Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника


Глава XI. «Спокойный и здоровый» сон.




 

Теперь, когда полицейские тащили её к выходу, в Бонде проснулось чувство, обычно именуемое паранойей. Из головы не выходил звонок, сделанный этой женщиной. Бонд не забыл, что, судя по всему, в городе по прежнему находился Патрик Бейли, к которому у него были определенные счеты. Если Ковалев перезвонит ему и обрисует ситуацию? Не попытается ли он её отбить? Или просто выстрелит, откуда-нибудь из-за угла?

- Стойте – прокричал Бонд спецназовцам, которые почти дотащили её до двери – стойте. Не выводите пока её из дверей. И не впускайте никого.

Они удивленно посмотрели на него, но видимо его голос звучал до крайности убедительно и, послушавшись, они привычно взяли под контроль основные направления движения, в то время как двое заставили лечь женщину на пол.

- Комиссар Бенуа – крикнул Бонд, подойдя к двери, но, не высовываясь из неё. – Вас не затруднит подойти сюда?

В свете фар, по-прежнему светивших прямо дверь, появилась тень, и спустя пару секунд, перед Бондом очутился комиссар Бенуа, удивленно глядя на него.

- Есть проблемы? – комиссар был предельно вежлив, видимо решив, что у Бонда стресс. – Парни из контрразведки уже здесь…

- Меня это и смущает – Бонд серьёзно смотрел ему в глаза. – Вы знаете кого-нибудь из них лично? Человек, которого я знаю, сейчас находится в городе. Мой напарник был ранен и выбыл из погони, что со вторым не знаю, но предполагаю худшее.

- Нет – Бенуа покачал головой. – Мне не доводилось до сегодняшнего дня пересекаться с контрами. Я не знаю никого из них.

Бенуа уже понял причину беспокойства Бонда и сейчас задумался сам. Его размышления были прерваны истерическим хохотом лежащей на полу женщины.

- Господа – давилась она от хохота. – Вы нагнали массу народа для ареста одной женщины, а сейчас боитесь, что её у вас отобьют? И после этого вы называете себя силовыми структурами?

Бонд устало взглянул в её сторону и отмахнулся как от назойливой мухи, попутно сказав комиссару Бенуа:

- Не обращайте внимания на её героизм. Мне нужно, чтобы она, как можно скорее, попала на улицу ??? И лучше будет, если на ваших машинах, уж своих людей я думаю, вы знаете. Я пока позвоню тому, кого я знаю абсолютно точно и порошу встретить нас на месте.

- Хорошо - Бенуа кивнул в знак согласия. – Пойду, объясню ситуацию нашим рыцарям плаща и кинжала, хотя догадываюсь, что они будут не в восторге.

- Плевать – Бонд набирал номер Кондиноне. – Пускай думают, что хотят, мне безразлично. Иначе я полночи просижу здесь, пока не увижу знакомое лицо…

 

* * *

 

Сейчас, когда они находились внутри здания контрразведки в Марселе, и вместе с Кондиноне сидели в комнате для допросов, напряжение последних часов помаленьку начинало спадать. Бонд уже отзвонился в «офис» и доложил дежурному о задержании Томилиной-Лукашевич. Сперва он хотел воспользоваться одним из закрытых каналов и позвонить лично «М», но, подумав, передумал. Тот наверняка уже был дома, звонок был бесполезен. Сегодня ночью дежурил 005, он то и сообщил Бонду что «М»не оставлял заявок согласно которым его можно было срывать с постели в любое время ночи. Как Бонд думает, эта женщина никуда не денется до утра, спросил он в конце разговора. Джеймс Бонд ответил, что это почти исключено, не Алькатрас конечно, но сбежать отсюда без предварительной подготовки на его взгляд невозможно. Вот и отлично, сказал ему в ответ 005, утром заявится «М»и решит, как поступить. А пока Бонд наверняка сможет воспользоваться правом «первой ночи» и попытаться при помощи французских коллег разнюхать чего-нибудь интересное. Бонд усмехнулся. Голова у 005 конечно работала, не зря Эдвард Скотт, до недавнего времени бывший обычным офицером-оперативником и порекомендованный непосредственно Бондом к работе в секции «00» торчал этой ночью дежурным по штабу. Попытаться допросить ее, конечно, следовало, хотя Бонд и испытывал желание завалиться спать. Её сотовый телефон он с явным сожалением был вынужден отдать французским технарям на предмет обнаружения в нем посторонних предметов. Бонд прекрасно знал, что порой таят в себе эти маленькие «безделушки». Вряд ли это будет корпус, целиком, выполненный из пластида, и таким способом превращающий, к примеру, его коммуникатор в портативную мину, но крохотный кусок взрывчатки способный оторвать кисть руки, внутри телефона сможет разместить любой начинающий сапер. Рисковать не стоило. Пожалуй, Эдди прав, можно попытаться тряхнуть женщину. Бонд улыбнулся, представив себе темнокожую физиономию Эдварда Скотта. Он стал первым двойным нулем с небелым цветом кожи. Бонд хорошо помнил выражение лица Барбары Модзли, когда он впервые выступил с этим предложением. Не сказать, что она была расисткой, просто это поначалу не укладывалось в привычную схему. Но и отказывать Бонду она не спешила. Она прекрасно осознавала уязвимость не только двойных нулей, но и обычных оперативников при работе с людьми, скажем так, другого цвета. Появление в их круге белого мужчины само по себе было нонсенсом, но и упускать подобные возможности не хотелось. В конце концов, она решила рискнуть, и буквально через месяц, в одной из африканских стран разгорелся политический кризис, грозивший вылиться в дестабилизацию в этом регионе. Эдди нелегально вкатил туда с территории соседней страны, в отличие от своих американских и французских коллег, которые хотя и были так же темны кожей, но ухитрились от большого ума явиться в страну через главный аэропорт. Слежку они себе обеспечили капитальную. Она впрочем, их и спасла, когда спустя неделю Эдди покинул страну, а один из особо маргинальных политических лидеров перекочевал в специальный контейнер, который спустя восемь часов доставили в Англию спецрейсом. Их алиби было стопроцентным, невольно они сильно облегчили работу 005, задействовав на себя чуть ли не половину местных Пинкертонов, ну а по прибытии Эдварда Скотта на острова, никто больше не сомневался в его профпригодности для секции «00».

Женщина молчала. Она отрешенно смотрела перед собой и демонстративно пропускала мимо ушей вопросы, которые ей поочередно задавали Бонд и Кондиноне. Бонд вглядывался в её бледноватое лицо, обрамленное черными волосами, которые, кстати, очень гармонировали с цветом кожи. Кондиноне мрачно курил тонкие коричневые сигареты, и Бонд почти не сомневался в его желании как следует врезать сидящей перед ним женщине по лицу. Бонда, который порядком вымотался, всё больше клонило в сон, и поэтому в очередной раз, подавив зевок, он напрямую спросил Кондиноне:

- Я так понимаю, вы собираетесь бодрствовать, Дидье?

- Думаю, я найду, чем заняться – в тон Бонду ответил Кондиноне. – Знаете, Джеймс, идите отдыхать, я позвоню в гараж, чтобы вас отвезли в отель. Раз мадам не хочет говорить, мы её заставим.

- Только синяков не наделайте – обрабатывать особо упорных во Франции умели не хуже гестапо или НКВД, это Бонд знал. – Думаю, нам её завтра в Англию придется отправлять, желательно в относительно целом виде.

- О, не волнуйся Джеймс – Кондиноне как-то незаметно перешел на «ты». – Пентанал натрия порой творит чудеса. Думаю, через пару часов она мне все скажет, так что когда проснешься, получишь и дамочку и видео / аудиозапись допроса.

Глаза Дидье Кондиноне не обещали ничего хорошего, но Бонд и не собирался сейчас жалеть или сочувствовать сидящей перед ними женщине. Он уже знал от Кондиноне, что в отличие от Мишеля Саркисяна, отделавшегося ранением в предплечье и потерявшего немного крови, дела Жан-Пьера Жоье были скверны. Осколки гранаты не прошли через бронежилет, но изрядно посекли ему ноги, руки и, что самое опасное, попали в голову и шею.

