н о р а. А что это за господин? К р о г с т а д (в дверях). Это я, фру Хельмер. Фру Линне, пораженная, вздрагивает и отворачивается к окну. (*390) Н о р а (делая шаг к вошедшему, с волнением, понизив голос). Вы?Что это значит? О чем вы хотите говорить с моим мужем? К р о г с т а д. О банковских делах, в некотором роде. Я занимаюмаленькую должность в Акционерном банке, а ваш муж будет теперь нашимдиректором, как я слышал... Н о р а. Значит... К р о г с т а д. По личному делу, фру Хельмер. Ничего больше. Н о р а. Так будьте добры пройти к нему в кабинет. (Равнодушнокланяется, затворяет дверь в прихожую, за тем подходит к печке посмотреть,хорошо ли она топится.) Ф р у Л и н н е. Нора... кто это был? Н о р а. Частный поверенный Крогстад. Ф р у Л и н н е. Значит, действительно он. Н о р а. Ты знаешь этого человека? Ф р у Л и н н е. Знавала... Несколько лет тому назад. Он ведь одновремя вел дела в наших краях. Н о р а. Да, правда. Ф р у Л и н н е. Как он изменился! Н о р а. Он, кажется, был очень неудачно женат. Ф р у Л и н н е. Теперь ведь он вдовец? Н о р а. С кучей детей... Ну вот, разгорелось. (Закрывает дверцу печкии слегка отодвигает в сторону качалку.) Ф р у Л и н н е. Он, говорят, занимается самыми разными делами? Н о р а. Да. Очень возможно. Я совсем не знаю. Но довольно нам думать оделах. Это скучно. Из кабинета Хельмера выходит доктор Ранк. Д о к т о р Р а н к (еще в дверях). Нет, нет, я не хочу мешать. Я лучшезагляну к твоей жене. (Затворяет за собою дверь и замечает фру Линне.) Ах,извините! Я и тут, кажется, помешаю. Н о р а. Ничуть. (Представляет их друг другу.) Доктор Ранк - фру Линне. Р а н к. Вот как. Это имя я частенько слышал здесь в доме. Кажется, яобогнал вас на лестнице, когда шел сюда. (*391) Ф р у Л и н н е. Да!.. Я поднимаюсь очень медленно. Мнетрудно... Р а н к. Ага... Маленькая порча внутреннего механизма? Ф р у Л и н н е. Скорее простое переутомление. Р а н к. Только? Так, верно, приехали в город отдохнуть... бегая погостям? Ф р у Л и н н е. Я приехала сюда искать работы. Р а н к. Что же, это особенно верное средство от переутомления? Ф р у Л и н н е. Жить ведь надо, доктор. Р а н к. Да, как-то принято думать, будто это необходимо. Н о р а. Ну, знаете, доктор!.. И вы ведь тоже не прочь пожить. Р а н к. Ну да, положим. Как мне ни плохо, я все-таки готов жить имучиться как можно дольше. И все мои пациенты тоже. И все нравственныекалеки то же самое. Сейчас вот один такой сидит у Хельмера... Ф р у Л и н н е (тихо). А!.. Н о р а. Кого вы имеете в виду? Р а н к. Частного поверенного Крогстада, человека, о котором вы ничегоне знаете. У него подгнили самые корни характера, сударыня. Но и он тамначал твердить, как нечто непреложное, что и ему надо жить. Н о р а. Да? О чем же он пришел говорить с Торвальдом? Р а н к. Право, не знаю. Слышал только что-то насчет Акционерногобанка. Н о р а. Я не знала, что Крог... что этот частный поверенный Крогстадпричастен к банку. Р а н к. Да, он занимает там какую-то должность. (Фру Линне.) Не знаю,водятся ли и в ваших краях такого сорта люди, которые, точно в горячке,шныряют, повсюду, разнюхивая, не пахнет ли где нравственною гнилью, чтобызатем быть на виду для определения на какую-нибудь выгодную должность.