КАРТИНА ВТОРАЯ. (Комната во дворце Мазепы, освещённая несколькими восковыми свечами

(Комната во дворце Мазепы, освещённая несколькими восковыми свечами. Дверь на террасу открыта. Видно ночное небо, усеянное звёздами. Мазепа стоит у дверей террасы и задумчиво смотрит вдаль.)

МАЗЕПА

Тиха украинская ночь,

прозрачно небо, звёзды блещут.

Своей дремоты превозмочь

не хочет воздух. Чуть трепещут

сребристых тополей листы.

Но мрачны страшные мечты

в душе смущённой,

и звёзды ночи,

как обвинительные очи,

за мной насмешливо глядят,

и тополи, стеснившись в ряд,

качая тихо головою,

как судьи, шепчут меж собой…

И летней тёплой ночи тьма

душна, как чёрная тюрьма…

Умрёт безумный Кочубей!

Спасти нельзя его. Чем ближе

цель гетмана, тем твёрже он

быть должен властью облечён,

тем перед ним склониться ниже

должна вражда.

Спасенья нет!

Доносчик и его клеврет

должны погибнуть.

Боже! Боже!

Что будет с ней, когда она

услышит слово роковое?

(Входит Орлик.)

Ну что?

ОРЛИК

Допрашивал, пытал,

но твёрд, упрям старик надменный,

и не открыл нам ничего.

МАЗЕПА

Умрёт он завтра…

Приготовить на утро казнь…

ОРЛИК

Пан гетман…

МАЗЕПА

Прочь! Палач свирепый!

Прочь, и дело своё

кровавое исполни.

(Орлик хочет что-то сказать, но, остановленный взглядом и движением Мазепы, уходит. Мазепа мрачно задумывается.)

Всё, что цены себе не знает,

всё, всё, чем жизнь мила бывает,

бедняжка принесла мне в дар,

мне – старцу мрачному; и что же?

Какой готовлю ей удар!

О Мария, Мария!

На склоне лет моих

ты, как весна, мне душу оживила,

и в страстном лепете речей твоих

для старика была чарующая сила!

О Мария, Мария!

Я пережил с тобой

мгновенья страсти пылкой и блаженства,

когда твой чудный стан я обнимал

и в неге томной любовался

красой твоей…

Твой нежный взор меня живил,

и в жилах кровь текла быстрее,

в твоих я объятьях находил

блаженство, обновленье,

обновленье и рай!

Блаженство и обновленье!

Твой нежный взор меня живил,

и в жилах кровь текла быстрее,

в твоих объятьях находил я рай, в твоих объятьях находил я рай,

в твоей любви – блаженство,

блаженство и обновленье.

О Мария! Как я люблю тебя!

(Входит Мария. Мазепа не видит её. Видя его задумчивость, она останавливается и потом тихонько подходит.)

МАРИЯ

Мой милый друг!

МАЗЕПА

Мария, ты?

Голубка ясная моя!

(Обнимает её.)

МАРИЯ

Ах, наконец с тобой мы вместе.

День целый не видать тебя –

ведь это пытка!

МАЗЕПА

О Мария, ты знаешь, я бы рад с тобой

быть каждый день и каждый час:

труды правленья отрывают

меня от ласк твоих невольно.

МАРИЯ

Нет, в эти дни последние ко мне

ты холоден и неприветен,

на ласки нежные мои,

как прежде, ты не отвечаешь,

и сердце, полное любви,

мне подозрением терзаешь…

Послушай, гетман, для тебя

я позабыла всё на свете.

Навек однажды полюбя,

одно имела я в предмете –

твою любовь! Я для неё

сгубила счастье!

Но ни о чём я не жалею.

Ты помнишь, в страшной тишине,

в ту ночь, как стала я твоею,

меня любить ты клялся мне,

зачем же ты меня не любишь?

МАЗЕПА

Мой друг, несправедлива ты!

Оставь безумные мечты,

ты подозреньем сердце губишь!

Нет, душу пылкую твою

волнуют, ослепляют страсти.