В последний момент он успел прикрыть напавшую на него девицу, которая отделалась осколком в кисть правой руки, но сам Жан-Пьер сейчас находился в реанимации с минимальными шансами на выживание.

Бонд поднялся, последний раз посмотрел в серые глаза напротив и вышел в коридор...

 

* * *

 

Шофер попался понимающий и всю дорогу, пока вез Бонда в отель, вежливо молчал. Бонд мимоходом оценил, что машина выполнена в виде такси и больше не думал ни о машине, ни о её водителе. Правда, выходя, поймал себя на мысли, что на секунду подумал было протянуть купюру покрупнее.

Людей значительно прибавилось по сравнению с днем. Поднимаясь по лестнице к себе в номер и глядя на всю эту сутолоку, Бонд вдруг вспомнил, как пошутил с Жан-Пьером по поводу многолюдности в отеле. Незаметно придешь, незаметно уйдешь, незаметно убьешь. Действительно никому дела нет до иностранца, поднимающегося сейчас по лестнице. Впрочем, не совсем «никому». Попавшаяся навстречу семья из трех человек им пускай мимолетом, но заинтересовалась, во всяком случае, женская половина этой семьи. И мама, которой на вид Бонд дал бы не больше сорока лет, и её кареглазая дочка, проходя мимо дружно и с интересом, стрельнули в него глазами. В том, что именно дочка Бонд не сомневался, те же скулы, что и у мамаши, тот же разрез глаз, та же форма носа. А вот подбородок в отца…. Поднявшись на пролет выше, Бонд устало отмахнулся от этих мыслей, не хватало еще запоминать внешность каждого встречного и мысленно составлять его словесный портрет.

Коридор встретил Бонда тишиной и безлюдностью.

«Уйдешь – придешь, придешь – убьешь» - приставуче крутилось рефреном в голове Бонда.

«Тьфу, пакость, вот ведь прицепилось…. Убьешь – уйдешь…. СТОП». Бонд не замедлил шаги, но весь напрягся, моментально выйдя из того усталого, расслабленного состояния, в котором пребывал последние три часа после того, как Томилина была привезена на улицу… Карточка-ключ, взятая внизу у портье, крутилась между пальцами левой руки Бонда, в то время как правая, нырнув под пиджак нащупала там рукоятку проверенного USP Compact 45ACP. Собственно говоря, кто сказал, что всё закончилось?

Сейчас, стоя у дверей номера, Бонд быстро, что называется на скорую руку, проанализировал свое состояние, и оно ему не понравилось. Он расслабился. Сейчас он был идеальным объектом для совершения против него любых действий, так как почти забыл о самоконтроле и контроле окружающего пространства. Он на собственной шкуре в очередной раз оценил ту опасность, что несла в себе усталость после удачной операции. Когда ты забываешь о врагах, уверенный в своей победе. То, о чем он постоянно напоминал на занятиях молодым сотрудникам разведки, уча их азам работы.

Бонд лениво осмотрелся. Коридор был пуст. Отлично, значит, его кульбиты никто кроме него и не увидит, позора меньше. А то решат, что у англичанина совсем голова набекрень.

Вставив карту в щель замка, и чуть приоткрыв дверь, Бонд пинком ноги распахнул её и с пистолетом наперевес ввалился в номер, упав сначала на правое колено, а затем на левый бок. Пистолет тем временем совершил полукруг слева направо. Комната презрительно промолчала тишиною в ответ, не последовало ни выстрелов, ни перемещений. Ничто не дрогнуло в её полумраке. Прикрыв дверь, Бонд кругом двинулся по комнате. Никого. Спальня тоже была пустой. Включив везде свет и вооружившись стаканом с бурбоном, Бонд устроился в одном из кресел, размышляя над своим поведением. Оно ему не казалось смешным или параноидальным. Лучше паранойя, чем пуля в голове. Достав коммуникатор, Бонд равнодушно набрал задачу поиска передающих аудиоустройств. Коммуникатор с равнодушием подобно тому, с которым пять секунд назад Бонд давил на кнопки, выдал ему на дисплей информацию: два Category I и три Category II на разном удалении от номера. Смешно было подозревать французов, Кондиноне похоже оценил умение Бонда находить в своем номере «подарки» и его персональных «клопов» убрали. Итак, всё осталось по-прежнему, все на своих местах. Чужие «жучки» на своих местах в соседних номерах, пистолет под рукой на столике, бурбон греет кровь. Почему же он не ложится спать?

С минуту Бонд проигрывал варианты действий противников. Итак, эта стерва звонила по телефону. Говорила по-русски, скорее всего с Ковалевым. Тот ей сказал…, а кто сказал, что это был приказ стреляться? Возможно, сдаться. Тогда новый вопрос – знают ли они, что он остановился в отеле? Ну а почему нет, этот гад Бейли знает как он выглядит, мог догадаться и куда повезут Томилину, Шерлоком Холмсом для этого быть не надо. Значит что? Значит, вполне мог проследить, как Бонд вернулся в отель, Бонд за дорогой не следил, сидел как мешок, ну а уровень подготовки водителя ему неизвестен. Бонд испытывал сильное желание снять трубку внутреннего телефона и спросить о звонках, но не стал этого делать. Если бы были звонки, ему бы уже о них сказали. Начальство в Лондоне воспользовалось бы одним из закрытых каналов, местные так же знают номер его сотового телефона. По городской линии ему звонить никто не мог, в том числе и противники, им демаскировка ни к чему. А кто его противники?

Пока Бонд прокручивал все это в голове, его руки стали выполнять часть задуманных мер. Все-таки со сном надо немного повременить. Завернув матрас под определенным углом, и добавив подушку, Бонд набросил на всё это сверху одеяло. Трюк древний как мир, но в темноте на него все также покупаются довольно опытные люди. К тому же Бонд не собирался останавливаться на достигнутом. Из спецкейса он достал портативный цифровой диктофон и, усмехнувшись, положил его под одеяло, там, где находилась «голова». На карте памяти было записано его посапывание, пополам с всхрапыванием, записанное им по случаю после одной бессонной ночи, когда, находясь в ударе, он до пяти утра играл в «баккара». Приехав утром и рухнув в постель, Бонд положил рядом с собой диктофон в режиме записи и теперь имел вполне натуральную запись «сна» которую при необходимости можно было запустить по кругу. Она сейчас была как нельзя кстати.

Небрежно бросив на кресло пиджак, брюки и рубашку, Бонд критическим взглядом оглядел с порога открывающуюся взгляду картину. Ну что же, выглядит вполне пристойно даже при свете ночника, а оставлять его включенным он не собирался. Отставив в угол, за дверь кресло из холла и ещё раз критически посмотрев на дело своих рук, Бонд, осененный догадкой, положил на столик возле кроватиHeckler & KochUSP Compact 45ACP. Хотя он и предпочитал в подобных случаях держать пистолет под подушкой, но тот кто, возможно, захочет его навестить, об этом, скорее всего не знает. Теперь всё было готово.Проглотив две таблетки, напрочь прогнавшие из него сон, надев черную рубашку с темно-серыми брюками и взяв с собойWalther PPKс навинченным глушителем, Бонд уселся в углу в кресло и стал ждать неизвестности.

Вообще-то это конечно мальчишество» - лениво размышлял Бонд, вслушиваясь в звуки собственного сна. «Сижу тут, дожидаюсь неизвестно чего. Нервы Джеймс, нервы. С диктофоном задумка может и неплохая, но этот храп начисто глушит все звуки из-за двери».

Пару мгновений Бонд думал, не выключить ли ему к чертям это звуковое сопровождение, но силуэт на кровати и впрямь смотрелся убедительно, а вкупе с натуральным дыханием спящего человека вся эта фикция должна была сработать. Если кто-нибудь придет, конечно.