Здоровым же приходится смиренно оставаться за флагом.. Ф р у Л и н н е. Да ведь больные-то больше всего и нуждаются впопечении. (*392) Р а н к (пожимая плечами). Вот то-то и оно-то. Благодаря такимвзглядам общество и превращается в больницу. Нора, занятая собственными мыслями, вдруг заливается негромким смехом ихлопает в ладоши. А вы что смеетесь над этим? Знаете ли вы, в сущности, что такоеобщество? Н о р а. Очень мне нужно ваше скучное общество! Я совсем другомусмеюсь... Ужасно забавно! Скажите, доктор, теперь все служащие в этом банкеподчинены Торвальду? Р а н к. Так это-то вас так ужасно забавляет? Н о р а (улыбаясь и напевая). Это уж мое дело. Мое дело. (Прохаживаетсяпо комнате.) Да, в самом деле, ужасно приятно подумать, что мы... то естьТорвальд приобрел такое влияние на многих, многих людей. (Вынимает изкармана мешочек.) Р а н к. Те-те-те! Миндальное печенье! Я думал, это у вас запретныйплод. Н о р а. Да, но это Кристина мне принесла немножко. Ф р у Л и н н е. Что?.. Я?.. Н о р а. Ну-ну-ну, не пугайся. Ты же не могла знать, что Торвальдзапретил. Надо тебе сказать, он боится, что я испорчу себе зубы. Но что забеда - разочек! Правда, доктор? Извольте! (Сует ему в рот печенье.) Вот итебе, Кристина. И мне можно одну штучку, маленькую, или уж две, так и быть.(Прохаживается опять.) Да, я, право, бесконечно счастлива. Одного только мнебы ужасно хотелось еще... Р а н к. Ну? Чего же это? Н о р а. Ужасно бы хотелось сказать при Торвальде одну вещь. Р а н к. Так что же вы не скажете? Н о р а. Не смею. Это гадко. Ф р у Л и н н е. Гадко? Р а н к. В таком случае не советую. Но при нас можно смело... Ну, чтоже это вам так ужасно хотелось бы сказать при Хельмере? Н о р а. Ужасно хотелось бы сказать: черт подери! (*393) Р а н к. Что вы, что вы! Ф р у Л и н н е. Помилуй, Нора! Р а н к. Скажите. Вот он идет. Н о р а (пряча мешочек с печеньем). Тсс-тсс-тсс! Хельмер, с перекинутым через руку пальто и держа в другой руке шляпу,выходит из кабинета. (Идя к нему.) Ну, милый, спровадил его? Х е л ь м е р. Да, ушел. Н о р а. Позволь тебя познакомить. Это Кристина, приехала сюда вгород... Х е л ь м е р. Кристина?.. Извините, но я не знаю... Н о р а. Фру Линне, милый, фру Кристина Линне! Х е л ь м е р. Ах, вот что! По-видимому, подруга детства моей жены? Ф р у Л и н н е. Да, мы старые знакомые. Н о р а. И представь себе, она пустилась в такой дальний путь, чтобыпоговорить с тобой. Х е л ь м е р. То есть как это? Ф р у Л и н н е. Не то, чтобы собственно... Н о р а. Кристина как раз отличная конторщица, и ей страшно хочетсяпопасть на службу к дельному человеку, чтобы еще поучиться побольше... Х е л ь м е р. Весьма разумно, сударыня. Н о р а. И когда она узнала, что ты назначен директором банка, - обэтом было в газетах, - она сию же минуту полетела сюда... Правда, Торвальд,ты ради меня ведь сделаешь что-нибудь для Кристины? А? Х е л ь м е р. Да, возможно. Вы, вероятно, вдова? Ф р у Л и н н е. Да. Х е л ь м е р. И опытны в конторском деле? Ф р у Л и н н е. Да, порядочно. Х е л ь м е р. Так весьма вероятно, что я могу доставить вам место... Н о р а (хлопая в ладоши). Видишь, видишь! Х е л ь м е р. Вы явились как раз в удачную минуту, сударыня. Ф р у Л и н н е. О, как мне вас благодарить! Х е л ь м е р. Не за что. (Надевает пальто.) Но сегодня вы уж извинитеменя... (*394) Р а н к. Погоди, и я с тобой. (Приносит из передней свою шубу