Евразийство — крупнейшее течение русской научной и общественной мысли ХІХ -ХХ веков.

Исторические этапы евразийства:

Большинство современных исследователей евразийства связывают дату возникновения этого течения с появлением вавгусте 1921 г. в Софии сборника статей под названием "Исход к востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев". Его авторами были экономист и географ П.Н.Савицкий, кн. Н.С.Трубецкой, лингвист, впоследствии один из крупных деятелей структурализма в филологии; П.П.Сувчинский, публицист и искусствовед; и Г.В.Флоровский, впоследствии священник и крупнейший православный богослов. Этой книгой четыре эмигранта из России открыли новое идейное и (впоследствии) политическое движение: "евразийство". "Мы не сомневаемся, что смена западноевропейскому миру придет с Востока... Здесь нельзя требовать доказательств. И думающие по-иному вправе называть нас безумцами, как мы их — слепорожденными". Евразийство претендовало на многое и многое хотело осмыслить. Можно называть это широтой, можно амбициями, но суть дела от этого не меняется: евразийство хотело стать и, как нам кажется, во многом стало принципиально новым опытом осмысления русской истории и катализатором новых идей, подходов и побуждений к действию, как в годы своего создания, так и сейчас, в современности.

Краткая история евразийства такова. Организованное, как уже было отмечено, в 1921 г. в Софии четырьмя авторами, евразийство крепнет, быстро набирает себе новых сторонников и талантливых авторов в лице А.Карташева (философ), П.Челищева (художник), П.Бицилли (историк), Н.Арсеньева (философ), М.Шахматова (историк-источниковед), Я.Садовского (популяризатор евразийских идей). После периода зарождения и становления евразийство входит в свой период "цветения". Этот, берлинский, период характеризуется наличием множества, порой противоречивых идей, глубоких размышлений, из которых рождается поистине "симфония". В это время с евразийством также сотрудничают: историк Г.Вернадский, композитор В.Лурье, историк и литературовед кн. Д.Святополк-Мирский, философы В.Ильин и В.Сеземан. Правда, вскоре движение теряет Г.Флоровского, одного из "отцов-основателей" и, без сомнения, самого серьезного и глубокого из всех первых евразийцев ученого, но зато приобретает достойную ему замену, Л.П.Карсавина.С приходом Л.П.Карсавина начинается новый, парижский период. Он характеризуется резкой идеологизацией движения, евразийцы начинают активно заниматься политической деятельностью. Из движения интеллектуального, историософского, евразийство постепенно превращается в прообраз политической партии. Нет нужды говорить о том, насколько это пагубно сказалось на силе и глубине мысли авторов-евразийцев, также нет нужды скрывать, что политическая ориентация евразийцев стала откровенно просоветской, пробольшевистской. Это даже привело к их расколу в 1929 г. Наиболее левое, пробольшевистское, крыло было отторгнуто центром, что, впрочем, не пошло на пользу ни тому ни другому. С начала 30-х годов начинается последний, четвертый, по нашему счету, период евразийства. Он же является и наименее исследованным. Уходят почти все интересные авторы, пропаганда ведется все слабее и слабее, движение постепенно замирает, "уходит под землю", становится опять, как и до бурного расцвета и прорыва, скорее жизненным кредо своих верных адептов. Интересно, что до конца сохранивший верность евразийству, один из его основателей, П.Савицкий, будучи заключенным ГУЛАГа, уже на склоне лет повстречал в одном из лагерей Л.Н.Гумилева и, по словам последнего, оказал на него огромное влияние. Так причудливо переплелись судьбы людские, так была передана евразийская "эстафетная палочка". Но это — уже другая, большая, во многом запутанная и непонятная тема: новое русское евразийство.

Причины возникновения евразийства:

Говоря о причинах возникновения Евразийства, многие его оппоненты (в частности — Н. А. Бердяев) утверждали, что оно, хоть и не оригинально по своей идеологии, но возникло исключительно спонтанно, под влиянием катастрофической послереволюционной ситуации . Это верно лишь отчасти. Действительно, многих людей, в том числе и будущих евразийцев, серьезно задуматься над судьбами родины заставили именно Мировая война и революция. Но концептуальная основа Евразийства начала складываться в сознании двух основных его лидеров — П. Н. Савицкого и Н. С. Трубецкого еще до этих событий. Национальный перелом в умах русской интеллигенции назревал уже давно. Трагические обстоятельства первых десятилетий ХХ века только ускорили его наступление.