Бонд посмотрел на светящийся циферблат часов. Половина первого. Для визитов, пожалуй, рано. Он представил себя на месте своих врагов. Скорее всего, он заявился бы с нежданным визитом под утро, часов этак после трех, когда сон валит с ног даже самых стойких.

Сидеть тоже надоело. Бесшумно поднявшись, Бонд прошел к кровати и вытащил свой спецкейс. Он определенно забыл об одной полезной вещи, лежащей в настоящий момент в одном из отделений. Моток очень тонкой нити, наподобие той, что использую военные в охранении периметра. Зеленая или белая в зависимости от времени года, в двух шагах не заметишь. И рвется легко, нечувствительно. Зато на датчике у часового начинает мигать лампочка, сопровождая это попискиванием. Секция «Q» давно разработало портативную версию данного прибора, состоящую из двух «кнопок» на присосках. Вставил в неё нить, придавил, и то же самое сделай со второй «кнопкой». Как только они соединились между собой волокном, происходит активация и после достаточно только смотреть за циферблатом часов, экраном КПК или матрицей ноутбука. Сейчас две такие «кнопки» были у него в руках и Бонд не жалея отмотал полметра волокна. Если господин Бейли и впрямь заявится, он с такими фокусами знаком, поэтому располагать их надо не возле дверной коробки и края двери, а подальше. И не на уровне глаз. Бонд разместил их на уровне пола, надежно перехлестнув дверь нитью. Вот теперь точно сделано все, на экране ноутбука, всё-таки оставленного Бонду, зеленым светом светилась заставка включенной охранной системы. Бонд до предела приглушил яркость экрана и поставил ноутбук у стены на пол.

Конечно, логичнее было бы использовать мини-камеру, установив её в коридоре рядом с дверью в номер, но Бонд не был абсолютно уверен, что её не заметят, камере требовался хороший обзор, это не микрофон, за креслом не спрячешь.

Его очки лежали сейчас на ночном столике, они были просто ни к чему, глаза привыкли к темноте. Отсветы ночного города подсвечивали окна снизу, а на ночное небо выкатилась луна. Само ночное светило Бонду, правда, было не видно, естественный спутник земли висел сейчас где-то над крышей отеля, но её бледноватый, холодный свет щедро заливал ночное небо с редкими облаками.

«Такие ночи просто созданы для смерти» - вдруг подумал Бонд. Он никогда не любил по настоящему вот такие вот лунные ночи, так щедро воспетые поэтами и художниками. Ребенком, рано осиротев, он не любил проснуться ночью и увидеть в окне такой вот мертвящий свет. Было в этом что-то пугающее, мистическое. Позже, во время службы на флоте, лунная ночь стала почти врагом. Лучше дождь или мокрый снег, лучше тяжелые свинцовые облака, которые, кажется, вот-вот лизнут своим краем мрачную, ворочающуюся воду. Когда твой эсминец гуляет в нейтральных водах всего в четверти мили от территориальных вод Советского Союза, когда ты знаешь, что русский радар сейчас не работает из-за аварии устроенной одним из офицеров-перебежчиков, которых собственно и нужно подобрать, вот тогда лунная ночь абсолютно ни к чему. Тогда ты рад непогоде, которая до крайности затрудняет визуальный контакт береговым постам, которая надежно укрывает тебя и твой корабль в объятиях сырой мглы. И позже, когда он стал сотрудником разведки и дослужился до звания агента «00», лунные ночи не стали его друзьями, и мрак по-прежнему надежно укрывал его своим покрывалом.

Диктофон перестал «храпеть» и перешел на мерное, еле слышное, посапывание. Будь проклята эта лунная ночь. Сна, благодаря действию принятого препарата как не бывало, ночной шум практически сошел на нет, и в голову лезли воспоминания, загнанные в самый дальний угол подсознания. Перед глазами Бонда отчетливо встала Трейси и он замер, боясь вспугнуть этот образ. Одетая в костюм для верховой езды, с черной шляпкой, кокетливо надвинутой на правый глаз. Фотограф поймал её в тот момент, когда, уперев в бедра руки, она, прищурившись, смотрела в объектив. Такой он её увидел на дне рождения Марка Анжа, эта фотография хранилась у него дома, одна из немногих её фотографий. Образ Трейси стал перемешиваться с лицом погибшего в Австрии Сондерса, но усилием воли Бонд отогнал это лицо, вспоминая свою убитую жену. По ночам, в те минуты, когда он оставался один, Бонд не любил вспоминать погибших товарищей, особенно погибших женщин, с которыми волею случая его связывала судьба. Пусть мертвые будут с мертвыми, а живые с живыми. Память хранила их лица вместе с датами их смертей, и когда наступала такая дата, Бонд всегда помнил об этом, мысленно отдавая им дань памяти. Но Трейси, Трейси – дело другое. Весь мир тогда принадлежал только им одним и сколько бы женщин он потом не встретил и может быть ещё встретит, чувство подобное тому, что он испытал к ней уже вряд ли повторится. В этом Бонд был уверен. Видимо Марсель и воспоминания об её отце сейчас вызвали в памяти её образ. Черты лица жены медленно растаяли, и Бонд снова очутился во власти темноты спальной комнаты, подсвечиваемой из окна луной. Красный отблеск слева, уловленный боковым зрением, заставил его повернуть голову. Экран ноутбука моргал красным словом ALERT. Итак, предчувствия его не обманули, к нему пожаловали ГОСТИ. Бонд бросил взгляд на светящийся циферблат часов. 3:48, всё, как он и предполагал. Несмотря на всю серьёзность своего положения, эта мысль успела чуть-чуть потешить самолюбие.

Поднявшись как можно тише, Бонд придвинулся к ноутбуку и, надавив на кнопку пуска, принудительно выключил его. Теперь в комнате раздавалось лишь дыхание спящего человека, которое исправно выдавал спрятанный в кровати диктофон. Из смежной комнаты не доносилось ни одного звука, но он не собирался доверять этой совсем не умиротворяющей тишине.

«Используют ли они приборы ночного видения?» - мелькнула в голове мысль. «И почему я решил, что ОНИ? Это может быть и один человек».

Футляр с очками лежал сейчас в левом кармане брюк, но Бонд не торопился его доставать, глаза хорошо адаптировались к темноте. Сейчас Бонд остро жалел о потраченных световых гранатах. Они не входили в стандартный потайной набор спецкейса, но Бонд всегда прихватывал парочку, как говорится «на всякий случай». Конечно, арсенал в машине был значительно солиднее, но дипломат – не машина. Световая граната, брошенная сейчас в комнату за дверью, могла сильно осложнить жизнь вошедшим людям, ну а при наличии у них на глазах приборов ночного видения эффект увеличился бы в несколько раз. Но гранат больше не было, и Бонд отбросил в сторону эту, абсолютно пустую, мысль.

Дверную ручку стали плавно проворачивать. Все делалось очень тихо, но в глухой, зловещей, ночной тишине этот звук показался Бонду ужасно громким, способным разбудить мертвецки пьяного человека. Тем, или тому, за дверью, видимо показалось точно также, ручка замерла и тишина надавила на Бонда подобно многокилограмовому грузу. В этой тишине, даже собственное дыхание показалось ему подобным свисту ветра, а запись дыхания, по-прежнему слышимая со стороны кровати на долю секунды показалась дыханием постороннего человека.

Медленно, очень плавно, дверь приоткрылась. Сейчас, отодвинувшись чуть в сторону, Бонд мог прекрасно обозревать дверной проем, но он, до поры до времени предпочел, как можно глубже отойти внутрь. Человек за дверь прислушивался, вероятнее всего ориентировался по звуку доносившегося до него дыхания и вычислял приблизительное месторасположение «спящего». Ему оставалось сделать только один короткий шаг на порог.