игреет ее перед печкой.) Н о р а. Только не замешкайся, милый Торвальд! Х е л ь м е р. С час, не больше. Н о р а. И ты уходишь, Кристина? Ф р у Л и н н е (надевая пальто). Да, надо пойти приискать себекомнату. Х е л ь м е р. Так, может быть, выйдем вместе? Н о р а (помогает фру Линне). Какая досада, что у нас так тесно, нетникакой возможности... Ф р у Л и н н е. Что ты! Кто же об этом думает! Прощай, дорогая Нора, испасибо тебе за все. Н о р а. Прощай пока. Вечером ты, само собой, опять придешь. И вы,доктор. Что? Если будете хорошо себя чувствовать? Ну, конечно, будете.Только закутайтесь хорошенько. Все выходят, прощаясь и болтая, в переднюю. С лестницы доносятсядетские голоса. Это они! Они! (Бежит и открывает наружную дверь.) Входит нянькаАнна-Мария с детьми. Входите! Входите! (Наклоняется и целует детей.) Ах вы, милые мои,славные! Погляди на них, Кристина! Ну не милашки ли? Р а н к. Болтать на сквозняке воспрещается! Х е л ь м е р. Идемте, фру Линне. Теперь тут впору оставаться одниммамашам. Доктор Ранк, Хельмер и фру Линне уходят; Анна-Мария входит с детьми вкомнату; Нора тоже входит в комнату, затворяя дверь в переднюю. Н о р а. Какие вы свеженькие и веселые. И какие румяненькие щечки!Прямо словно яблочки, розанчики!.. Так весело было? А, это отлично. Да? Тыкатал на салазках и Боба и Эмми? Обоих зараз? Подумай! Молодец мальчуган мойИвар!.. Нет, дай ее подержать, Анна-Мария! Дорогая моя, милая куколка!(Берет у няньки младшую девочку и кружится с нею.) Да, да, мама потанцует ис Бобом! Что? В снежки играли? Ах, жаль, что меня с вами (*395) не было...Нет, оставь, я сама их раздену, Анна-Мария. Дай, пожалуйста, мне самой, -это так весело. Там тебе кофе оставлен на печке. Нянька уходит в дверь налево. Нора раздевает детей, разбрасывая кудапопало их верхние вещи и продолжая болтать с ними. Вот как? Большая собака гналась за вами? А не укусила?.. Нет, собаки некусают таких славных, крохотных куколок... Ни-ни! Не заглядывать в свертки,Ивар! Что там?.. Да знали бы вы, что там! Нет, нет! Это бяка!.. Что? Игратьхотите? Как же мы будем играть? В прятки? Ну, давайте в прятки. Первый пустьБоб спрячется... Ах, мне? Ну, хорошо, я первая. Начинается игра, сопровождаемая смехом и весельем; прячутся и в этойкомнате и в соседней направо. Наконец Нора прячется под стол; дети шумноврываются в комнату, ищут мать, но не могут сразу ее найти, слышат еезаглушенный смех, бросаются к столу, поднимают скатерть и находят. Полныйвосторг. Нора высовывается, как бы желая испугать их. Новый взрыв восторга.Тем временем стучат во входную дверь. Никто этого не замечает. Тогда дверьиз передней приотворяется и показывается Крогстад. Он выжидает с минуту.Игра продолжается. К р о г с т а д. Извините, фру Хельмер... Н о р а (с легким криком оборачивается и полуприподнимается). А! Чтовам? К р о г с т а д. Извините. Входная дверь стояла непритворенной. Забыли,верно, закрыть. Н о р а (встав). Мужа нет дома, господин Крогстад. К р о г с т а д. Знаю. Н о р а. Ну... так что же вам угодно? К р о г с т а д. Поговорить с вами. Н о р а. Со... (Детям тихо.) Ступайте к Анне-Марии. Что? Нет, чужойдядя ничего худого не сделает маме. Когда он уйдет, мы поиграем еще.