Мария, верь, тебя люблю я,

Мария, верь, тебя люблю

я больше славы, больше власти!

МАРИЯ

Неправда, ты со мной хитришь.

Давно ль мы были неразлучны?

Теперь ты ласк моих бежишь,

теперь они тебе докучны;

ты целый день в кругу старшин,

в пирах, в разъездах, я забыта;

ты долгой ночью иль один,

иль с нищим, иль у езуита.

Любовь смиренная моя

терзает хладную суровость.

Ты пил недавно, знаю я,

здоровье Дульской. Это новость;

кто эта Дульская?

МАЗЕПА

И ты ревнива?

Мне ль, в мои лета

искать надменного привета

самолюбивой красоты?

И стану ль я, старик суровый,

как праздный юноша вздыхать,

вздыхать, влачить позорные оковы

и жён притворством искушать?

МАРИЯ

Нет, объяснись без отговорок,

и просто, прямо отвечай!

МАЗЕПА

Покой души твоей мне дорог, Мария!

Так и быть, узнай!

(Осматривается, идёт к двери на террасу, чтобы удостовериться, что никто не слышит, потом подходит к Марии, которая, между тем, села.)

Давно замыслили мы дело,

теперь оно кипит у нас.

Благое время нам приспело,

борьбы великой близок час.

Без милой вольности и славы

склоняли долго мы главы

под покровительством Варшавы,

под самовластием Москвы.

Но независимой державой

Украйне быть уже пора,

и знамя вольности кровавой

я подымаю на Петра.

Готово всё: в переговорах

со мною оба короля!

(Мария, увлечённая признанием, встаёт и с восторгом смотрит на Мазепу.)

И скоро в смутах, в бранных спорах,

быть может, трон воздвигну я!

Довольна ль ты?

Твои сомненья рассеяны ль?

МАРИЯ

О, милый мой,

ты будешь царь земли родной,

к твоим сединам так пристанет,

так пристанет корона царская!

МАЗЕПА

Постой, не всё свершилось.

Буря грянет; кто может знать,

что ждёт меня!

МАРИЯ

Я близ тебя не знаю страха,

ты так могуч!

О, знаю я:

трон, трон ждёт тебя!

МАЗЕПА

А если плаха?

МАРИЯ

С тобой на плаху, если так!

Ах, пережить тебя могу ли?

(Припадает к нему на плечо.)

Но нет! Ты носишь власти знак!

МАЗЕПА

Меня ты любишь?

МАРИЯ

Я люблю ли? Я люблю ли?

Ты мне всего, всего дороже!

МАЗЕПА

О Мария!

МАРИЯ

Я всё забыла для тебя!

МАЗЕПА

Меня ты любишь?

Скажи: отец или супруг тебе дороже?

МАРИЯ

Милый друг, к чему вопрос такой?

Тревожит меня напрасно он.

Семью стараюсь я забыть свою.

Я стала ей в позор, быть может –

какие страшные слова –

моим отцом я проклята,

а за кого?

МАЗЕПА

Так я дороже тебе отца?

Молчишь…

МАРИЯ

О Боже!

МАЗЕПА

Что ж? Отвечай.

МАРИЯ

Реши ты сам.

Ты бледен, речь твоя сурова…

Ты мне всего, всего дороже,

я для тебя на всё готова,

но страшны мне слова такие,

довольно, довольно…

МАЗЕПА

Помни же, Мария,

так помни же слова свои!

МАРИЯ

О, как ты бледен!

МАЗЕПА

Прости, Мария!

МАРИЯ

Прости, мой милый,

прости и верь: люблю!

МАЗЕПА

Голубка ясная моя, прости!

(Обнимает Марию и уходит, сопровождаемый её взглядом. Мария подходит к дверям в сад.)

МАРИЯ

Как блещут звёзды в небе,

как ночь тиха,

как дышит всё спокойствием и счастьем…

Но отчего в моей груди тревога,

и сердце грустью тайной смущено?

Отца и мать воображаю,

сквозь слёзы вижу их

в бездетной старости одних,

и мнится мне: их жалобам внимаю…

(Из сада вдруг появляется Любовь.)