Даже без «ночных» очков Бонд уловил в темном проеме двери движение и тишина ночного номера была разорвана сухим, захлебывающимся, приглушенным кашлем автомата с глушителем. В соседних номерах и коридоре он был даже не слышен, но Бонду этот звук показался грохотом пневмомолотка. Пули кромсали одеяло с матрасом под ним, пробивая дырки в чистейшем белье. Стрельба так же резко прекратилась, как и началась, нападающий, судя по времени стрельбы, выпустил не более полутора десятков пуль. Его по всей вероятности насторожило отсутствие реакции тела спящего на попадание первых пуль, а так же то, что спящий не проронил не звука. Ночной стрелок стрелял в область живота и груди, слишком маловероятно было, что жертва даже не дернется, не вскрикнет. Зато теперь нападающий был удовлетворен сполна. В установившейся было снова тишине, со стороны «убитого» донесся здоровый ХРАП. Ни одна пуля не попала в диктофон, и сейчас этот маленький предатель выдавал серию всхрапываний.

Таиться далее не было смысла, Бонд вскинул руку и дважды надавил на курок. Сопровождаемые приглушенными хлопками, пули ушли в дверной проем и чуть слышно щелкнули, войдя в несущую стену. Убийца затих за стенкой, не выдавая своего присутствия, сейчас и он и Бонд напряженно вслушивались в тишину, опять воцарившуюся в номере.

Все-таки ночной визитер дал о себе знать первым. В тишине Бонд услышал звук, который было трудно, с чем-либо перепутать, звук заменяемого автоматного магазина. Правильнее всего было укрыться за кроватью, но звук подсказал Бонду примерное расположение врага, так же как и он, слева от двери. Приподняв вверх пистолет, Бонд бесшумно переместился к двери. Судя по всему, то же самое сделал и его противник, из дверного проема высунулся ствол с навинченным глушителем и, повернувшись в сторону кровати, плюнул свинцом. Ловко извернувшись, Бонд, схватив левой рукой за глушитель и отведя оружие в сторону, вытянув вперед руку с пистолетом, туда, где по его расчетам находилась голова убийцы, надавил на курок.

- Бум-п.

Автомат моментально провис у него под рукой, но Бонд точно знал, что не попал и отпрянул назад, убираясь из дверного проема.

- Пум-бп.

Убийца успел сделать то же самое, выпустив из рук автомат в ответ на появившееся дуло пистолета Бонда. Бонд уже не сомневался, что к нему «пожаловал» непосредственно мистер Бейли, уж больно уровень навыков схож и действия просто зеркальные ему самому. Этот отскок назад подсказал ему и ещё кое-что. Нападавший стрелял одной рукой, левой. Он не собирался поражать Бонда, его задача была прижать его к полу, заставить максимально спрятаться за укрытием вроде кровати. В правой руке он держал запасное оружие, вот им то он и собирался довершить дело, резко войдя, после того как магазин его автомата опустеет, или во время стрельбы. Свой расчет он строил на том, что у Бонда не будет времени выстрелить, когда он сможет поднять голову, убийца бы уже стоял в дверях с наведенным пистолетом. То, что Бонд окажется прямо за дверным проемом, для него стало неожиданностью. И, тем не менее, он быстро среагировал, отпустив автомат и отскочив назад вместе с выстрелом из своего пистолета. Если бы пистолет был в кобуре, ему понадобилось бы время на его вытаскивание. Поэтому то Бонд и не попал в него, свой выстрел он построил на предполагаемом местонахождении человека стреляющего с двух рук, этот же оказался чуть левее.

В номере опять повисла тишина. В магазине Walther PPK осталось два патрона и один в стволе, но Бонд решил повременить с его перезарядкой, не хотелось подсказывать противнику свое приблизительное местонахождение. Сейчас самое время было надеть очки «ночного» варианта. Осторожно взяв автомат и положив его на пол, Бонд надел очки и снова приблизился к двери. Отлично, та часть холла, что просматривалась через проем под этим углом, не отсвечивала ни единым красным или оранжевым пятнышком.

«Надеюсь у него обычный прибор ночного видения, без термовизера» - с беспокойством подумал Бонд. Он все-таки прочитал полностью инструкцию, приложенную к очкам Кьют, и теперь знал, что моментально среагировать на тепло они не могут, разве только предмет будет находиться рядом со стеклом. В случае же удаление от объекта, датчики-волосинки, встроенные в стекло, будут запаздывать все больше по мере увеличения дистанции.

«Нет, дружище, так дело не пойдет» - приказал сам себе Бонд. «Ну-ка давай подыши».

Этому упражнению он научился довольно давно у японцев. Плавно, равномерно втягивать воздух в течение семи секунд. Задержать дыхание на такое же время. И, самое сложное, столь же равномерно и плавно его выдыхать. Все те же семь секунд. Так несколько раз. Голова проясняется, и сердце стучит не столь часто. Сложив губы трубочкой, так меньше слышно по сравнению с дыханием носом, Бонд три раза повторил упражнение, не спуская глаз с двери. Буквально по миллиметру Бонд сдвигался вправо, застывая на три-четыре секунды и давая, таким образом, датчикам в очках адаптироваться к дальним предметам. Ничего, только зеленый фон видимой части холла.

Темный, расплывчатый силуэт выплыл слева все же неожиданно, и Бонд снова отпрянул влево. И ПРАВИЛЬНО СДЕЛАЛ. Выстрели он в своего противника, уже лежал бы с его пулей в голове или теле, тот тоже держал дверь под прицелом и, увидев в ней показавшегося Бонда, нажал на курок.

- Пум-бп – подобно звуку пробки, выдавленной из горлышка газами неохлажденного шампанского, бухнул из темноты пистолет убийцы. – Пум-бп, пум-бп.

Судя по звуку выстрелов, он перемещался к выходу из номера. Бонд опустился на правое колено и, вскинув руку с Walther PPK для устойчивости обхватив запястье левой ладонью, навел пистолет на входную дверь.

- Пум-бп – ещё раз дал о себе знать пистолет противника.

«Сейчас он выйдет на линию огня» - по звуку определил Бонд. «Только бы не было термовизера…».

Черное пятно вынырнуло слева у самой двери.

- Бум-п, пум-бп – дуплетом ударили друг в друга Бонд и его противник. На долю секунды Джеймсу Бонду кажется, удалось его опередить, а может, прицел у него был рассчитан на стоящего человека, поэтому пуля свистнула над головой Бонда, чавкнув о спинку кровати.

- Бум-п – его противник ещё стоял на ногах, хотя и поймал перед этим выстрелом пулю 32 калибра. – Бум-п.

Ночной «гость» упал на колени, стоя у двери. Сейчас он уже отсвечивал оранжевым светом, датчики стекол очков опознали тепло его тела. Магазин был расстрелян полностью. Не желая возиться с перезарядкой, Бонд положил пистолет на пол и, пошарив, нащупал автомат, не спуская глаз с оранжевого силуэта возле дверей. Тот стал заваливаться влево набок и упал. Было очень странно видеть оранжевое мерцание упавшего тела. Левой рукой сняв очки и бросив их на кровать, со стороны которой по-прежнему доносились звуки спящего человека, Бонд шагнул в холл и, нащупав один из выключателей повернул его до максимума, включив в номере свет. Тело лежало на пороге, недвижимое. По расчетам Бонда в магазине автомата, оказавшегося бельгийским FN P90, патронов было ещё достаточно. Направив автомат на лежащего мужчину, Бонд приблизился и теперь мог разглядеть в деталях оружие противника. Из правой ладони вывалился Walther P5. Сомнений уже почти не было. Обогнув тело, и зайдя со стороны головы, Бонд за плечо перевернул его и сдернул с лица прибор ночного видения. Перед ним лежал Патрик Бейли. Он ещё был жив, но жизнь стремительно уходила из него.

- Где Гуднайт? – Бонд ясно видел, что жить Бейли оставалось не больше минуты. – Ну! Ты же знаешь.