(Выводит детей в комнату налево и запирает за ними дверь. С беспокойством,напряженно.) Вы хотите поговорить со мной? К р о г с т а д. Да, хочу. Н о р а. Сегодня?.. Но ведь у нас еще не первое число... К р о г с т а д. Нет, у нас сочельник. И от вас самой зависит устроитьсебе веселые праздники. (*396) Н о р а. Что же вам нужно? Я совсем не могу сегодня... К р о г с т а д. Об этом мы пока не будем говорить. О другом. У вас,верно, найдется свободная минута? Н о р а. Гм... да, конечно, найдется, хотя... К р о г с т а д. Хорошо. Я сидел внизу в ресторане Ульсена и видел, какваш муж прошел по улице... Н о р а. Да, да. К р о г с т а д. С дамой. Н о р а. И что же? К р о г с т а д. Позвольте спросить: это не фру Линне? Н о р а. Да. К р о г с т а д. Только что приехала в город? Н о р а. Да, сегодня. К р о г с т а д. Она ваша близкая подруга? Н о р а. Да. Но я не вижу... К р о г с т а д. И я когда-то был с ней знаком. Н о р а. Знаю. К р о г с т а д. Да? Так вы знаете? Я так и думал. Тогда позвольте мнеспросить вас без обиняков: фру Линне получит место в банке? Н о р а. Как вы осмеливаетесь выспрашивать меня, господин Крогстад, вы,подчиненный моего мужа? Но уж раз вы спросили, так знайте: да, фру Линнеполучит место. И это я похлопотала за нее, господин Крогстад. Вот вам! К р о г с т а д. Значит, я не ошибся в расчетах. Н о р а (ходит взад и вперед по комнате). Я полагаю, нам можно все-такииметь некоторое влияние. Из того, что родишься женщиной, вовсе не следуетеще... И в положении подчиненного, господин Крогстад, вам, право, следовалобы остерегаться задевать, кто... гм... К р о г с т а д. Кто имеет влияние? Н о р а. Именно! К р о г с т а д (меняя тон). Фру Хельмер, не угодно ли будет вампустить в ход свое влияние в мою пользу? Н о р а. Как так? Что вы хотите сказать? К р о г с т а д. Не угодно ли вам озаботиться тем, чтобы я сохранилсвое положение подчиненного в банке. Н о р а. Что это значит? Кто думает лишить вас его? К р о г с т а д. О, вам незачем разыгрывать передо мной незнайку. Яотлично понимаю, что подруге вашей не может (*397) быть приятно рисковатьстолкнуться со мной, и знаю тоже, кому я буду обязан изгнанием. Н о р а. Но уверяю вас... К р о г с т а д. Да, да, да, одним словом, время еще не ушло, и ясоветую вам использовать ваше влияние, чтобы предупредить это. Н о р а. Но, господин Крогстад, у меня нет ровно никакого влияния! К р о г с т а д. Никакого? Мне кажется, вы только что сами сказали... Н о р а. Разумеется, я не в таком смысле. Я?.. Как вы можете думать,что я имею какое-нибудь такое влияние на своего мужа? К р о г с т а д. О, я знаю вашего мужа со студенческой скамьи. Недумаю, чтобы господин директор был тверже других мужей. Н о р а. Если вы будете отзываться о моем муже неуважительно, я укажувам на дверь. К р о г с т а д. Вы очень храбры, фру Хельмер. Н о р а. Я не боюсь вас больше. После Нового года я живо покончу совсем этим. К р о г с т а д (более сдержанно). Слушайте, фру Хельмер. В случаенеобходимости я буду бороться не на жизнь, а на смерть из-за своей скромнойдолжности в банке. Н о р а. На то и похоже, право. К р о г с т а д. Не только из-за жалованья. О нем я меньше всегохлопочу. Но тут - другое... Ну, да на чистоту! Вот в чем дело. Вы,разумеется, так же хорошо, как и другие, знаете, что я однажды совершилнеобдуманный поступок. Н о р а. Кажется, что-то такое слыхала. К р о г с т а д. Дело не дошло до суда, но все пути для меня