ЛЮБОВЬ

Мария, дочь моя!

МАРИЯ

Мать! О небо!

Ты здесь со мной!

Матушка!

ЛЮБОВЬ

Молчи, молчи!

Не погуби нас: я в ночи

сюда прокралась осторожно

с единой слёзною мольбой.

Сегодня казнь, сегодня казнь!

Тебе одной, тебе одной

свирепство их смягчить возможно;

они отца казнить хотят,

они жестоки и безбожны!

Спаси отца, спаси отца,

о дочь моя, молю тебя,

спаси отца!

МАРИЯ

Какой отец, какая казнь?

ЛЮБОВЬ

Иль ты доныне не знаешь?

Нет! Ты не в пустыне,

ты знать должна,

как сила гетмана грозна,

как он врагов своих карает,

как государь ему внимает.

(Мария старается понять, но всё не может.)

Но вижу, скорбную семью

ты отвергаешь для Мазепы;

тебя спокойной застаю,

когда свершают суд свирепый,

когда читают приговор,

когда готов отцу топор…

Друг другу, вижу, мы чужие…

Опомнись, опомнись, дочь моя, Мария!

Беги, пади к его ногам,

спаси отца, будь ангел нам!

Тебе одной, тебе одной

свирепство их смягчить возможно;

ты можешь их топор отвесть,

потребуй, гетман не откажет,

ты для него забыла честь,

родных и бога, проси, моли,

и рвись, и требуй, гетман не откажет,

гетман не откажет,

ты для него забыла честь,

родных и бога, иди, проси,

моли пощады у злодеев,

о, спаси, спаси отца!

МАРИЯ

Ах, что со мной?

Отец… Мазепа… Казнь…

С мольбою здесь, в этом замке,

здесь мать моя!

Нет, нет!

Иль ума лишилась я, иль это грёзы?

ЛЮБОВЬ

Бог с тобой,

нет, нет, не грёзы, не мечты!

Ужель ещё не знаешь ты,

что твой отец ожесточённый

бесчестья дочери не снёс

и, жаждой мести увлечённый,

царю на гетмана донёс,

ужель ещё не знаешь ты,

о дочь моя!

(Мария наконец понимает.)

МАРИЯ

Боже мой!

ЛЮБОВЬ

Он в истязаниях кровавых

сознался в умыслах лукавых,

в стыде безумной клеветы,

ужель ещё не знаешь?

МАРИЯ

Бедный!

О бедный мой отец!

ЛЮБОВЬ

Ужель не знаешь ты,

что, жертва смелой правоты,

врагу он выдан головою,

что пред громадой войсковою,

когда его не осенит

десница вышняя господня,

он должен быть казнён сегодня!

МАРИЯ

Сегодня! Боже мой!

И я, и я всему виной!

ЛЮБОВЬ

Тебе одной, тебе одной

свирепство их смягчить возможно,

они отца казнить хотят,

они жестоки и безбожны!

МАРИЯ

Сегодня казнь, отца убьют,

и я, и я всему виною,

нет сил терпеть, о горе мне,

сразила я отца родного.

О мать! Прости меня!

(Падает в обморок.)

ЛЮБОВЬ

Дитя моё! Мария!

Что с тобой? Мария!

Дочь моя!

(Припадает к дочери.)

Боже мой! Полки идут…

На казнь ведут…

(Старается пробудить дочь.)

Она не слышит, проходит время…

Мария!

МАРИЯ

(приходя в себя)

Не помню я… Не понимаю,

что было здесь, кто был со мной?..

ЛЮБОВЬ

Отца казнить ведут…

Спаси, спаси его!

(Мария быстро выпрямляется.)

Спаси…

МАРИЯ

Бежим!

ЛЮБОВЬ

Скорей!

МАРИЯ

Идём!

ЛЮБОВЬ

Молю!..

МАРИЯ

Скорей!

ЛЮБОВЬ

Спаси, спаси отца!

МАРИЯ

Скорее!

(Быстро убегают.)