Рот Бейли сложился в оскал ухмылки. Видимо, пытаясь увидеть Бонда, он шевельнул глазами, но вряд ли уже смог его рассмотреть. Зрачки его глаз все расширялись, почти не оставив места для радужной оболочки.

- Счастливчик – его нечленораздельный хрип с трудом можно было разобрать – повезло тебе с осечкой….

Голова Бейли откинулась и стеклянными глазами уставилась в ковролин на полу.

 

 

Глава XII. Рейс на Париж.

 

В ожидании рейса до Парижа, Бонд, попивая свежезаваренный кофе, прокручивал события последних часов. Ночка выдалась чересчур веселой, пришло время подвести некоторые итоги. Бонд, ухмыляясь, представлял себе выражение лица Эдварда Скотта, после того как позвонил ему в пятом часу утра и доложил обстановку. Сначала доклад о задержании Томилиной, под утро о ликвидации Бейли. Последнего лучше было бы взять живым, но возможности не представилось, и были, чего уж скрывать, у Бонда к нему и личные счеты. Осмотр места происшествия дал мало чего: пистолет Walther P5, две запасные обоймы к нему, расстрелянный на половину магазин к FN P90, сам автомат, сотовый телефон, паспорт на имя Альфреда Ломанна, бумажник с семистами евро, авиабилет до Гамбурга. Вот авиабилет заслуживал внимания.

Патрик Бейли собирался вылететь в Гамбург сегодня утром. С фотографии на паспорте на Бонда смотрел некий господин в золоченых дорогих очках с аккуратной щеточкой усов.

«Хочешь остаться незамеченным, стань под фонарем» - вспомнил французскую пословицу Бонд. Он и не собирался прятаться, этот милейший человек, Патрик Бейли. Он спокойно собирался вылететь из Марселя на самолете и Бонд был готов голову позакладывать, что это бы ему удалось. Сколько не объявляй розыск, сотрудники аэропорта не сравнятся в опытности с ребятами из контрразведки или полиции. Да, у них хорошая память на лица, но когда паспортный контроль проходит хорошо одетый господин, на запястье у которого дорогие часы и вообще весь его вид внушает уважение к месту, которое он занимает в жизни, то все инструктажи забываются. При слове «преступник» гражданские люди стереотипно представляют себе господина с лихорадочно бегающими глазками, нервничающего, может даже наркомана. Привезенный на такси пассажир с парой дорогих чемоданов из крокодиловой кожи и спокойно дожидающийся своего рейса в зале для пассажиров первого класса, в это представление не попадает. Нехитрое изменение внешности, и вот он уже летит первым классом, его вежливо спрашивают, не нужна ли ему подушка и что он будет пить, и спустя полтора часа Альфред Ломанн сходит в Гамбурге и растворяется в толпе.

Полчаса назад Томилину-Лукашевич, вместе с запакованным в черный непрозрачный мешок трупом Патрика Бейли, отправили в Лондон. Надо отдать должное «М», появившись утром на работе и узнав от Эдди последние новости, он тут же отправил в Марсель самолет, который и забрал её. Небольшой, скоростной, с натасканными охранниками на борту. Часа через два она уже будет находиться во внутренней тюрьме, в крыле для «гостей». Бонд мельком видел её при передаче своим коллегам, вместе с Кондиноне они привезли её в аэропорт и, подскочив прямо к трапу самолета на машине, сдали её что называется, «из рук в руки». Кондиноне провел ночь, определенно не зря, вид у нее был ужасен. Нет, её не били, но, судя по потухшим глазам и безвольным движениям, из-за которых её постоянно приходилось поддерживать, накачали её сильно. В частности выяснилось её настоящее имя – Svetlana Shuvalova. Кондиноне не стал увлекаться копанием в её прошлом, которое не имело к настоящему почти никакого значения, и поэтому, добившись нужного состояния «объекта» выудил некоторое количество сведений, которые действительно представляли собой интерес.

Её основной задачей в Марселе была подборка нескольких надежных людей для выполнения одной операции. Цель операции? Она не знает, нужны моряки. Но полиция сразу села ей на хвост и пришлось часть задачи перевалить на Бейли. Бейли отзвонился по телефону экстренной связи и спустя полчаса получил указания к действию, идея с телевидением пришла в голову не к нему, он только исполнитель. Задача Бейли подстраховывать её со стороны, он прилетел в Марсель вместе с ней, тем же рейсом. Он звонил Ковалеву? Да, это её муж и учитель. Какая полная численность группы и её национальный состав она не знает, её это никогда не волновало. Есть несколько ультра правых арабов, есть латиноамериканцы коммунистического толка, был один соотечественник, бывший невозвращенец. Да, именно его убили в Гонконге, совесть его, видите ли, замучила, предать захотел. Она знает, что убила одиннадцать человек в Гонконге? Мы всё когда-нибудь умрем. Куда надо было отправлять рекрутированных моряков? В Гамбург, их там встретили бы у трапа самолета. Господин Ковалев сейчас в Гамбурге? Не знаю, маловероятно.

Язык у неё еле шевелился, в записи это было хорошо видно. Кондиноне объяснил Бонду, что кажется, она знает элементарные приемы сопротивления против спецсредств, по крайней мере, в теории, пришлось увеличить дозу. В Лондоне из неё дотянут остальное. Он же не виноват, что вытянул не всё. Когда полпятого утра ему позвонил Бонд и будничным тоном сообщил о перестрелке в своем номере, он прекратил допрос и поехал лично убедиться что с ним всё в порядке. Бонд отшутился, что на самом деле он хотел, вероятно, лично оценить ущерб. Кондиноне отмахнулся, работа есть работа, рапорты и доклады Парижу никто не отменял. Сейчас Кондиноне отлучился за сигаретами и Бонд, вместе с пришедшим из госпиталя проводить его Мишелем Саркисяном, молча сидел в кресле, ожидая посадки на рейс. Саркисян осторожно пил минеральную воду, стараясь не совершать лишних движений, хитрый каркас хоть и страховал его плечо от движений, но вовсе не гарантировал отсутствия боли вообще.

Бонд был недоволен собой. Сейчас он всё больше жалел о захватившем его чувстве мести, вылившимся в три выстрела на поражение. Пистолет был снаряжен пулями с цельнометаллической оболочкой, даже легкий бронежилет оказавшийся на Бейли, на таком расстоянии полностью не гарантировал от ранений, а одна пуля попала в шею, став смертельной. Бейли надо было брать живым. Влепить ему оставшиеся пули по ногам и спеленать как младенца. Впрочем.… Впрочем, этот как раз мог застрелиться, он прекрасно знал, что за прием ждет его в Англии, и в пистолете как раз оставалось два патрона. Так что хватит этих самокопаний, застрелил ренегата, туда ему и дорога.

Кондиноне наконец появился.

- Самолет через пятнадцать минут, Джеймс – напомнил он Бонду. – Прощаемся?

- Прощаемся – Бонд поднялся. – Может, в Париже отосплюсь.

- Я, если честно удивлен твоим отлетом в Париж – Кондиноне пожал ему руку. – Думал, сразу в Гамбург.

- Мне там пока делать нечего. Шеф отдаст распоряжение поработать с русской и, скорее всего уже позвонил немцам, попросил посодействовать. Может, накопают чего. А что касается Парижа, я сам отпросился туда Дидье. «М»просто хотел, чтобы я был «на связи», какая ему разница где.

- Не понравился Марсель, Джеймс?

- Ещё как понравился. Но Париж я знаю лучше.

Истинную причину отлета, в Париж, точнее две, Бонд не назвал даже шефу, поэтому откровенничать с Дидье не собирался и подавно.

- Прощай Мишель – Бонд осторожно пожал руку Саркисяну. – Может, ещё увидимся.

Двинувшись к своему самолету, Бонд полуобернулся и улыбнулся обоим французам, ставшими такими близкими товарищами за последние сутки.