точнозакрылись с того времени. Тогда я взялся за те дела... вы знаете. Надо жебыло за что-нибудь ухватиться. И, смею сказать, я был не из худших в своемроде. Но теперь мне надо выкарабкаться из этого положения. У меня сыновьяподрастают. Ради них мне надо восстановить свое прежнее положение в обществе- насколько это возможно. Место в банке было как бы первой ступенью. И вдругтеперь ваш муж сталкивает меня опять в яму. (*398) Н о р а. Но, боже мой, господин Крогстад, совсем не в моейвласти помочь вам. К р о г с т а д. Потому что вы не хотите, но у меня есть средствозаставить вас. Н о р а. Не расскажете ли вы моему мужу, что я задолжала вам? К р о г с т а д. Гм! А если бы рассказал? Н о р а. Это было бы бессовестно с вашей стороны. (Со слезами вголосе.) Как? Он узнает эту тайну - мою гордость и радость - таким грубым,пошлым образом - от вас? Вы хотите подвергнуть меня самым ужаснымнеприятностям!.. К р о г с т а д. Только неприятностям? Н о р а (горячо). Но попробуйте только, вам же самому будет хуже. Тогдамой муж наконец узнает, какой вы дурной человек, и вас ни за что не оставитв банке. К р о г с т а д. Я спрашиваю, вы боитесь только домашних неприятностей? Н о р а. Если мой муж узнает, он, разумеется, сразу заплатит весьостаток, и нам с вами незачем будет знаться. К р о г с т а д (делая шаг к ней). Слушайте, фру Хельмер, или у васпамять коротка, или вы ничего не смыслите в делах. Видно, придется мнерастолковать вам дело пообстоятельнее. Н о р а. Как так? К р о г с т а д. Когда ваш муж был болен, вы явились ко мне занятьтысячу двести специй. Н о р а. Я не знала, к кому больше обратиться. К р о г с т а д. Я взялся достать вам эту сумму... Н о р а. И достали. К р о г с т а д. Взялся я достать вам ее на известных условиях. Вы былитогда так заняты болезнью вашего мужа, так озабочены, где бы достать денегна поездку, что, пожалуй, вам некогда было разбираться в подробностях. Такне лишне напомнить вам их. Да, я взялся достать вам деньги и составил длявас долговое обязательство. Н о р а. Ну да, которое я подписала. К р о г с т а д. Хорошо. Но внизу я добавил несколько строк от именивашего отца - его поручительство за вас. Эти строки должен был подписать вашотец. (*399) Н о р а. Должен был?.. Он и подписал. К р о г с т а д. Я оставил место для числа. То есть ваш отец сам долженбыл проставить день и число, когда подпишет бумагу. Помните вы это,сударыня? Н о р а. Кажется... К р о г с т а д. Я передал вам долговое обязательство, чтобы выпереслали его по почте вашему отцу. Не так ли? Н о р а. Да. К р о г с т а д. Вы, разумеется, сейчас же сделали это, так как днейчерез пять-шесть принесли мне вексель с подписью вашего отца. И сумма былавам вручена. Н о р а. Ну да, и разве я не аккуратно выплачивала? К р о г с т а д. Ничего себе. Но... чтобы вернуться к предмету нашегоразговора... Верно, тяжело вам приходилось тогда, фру Хельмер? Н о р а. Да. К р о г с т а д. Отец ваш, кажется, был тяжко болен? Н о р а. При смерти. К р о г с т а д. И вскоре умер? Н о р а. Да. К р о г с т а д. Скажите мне, фру Хельмер, не помните ли вы случайнодня смерти вашего отца? То есть какого месяца и числа он умер? Н о р а. Папа умер двадцать девятого сентября. К р о г с т а д. Совершенно верно; я осведомлялся. И вот тут-то ивыходит странность... (вынимает бумагу), которую я