Евразийство возникло не на пустом месте, оно развилось в русле самобытной и яркой традиции. Своими предшественниками евразийцы считали ту традицию общественной и философской мысли России, для которой "...следует считать характерным отрицание европейской культуры, как общечеловеческой, — пишет К. И. Флоровская, — в частности — утверждение ее непригодности для пересадки на русскую почву; раскрытие самобытности русской культуры и ее независимости от культуры европейской, ввиду того, что русская культура имеет своими истоками византийское православие и родовое самодержавие. К этому направлению следует причислить славянофилов, [Ф. М.] Достоевского, [К. Н.] Леонтьева, [Н. Я.] Данилевского и, в особых поворотах, [Д. И.] Менделеева, [В. О.] Ключевского и многих других." "Если и можно и должно кого-либо считать идеологическими предшественниками евразийцев, то это именно этих людей, так или иначе в своих утверждениях совпадавших с теми или иными утверждениями евразийцев." — заключает К. И. Флоровская .

Следует, однако, отметить, что евразийцы всегда отделяли себя от славянофилов, говоря о том, что славянофильские идеи (но отнюдь не сам его дух) отчасти устарели. Многие славянофильские утверждения середины ХIX в. евразийцы решительно пересмотрели.

Предшественником географической концепции П. Н. Савицкого был географ и общественный деятель панславистского направления В. И. Ламанский (1833-1914), основы геополитики России можно найти и в трудах Д. И. Менделеева. Таким образом, Евразийство, несмотря на известные различия, продолжало, в общем, уже сложившуюся и достаточно развитую традицию славянофильской и почвеннической (постславянофильской) мысли (К. Н. Леонтьев, Н. Я. Данилевский). Историческая концепция Евразийства, — существенное место в которой отводилось истории кочевых народов Евразии, монголо-татарского ига и его оценке, — имела предшественника в лице консервативного мыслителя первой половины ХIX века М. Л. Магницкого (1778-1855), который в полемике с Н. М. Карамзиным говорил и о положительных сторонах последнего явления.

Своеобразным и ярким предшественником Евразийства уже в нашем столетии можно считать В. Ф. Эрна (1882-1917), религиозного философа и публициста. На это указывал и Н. А. Бердяев, называя Эрна "типичным евразийцем по настроению" (4). Но для Бердяева эта аналогия, по-видимому, объяснялась исключительно схожестью эмоционального настроя тех и другого. Однако современные исследователи указывают и на идеологическое предвосхищение Эрном Евразийства. Речь идет о цикле его лекций "Время славянофильствует...", относящихся к 1914 году, и вызванных национальным подъемом, испытанным частью русского общества в связи с началом Великой войны. Выражение это стало крылатым и использовалось, в том числе, и в евразийской среде, где было переделано на иной лад: "Время евразийствует." Основным тезисом Эрна было то, что само время, то есть совокупность новых жизненных условий, не отвлеченное умствование, а новая историческая реальность, побуждает славянофильство к возрождению, и оно вновь должно обрести силу. "Своим положением, — писал он, — я хочу сказать, что каково бы ни было массовое сознание образованных русских людей, мы фактически вступаем в славянофильский эон [вообще эон — термин гностической философии; здесь — период — Д.С.] нашей истории" (5). Он верно отметил существовавшую тенденцию. Действительно, старые идеологические установки интеллигенции на безусловный европоцентризм, которые основывались на обожествлении европейской цивилизации, с началом Мировой войны полностью лишились своего гуманистического пафоса. История безоговорочно опровергла подобную идеологию, и естественно, что к новой жизни пробуждались славянофильские воззрения, до этого пребывавшие в костном сознании интеллигенции на втором плане. Почва для развития Евразийства была подготовлена, и оно ознаменовало собой новый и качественно отличный от предыдущих этап становления национальной идеи. Таким образом, Эрна можно считать, в известном смысле, непосредственным предшественником Евразийства.