 

До отлета оставалось не больше минуты, когда место рядом с Бондом, возле иллюминатора, поспешил занять его законный владелец. Вернее поспешила. Бонд слышал, как она на ходу бросила «спасибо» стюардессе уже закрывавшей дверь, но обратил внимание на неё только тогда, когда, остановившись рядом с ним, женщина попросила помочь убрать её чемодан. Бонд вскинул глаза и улыбнулся, поднимаясь с кресла. Перед ним стояла та самая стюардесса с рейса Лондон-Марсель, длинноногая, синеглазая брюнетка. Только сейчас на ней была не форма стюардессы, а бежевый тренч от Lanvin, открывающий её красивые ноги. Её губы сложились в улыбку, только улыбка была, пожалуй, откровенно ироничной.

- Мечты сбываются, мистер Бонд? – поинтересовалась девушка, опускаясь на свое кресло.- Вы, насколько я помню, хотели обратно лететь тоже в мою смену.

- Но мы летим в Париж, а не в Лондон, мадмуазель…

- Сесиль Дешюнель. Но мы летим вместе.

- Верно. Я польщен, вы запомнили моё имя, мадмуазель Дешюнель.

- Это было совсем не трудно, мистер Бонд. Ваша фамилия навевает определенные ассоциации с маркой сигарет, её легко запомнить.

Коллеги тоже периодически подтрунивали над Бондом, реклама чая и сигарет попадалась на глаза многим, он уже привык к этому.

- Многие, вероятно, говорят вам о ваших глазах, мадмуазель. Когда я увидел вас впервые, я подумал, что вы носите контактные линзы. Но я ошибся.

- Вы правы, мистер Бонд, говорят многие. Правда, потом начинают говорить о ногах, фигуре, о том, что я самая красивая девушка, из всех увиденных ими ранее, приглашают в ресторан…. Вы тоже хотите попробовать пойти этим путем?

Бонд улыбнулся, откинувшись на спинку кресла.

- Ну, это зависит от того, что вы обычно отвечаете тем, кто завет вас в ресторан.

- Обычно я вообще ничего не отвечаю им, мистер Бонд. Не люблю, знаете ли, быть кому-то, что-то должна.

- Тогда, боюсь, у меня нет никаких шансов.

Сейчас она, пожалуй, посмотрела на него чуть более заинтересованно.

- Вы не похожи на человека, который быстро отступает, мистер Бонд – немного помедлив, произнесла Сесиль Дешюнель. – Не знаю, чем вы занимаетесь, на первый взгляд похожи на бизнесмена, причем удачливого. И в женщинах, уверена, недостатка не испытываете.

- Вы преувеличиваете мои привлекательные способности, мадмуазель. Хотя могу принять как комплимент. И вы угадали, я действительно бизнесмен.

- Я вовсе не собиралась делать вам комплимент, мистер Бонд – в голосе девушки Бонд уловил чуть заметный холодок. – То, что вы бизнесмен, видно не только по одежде. Ваша расчетливость…

Бонд удивленно вскинул глаза.

- Да-да, именно расчетливость. То как вы посмотрели на меня ещё тогда, и как сейчас. Я вижу восхищенные взгляды, довольно часто вожделенные, но вы…. Вы смотрите по-другому. Ваш взгляд остается спокоен. Ваш мозг получает сигнал обо мне и четко фиксирует его среди подобных сигналов. Нетрудно понять, что вы привыкли к женскому вниманию, и что я сравниваюсь с другими…

- Увлекаетесь психологией? – вежливо спросил Бонд. Кажется, ему удалось сказать это весьма вежливо, не выдавая начинающее подниматься раздражение. Бонд вовсе не собирался приставать к ней, ну может только чуть-чуть, а вместо этого нарвался на свой психоанализ, излагаемый этой красивой девушкой.

- Учусь заочно. Да-да, не всю же жизнь летать, надо и более земную профессию получить…

«Так вот откуда эта привычка вести разговор задавая вопросы» - отметил Бонд.

- …и знаете, пожалуй, в отличие от вас, те сравнения, которые вы сделали, для меня скорее антикомплимент. Хм, с такой формой собственной оценки, чтобы меня поставили в ряд с кем-то, я последние два года не сталкивалась…

- Вы красивая девушка, Сесиль – мягко сказал Бонд. – Действительно красивая. Не забивайте себе голову ерундой, пытаясь разгадать каждого сидящего перед вами. Я вовсе не сравнивал вас с кем-то. А, увидев вас в первый раз, я подумал: какая она красивая, сколько же мужчин мечтают о ней.

- Спасибо – девушка серьезно, без улыбки посмотрела на Бонда и отвернулась к иллюминатору.

«Все-таки обиделась» - подумал Бонд, краем глаза рассматривая её аккуратный профиль. «Ну, ничего, через полчаса её это уже не будет волновать. Бизнесмен значит? Не впервой. Столько раз приходилось изображать этих самых бизнесменов, что, наверное, действительно стали проявляться какие-то черты. Хотя, хороший бизнесмен, сродни людям нашей профессии. Должен уметь предвидеть, предугадать, предусмотреть, просчитать на несколько шагов вперед свои и чужие действия. А когда я сяду за руль «Бестии», сходство только усилится»

Бонд прикрыл глаза и предался приятным предвкушениям. Собственно одной из причин полета в Париж, причиной приятной, было желание посидеть за рулем своего нового автомобиля, вновь названного Бондом «Серебряной Бестией» в память о предыдущей машине с таким же названием. Бонд очень надеялся на поездку в Германию, на возможность прокатиться «с ветерком» по одному из автобанов, и поэтому с утра позвонил в гараж службы одному из механиков с просьбой-вопросом, нельзя ли доставить машину к завтрашнему утру в Париж? Тот, добродушно рассмеявшись, ответил, что если Бонд доверяет это дело его сыну, то парень может оказаться в Париже уже к вечеру сегодняшнего дня. Пофорсить за рулем новенького Bentley Continental GT, да неужели кто откажется? Бонд не возражал. Пускай пустит пыль в глаза своим знакомым, пускай даже прихватит с собой в поездку свою подружку, если она у него есть, Бонд даже согласен оплатить обоим билеты до Лондона. Главное, чтобы завтра утром машина была в Париже. Бонд рассчитывал на то, что допрашивать сегодня эту Томилину-Шувалову, скорее всего не станут. Уровень психотропных средств неё в крови и так слишком высок. Запись допроса сама по себе «М» ничего не даст, он будет ждать зацепки из Германии. А вот оттуда по расчетам Бонда, в ближайшие часы, скорее всего ничего не поступит. Если, конечно, там не «наследили» по крупному. Значит, у него предположительно около суток свободного времени.

Мысли снова вернулись к «Серебряной Бестии». Их первое «знакомство» состоялось на ежегодном автосалоне в Париже. Бонд заскочил из любопытства, очень уж хотелось увидеть своими глазами то, о чем прозрачно намекали из штаб-квартиры «Бентли», об этом чуде сотворенном Дирком ван Бреккелем и его командой в рекордно короткие сроки к Рождеству 1999 года. Рекламные проспекты – это одно, а вот увидеть автомобиль вживую, оценить его собственным взглядом, совершенно другое. Увиденное превзошло ожидание. Бонд был очарован автомобилем. Сколько не шипели по углам особенно патриотично настроенные личности о «продаже немцам», финансовое вливание в развитие марки и обновление автомобильного завода Крю в графстве Чешир принесло свои плоды. Немцы не напрасно влили миллиард долларов. Взору Бонда предстал поистине королевский автомобиль. При скорости свыше 300 км/ч он не был гоночной «стамеской», уровень комфорта отличался от других. Если с кем и было его и сравнивать, так, пожалуй, с Aston Martin V12 Vanquish, но последний был купе 2+2, а это чудо было полноценным four-seat car для четырех человек. Бонд своими глазами убедился, что заявление фирмы о том, что в салоне автомобиля не будет тесно даже баскетболисту, вовсе не рекламный ход.