никак не могу объяснитьсебе. Н о р а. Какая странность? Я не знаю... К р о г с т а д. Такая странность, фру Хельмер, что отец ваш подписалэтот вексель три дня спустя после своей смерти. Н о р а. Как так? Я не понимаю. К р о г с т а д. Отец ваш умер двадцать девятого сентября. Новзгляните. Вот тут он пометил свою подпись вторым октября. Разве это нестранность? Нора молчит. Можете вы объяснить мне ее? Нора все молчит. (*400) Примечательно еще вот что: слова "второе октября" и год написаныне почерком вашего отца, но другим, который мне кажется знакомым. Ну, этоможно еще объяснить: ваш отец мог забыть проставить число и год под своейподписью, и кто-то другой сделал это наугад, не зная еще об его смерти. Вэтом нет еще ничего плохого. Главное дело в самой подписи. Она-то подлинная,фру Хельмер? Это действительно ваш отец подписался? Н о р а (после короткой паузы откидывает голову назад и вызывающесмотрит на него). Нет, не он. Это я подписалась за него. К р о г с т а д. Слушайте, фру Хельмер... вы знаете, что это опасноепризнание? Н о р а. Почему? Вы скоро получите свои деньги сполна. К р о г с т а д. Могу я спросить вас, почему вы не послали бумагувашему отцу? Н о р а. Невозможно было. Он был тяжко болен. Если просить его подписи,надо было объяснить ему, на что мне понадобились деньги. А не могла же янаписать ему, когда он сам был так болен, что и муж мой на краю могилы.Немыслимо было. К р о г с т а д. Так вам бы лучше было отказаться от поездки заграницу. Н о р а. И это было невозможно. От этой поездки зависело спасение моегомужа. Не могла я отказаться от нее. К р о г с т а д. Но вы не подумали, что таким образом обманываетеменя?.. Н о р а. На это мне решительно нечего было обращать внимания. Я идумать о вас не хотела. Терпеть вас не могла за все ваши бессердечныепридирки, которые вы делали, хотя и знали, в какой опасности мой муж. К р о г с т а д. Фру Хельмер, вы, очевидно, не представляете себе ясно,в чем вы, в сущности, виноваты. Но я могу сказать вам вот что: то, в чем япопался и что сгубило все мое общественное положение, было ничуть не хуже,не страшнее этого. Н о р а. Вы? Вы хотите уверить меня, будто вы могли отважиться начто-нибудь такое, чтобы спасти жизнь вашей жены? К р о г с т а д. Законы не справляются с побуждениями. (*401) Н о р а. Так плохие, значит, это законы. К р о г с т а д. Плохие или нет, но если я представлю эту бумагу в суд,вас осудят по законам. Н о р а. Ни за что не поверю. Чтобы дочь не имела права избавитьумирающего старика-отца от тревог и огорчения? Чтобы жена не имела праваспасти жизнь своему мужу? Я не знаю точно законов, но уверена, чтогде-нибудь в них да должно быть это разрешено. А вы, юрист, не знаете этого!Вы, верно, плохой законник, господин Крогстад! К р о г с т а д. Пусть так. Но в делах... в таких, какие завязались унас с вами, вы, конечно, допускаете, что я кое-что смыслю? Так вот. Делайте,что хотите. Но вот ч т о я говорю вам: если меня вышвырнут еще раз, высоставите мне компанию. (Кланяется и уходит через переднюю.) Н о р а (после минутного раздумья, закидывая голову). Э, что там!Запугать меня хотел! Не так-то я проста. (Принимается прибирать детскиевещи, но скоро бросает.) Но... Нет, этого все-таки не может быть! Я жесделала это из любви. Д е т и (в дверях налево). Мама, чужой дядя вышел из ворот. Н о р а. Да, да, знаю. Только никому не говорите о чужом дяде. Слышите?