Взгляды кн. Трубецкого на место европейской цивилизации в мире и географическая концепция Савицкого, в основе своей, сформировались еще до революции, на что указывали сами ученые (6).

Появление Евразийства было закономерно и обусловлено всей логикой развития самобытной отечественной мысли. Революция же и Гражданская война, завершившаяся поражением Белого движения, к участникам которого, так или иначе, принадлежали евразийцы, стали только поводом для развития Евразийства.

Евразийство, вобрав в себя наиболее конструктивные элементы предыдущих концепций российской национальной идеологии, и сформировавшись в совершенно новой послереволюционной ситуации, которая предъявляла повышенные требования к носителям русского самосознания, и стало его вершиной, воплотив в себе наиболее полную и вместе с тем современную национальную доктрину России.

Основные подходы по проблеме идейно-политического содержания и исторического значения евразийства:

Один из первых подходов к евразийству, появившихся еще в русской эмиграции, рассматривает его как вариант реакционно-националистической идеологии, своеобразный «русский расизм». Наиболее активными приверженцами этой точки зрения были либеральные русские историки-эмигранты П.Н. Милюков и А.А. Кизеветтер. Эти авторы, останавливаясь на проблеме культурной принадлежности России к Востоку или Западу, оспаривали тезис евразийцев о принадлежности России к Азии. Они видели в этом националистическое стремление обособить Россию от Европы, замкнуться в своей национальной исключительности. Другой фундаментальной проблемой, поставленной этими исследователями, была дуалистическая оппозиция «общечеловеческое - национальное», в которой они отстаивали положительное существование общечеловеческих ценностей как внутреннего фактора развития культуры любого народа, отвергая при этом евразийский релятивизм и обвиняя последний в узко националистическом взгляде на проблему.

Данный подход был продолжен в ряде работ современных неолиберальных исследователей, хотя и был несколько видоизменен при повторении старых аргументов. Такие авторы, как Л. Люкс, А. Игнатов, В.А. Сендеров, А. Янов, С. Дуванов рассматривали евразийство как вариант тоталитаризма. Наиболее важным для них представляется дуальная оппозиция - «либеральная демократия - тоталитарные течения», в рамках которой евразийство безоговорочно зачисляется в разряд последних. Решающим фактором в причислении евразийства к тоталитарным и околототалитарным идейным течениям для этих авторов является этатистская направленность евразийства, своеобразная харизматичность доктрины идеократии, четкая приверженность к государствоцентричной экономике, подчиняющей себе частную собственность. Однако в отличие от основоположников этого подхода современные авторы однозначно указывают на принадлежность общечеловеческих ценностей европейской культуре. Россия для них является «неполноценной Европой», отягощенной порочным азиатским наследием, а евразийство - реакционной доктриной с ярко выраженным креном в Азию.

Второй подход к проблеме определения места и роли евразийства в российской идейно-политической мысли был предложен еще Г.В. Флоровским, одним из основателей евразийства, однако впоследствии отошедшим от него. Он заключался в рассмотрении евразийства как продолжателя и наследника славянофильства, сумевшего поставить важные вопросы перед русской мыслью, но оказавшегося неспособным творчески ответить на них. Главной проблемой для этого автора и его современных последователей является противоречие между христианской философией истории и евразийской теорией культурно-исторических типов. Они утверждали несовместимость личной духовной свободы и коллективных политических и социально-экономических начал, которые евразийцы видели в новой большевистской России. Это привело неославянофилов к признанию неустранимого противоречия между свободным историческим творчеством, связанным с личным нравственным выбором, и евразийским принятием революционной действительности как неизбежной и необходимой. Именно из-за своего исторического «натурализма» евразийцы, по мнению Г.В. Флоровского и его последователей С.С. Хоружего, В.А. Соболева, К. Мяло, Н.А. Нарочницкой, Л.В. Пономаревой, Р.А. Урхановой , обожествили государственность и сильную власть, приняв большевиков за спасителей России. Кроме того, по их мнению, евразийцы растворили русский народ и славянство в языческой, полуазиатской стихии. С точки зрения этих неославянофилов, современное евразийство представляет собой вырождение классического евразийства и ничего общего с последним не имеет. Например, Н.А. Нарочницкая рассматривает евразийство А.Г. Дугина как крайне правое оккультно-мистическое, маргинальное, политическое течение, у которого от евразийских концепций осталась только фразеология. К последователям направления, которое относит евразийство к славянофильской традиции, можно причислить и В.В. Хобту.

В рамках третьего подхода, который отстаивал еще в 20-е годы религиозный философ-неокантианец И.А. Ильин, евразийство предстает как чисто интеллигентское течение, лишенное национальньк корней, как измена национально-монархической и православной сущности России. Ничего ценного для возрождения России в этом течении авторы, следующие этому подходу, не видят. Из современных исследователей, повторяющих эту точку зрения, можно назвать М.В. Назарова, О. Платонова, Митрополита Иоанна (Снычева).

Четвертый подход к евразийству выражен в работах Н.А. Бердяева, В.В. Зеньковского, П.Б. Струве, Ф.А. Степуна и И.А. Исаева. Эти авторы считали евразийство разновидностью русского утопизма. При этом некоторые из них, например. Н.А. Бердяев, подчеркивают его этатическую природу. Другие, например, П.Б. Струве, считали евразийство народничеством. Но целью авторов этого подхода было показать бесплодность попыток евразийства воплотить свои идеи в политическую действительность. Евразийцы для авторов этого подхода не имеют места в историко-культурной традиции политической мысли России.

Основные идеи евразийства:

1. Россия является особым географическими миром, отличным как от Европы, так и от Азии. Об этом неоспоримо свидетельствуют ее географические особенности: наличие четко выделяющихся природных зон, расположенных подобно горизонтальным полосам флага, в отличие от Европы и Азии, где их расположение — "мозаически-дробное". Уральский горный хребет лишь условно разделяет эту горизонтально расположенную систему, так как никакого принципиального изменения в ней за его рубежом не происходит. Поэтому утверждение, что Европа продолжается до Урала, где начинается Азия, не имеет никакого научного основания. Напротив, география, а также почвоведение, неоспоримо свидетельствуют о существовании особого географического мира, приблизительно совпадающего с территорией Российской империи. Этот мир П. Н. Савицкий назвал Евразией.

2. Все народы мира живут во взаимодействии с географической средой; воздействуют на нее, но и сами испытывают ее воздействия. Поэтому понимание истории народа немыслимо без уяснения понятия месторазвития - совокупности естественных условий (особенности ландшафта, почвы, растительности, климата и т.п.), в которых разворачивается история данного народа. Влиянием месторазвития обусловлен ряд черт психологии, культуры, "менталитета" этноса. При этом разные народы, не связанные общностью происхождения, но длительное время сосуществующие в пределах одного месторазвития, могут становиться ближе друг к другу, чем народы изначально родственные, но развивающиеся в разных месторазвитиях. Поэтому, несмотря на очевидные различия между ними, русский народ может быть ближе к другим народам России: тюркским, финно-угорским и д.р., чем к славянам, привязанным к европейскому месторазвитию. Это важный пункт, различающий Евразийство и славянофильские утопии.

3. Существует особый туранский этнопсихологический тип, присущий кочевым народам Азии. Для него, в частности, характерны: приоритет духовного над материальным, стремление к четко очерченным и не допускающим "разброда и шатания" границам мировоззрения, устойчивым ценностям и формам самосознания. Эти черты в равной степени присущи и русскому народу, что позволяет говорить об общности ряда черт этнической психологии русских и туранцев, а так же о туранском элементе в русской культуре (Н. С. Трубецкой).

4. Помимо генетического родства языков существует еще родство иного порядка, обусловленное не общим происхождением, а длительным соседством и взаимодействием языков. В результате такого взаимодействия складываются языковые союзы. Ряд сходных черт в языках русском с одной стороны и финно-угорских, тюркских, иных языках народов Евразии — с другой, говорит о существовании особого Евразийского языкового союза (Н. С. Трубецкой, Р. О. Якобсон).

5. Киевская Русь являлась нежизнеспособным государственным образованием, так как у русских князей не было представления о единой государственности, без которой самостоятельность Руси была невозможна, и они не ставили себе никаких широких исторических задач. Располагаясь на западной окраине Евразии, Киевская Русь была ограничена узкой территорией, она была протянута в меридиональном направлении. Но власть над всей Евразией неминуемо должна была сосредоточиться в руках того народа, который будет действовать в направлении параллелей, так как прямоугольник степей, протянутый на громадные расстояния от Карпат до Хингана, обеспечивал безусловное господство над всем континентом. Те народы, которые занимали степи, были безраздельными властителями всей Евразии. Естественно, что это были кочевые народы — вначале скифы, затем гунны. С исчезновением последних вопрос о господстве над степью, а следовательно — над всей Евразией оставался открытым. Задача состояла в том, чтобы мощным колонизационным движением по линии Восток — Запад объединить Евразию. Русичи не могли и не хотели исполнить эту задачу. В то же время монголы, переживавшие период пассионарности (термин Л. Н. Гумилева), были способны к этому. И они объединили континент под своей властью. Слишком наивно было бы полагать, что колонизационное движение монголов было вызвано волей отдельных лиц — оно совершалось с неизбежностью исторического закона. "Природа не терпит пустоты". Огромные пространства Евразии должны были быть заполнены. Эту необходимую роль взяли на себя монголы.

6. Для России монгольское иго было не злом, а благом. Русские книжники осознавали нашествие монголов не как беспричинное бедствие, а как Божью кару за грехи междоусобных войн. На это обстоятельство не обращают должного внимания. "Егоже любит Господь, наказует" (Евр., XII, 6). Наказание посылается Богом не ради наказания как такового, а для исправления. И именно такова роль наказания Руси монгольским игом. Оно служило к исправлению Руси и свое назначение выполнило. В горниле монгольского ига развилось и окрепло национальное чувство восточных славян, превратившее их затем в русскую нацию. При этом следует помнить, что монголы отличались веротерпимостью. Чингисхан и его ближайшие наследники требовали политического подчинения, но не касались области веры. И монголы были далеко не однородны по религиозному признаку: кроме мусульман, буддистов, приверженцев разных форм шаманизма и язычества, среди них были и христиане. Всегда умалчивали о том, что среди монголов было немало и православных. С открытием в столице Золотой орды, Сарае, епископской кафедры (1261 г.) это число еще увеличилось. Монголом по национальности был Св. Петр, царевич Ордынский. Потом, в 1312 г., хан Узбек попытался ввести мусульманство в качестве официальной религии. И с этого времени начинаются гонения на христиан. Но в той же степени, как и русские, этим репрессиям подверглись сами монголы-христиане. Они массами бежали на Русь, ища здесь убежища, и находили его. Уже этого одного факта достаточно, чтобы понять — отношения русских и монголов не носили характера непримиримой вражды.

Русские переняли у монголов те необходимые элементы единого государства, которых у нас не было — систему сообщений (почтовые станции) и финансовую систему. Об этом свидетельствуют слова тюркские по происхождению: ям (почтовая станция; отсюда — ямская гоньба, ямщик и т.п.), деньги, алтын и т.п. Если бы в России существовали денотаты этих понятий — системы связи и финансов — то не было бы смысла их переименовывать. Ясно, что эти слова вошли в русский язык вмести с обозначаемыми ими реалиями, заимствованными у монголов. Не было на Руси системы государственного управления вообще, не существовало развитого класса чиновников, способного управлять масштабным государственным образованием. У монголов все это было. А без этих систем Русь вечно оставалась бы в состоянии феодальной раздробленности.

Таким образом, основы государственности Московской Руси, помимо византийских истоков, имеют еще монгольские. Одним словом, из Византии на Русь вместе с верой пришла только государственная идеология, но практика государственного строительства, основы российского государственного аппарата имели образцом монгольские реалии.

7. После распадения Монгольской империи на ряд улусов, с последующим еще более мелким дроблением некогда единой государственности, Евразия снова оказалась разъединенной. Но единый природный мир не может не тяготеть и к политическому единству. Нужна была новая сила, способная объединить Евразию. Теперь этой силой стала Россия, обогащенная опытом монгольского государственного строительства. Началось колонизационное движение русских на восток, приведшее к образованию Московского царства, вышедшего к Тихому океану. Евразия снова была объединена новой исторической силой — русским народом.

8. Эти процессы укладываются в периодическую схему Г. В. Вернадского, согласно которой единая государственность на просторах Евразии периодически сменяется раздробленностью и наоборот. В это схему укладывается и распад единого государства в 1991 г., однако из нее же явствует, что с неизбежностью исторической закономерности это единство будет восстановлено.

9. Петр I превратил Московское царство в Российскую империю. Евразийцы не отрицали и не могли отрицать положительных сторон государственности императорского периода, но считали при этом, что европеизация России была проведена необдуманно — огулом, без какого-либо чувства меры и целесообразности. В этом — одна из причин революции 1917 г. Правящий слой России отказался от национальных культурных традиций и стал бездумно копировать культуру (и бескультурье) европейцев, широкие же массы народа продолжали жить культурой национальной. Поэтому между народом и правящим слоем образовался разрыв, более того, — в народе утвердился взгляд на барина как на некоего иностранца. Этот раскол нации стал одной из причин краха Империи.

10. Евразийцы безусловно отрицали наивный взгляд на революцию, согласно которому ее ни с того ни с сего просто "сделали" люди, приехавшие в пломбированных вагонах. Нет, причины революции были глубоки, многообразны. Силы, приведшие к взрыву, зрели не одно столетие. Крах Империи был предрешен, и во многом подготовлялся поведением самого ее правящего слоя.

11. В развернувшейся после революции гражданской борьбе белые армии были обречены на неудачу. Как бы ни был высок героизм белых офицеров и солдат, победа над большевизмом могла быть достигнута только противопоставлением ему соразмерной по силе идеологии. Такой идеологии не было и не могло быть ни у вождей и лидеров Белого движения, ни у какой-либо из существовавших в России политических партий. Но такая идеология была создана евразийцами.

12. Они признавали как неоспоримый факт, что революция коренным образом изменила и Россию и мир, и что возврат в прошлое, к России императорского (петербургского) периода невозможен, да и не нужен, ибо в нем коренились причины революции. В тоже время революцией создано много нового. Эмигранты вообще склонны были отрицать все созданное революцией. Евразийцы же признавали, что в результате ее, не столько благодаря, сколько вопреки коммунистам, создано много жизнеспособного, хорошего и пригодного для строительства национального государства в будущем.

Этими положительными следствиями революции было следующее: коммунисты, пытавшиеся навязать России новейшую европейскую идеологию, ее наиболее радикальные европеизаторы, на деле добились обратного; Россия была противопоставлена Европе, выключена из сферы ее влияния. Коммунисты повели копанию против Православия с целью его уничтожения, этим добились отступничества колеблющихся, но и небывалого духовного взлета в тысячах русских людей, небывалого напряжения остроты религиозного чувства. Таким образом, вместе с внешним уничижением Церкви произошло ее внутреннее, духовное утверждение и возвышение.

Под руководством коммунистов была создана жизнеспособная система плановой экономики, сильная промышленность (при этом евразийцы указывали на варварские способы коллективизации, осуждали их, и говорили, что добром это не кончится). Кроме того, система советов представляет собой подлинно демократическое учреждение.

Однако все эти положительное стороны уравновешиваются, если не перевешиваются отрицательными: коммунизм является, безусловно, ложной идеологией, коммунистическая диктатура подавляет номинально существующие возможности народовластия, преступна борьба с верой, чудовищны масштабы разгрома и распродажи культурных ценностей России, доктринерство и непрофессионализм советских руководителей экономической политики грозят свести к нулю ее достижения и т.п. Все это отлично видели евразийцы. Таким образом, отношение евразийцев к советской власти было объективным.

13. Каким был их государственный идеал? Прежде всего, они считали, что построение идеального государства на Земле невозможно — идеальная форма бытия человека дана только в Церкви. Государство может к ней стремиться, но никогда ее не достигнет. Но, тем не менее, стремление построить более совершенную, отвечающую национальным особенностям нашей страны систему государственного устройства осуществлять не только можно, но и должно. Либеральная демократия, парламентаризм, многопартийность — все это сугубо европейские, притом устарелые формы. Итальянский фашизм и немецкий нацизм — явления, не лишенные некоторого здравого элемента, но этот элемент поглощаться их отрицательными сторонами. Это явления, на первый взгляд, кажущиеся революционными, но, по сути, — глубоко реакционные. Для России они не пригодны ни в коем случае.

Природа государства, по Трубецкому, определяется не формой правления, а типом отбора правящего слоя, то есть тем, по какому принципу отбираются люди, управляющие государством. По отношению к этому принципу форма правления вторична. Самостоятельного значения она не имеет. Поэтому задача состоит в том, чтобы выработать правильный принцип правящего отбора. Евразийцы выдвинули идею отбора по принципу соответствия национальной идее. Государством могут править только люди, разделяющие определенное мировоззрение, подчиняющие себя не личным, клановым, классовым, узконационалистическим интересам, а "идее-правительнице" государства (Трубецкой). Если будет соблюден этот принцип, то форма правления может быть любой, — для успешного развития страны это уже не будет иметь определяющего значения. Такой строй называется идеократией или эйдократией.

Церковь должна быть отделена от государства, чтобы исключить ее зависимость от государственных институтов, то есть по мотиву, обратному мотиву, побудившему осуществить отделение Церкви от государства большевиков.

Народные массы должны участвовать в управлении страной, однако не таким чисто номинальным и механическим способом, как при парламентской демократии. Демократия должна быть опосредованной — через институт сознательных выборщиков (вместо несознательной, безответственной массы голосующих) — и в принципе может взять за основу существовавшую в СССР систему советов.

Экономика должна быть государственно-частной, то есть сочетать государственное регулирование и существование государственного сектора с широкими возможностями проявления частной инициативы, должен существовать соразмерный государственному частный сектор. Только гармоничное сочетание частного и общественного (государственного) начал в экономике может обеспечить ее нормальное функционирование.

Таков был и остается взгляд евразийцев на государство.

14. Исходя из этого, евразийцы предлагали единственно верный путь борьбы с коммунизмом: коммунистическая диктатура должна быть свергнута, идеология коммунизма развенчана, преступная деятельность коммунистов пресечена. Церкви должны быть возвращены все права и главенствующая роль в обществе. Но те положительные следствия революции и достижения советской власти, о которых сказано выше, не должны уничтожаться ни в коем случае. Это было бы, утверждали евразийцы, не только величайшей ошибкой, но и преступлением.

Начиная с 1920 г. евразийцы предупреждали, что если свержение коммунистов пойдет по другому пути, то неизбежны, во-первых, территориальный распад единого Российского государства и торжество сепаратизмов (П. Н. Савицкий), во-вторых, закабаление экономическое, а вследствие того и политическое, России Европой (Н. С. Трубецкой). Из всех прогнозов евразийцев сбылись худшие.

Из всего изложенного, особенно последнего, видно, что истинность Евразийства доказана самой историей, и доказана с математической точностью, — от противного. Поступили так, как не надо было поступать, сделали то, чего делать нельзя было ни в коем случае… Результат очевиден, если, конечно, умышленно не закрывать на него глаза.

Ссылки:

1. redeurasia.narod.ru/.../eurasia_history.html

2.www.philos.msu.ru/.../zhdanova_eur.htm

3. www.history.krsu.edu.kg/index.php?.

4. www.kazpravda.kz/print/1236725968

5. www.ia-centr.ru/expert/4281/

Контрольные вопросы:

1.С каким событием связывают дату возникновения евразийства как течения?

2.Назовите основные исторические этапы евразийского течения.

3.В чем заключается причина возникновения евразийства?

4. Перечислите основные идеи евразийства.

5.Какие существуют подходы к изучению евразийского течения? Назвать основоположников данного подхода.