Кое-что, конечно, Бонд уже знал. То, что под капотом этого красавца стоит бензиновый 6-литровый мотор твин-турбо с W-образным расположением 12 цилиндров. Инженеры фирмы, поколебавшись между двигателем в 420 л.с. от Volkswagen Phaeton, и 600 л.с. от Volkswagen W12 Nardo, сочли один слабоватым, а другой чересчур мощным. В результате сердцем автомобиля стал двигатель в 500 л.с., самый короткий 12-цилиндровый мотор в мире. Как они этого добились, держалось в секрете, предполагали, что игры с габаритами коснулись в первую очередь изменений конфигурации навесных агрегатов.

Так или иначе, менее чем за пять секунд автомобиль перескакивал скоростной рубеж в 100 км/ч., крутящий момент выходил на пик уже при 2000 об./мин., и оставался пиковым до самой "красной зоны". Отличная маневренность благодаря приводу на все четыре колеса. На автосалоне Бонд оценил и ещё кое-какие нововведения. В машине применили 6-ступенчатую автоматическую трансмиссию от ZF, а также систему курсовой устойчивости ESP от Bosch. Последняя, будучи отключенной водителем, сама ненавязчиво включается, если электроника сочтет это нужным. Бонд ходил рядом с этим красавцем цвета серебристого металлика, и все больше отдавал себе отчет, что хочет обладать этой машиной. Ему нравились вентилируемые тормозные диски на всех колесах, вместе "экстренным тормозным ассистентом" (тоже «подаренным» автомобилю Bosch). Нравился его вместительный багажник объемом 355 литров, образно выражаясь «слона можно запихать». Оценил Бонд и пневматику на обеих подвесках, благодаря которой клиренс отныне не зависел от загрузки автомобиля. Ну и как было не оценить «умный» задний спойлер, который отныне не выступал вечно, а поднимался сам лишь на высокой скорости.

Автомобиль понравился не только французам. Bentley Continental GT уверенно обошел своих соперников и в Италии, получив один из престижнейших призов – звание «Самый красивый автомобиль Мира». Учитывая, что там оценку давали в основном журналисты, пишущие про автомобили и дизайнеры, и что на первый план выходят в данном случае, прежде всего эстетические параметры, нежели технические, этот приз стоил многого. Наконец, признание автомобиля на американском рынке говорило само за себя. В стране, где умеют и любят делать автомобили на любой вкус и для любого покупателя. Во время Североамериканского Международного автошоу в Детройте (NAIAS), Bentley Continental GT взял отдельный приз за дизайн экстерьера и победил в конкурсе "Взоры на дизайн", который сделал Continental GT самым титулованным автомобилем автошоу: "Самый значительный серийный автомобиль". Словосочетание «английский автомобиль» вновь звучало гордо. Одним словом, у автомобилестроителей из Крю были все причины сказать про свое детище: «Истинный Bentley - от бампера до бампера». И пусть в этой фразе проскальзывало скрытое бахвальство, уж больно она была созвучна фразе моряков флота Её Величества об «истинной английской королевской яхте – от киля до клотика», машина того стоила.

О покупке автомобиля на зарплату госчиновника не могло быть и речи. Автомобиль, стоивший 150 000 фунтов стерлингов, предназначался в первую очередь для королей, шейхов, султанов, богатых людей из шоу-бизнеса и титулованных спортсменов, которые уже выстроились в очередь предварительных заказчиков. О счете, с которого Бонд без труда мог снять такую сумму, он предпочитал не вспоминать, не собираясь его трогать. Этот счет просто не существовал для него и одновременно он не мог избавиться от него, рука не поднималась. Помог случай. Вернее, итог одной из последних операций Бонда, проводимой совместно с американцами, в результате которой в руки правительств США и Её Величества попала партия контрабандных алмазов, абсолютно умопомрачительная по весу и стоимости. Случай был достаточно уникальный, государственная казна обогатилась, видимо настолько, что появилась мысль о награждении отдельно, человека приложившего к этому свою руку. Отказ Барбары Модзли не возымел должного понимания «наверху» и на встрече настояли. Перед встречей Бонду сделали намек относительно его поведения на ней, в частности о невозможности принимать какие либо «подарки». Бонд назло своей шефине поступил с точностью «наоборот» и, поломав для приличия комедию под названием «ну что вы, какие деньги?», сказал о невозможности их взять, так непременно потратит на заказ столь понравившегося ему автомобиля, а это мол невозможно. Намек прекрасно поняли, и спустя три месяца Бонд таки стал счастливым владельцем Bentley Continental GT серо-серебристого цвета, названного им «Серебряной Бестией» в честь свой предыдущей машины. Бонда мало заботило, как она досталась «дары приносящим», главное сейчас она стояла в гараже службы для несущественных доработок в основном касающихся тайников.

Правда, перед тем как она попала в гараж, у Бонда были определенные опасения относительно своей дальнейшей работы в MI-6. Не сказать, чтобы он находился в прекрасных отношениях с Барбарой Модзли, но она терпела его выходки до поры до времени. Барбара Модзли. Первая женщина во главе MI-6. Сэр Майлс Мессерви был полноправным хозяином не так уж и долго, большее время, проведя в девятиэтажном здании с рядом бронзовых табличек на стене перед дверьми, которые гласили, что здесь размещается компания по испытанию радиоаппаратуры «Радио Тесте Лимитед», а так же «Юневерсал экспорт», «Братья де Лани», «Смешанное Общество» и «Справочное бюро» (мисс Е.Твининг, кавалер ордена Британской империи). Все эти вывески служили прикрытием для Службы. Бонд чаще всего использовал документы на свое или чужое имя как сотрудника компании «Юневерсал экспорт».

К началу девяностых в «шестерке» произошли сильные перемены. В частности сокращение штатов. Именно тогда адмирал и стал полноправным руководителем MI-6, перетащив за собой ряд сотрудников, в том числе и Бонда. Служба 00 была распущена, старик, последние годы, управляя всей службой внешней разведки, здорово потрудился, восстанавливая её. О, девяностые убедительно показали, что время «мусорщиков-сингельтонов» не закончилось. Бонд продолжал заниматься любимым делом, даже вырос в звании до каперанга. И когда можно стало сказать про свою карьеру, что она обеспеченна, произошли перемены, которых мало кто ожидал. Нет, всем было давно ясно, что сэр Майлс Мессерви недолго пробудет хозяином в новых стенах. Последний год его здоровье сильно пошатнулось, он часто прихварывал. Да и в правительстве появлялось всё больше политиков, считавших его пережитком «холодной войны». Но назначение на пост начальника службы женщины стало всё-таки неожиданностью. Сначала отношения агента 007 и нового, а правильнее новой «М», были близки к враждебным. Барбара Модзли откровенно считала его развратным самцом, он её черствой старой кошелкой. После проведения одной операции, которая по замыслу «М» должна была пройти тихо и гладко, а закончилась сильной стрельбой и потерей одного из двойных нулей, между ними состоялся разговор на повышенных тонах, содержание которого не было известно никому кроме них двоих. Правда мисс Манипенни потом поделилась с Биллом Таннером по секрету, что, выходя, Джеймс уж больно аккуратно закрыл дверь и пробурчал что-то себе под нос, чего она не раслышала. На вопрос что случилось, Бонд ответил, что они де не сошлись во мнениях относительно руководства и применения секции 00, начальником которой в тот момент он формально являлся. Так же стало известно, что, придя в свой кабинет, Бонд покидал в коробку свои нехитрые пожитки, явно готовясь, этот кабинет покинуть. Кабинет он не покинул, говорили по этому поводу разное. Кто говорил, что Барбара Модзли не стала сразу настраивать против себя «старых» сотрудников службы, а кто – что её не поддержали «сверху», помня о былых заслугах Бонда. Как бы то не было, табличка на дверях изменилась с надписи «Начальник службы 00» на «Старший офицер службы 00». Изменилось и звание, Бонда понизили до его предыдущего звания коммандера. Многие усмотрели в этом некую параллель, своеобразный намек от новой начальницы: «мол, знай свое место». Хотя Бонд и был раздосован, но поскольку он не сильно терял от этого понижения, после нескольких ударных вечеров в «Блейдсе», он почти успокоился. Об этой истории практически все забыли и вспомнили только недавно.

Дело в том, что Барбаре Модзли влиятельные лица уже давно подыскивали замену. Те, кто поставил её на этот пост, уже не занимали свои кабинеты, а те, кто их сменил, были не совсем удовлетворенны человеком не своего круга. И припомнив ей, ряд её просчетов, поставили в известность о её замене. Придя утром на работу, она вызвала к себе в кабинет Бонда. Он снова сидел в её кабинете, переделанной его хозяйкой под свой вкус, и снова медленно цедил из ограненного снизу и круглого сверху стакана бурбон, предложенный Барбарой Модзли. Со стороны их можно было принять за старых, добрых знакомых, неторопливо обсуждающих свои планы, жизнь и детей. Да, собственно они и не были врагами. Старые обиды улеглись, и Бонд, и Барбара Модзли привыкли друг к другу, научились находить общий язык. Барбара Модзли отдавала себе отчет, что хотя она никогда не сказала бы об этом Бонду лично, она стала считать его своим лучшим агентом секции два нуля. Бонд так же отдавал себе отчет, что, несмотря на свое несогласие в ряде вопросов так сказать, внешнего характера, внутри службы Барбара Модзли навела исключительный порядок, заставив работать все её подразделения подобно хорошо выверенному хронометру.

- А знаете, Бонд, чем меня поддели вчера посреди всего прочего в министерстве? – откинувшись в своем кресле, Барбара Модзли с грустной усмешкой смотрела в его сторону.

- Нет – Бонд чуть покачал головой, выжидающе смотря на свою начальницу.

- Что один из моих сотрудников ездит на машине явно не подобающей его социальному положению, в моем потакании ему. Нет, там много чего припомнили, и взрыв внутри здания, и последние огрехи, но вот этот пункт меня, признаюсь, почти насмешил.

- Почему именно этот?

- Да потому что, когда вы получили этот свой вожделенный Bentley, в «пудренице» стали шушукаться о ваших возможных мотивах…. Знаете, до чего договорились?

Бонд заинтересованно молчал, глядя в серые глаза Барабары Модзли.

- Кто-то выдвинул теорию, только не смейтесь, что это сделано преднамеренно, с целью насолить, как следует мне. Это, по замыслу нашего женсовета, должно было спровоцировать вызов «на ковер».

- Бред – пораженно воскликнул Бонд.

- Ну почему же? Чего-то такого можно было ждать, другое дело, я легко бы объяснила при желании свою «мягкость» тем, что машина будет в дальнейшем использоваться вами в служебных целях, в частности на заданиях. Может быть, скатаетесь на ней в Европу или Америку в отпуск. Основную то часть времени она будет проводить в служебном гараже, вы Бонд не настолько тщеславны, чтобы привлекать к себе излишнее внимание в Лондоне. Но в контексте всего, что я вчера услышала, эти объяснения не потребовались, вопрос был решенным.

- Вы именно этого опасались, когда противились моей встрече с… теми людьми?

- В общем – и да, и нет. Когда долгое время общаешься с политиками, перемены в собственной карьере чувствуешь издалека. Вы меня впрочем, всё равно не послушали и поэтому в ближайшие дни познакомитесь с новым начальником службы.

- Злитесь на меня? – Бонд внезапно осознал, что именно ему первому она сказала эту новость о новом начальстве.

- На вас? За что? Я ведь знаю, какой вы у меня 007 своевольный и непослушный, как вам всегда надо поступить согласно своим инстинктам, не прислушиваясь к разуму и чужим советам. За это вы мне Бонд всегда и импонировали, за свое умение иметь свою точку зрения, которая пускай мне и не нравилась чаще всего.

Сейчас она смотрела на него почти материнским взглядом, от которого у Бонда защипало в глазах. Он никак не мог подумать что «королева чисел», как порой называл её за глаза Билл Таннер, способна уделить в своем сердце чуть места и для него, привязавшись к нему как к непослушному сыну. Что-то вроде угрызений совести наполнило мысли Бонда и, повинуясь этому порыву, он задал вопрос, который вряд ли прозвучал в другой обстановке.

- И куда вы «М»? Пойдете в политику?

- Кто знает. Почему бы ни стать премьер-министром? – глаза Барбары Модзли блеснули неподдельным юмором. – Да не терзайтесь, Бонд, вы тут ни причем. Всё это было предрешено, вы со своей машиной стали дополнительным аргументом, не более того. Не вижу для себя в этом уходе ничего плохого, моя дочь недавно сделала меня бабушкой, теперь смогу куда больше времени проводить с внуком. Идите, Бонд, идите. Почистите свой пистолет, устройте профилактический разнос, короче займитесь делом. Я вовсе не хочу, чтобы новый начальник службы при знакомстве с «двойными нулями» вместо четких ответов слышал невнятное мычание.

Через два дня лимузин начальника службы в последний раз отвез Барбару Модзли домой после окончания работы, а наутро из него вышел и твердо прошел в здание их новый шеф, сэр Артур Сигсуорт.

 

Самолет ощутимо стал терять высоту, заходя на посадку.

- Я могу задать вам ещё один вопрос, мадмуазель Дешюнель? – спросил Бонд свою соседку, когда, наконец, воспоминания почти годичной давности ушли прочь.

- Конечно. Вы интересный человек, мистер Бонд. Замолкаете, когда другие пытались бы продолжить разговор, начинаете говорить, когда вокруг все замолкли и думают только о посадке. Давайте свой вопрос.

- Ну, вы его уже, наверное, не раз слышали, наравне с комплиментами относительно ваших глаз. Дешюнель, это совмещение приставки «де» с фамилией Шюнель? У вас дворянские корни?

- Да, вы правы мистер Бонд, корни у моего отца и впрямь дворянские. Просто дед, в сороковые годы изменил фамилию, сделав её более простой. В те годы монмартрский художник с дворянской фамилией де Шанель, среди прочих вопросов постоянно отвечал, что его род действительно имеет дворянские корни, но после разорения осталась одна фамилия. И что мадам Коко Шанель ему не родственница, ни с какого бока. В конце концов, ему надоели оба этих вопроса, и он совместил приставку с фамилией, одновременно изменив одну букву в самой фамилии. Так де Шанели стали Дешюнелями.

- Поучительная история, мадмуазель Дешюнель. Отказаться от дворянского титула, дано не каждому, люди в большинстве своем тщеславны…. Хотя, признаюсь, со мной произошла в свое время история, когда мне чуть ли не насильно предлагали родословную, выведенную от баронета сэра Томаса Бонда.

- И вы отказались? – в глазах Сесиль Дешюшель вновь вспыхнул интерес.

- Да – просто ответил Бонд. – К сожалению, мы уже сели, а история довольно длинная.

- Вы можете рассказать мне её, пока мы будем проходить паспортный контроль.

Она улыбалась. И куда сейчас подевалась та холодноватая девушка, которая подсела к нему полтора часа назад? Бонд с сомнением посмотрел на спешащих к выходу пассажиров.

- Может, найдем место поуютнее паспортного контроля для разных историй? Как вы относитесь насчет того, чтобы поопустошить мои карманы? Мы можем отправиться на Монматр, посидеть в каком-нибудь уютном ресторанчике, коих там много. Я расскажу вам историю несостоявшегося баронетства, вы про своего дедушку художника?

Улыбка Сесиль Дешюнель дополнилась смехом, из-за которого она показала свои ровные белые зубки.

- Браво, мистер Бонд. Вы все-таки пригласили меня на обед.

 

 


Поделиться:

Дата добавления: 2015-09-13; просмотров: 59; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав





lektsii.com - Лекции.Ком - 2014-2024 год. (0.007 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
Главная страница Случайная страница Контакты