Даже папе! Д е т и. Да, да, мама, но ты поиграешь с нами еще? Н о р а. Нет, нет, не сейчас. Д е т и. Ах, мама, ты же обещала! Н о р а. Да, но мне нельзя теперь. Подите к себе, у меня столько дела.Подите, подите, мои дорогие детки! (Ласково выпроваживает их из комнаты изатворяет за ними дверь. Потом садится на диван, берется за вышиванье, но,сделав несколько стежков, останавливается.) Нет! (Бросает работу, встает,идет к дверям в переднюю и зовет.) Элене! Давай сюда елку! (Идет к столуналево и открывает ящик стола, снова останавливается.) Нет, это же прямонемыслимо! С л у ж а н к а (с елкой). Куда поставить, барыня? Н о р а. Туда. Посредине комнаты. С л у ж а н к а. Еще что-нибудь подать? Н о р а. Нет, спасибо, у меня все под рукой. Служанка, поставив елку, уходит. (*402) (Принимаясь украшать елку.) Сюда вот свечки, сюда цветы...Отвратительный человек... Вздор, вздор, вздор! Ничего такого не может быть!Елка будет восхитительная. Я все сделаю, как ты любишь, Торвальд... Будупеть тебе, танцевать... Из передней входит Хельмер с кипой бумаг под мышкой. Ах!.. Уже вернулся? Х е л ь м е р. Да. Заходил кто-нибудь? Н о р а. Заходил?.. Нет. Х е л ь м е р. Странно. Я видел, как Крогстад вышел из ворот. Н о р а. Да?.. Ах да, правда, Крогстад, он заходил сюда на минуту. Х е л ь м е р. Нора, я по твоему лицу вижу, он приходил просить, чтобыты замолвила за него слово. Н о р а. Да. Х е л ь м е р. И вдобавок, как бы сама от себя? Скрыв от меня, что онбыл здесь? Не просил ли он и об этом? Н о р а. Да, Торвальд, но... Х е л ь м е р. Нора, Нора, и ты могла пойти на это? Сговариваться стаким человеком, обещать ему что-нибудь! Да еще вдобавок говорить мненеправду! Н о р а. Неправду? Х е л ь м е р. Ты разве не сказала, что никто не заходил ? (Грозяпальцем.) Чтобы этого не было больше, певунья-пташка. У певчей пташкигорлышко должно быть всегда чисто, ни единого фальшивого звука! (Обнимает ееза талию.) Не так ли? Да, я так и знал. (Выпускает ее.) Ах, как у нас тепло,уютно. (Перелистывает бумаги.) Н о р а (занятая украшением елки, после короткой паузы). Торвальд! Х е л ь м е р. Что? Н о р а. Я ужасно рада, что послезавтра костюмированный вечер уСтенборгов. Х е л ь м е р. А мне ужасно любопытно, чем-то ты удивишь на этот раз. Н о р а. Ах, эта глупая затея! Х е л ь м е р. Ну? (*403) Н о р а. Я никак не могу придумать ничего подходящего. Все уменя выходит как-то глупо, бессодержательно. Х е л ь м е р. Неужели малютка Нора пришла к такому заключению? Н о р а (заходя сзади и опираясь локтями о спинку его кресла). Ты оченьзанят, Торвальд? Х е л ь м е р. Гм! Н о р а. Что это за бумаги? Х е л ь м е р. Банковские дела. Н о р а. Уже? Х е л ь м е р. Я добился от прежнего правления полномочий нанеобходимые изменения в личном составе служащих и в плане работ. На это иуйдет у меня рождественская неделя. Хочу, чтобы к Новому году все уже былоналажено. Н о р а. Так вот почему этот бедняга Крогстад... Х е л ь м е р. Гм! Н о р а (по-прежнему опираясь локтями на спинку кресла, тихонькоперебирает пальцами волосы мужа). Не будь ты так занят, я бы попросила тебяоб одном огромном одолжении, Торвальд. Х е л ь м е р. Послушаем. О чем же? Н о р а. Ни у кого ведь нет такого вкуса, как у тебя. А мне бы такхотелось быть хорошенькой на этом костюмированном вечере. Торвальд, нельзяли тебе заняться мной, решить, чем мне быть и как одеться? Х е л ь м е р. Ага, маленькая упрямица ищет спасителя? Н о р а. Да, Торвальд, мне не справиться без тебя. Х е л ь м е р. Ладно, ладно. Подумаем и, верно, сумеем помочь горю. Н о р а. Ах, как мило с твоей стороны! (Снова отходит к елке, пауза.) Акак красиво выделяются красные цветы. Но скажи мне, то, в чем этот Крогстадпровинился, - это правда очень дурно? Х е л ь м е р. Он провинился в подлоге. Ты имеешь представление о том,что это такое? Н о р а. Не из нужды ли он это сделал? Х е л ь м е р. Да, или, как многие, по легкомыслию. И я не такбессердечен, чтобы бесповоротно осудить человека за один такой поступок. (*404) Н о р а. Да, не правда ли, Торвальд? X е л ь м е р. Иной павший может вновь подняться нравственно, еслиоткровенно признается в своей вине и понесет наказание. Н о р а. Наказание? X е л ь м е р. Но Крогстад не пошел этой дорогой. Он вывернулся всякимиправдами и неправдами, и это погубило его нравственно. Н о р а. По-твоему, надо было... X е л ь м е р. Ты представь себе только, как человеку с таким пятном насовести приходится лгать, изворачиваться, притворяться перед всеми, носитьмаску, даже перед своими близкими, даже перед женой и собственными детьми. Ивот насчет детей - это всего хуже, Нора. Н о р а. Почему? X е л ь м е р. Потому что отравленная ложью атмосфера заражает,разлагает всю домашнюю жизнь. Дети с каждым глотком воздуха воспринимаютзародыши зла. Н о р а (приближаясь к нему сзади). Ты уверен в этом? X е л ь м е р. Ах, милая, я достаточно в этом убеждался в течение своейадвокатской практики. Почти все рано сбившиеся с пути люди имели лживыхматерей. Н о р а. Почему именно матерей? X е л ь м е р. Чаще всего это берет свое начало от матери. Но и отцы,разумеется, влияют в том же духе. Это хорошо известно всякому адвокату. Аэтот Крогстад целые годы отравлял своих детей ложью и лицемерием, вот почемуя и называю его нравственно испорченным. (Протягивая к ней руки.) Поэтомупусть моя милочка Нора обещает мне не просить за него. Дай руку, чтообещаешь. Ну-ну, что это? Давай руку. Вот так. Значит, уговор. Уверяю тебя,мне просто невозможно было бы работать вместе с ним; я испытываю прямофизическое отвращение к таким людям. Н о р а (высвобождает свою руку и переходит на другую сторону елки).Как здесь жарко. А у меня столько хлопот... X е л ь м е р (встает и собирает бумаги). Да, мне тоже надо немножкопозаняться до обеда вот этим. И костюмом твоим займусь. И повесить кое-чтона елку в золотой бумажке у меня, пожалуй, найдется. (Кладет ей руки наго-(*405)лову.) Ах ты, моя бесценная певунья-пташка! (Уходит в кабинет изакрывает за собой дверь.) Н о р а (помолчав, тихо). Э, что там! Не будет этого. Это невозможно.Должно быть невозможно. А н н а - М а р и я (в дверях налево). Детки так умильно просятся кмамаше. Н о р а. Нет, нет, нет! Не пускай их ко мне! Побудь с ними, Анна-Мария. А н н а - М а р и я. Ну хорошо, хорошо. (Затворяет дверь.) Н о р а (бледнея от ужаса). Испортить моих малюток!.. Отравить семью!(После короткой паузы, закидывая голову.) Это неправда. Не может бытьправдой, никогда, во веки веков!
Дата добавления: 2015-09-13; просмотров: 49; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав |