Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника


И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ




РАЗВИТИЕ МИРОВОГО ХОЗЯЙСТВА

Мировая экономика относится к числу сложных систем, которые характеризуются исключительным разнообразием и иерар­хичностью составляющих их элементов. Современная наука не выработала еще единого толкования термина "мировая экономика" ("мировое хозяйство"). Чаще всего под ним понимается вся совокупность национальных хозяйств, связанных друг с другом системой международного разделения труда. Цель функционирования национальных экономик и всего мирового хозяйства состоит в удовлетворении человеческих потребностей, но средства и способы ее достижения зависят от конкретных социальных, экономических и политических условий в каждой стране, а также от ее положения на международной арене.

Экономический фактор всегда присутствовал в мировой поли­тике. Вряд ли стоит много говорить о том, что промышленный потенциал, уровень развития техники, транспорта и связи, наличие продовольственной и сырьевой базы давно уже стали важным материальным компонентом мощи государства, равно как и о том, что стремление передовых стран к получению определенных экономических преимуществ (обеспечение доступа к зарубежным рынкам, например) часто служило основным побудительным мо­тивом для повышения их внешнеполитической активности и не­редко приводило к крупным военным конфликтам. Исходя из приведенного выше определения мировой экономики, ее можно рассматривать с двух точек зрения — как отдельную область международных отношении и как структурно близкую им, параллельную систему. Но в обоих случаях наиболее важным вопросом является выяснение механизмов взаимодействия глобальных процессов, протекавших в политической и экономической сферах.

Большие циклы конъюнктуры и длинные циклы лидерства. Одной из последних по времени попыток объяснения существующей между ними взаимосвязи стала предложенная в 80-е годы американскими исследователями Джорджем Модельски, Уильямом Томпсоном, Чарльзом Краутхаммером и другими концепция "длинных циклов мирового лидерства"1. Суть ее сводится к тому, что начиная с конца XV в. в мире всегда существовала держава, которая доминировала в системе мирохозяйственных связей и благодаря этому в большей степени, чем другие государства, воз­действовала на развитие международных отношений. Через 100—120 лет страна-лидер утрачивала обретенные ею некогда преимущества и уступала место другому государству. Циклы ли­дерства, таким образом, отражают изменения мировой политической структуры. Сама по себе подобная концепция не нова и перекликается с традиционной геополитической теорией "долгих циклов". Рациональное зерно ей придает мысль о наличии связи между сменой держав-лидеров и большими циклами, или "длинными волнами" экономической конъюнктуры, которые были предложены в 10—20- годы XX в. российским ученым Н.Д, Кондратьевым и развиты в трудах его последователей на Западе.

Исходя из предпосылки, что длинные циклы лидерства отра­жают подъем и упадок великих держав, а кондратьевские волны — подъем и упадок ведущих отраслей экономики, Модельски и Томпсон сделали вывод о том, что речь идет о двух параллельных процессах структурных сдвигов, общей основой которых является поиск лучших форм организации мирового устройства. Отсюда вытекает вероятность наличия самоорганизующегося механизма взаимодействия между ними, который функционирует в пространстве и времени. Оба процесса проходят в одних и тех же регионах, а ритм возникновения мировых войн, определяющий циклы лидерства, означает также начало и конец длинных волн. Продолжительность последних составляет 50—60 лет, т.е., иными словами, великие державы сменяли друг друга в роли лидера по­сле прохождения двух кондратьевских циклов.

Полагая, что из-за нехватки и недостоверности статистических данных не следует уводить исследование больших циклов слишком далеко в прошлое, Кондратьев предпочел ограничиваться периодом с начала 80-х годов XVII} в. — промышленного переворота в Англии. Однако, как считают его современные последователи, если применить принцип организации бизнеса к капитализму в целом, а не только к его промышленному этапу, цепочку анализа можно протянуть гораздо глубже в прошлое, связав ста­новление капитализма как новой инновационной парадигмы с эпохой Великих географических открытий, радикально изменивших существовавшую прежде систему мира, давших мощный толчок формированию колониальных империй и расширению международной торговли, что, в свою очередь, ускорило процессы "первоначального накопления" на Европейском континенте. Не вдаваясь в дискуссию об исторических рамках процессов генезиса буржуазных отношений и становления мирового хозяйства, подчеркнем лишь одно принципиальное обстоятельство — они шли параллельно с зарождением и укреплением системных начал в сфере международных отношений. взаимообусловливая друг друга.

Великие географические открытия: последствия для экономики и политики.Великие географические открытия обеспечили неви­данный взлет политического могущества Испании, которая стала реально претендовать на создание всемирной монархии, базирующейся на принципах универсализма. Неуемные амбиции католической Испании стимулировали рост военно-политического противостояния в Европе, что привело в итоге к Тридцатилетней войне и оформлению Вестфальской системы международных отношений. С другой стороны, перенапряжение сил Испании, на­шедшее отражение прежде всего в упадке ее внутреннего сельскохозяйственного и ремесленного производства и все возраставшей зависимости от ввоза продовольствия и предметов потребления извне, внесло существенные изменения в хозяйственную жизнь Европы.

Питая военные усилия испанцев, широкий поток драгоценных металлов из Нового Света уже в 20-е годы XVI в. вызвал в Европе "революцию цен", выразившуюся в необычайно быстром повышении цен на сельскохозяйственные и промышленные товары, и одновременно радикально изменил пассивный торговый ба­ланс, характерный для средневековой европейской торговли с государствами Востока. Вливаясь через Севилью, испанское золото уходило на Восток по трем каналам: через Левант и далее в Иран и Китай, оттуда поступали шелк и хлопок; вокруг мыса Доброй Надежды в страны Индийского океана, оттуда везли пряности и перец; и, наконец, через Северное море и Балтику шли основные поставки хлеба из Польши и Прибалтики, мяса из Норвегии и Дании, сукна, полотна и скобяных изделий из Голландии, Флан­дрии и Северной Германии. Из трех торговых путей последний становился все более значимым.

Резкое увеличение товаропотоков между Старым и Новым Светом обусловило постепенный упадок доминировавших раньше в морской торговле итальянских городов и возрастание к концу XVI в. значения нового капиталистического "полюса" на северо-западе Европы, прежде всего в Голландии и Англии. Превращение Нидерландов — маленькой страны, имевшей со стороны моря неплодородные дюны, годные только для пастбищ, — в один из ведущих политических и экономических центров того времени было всецело связано с начинавшимся процессом формирования мирового рынка. Известно, например, что Антверпен — первый крупный торговый центр "Нижних земель" — не располагал ни собственным флотом, ни значительными капита­лами, ни купцами, обладавшими навыками ведения дел на международных рынках. Его значение определялось тем, что на рубеже XV—XVI вв. он превратился в гигантский склад португаль­ского перца. После революции в Нидерландах подъем Амстерда­ма происходил во многом по сходной модели. Гегемонии в евро­пейской экономике голландцы добивались посредством торговой экспансии. Они захватили в свои руки почти все товарные перевозки между Пиренейским полуостровом и Балтикой и мало-помалу стали расширять операции на главных направлениях европейской торговли. Организовав снабжение балтийским хлебом итальянских городов, оказавшихся отрезанными от египетской и сирийской пшеницы, они сначала завоевали богатейший рынок Средиземноморья, а затем вытеснили португальцев из торговли на дальние расстояния, установив свою монополию на морских путях.

Однако "золотой век" самой Голландии оказался недолгим. Несмотря на отсутствие феодальных ограничений, господство буржуазии и меркантилистскую политику правящих кругов, поощрявших развитие мануфактурной промышленности и экспансию торгового капитала, она не смогла перейти к новой хозяйственной парадигме и, как следствие, стала быстро терять политическое влияние. Преобладание торгово-финансовой, посредниче­ской деятельности над производительной, а также негативные последствия военного противостояния с французами и англичанами, отток капиталов и активной части населения в другие страны и в колонии обусловили стагнацию экономической системы Голландии. На исходе XVII в. она стала уступать торговое первенство Англии. "История упадка Голландии как господствующей торговой нации, — писал К. Маркс, — есть история подчи­нения торгового капитала промышленному капиталу".

Причины возвышения Англии.Возвышение Англии было связано со многими факторами. Еще в XVI в. Англия, сама того не сознавая, стала в экономико-политическом смысле "островом" — автономным и отличным от континента пространством. Она ощущала себя если не осажденной, то по меньшей мере подвергающейся угрозе со стороны политически и духовно опасной Франции, амбициозной Испании и Голландии с ее вездесущими купцами и банкирами. Тот факт, что англичане оказались прак­тически изолированными на своем острове, повысил для них значимость хозяйственного освоения собственной территории и переустройства внутренней экономической жизни ("огоражива­ния", например) и в то же время поставил задачу достижения ге­гемонии в морской торговле,

Международная торговля, особенно с Новым Светом и Азией, часто сопровождавшаяся прямым грабежом и пиратскими рейда­ми, с конца XVI в., когда при содействии государства были созданы монопольные компании (Восточная, Левантийская, Ост-Индская), обрела более организованные формы (что позво­ляло эффективнее вести борьбу с засильем голландцев и испанцев на морских торговых путях) и сыграла важную роль в деле первичного накопления капитала в Англии. Существенным ис­точником сосредоточения капиталов явилась также развернувша­яся в XVII в. колониальная экспансия (основание поселений в Северной Америке, захват Гуанчжоу в Китае, создание факторий в Индии и т.д.). Накопленные здесь богатства интенсивно вкла­дывались в развитие мануфактурного производства.

Для завершения перечня условий, обеспечивших Англии ли­дерство в капиталистическом хозяйстве Европы в мануфактурный период (1680—1780), необходимо еще указать на ее политическую структуру. Возникшее в эпоху революции 1640—1649 гг., закрепленное после реставрации Стюартов и снова подтвержденное после "славной революции" 1688 г. разделение власти между королем и парламентом не только обеспечило более функциональное представительство интересов буржуазных слоев в государственной политике, но и благоприятно сказалось на проведении в жизнь меркантилистской доктрины с ее упором на покровительство "национальной промышленности", протекционизмом, поддержкой заморской торговли и т.д. На все угрозы своей утверждавшейся гегемонии в мировой торговле Англия реагировала весьма энергично: против Испании учреждались новые акционерные компании и поощрялись пиратские рейды; против Голландии в 1651 г. был издан Навигационный акт, за которым последовали три англо-голландские войны; отношения с Францией в конце XVII и в XVIII в. часто характеризуют как вторую «столетнюю войну».

В конце XVII в. Англия заняла лидирующие позиции в евро­пейской хозяйственной системе. В политическом плане ее посте­пенно созидавшееся преобладание дало о себе знать уже в период заключения Утрехтского мира в 1713 г.

Из числа, наиболее сильных континентальных держав (Фран­ция, Россия, Австрия, Пруссия), которым в XVIII в. принадлежа­ла решающая роль в международных делах, опасность для Англии представляла лишь Франция, также претендовавшая на морскую и колониальную гегемонию и обладавшая известными преимуществами. Ее территория была гораздо больше и богаче, чем у Англии. По численности французы почти вдвое превышали англичан. Ее промышленность и торговля, в том числе морская, до­стигли немалых успехов. Кроме того, при Кольбере, управлявшем финансами королевства при Людовике XIV, Франция более последовательно проводила меркантилистскую политику. Однако Людовик XIV предпочел добиваться общеевропейской гегемонии, опираясь не на экономические рычаги, а на военную силу (32 военных года из 54 лет царствования). Постоянные военные конфликты истощали экономику Франции, усиливали кризисные тенденции во французском обществе, вносили серьезную лепту в подготовку краха "Старого порядка". Все это, безусловно, играло на руку Англии. Ее конечный успех в противостоянии с Францией во многом объяснялся внутренними закономерностями развития буржуазных отношений.

Во второй половине XVIII в. начинает разворачиваться промышленный переворот. И именно Англия стала той страной, где этот важнейший для судеб человече­ской цивилизации процесс впервые проявил себя в полной мере. Его начало было связано с техническими усовершенствованиями в ткацком деле и в сравнительно молодой хлопчатобумажной промышленности, работавшей на колониальном сырье, имевшей наиболее широкий рынок и сконцентрированной на достаточно крупных предприятиях, что облегчало внедрение машин. Изменения в ткацкой и хлопчатобумажной промышленности вызвали цепную реакцию в других отраслях и постепенно охватили все сектора английской экономики.

Рах Вгitannica.После окончания наполеоновских войн, когда другие европейские державы смогли наконец приступить к развитию своих экономик, Англия уже ушла далеко вперед. Благодаря созданию фабрично-заводской промышленности она превратилась в "мастерскую мира", производившую в середине XIX в. около половины мировой промышленной продукции, являлась абсолютным лидером в технической и технологической областях, господствовала в международной торговле и морских перевозках. Ее финансовая система, базировавшаяся на провозглашенном в 1816 г. золотом стандарте, отличалась стабильностью. Доминирующее положение Англии в мировой промышленности и торговле обеспечило громадные накопления, что создавало условия для

развития международного кредита. В середине XIX в. Лондон превратился в мировой финансовый центр, где размещалось множество иностранных государственных займов. Важнейшим элементом мировой торгово-промышленной гегемонии было быстрое расширение британской колониальной империи. В первой половине века англичане закрепились в Африке, "освоили" Австралию, усилили проникновение на Средний и Дальний Восток. Их "успехи" в периферийных регионах, наряду с колониальной экспансией других держав, ускорили процесс перерастания евро­пейского хозяйства в мировое.

Учитывая уникальное положение Англии, выступавшей одновременно в качестве главного мирового фабриканта, поставщика технологий, купца, перевозчика и финансиста, известное выражение "британский мир" («Рах Вгitannica») вполне имеет право на существование, если применить его к экономической сфере.

В середине XIX в., когда английская промышленность оказа­лась вне конкуренции, Англия резко изменила принципы своего поведения на мировом рынке. С отменой в 1846 г. "хлебных законов" она обратилась к принципу свободы торговли — "фритредерству". Суть новой политики состояла в освобождении от таможенных пошлин почти всех ввозимых в страну товаров и расширении торговли на основе взаимного благоприятствования. На практике она обеспечивала британским предпринимателям возможность расширения сбыта своей продукции на внутренних рынках иностранных государств и приобретения там дешевого сырья и продовольствия. В более широком плане свободный обмен товарами, технологиями, капиталами ускорял процесс фор­мирования мировой экономики, для завершения складывания которой в единую систему недоставало того, чтобы национальные хозяйства обладали определенной совместимостью на уровне производительных сил, производственных отношений и отдельных аспектов межгосударственных связей.

Существенные различия между европейскими странами в динамике промышленного переустройства своей экономики оказывали заметное влияние на развитие сложившейся после окончания наполеоновских войн системы международных отношений. По условиям заключенных в ходе Венского конгресса 1815 г. договоров, несмотря на внутренние споры и разногласия, предусматривалось сохранение баланса сил между великими держава­ми. Немаловажное значение в данном плане имело то, что опере­дившая их в индустриальном развитии Великобритания стреми­лась играть роль арбитра, меняя при необходимости ориентацию для поддержания равновесия в рамках системы международных отношений. Однако такое положение было нарушено после франко-прусской войны (1870), приведшей к образованию мощной Германской империи. Некогда гибкая система баланса сил начала давать сбои.

Завершение складывания единого мирового хозяйства и системы международных отношений.Одним из дестабилизирующих факто­ров в развитии международных отношений в последней четверти XIX в. стал обретавший все более явственные очертания перехода от капитализма "свободной конкуренции" к монополистическому капитализму. Важнейшей предпосылкой такой трансформации явилось громадное увеличение производительных сил, которое в свою очередь, было следствием предшествующего бурного про­мышленного роста. Технический прогресс в данный период шел ускоренными темпами, не имевшими аналогов в прошлом, рождение новых капиталоемких отраслей, использовавших технологические процессы, потребовало значительного укрупнения производства и концентрации капитала, что вызвало к новые организационные формы массового производства — капиталистические монополии — с соответствующим регулированием рынков капитала, товаров и рабочей силы. Становление экономики "большого бизнеса" окончательно оформило переход передовых в промышленном отношении стран от "традиционного" (аграрного) к "индустриальному обществу".

Экономический потенциал для ускоренной ("второй") индустриализации сосредоточился в ограниченном числе стран. Наиболее высокими темпами развивалась экономика США и Германии которые по размерам промышленного производства обошли Англию и Францию. Стремление к обретению конкурентных преи­муществ в условиях углублявшейся неравномерности хозяйственного развития обострило борьбу между великими державами заэкономический и территориальный передел мира. Особенностью новой волны колониальной экспансии явилось то, что объектом притязаний стали народы и страны, которые ранее не ощущали на себе признаков иноземного господства (Китай, например). Окончательный раздел мира наряду с такими факторами, как становление массового производства, создание универсальной мы коммуникаций, развитие международных связей, завершил процесс формирования единого мирового капиталистического хозяйства. В упрощенном виде оно состояло индустриальных государств Запада, многие из которых являлись метрополиями, и выступавших в качестве их аграрно-сырьевых придатков колоний и зависимых стран. В рамках такой структуру четко прослеживалась пирамида вертикальных связей "центр—периферия".

В экономической литературе "центр", или "сердцевина" мирового хозяйства обычно характеризуется как совокупность государств, где создан комплекс передовых, определяющих технический прогресс отраслей, обладающих возможностями саморазви­тия. "Периферии" присущи прямо противоположные качества. Концентрация конкурентных преимуществ на одном полюсе и отсутствие их на другом придают необходимую жесткость и ста­бильность системе мирового хозяйства. Динамизм ее развития за­висит от двух других элементов — "лидера" и "полупериферии". Государство-лидер играет ведущую роль в международном разде­лении труда и, обладая преимуществами в накоплении капитала и эффективности производства, может определять через валютно-финансовые отношения направленность и интенсивность ин­вестиционного процесса, внешнеторгового оборота и мирового производства. В то же время его политика является источником противоречий и вызывает противодействие со стороны других развитых стран, что приводит к смене лидера и изменению систе­мы. На "периферии" также возникает двухъярусная структура, обусловленная неравномерным развитием образующих ее хо­зяйств. На фоне общей социально-экономической отсталости по­является группа стран, которые по ряду показателей приближа­ются к уровню совокупного "центра", что также ведет к опреде­ленной трансформации системы.

Применительно к началу XX в. взаимоотношения западноев­ропейских метрополий со своими азиатскими и африканскими колониями, равно как и США со своей латиноамериканской периферией, характеризовались довольно высокой степенью устойчивости, тогда как в "сердцевине" мирового хозяйства и в его "полупериферийной" зоне происходили серьезные изменения. Бывшая "мастерская мира" — Великобритания, — обессиленная осуществлявшимся на протяжении почти всего XIX в. экспортом финансового и человеческого капитала, не смогла в должной мере адаптироваться к новому витку промышленной революции и обновить свои технологические и институциональные структу­ры. Однако, утратив промышленное и техническое лидерство, она еще сохраняла контроль над мировыми финансами (43% общего объема зарубежных активов в мире) и морскими торговыми путями, обладала самой обширной колониальной империей (45% территории и почти 70% всего населения колоний) и мощней­шим военно-морским флотом, что давало ей возможность сдер­живать возросшие амбиции новых претендентов на мировое ли­дерство — Германии и Соединенных Штатов.

Если для не имевшей колониальных рынков и крупного торгового флота, не обладавшей серьезной военной силой и развитыми политическими союзами Америки разрыв с лидером был тогда просто невозможен, то Германия представляла реальную угрозу. После победы над Францией и объединения страны под эгидой Пруссии немецкая экономика переживала бурный рост. К концу XIX в. Германская империя вышла на второе после США место по производству продукции тяжелой индустрии и стала вторым после Англии морским "перевозчиком"'. К концу XIX в. в связи с исчерпанием "колониального фонда" и отходом от "свободной конкуренции" обладавшая мощной промышленностью, но недостаточной ресурсной базой и ограниченным доступом к мировым рынкам Германия оказывалась в сложном положении. Располагая в отличие от США мощными вооруженными силами и союзниками, она сначала сделала ставку на достижение преоб­ладания в системе мирохозяйственных связей (концепция "мировая политика"), а затем на создание экономиче­ски самодостаточной "Срединной Европы" .

В обоих случаях устремления Германии по всем параметрам противоречили интересам Великобритании, что и предопределило остроту англо-германского антагонизма в конце XIX—начале XX в. Осознав исходившую со стороны Германии угрозу и стремясь сохранить пошатнувшиеся позиции в мировой экономике, Лондон должен был отказаться от своей "блестящей изоляции" и застраховаться политическими соглашениями сначала с отдаленной Японией, а затем с Францией и побежденной в русско-японской войне Россией, образовавшими ядро военно-политического союза (Антанты). Дальнейшее обострение противоречий в ходе борьбы за передел мира, сферы приложения капитала, международные рынки и источники сырья привели к "большой войне" между Антантой и германо-австрийским блоком.

Мировое хозяйство и Версальско-Вашингтонская система. Первая мировая война, охватившая около 40 стран с полуторамиллиардным населением, вызвала глубокий кризис системы мирового хозяйства. Хотя к войне долго готовились, ее масштабы оказались непредвиденными, что породило качественно новую роль тыла в ней, потребовало мобилизации национальной экономики. Достаточно сказать, что в 1917 г. в государствах Антанты (без США) на войну работали около 40 тыс. предприятий с 13 млн рабочих, а в блоке центральных держав — до 10 тыс. заводов с 6 млн занятых. Перевод хозяйства на военные рельсы вызвал усиление государственного вмешательства в экономику и социа­льные отношения, причем почти повсюду акцент делался на использовании преимущественно административных методов регулирования, а само оно носило чрезвычайный характер. Совокупные военные расходы стран-участниц возросли в 20 раз, составив свыше 200 млрд дол. (в ценах соответствующих лет) и в 12 раз превысив наличные золотые запасы. Почти все воевавшие государства отказались от золотого стандарта и временно обрати­лись к механизму плавающих валютных курсов.

Милитаризация национальных экономик, физическое уничтожение огромных производственных и людских ресурсов, разграб­ление захваченных территорий, отход от золотого стандарта разрушили прежнюю структуру мирохозяйственных связей, а создание новой осложнялось рядом факторов. Не выдержав колоссального напряжения военных лет, рухнули четыре империи (Россий­ская, Германская, Австро-Венгерская и Османская). Причем Рос­сия после победы социалистической революции вовсе "выпала" из мирового капиталистического хозяйства. Претендовавшая прежде на лидерство Германия была разгромлена, а все другие участвовавшие в войне великие державы, за исключением США и Японии, — истощены.

В обстановке послевоенного хаоса и разрухи возможностью выступить в роли стабилизирующей и организующей силы обладали только Соединенные Штаты. Благодаря политике нейтралитета под прикрытием которого США вели широкую торговлю оружием и военными материалами, и более позднему вступлению в войну (апрель 1917 г.), они сосредоточили около половины мирового запаса золота и из должника западноевропейских держав превратились в их кредитора. Их новая роль в сочетании с ранее оборонной промышленной мощью давала Вашингтону ощутимые преимущества при решении вопросов послевоенного мирового устройства. Поскольку ни одна великая держава в то время не могла реально угрожать территории США и ставить под сомнение их абсолютное преобладание в Западном полушарии, приоритетным для Вашингтона являлось создание такого международного порядка, который обеспечил бы благоприятные условия для развития американской экономики. Однако попытка президента Вудро Вильсона, выдвинувшего в начале 1918 г. свои «14 пунктов", выставить в качестве системообразующих элемен­тов новой организации мирового хозяйства принципы "открытых двери" и "свободы торговли", была провалена Англией и Францией. Неудача первой заявки США на мировое лидерство приве­ла к росту изоляционистских настроений в стране, что, впрочем, не исключало развертывания широкой внешнеэкономической экспансии.

Сформированная совместными усилиями держав-победительниц (США, Британская империя, Франция, Италия, Япония) в 1918-1922 гг. Версальско-Вашингтонская система МО носила весьма противоречивый характер. Не­смотря на создание по условиям Версальского договора международной организации — Лиги Наций, она не обладала эффектив­ным механизмами, позволявшими разрешать межгосударствен­ные конфликты. Новая система не способствовала и восстановлению фактически утраченного в период Первой мировой войны единства мирового хозяйства. Две великие державы мира — США, по собственной воле отказавшиеся ратифицировать Версальский договор и участвовать в Лиге Наций, и Гер­мания, которая в результате мирного урегулирования оказалась в роли изгоя в новой системе международных отношений, — воспринимали новый порядок в Европе как чуждый своим национа­льным интересам и не стремились содействовать его укреплению.

За бортом формировавшейся системы мирового капиталисти­ческого хозяйства фактически оказалась Советская Россия. Отход советского руководства от "новой экономической политики" (1921 — 1927), расширявшей сферу действия рыночных отношений, еще более увеличил отрыв СССР от капиталистического мира. С принятием курса на индустриализацию, базировавшуюся на принципах "автаркии", предполагавших реинвестирование в промышленность полученной в сельском хозяйстве добавленной стоимости, заметно возросло централизованное и авторитарное планирование, что привело к формированию системы, получившей впоследствии название "командно-административной". "Идеологический фактор" еще более усиливал стремление советского руководства к достижению более полной хозяйственной автаркии.

Наряду с деформацией пространственной структуры мировой экономики весьма болезненно проходил процесс восстановления механизмов, обеспечивавших торговые и финансовые связи меж­ду государствами. В валютной сфере возвращение к золотому стандарту исключалось, поскольку жестокая инфляция разрушила покупательную способность золотого запаса мира. Женевская конференция 1922 г. создала золото-валютный стандарт, при котором принявшие его страны получили возможность включать опиравшиеся на золото валюты, особенно британский стерлинг, в свои резервы, чтобы сэкономить золото. Однако восстановление в 1925 г. золотого стандарта в Великобритании, причем на доста­точно высоком паритете, привело к отказу от нововведенной системы. В 1926—1928 гг. к золотому стандарту вернулись Италия, Франция и еще около двадцати стран.

Только к середине 20-х годов появились признаки стабилизации мирового хозяйства, а экономика практически всех ведущих государств вступила в фазу циклического подъема. Масштабы "процветания" были весьма значительными: в 1929 г. общий объем промышленного производства капиталистического мира уве­личился по сравнению с 1913 г. на 47%. Особенно высокими темпы роста были в США, которые к 1929 г. превзошли свой довоенный уровень на 72%.

Среди европейских государств-победителей по темпам роста лидировала Франция, где наряду с общими для всех стран действовал рад дополнительных факторов (воссоединение Эльзаса и Лотарингии, германские репарации и т.д.). Экономическое поло­жение бывшего лидера — Великобритании — оставляло желать лучшего. Ее хозяйство развивалось крайне неравномерно: новые отрасли (автомобилестроение, электротехника, авиастроение) увеличивали производство, тогда как старые (угольная, металлургическая, хлопчатобумажная, ткацкая) переживали хронический застой. В итоге промышленное производство к концу десятилетия едва достигло предвоенного уровня.

С 1924г. началось быстрое экономическое восстановление Германии, которая в 1928 г. превысила довоенный уровень промышленного производства в 2 раза. Укрепление ее позиций стало следствием хозяйственной политики правительства и широкого вливания в экономику страны иностранных капиталов, прежде всего американских и английских (до 21 млрд марок за период 1924—1929 гг.). С принятием в 1924 г. "плана Дауэса" правящим кругам Германии удалось добиться смягчения режима выплаты репараций, а последовавшие затем Локарнские договоры (1925г.) обеспечивали смягчение ряда других ограничений, наложенных статьями Версальского договора (отмена контроля над военной индустрией, снятие ограничений для гражданской авиации и т.д.). В июне 1929 г. "план Дауэса" был заменен еще более мягким "планом Юнга", а с началом кризиса по инициативе американцев репарации и вовсе были заморожены.

Эпоха "процветания" окончилась 29 октября 1929 г., когда на Нью-йоркской бирже вспыхнула невиданная паника. Начавшаяся с падения курсов акций "великая депрессия" (1929—1933) оказалась самым глубоким и разрушительным экономическим кризисом в истории человечества, охватившим весь капиталистический мир. Его исключительная разрушительная сила объяснялась прежде всего тем, что на действие традиционного механизма наложились факторы долговременного характера. Рост производст­ва в 20-е годы был характерен прежде всего для новых отраслей, обладавших новейшим оборудованием. В "старых" отраслях рост был вялым или они переживали застой. Во многих странах в та­ком же состоянии пребывало и сельское хозяйство. Выпуск новых ценных бумаг для вливания дополнительных инвестиций в экономику привел к биржевой вакханалии (за 1924—1929 гг. стоимость акций на Нью-йоркской бирже выросла с 27 до 90 млрд дол.; во Франции в 1929 г. прибыли от торговли ими в 3 раза превышали доходы от промышленности). Усиление в 20-е годы индивидуалистических настроений привело к демонтажу сложив­шегося в годы войны регулирующего аппарата, что лишило пра­вительства большинства государств возможности противостоять углублению спада.

"Великая депрессия" подорвала наметившуюся в 20-е годы тенденцию к восстановлению мирохозяйственных связей. Потря­сенные кризисом западные страны пытались решить свои проб­лемы за счет друг друга, изолировав свои рынки высокими таможенными барьерами (толчок был дан принятием в США в 1930 г. закона о тарифах Смита—Хоули). В результате падение мирового производства сопровождалось сокращением уровня мировой торговли (физический объем экспорта упал на 15%, а по стоимости — на 45%). В то время как одни национальные рынки были пере­полнены товарами, не находящими сбыта, другие могли бы предъявить на некоторые товары платежеспособный спрос. Вся сложность заключалась в том, что мировой рынок, являющийся связующим звеном между национальными рынками, был дезор­ганизован из-за расстройства кредитной системы. Одна из основ­ных причин этого заключалась в том, что страны-кредиторы, и прежде всего США, своей валютно-финансовой политикой создали положение, когда страны-дебиторы должны были рассчитываться только золотом и не могли в полной мере использовать свои экспортные возможности. Непреклонность Вашингтона в вопросах о долгах фактически привела к срыву проводившейся летом 1933 г. Лондонской экономической конференции.

Острый валютный кризис обусловил повторную отмену золо­того стандарта. Отказ от него осенью 1931 г. Англии больно уда­рил по всей "стерлинговой зоне" и вызвал первую волну инфля­ции. Весной 1933 г. золотой стандарт отменили США, что приве­ло ко второй волне инфляции. На конференции в Оттаве в 1932 г. Англия вместе с доминионами и торговыми партнерами создали "стерлинговый блок". Вскоре вокруг Соединенных Штатов сформировался "долларовый блок", а вокруг Франции — "золотой". Оказавшиеся под властью фашистов Германия и Италия, а также милитаристская Япония воспользовались кризисом для развертывания подготовки к новой войне. Мировое хозяйство вступило в эпоху беспрецедентной экономической войны с пла­вающими валютами и конкурентными девальвациями, так как каждый блок пытался решить свои проблемы с платежами и за­нятостью за счет других.

Кризис не только привел к резкому обострению противоречий капиталистической экономики, но и показал невозможность ее дальнейшего развития на базе традиционных принципов "свободной конкуренции", предопределив тем самым радикальную перестройку всей структуры общественных отношений в ведущих странах Европы и Америки. Теоретическое обоснование государственного вмешательства было дано в середине 30-х годов выда­ющимся английским экономистом Джоном М. Кейнсом. Отвергнув классическую теорию "саморегулирования", предполагавшую автоматический переход к "нормальности" после спада, Кейнс обосновал необходимость государственного вмешательства в целях регулирования спроса и предложения, а также политику дефицитного финансирования для обеспечения "полной занято­сти". Предлагавшиеся им меры выявили две основные модели го­сударственного регулирования — реформистскую и фашистскую. Классическим примером первого варианта стал "новый курс" Франклина Д. Рузвельта в США, а второго — экономическая политика нацистского режима в Германии.

Различия между двумя основными моделями государственного регулирования ярко проявились, в частности, и в разности под­хода следовавших им правительств к проблемам участия своих стран в мировой торговле. Нацистский министр экономики Ялмар Шахт жестко регламентировал внешнеторговые отношения Германии, положив в основу своего "плана" три базовые идеи: переход от многосторонней внешней торговли к двухсторонней, построенной на принципах клиринга; количественное ограниче­ние ввоза и определение централизованным путем общего объема импорта; формирование экспорта путем осуществления компен­сационных сделок и введение дифференцированного обменного курса. Администрация Рузвельта, напротив, всячески стремилась переломить тенденцию к самоизоляции Америки и более активно участвовать в развитии международных хозяйственных связей. Всего год спустя после срыва Лондонской конференции американский Конгресс одобрил разработанный правительством акт о торговых соглашениях на основах взаимности, благодаря которому в 1936 г. США подписали с Англией и Францией договор о взаимном снижении тарифов. Включившись в движение за демонтаж протекционистских систем, Соединенные Штаты еще в конце 30-х годов взяли курс на либерализацию связей и установ­ление своей гегемонии в мировой экономике.

Вторая мировая война и модернизация мировых хозяйственных связей.Вторая мировая война явилась одним из тех крупных "тектонических" сдвигов во всемирной истории, который на полвека определил характер развития и взаимодействия мирового хозяйства и системы международных отношений. Война не только похоронила глобальные амбиции "тысячелетнего германского рейха", но и покончила со старой Европой. Одновременно она дала шанс далекой заокеанской державе — Соединенным Штатам Америки — подняться на самую вершину мирового политического Олимпа.

Первоначально отражением американского видения нового мирового порядка явилась разработанная в военные годы администрацией Рузвельта при содействии представителей деловых кругов концепция "единого мира". В политической сфере она предполагала продолжение сотрудничества "большой четверки" — США. СССР, Англии и Китая ("четыре полицейских"), а в экономической — создание мировой валютно-финансовой системы и радикальное изменение сложившейся мирохозяйственной структуры путем разрушения колониальных империй, деиндустриализации старых промышленных центров, прежде всего германского, и образования новых, при параллельном укреплении экономической мощи Америки.

Произошедшая по окончании войны новая ломка структуры всемирного хозяйства в связи с образованием мирового социали­стического лагеря, развивавшегося на иной социально-экономической основе (огосударствление промышленности, коллективизация сельского хозяйства, централизация системы управления в рамках национальных экономик), и раскручивание маховика "холодной войны" помешали осуществлению "великого замысла" Рузвельта. Однако значение так никогда и не реализованной в полном объеме рузвельтовской концепции состояло в том, что она явилась отправной точкой в процессе формирования американоцентричной системы мирового капиталистического хозяйства, основу которой составляло громадное промышленное, технологическое и финансовое превосходство Соединенных Штатов над другими странами.

Свое институциональное оформление она получила в подпи­санных летом 1944 г. на международной финансовой конферен­ции в Бреттон-Вудсе (штат Нью-Гемпшир, США) соглашениях. Важнейшими среди них стали признание американского доллара в качестве основного международного платежного средства и введение твердых паритетов и курсов

США обязались свободно продавать золото на доллары другим странам. Последние, в свою очередь, признавали их валюту конвертируемой и соглашались обменивать ее на золото на тех же условиях. Отсюда вытекало, что валюты стран-участниц должны были иметь фиксированный золотой паритет, а так как отношение доллара к золоту являлось константой, то паритет других валют стал выражаться как отношение к доллару, благодаря чему американская валюта выступала своего рода заменителем золота. Американцы полностью контролировали и созданные тогда же для обеспечения функционирова­ния нового механизма институты и Международный валютный фонд (МВФ), который призван регулировать валютные отно­шения стран-членов и оказывать им финансовую поддержку в форме предоставления на определенный срок иностранной валю­ты, и был Международный банк реконструкции и развития (МБРР), выступавший посредником между компаниями государств-креди­торов и получателей.

Установление контроля над финансовой сферой способствова­ло достижению другой крупной стратегической цели — либерализации режима торговли. Хотя США не удалось полностью реализовать свой план создания Международной торговой организации (МТО), торговые отношения в "свободном мире" стали строиться в соответствии с принципами заключенного в 1947 г. "Генерального соглашения по тарифам и торговле" (ГАТТ). Механизмы МВФ, МБРР и ГАТТ способствовали углублению взаимозависимости национальных экономик западных государств, объектив­ной основой которой служила их интернационализация, другими словами, опережающий рост мирохозяйственных связей по отношению к увеличению производства. Так, стоимость мировой тор­говли в течение ста лет, с середины XIX в. до 1945 г., в среднем возрастала на 4% в год, тогда как в следующие двадцать пять лет после 1945 г. — темпами, превышавшими 7%.

В условиях начавшегося противостояния с социалистическим сообществом углубление экономической взаимозависимости яви­лось одним из главных факторов консолидации "свободного мира", чему активно способствовала политика Вашингтона. Посредством предоставления помощи по "плану Маршалла" запад­ноевропейским государствам и в рамках "обратного курса" Доджа—Шоупа — Японии, передачи ей и ФРГ новейших техноло­гий, "промышленной накачки" ряда развивающихся стран правя­щие круги США в 40—50-е годы не только создали емкий внешний рынок для реализации продукции своей индустрии, но и плотно привязали к себе торговых партнеров.

Эволюция структур мирового хозяйства в послевоенный период.Структура мирового капиталистического хозяйства в послевоен­ный период с известной долей условности соответствовала прежней четырехуровневой модели. Ее внешний контур составляли "лидер" — США, и "периферия", в роли которой выступало подавляющее большинство стран Азии, Африки и Латинской Америки. Их взаимоотношения в 40—50-е годы отличались статичностью. Оба полюса были слабо подвержены текущим изменениям, так как на одном из них концентрировались глобальные преимущества, а другой не обладал ни одним из них. Напротив, развитие составлявших внутренний контур мирового капиталистического хозяйства промышленно развитых государств и "полупериферийных" стран проходило весьма динамично, обеспечивая подвижность и в конечном итоге трансформацию связей внутри системы.

Восстановительный период в Западной Европе и Японии характеризовался быстрым развитием экономики. Война закрепила в менталитете западных лидеров порожденные кризисом 30-х гг кейнсианские рецепты регулирования экономических процессов. Традиционный либерализм с его доктриной невмешательства государства в дела собственников и ставший, как считали, первопричиной "великой депрессии", конец которой положила лишь мировая война, был решительно отброшен. Равновесие платежного баланса уступило место новому приоритету — внутренним хозяйственным проблемам. Основой экономической по­литики стало государственное регулирование в целях достижения "полной занятости" и обеспечения высоких темпов хозяйственного роста. Рост являлся своего рода навязчивой идеей. Многие страны прибегали к помощи планирования для повышения его темпов. В Западной Европе стремление предотвратить саму возможность возникновения здесь новой мировой войны дало толчок процессу интеграции, успехи которого в экономической сфе­ре отчетливо проявились в создании в 1957г. "Общего рынка» и в 1960 г. Европейской ассоциации свободной торговли (ЕАСТ).

Бурное экономическое развитие государств Западной Европы и Японии привело к формированию в начале 70-х годов наряду с американским еще двух центров воспроизводства международного финансового капитала — западноевропейского при ведущей роли Европейского Сообщества и тихоокеанского во главе с Японией. Вместе три указанных центра сосредотачивали практически весь хозяйственный потенциал "свободного мира". Конечно, США, обладавшие громадной военной силой и активно использовавшие фактор "советской угрозы", по-прежнему оставались безусловным лидером Запада, но их экономическая гегемония была несколько поколеблена. Моноцентризм в военно-политической области стал рее более сочетаться с усилением полицентризма в экономической сфере.

Не менее важные сдвига происходили и на "периферии" мирового хозяйства. Рост экономики ведущих индустриальных держав уже в конце 50 — начале 60-х годов потребовал от них ускоренного развития стран "третьего мира", которые должны были поставлять сырье и поглощать немалую часть производившейся ими промышленной продукции. С другой стороны, крах колониальной системы, радикально изменив политический статус и политические возможности афро-азиатских и латиноамериканских государств, превратил их в субъекты мировой полити­ки. Для мирового хозяйства он означал переход на новую интернационализации, который во многом стал возможен ослабления бывших метрополий. Немалую роль сыграло форсированное развитие транснациональных корпораций выступавших посредниками между "периферией" и центрами мировой экономики. Под влиянием указанных факторов экономический вес "третьего мира" стал постепенно возрастать. Однако в силу дифференциации, которая на "периферии" шла более интенсивно, чем в центре, позиции отдельных развивающихся стран в мировом хозяйстве резко отличались. В 60—70-е годы среди них выделились две группы государств, вошедших затем в полупериферийную зону: во-первых, страны-экспортеры нефти, создавшие в 1960 г. свою организацию (ОПЕК) и к началу 70-х гг. добившиеся пересмотра кабальных договоров и изменения в свою пользу цен на нефть, и, во-вторых, "новые индустриальные страны", которые пошли по пути форсирования процесса индустриализации (Мексика, Бразилия, Южная Корея, Тайвань, Гонконг, Сингапур и др.).

Примечательно, что на противоположном "полюсе" послевоенной системы международных отношений сложилась схожая с западной структура мирового социалистического хозяйства. "Лидером" в ней выступал СССР. Наряду с ним совокупный "центр" составляли ГДР, Венгрия и Чехословакия, "полупериферию" — Польша, Болгария и Румыния, а все остальные социалистические государства находились в "периферийной зоне". Главным органом сотрудничества являлся образованный в 1949 г. Совет экономической взаимопомощи (СЭВ). Но если по набору элементов пространственная модель экономических связей соци­алистических стран напоминала западную, то по характеру и методам резко контрастировала с ней. Здесь гораздо более отчетливо вырисовывался "идеологический фактор", проявлением которого была, например, "братская помощь". На первое место всегда ставилось сотрудничество социалистических стран друг с другом, а потом — со всеми остальными. При отсутствии свободного выхода вовне первичных хозяйственных субъектов их отношения развивались в основном на межгосударственном уровне и, как правило, на двухсторонней основе. При неконвертируемости ва­лют система двусторонних обменов на базе искусственных цен при посредстве искусственной валюты взаимных расчетов (переводного рубля) по сути представляла собой бартер.

Экономическое развитие социалистических стран строилось в основном по советскому образцу. Центрально- и восточноевропейские государства с самого начала вынуждены были принять жесткие нормы сталинской модели экономического роста. Благодаря ее мобилизационным возможностям, а также взятой на вооружение стратегии "наверстывания" темпы роста их экономики в конце 40-х и в 50-е годы были впечатляющими, но в 60-е годы они начали постепенно замедляться. Их снижение обуславливалось действием ряда факторов. Приоритет, отведенный тяжелой промышленности, закрепился столь прочно, что стал препятствовать расширению потребления. Систематическая откачка средств снижала и без того невысокий уровень эффективности сельского хозяйства. Огромная часть финансовых и технологических ресурсов шла в ВПК. Некоторое ослабление в 60-е годы жесткого централизованного руководства народным хозяйством в ряде стран (Югославия, ГДР, Венгрия) привело к временному улучшению их экономического положения, но в основном попытки реформ за­канчивались неудачей. Не случайно, будучи внешней сферой для мировой экономики, социалистические страны в 60—70-е годы почти не оказывали весомого влияния на направленность и динамику его развития.

От "индустриального" к "постиндустриальному" обществу.Определившиеся в первые послевоенные десятилетия тенденции в развитии экономики США, западноевропейских государств и Японии повлекли за собой существенную коррекцию баланса сил внутри послевоенной системы мирового хозяйства, развернув­шейся на фоне экономических потрясений 70-х годов. Если спад 1969—1971 гг. не был глубоким и продолжительным, то кризис 1973—1975 гг. по своей разрушительной силе можно поставить вслед за "великой депрессией" 1929—1933 гг. Циклический спад середины 70-х годов сопровождался мировым валютным и энер­гетическим кризисами, неустойчивостью кредитно-денежной системы и резким усилением инфляции, породившими феномен стагфляции. Кроме того, в конце 60-х годов четко проявились последствия НТР. Перемены, которые она принесла с собой, затрагивали не только экономику, но и социальные отношения, политику, идеологию, культуру. Ускорив процессы трансформа­ции сложившихся к концу прошлого века структур "индустриаль­ного общества", в 70-е годы она стимулировала переход к совре­менной, "постиндустриальной" эпохе.

Начавшийся в 70-е годы кризис экономики "индустриального общества" сопровождался многогранными изменениями в развитии мирового хозяйства. Прежде всего следует отметить снижение темпов экономического роста и падение прибыльности промышленного производства в индустриальных странах. Причем динамика нормы прибыли по отдельным государствам отличалась крайней неравномерностью. Так, в 1970 г. наивысшие показатели принадлежали Японии и ФРГ (30 и 20% соответственно), тогда как в США и Франции норма прибыли промышленных компа­ний колебалась в пределах 12—15%, а в Англии составляла 6%. К середине 80-х годов она заметно снизилась и выровнялась по странам на уровне 6—10%, причем наилучшие показатели сохранили за собой ФРГ и Япония. Падение прибыльности промышленного производства сопровождалось сокращением внутренних капиталовложений, замедлением среднегодовых темпов роста ВНП, длительной стагнацией, приведшей к застойной депрессии в капитале- и трудоемких отраслях, производство которых через транснациональные каналы стало активно перемещаться на "полупериферию" мировой экономики,

Промышленный капитал испытал на себе воздействие факторов, связанных с внедрением новых технологических основ биз­неса. С одной стороны, технологические инновации, призванные адаптировать крупномасштабное производство к растущим трудо-и энергозатратам, заметно сузили рынок традиционных секторов промышленности, а с другой — компьютеризация и развитие телекоммуникаций в области деловых, особенно финансовых, услуг дестабилизировали инфраструктуру экономики "индустриального общества", Новые информационные технологии усилили непредсказуемость быстро менявшихся курсов валют, процентных ставок, биржевых котировок, что требовало от промышленных компаний способности к мгновенной реакции на текущую конъюнктуру. Лидерами в процессе адаптации к новым условиям также оказались немецкие и японские компании.

Стоит выделить еще одну характерную черту кризисных явлений в развитии мирового хозяйства в 70-е годы, которая существенно подрывала экономическое лидерство США. Речь идет о переходных процессах в международной валютной сфере, обозначившихся после краха бреттон-вудской системы. Истоки ее кризиса следует искать в комплексе противоречий долларового стан­дарта. К числу внешних противоречий можно отнести формирование трех центров в мировом хозяйстве, в котором возникший полицентризм экономической силы вошел в конфликт с моноцентризмом в одном из его ключевых звеньев — валютно-кредитной сфере. Внутри системы функционирование доллара в качестве мировых денег породило противоречия между интернациона­льными по своей сути валютными отношениями и национальной природой обслуживавших их денег, а также между возросшей потребностью мировой экономики в платежных средствах и ограниченными возможностями ее удовлетворения.

В течение двух первых послевоенных десятилетий пополнение международных резервов шло в основном за счет американской валюты, иначе — за счет роста дефицита платежного баланса США. К концу 60-х годов на мировых рынках скопилось громадное количество не обеспеченных товарной массой долларов. Аме­риканская валюта начала обесцениваться, а жестко привязанные к. ней валютные курсы становились перманентно нереальными. В 1967—1973 гг. были девальвированы английский фунт, француз­ский франк и итальянская лира, ревальвированы — немецкая марка и японская иена. В августе 1971 г. администрация Ричарда Никсона объявила о прекращении конвертируемости доллара в золото, нанеся смертельный удар и без того разрушавшейся бреттон-вудской системе.

Ее распад обусловил необходимость создания нового механизма регулирования международных валютных связей. Для решения данного вопроса в 1976 г. в Кингстауне на Ямайке состоялась валютно-финансовая конференция, положившая начало функцио­нированию современной валютной системы. Она узаконила на­чавшееся еще на рубеже 60—70-х годов стихийное "плавание ва­лют", внеся соответствующую поправку в Устав МВФ. Введение "плавающих" валютных курсов знаменовало собой поворот от ре­гулирующих к рыночным рычагам установления реальных курсо­вых соотношений валют.

В силу определенной инерции новый режим не мог не учиты­вать прежний статус американского доллара в послевоенной ва­лютной системе. Более того, пришедшая в 1981 г. к власти в Сое­диненных Штатах администрация Рональда Рейгана кардинально изменила свое отношение к решениям Ямайкской конференции, взяв курс на всемерное укрепление международных позиций доллара, который по сей день остается главным расчетным, платежным и резервным средством в мировой экономике.

Кризисы 70-х годов по-новому поставили вопрос о взаимоотношениях "центра" и "периферии". Резкий рост цен на топливо и сырье из развивающихся стран, с которыми, правда, тогда на Западе отождествлялась ОПЕК, способствовал расширению това­рообмена между развитыми государствами и странами—лидерами "третьего мира". В результате "нефтяных шоков" в экономике тех и других наметились изменения, имевшие весьма серьезные последствия. С одной стороны, заметно интенсифицировался процесс индустриализации развивающихся стран, а с другой — энергетический кризис, нарушив льготный режим снабжения развитых государств нефтью, стимулировал тенденцию к ускорению технологической модернизации. Снижение доли затрат на сырье и топливо в стоимости промышленной продукции развитых стран и дальнейший рост их производства в развивающихся государствах негативно сказались на положении последних. Ухудшение условий обмена для развивающихся стран резко обострило проблему задолженности.

На уровне отдельных стран разрушение структур "индустриального общества" нашло свое выражение в "консервативной волне", захлестнувшей западные державы в 80-е годы. Квинтэссенцией экономической политики консерваторов, жестко прово­дившейся в жизнь Р. Рейганом в США и М. Тэтчер в Англии и в более умеренной форме в других западноевропейских странах и в Японии, стало изменение хозяйственной роли государства. Концептуальную платформу консервативного поворота сформирова­ли постулаты монетаристской и неоклассической школ. Если кейнсианская теория предполагала широкое вмешательство государства для ускорения экономического роста, поддержания уровня занятости и стабильности цен, то представители неоклассиче­ского направления отдавали предпочтение рыночным механизмам, что, впрочем, не означало полного отказа от государственного регулирования.

"Консервативная революция" добилась немалых успехов. За глубокими кризисами середины 70-х годов последовал длительный экономический подъем 1983—1990 гг. Консерваторам удалось обуздать инфляцию, свести безработицу до самого низкого за 70—80-е годы уровня, резко увеличить потребление, стабилизировать социальные отношения. Вместе с тем они не смогли пе­реломить ряда негативных тенденций в хозяйственном развитии. Во всех развитых странах, кроме ФРГ и Японии, невиданных ранее размеров достигли бюджетные дефициты, которые к тому же приобретали характер структурных, т.е. не исчезали с переходом экономики в фазу подъема. Накапливание долга вызвало увеличение расходов на его обслуживание — оплату процентов и частичное погашение. В результате налоговое маневрирование требовало от государства не меньшего вмешательства, чем субсидирование частного бизнеса.

Частичный возврат к методам государственного антициклического регулирования наблюдался в начале 90-х годов, когда экономика западного мира вступила в полосу очередного спада. Такая ситуация придала кризису 1990—1993 гг. своеобразные черты. Дело в том, что за некоторым исключением, как, например, Япония, где кризис начала 90-х годов был первым за весь послевоенный период, реального падения производства не произошло почти ни в одной индустриально развитой стране. Однако повсюду наблюдалось падение темпов экономического роста. В США, где среднегодовые темпы в 1990—1992 гт. составили лишь 1,8%, кризис получил весьма точное название — "рецессии роста". С середины 1992 г. на Западе начался новый экономический подъем, продолжавшийся до конца века.

Перемены 80-х годов не обошли стороной и социалистический лагерь. Начало десятилетия было связано с расширявшимся экономическим и политическим кризисом в Польше, вмешательством СССР во внутриафганские дела и резким обострением конфронтации с Западом. Развитие экономики большинства социалистических стран характеризовалось падением темпов роста, перекосами в финансовой области, повышением внешней задолженности, сравнительно низким жизненным уровнем населения. В лучшую сторону отличалось состояние народного хозяйства Китая, который в декабре 1978 г. приступил к реформированию своей экономики. С 1984 г., после принятия постановления ЦК КПК "О реформе хозяйственной системы", начался ее второй этап, предполагавший наряду с другими задачами усиление рыночных элементов в торговле, налоговой и финансовой системах, в механизме расчета заработной платы, при сохранении главенствующей роли государства. Преобразования стимулировали хозяйственное развитие КНР, которая добилась во второй половине 80-х годов впечатляющих успехов.

Советское руководство также попыталось реформировать свою экономическую систему. Однако эти попытки (объявленный в 1985 г. "курс ускорения", замененный через год термином "перестройка") успеха не принесли. Более того, в результате острейшей внутриполитической борьбы возникла ситуация хозяйственного безвластия, приведшая в конечном итоге к распаду СССР и крушению мировой социалистической системы.

На пороге очередного цикла.Распад биполярной системы стал стимулом для ускорения переходных процессов внутри вновь обретшего относительную целостность мирового хозяйства и адаптации его звеньев к новым условиям производства и обмена, что довольно остро поставило вопрос о характере лидерства в совре­менную эпоху.

Проблема в том, что уже с начала 70-х годов Соединенные Штаты, вопреки расхожим представлениям об их всемогуществе, стали подавать некоторые признаки "перенапряжения", выразившиеся в постепенной утрате ими ранее неприступных позиций во многих ключевых областях производства, науки и техники. В сложившихся условиях США были вынуждены пересмотреть ряд основополагающих принципов, на которые они ориентировались на протяжении всего послевоенного периода. В первую очередь им пришлось отказаться от догмата об устойчивом положении доллара в качестве основной резервной валюты мира, а вслед за отказом от твердых валютных курсов пересмотреть и другой базовый принцип послевоенной внешнеэкономической стратегии — "свободу торговли". В результате к началу 90-х годов четверть всего экспорта в США была подвержена нетарифным ограничениям.

На международной арене на рубеже 80—90-х гг. также произошли изменения, которые вызвали определенное беспокойство в Вашингтоне. В начале 90-х годов ФРГ и Япония предпринимали усиленные попытки приобрести статус полноценных мировых лидеров, что, в частности, выразилось в форсировании первой подписания Маастрихтского соглашения о создании Европейского Союза и в активизации участия второй в интеграционных процессах в Восточной Азии. Вместе с тем отсутствие у них адекватной военно-политической составляющей практически свело их усилия на нет. Не случайно американские аналитики подвергли серьезной критике появившуюся в начале 90-х годов идею "многополярного мира", особенно в свете результатов урегулирования кризисов в Персидском заливе и на Балканах, продемонстрировавших, что военная мощь ныне, как и раньше, остается важней­шим фактором международных отношений.

Поскольку после распада социалистической системы угрозы национальной безопасности Соединенных Штатов носят преимущественно региональный характер, судьба американского лидерства во многом зависит от того, насколько эффективно они смогут использовать свой потенциал единственной сверхдержавы, чтобы держать под контролем и направлять в благоприятное для себя русло развивающиеся в мире процессы, что практически не оставило администрации пришедшего в 1993 г. к власти Уильяма Клинтона иного выбора, кроме как искать выход из создавшегося положения на путях агрессивной наступательной стратегии.

Контуры ее были обозначены в одном из выступлений помощника президента по национальной безопасности Энтони Лейка в сентябре 1993 г. Озвученная им доктрина "расширения" включала четыре элемента. 1)"укрепление сообщества крупных рыночных демократических государств", составлявших в годы "холодной войны" ядро "свободного мира". Достижение такой цели возможно, по словам Лейка, посредством расширения механизма экономической взаимозависимости и углуб­ления политического сотрудничества, особенно в рамках НАТО. 2) поддержка новых стран, возникших на обломках СССР и восточноевропейских режимов. Им предполагалось облегчить доступ к технологиям, помочь в укреплении основ гражданского общества и рыночных структур. 3) Проводить политику «сдерживания»: потенциально опасные государства за пределами сферы действия демократии и рынков" следовало изолировать. 4) Поведение "гуманитарных акций" (термин, который после агрессии в 1998 г. против Югославии приобрел довольно зловещее звучание) .

В региональном измерении главное внимание в начале 90-х годов уделялось бассейну Тихого океана, который уже с конца прошлого века рассматривался в США как "блестящее Средиземноморье". С конца 60-х годов Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР) демонстрировал бурный экономический рост, который был приостановлен лишь разразившимся здесь осенью 1997 г. финан­совым кризисом. Если в 1960 г. Восточная Азия давала только 4% общего объема мирового промышленного производства, то три­дцать лет спустя — 25%. Созданный за последние десятилетия странами АТР огромный экономический потенциал и их перспективы как рынка товаров и инвестиционной "губки" породили "бум заинтересованности" на Западе, в том числе и в Соединен­ных Штатах. Хотя "азиатский" кризис 1997—1998 гг. на время охладил стремление западных компаний обосноваться в данном регионе, многие в США продолжают считать АТР будущим цент­ром международной хозяйственной жизни.

Характерно, что, согласно положениям внешнеэкономической доктрины администрации Клинтона, обнародованным в 1994 г. заместителем министра торговли Дж. Гэртеном, будущее американской экономики зависело от развития торговых связей с десятью "крупными формирующимися рынками", три из которых на­ходились в АТР (Китай, Индонезия, Южная Корея), два — в Азии (Индия и Турция), три — в традиционной сфере влияния США в Латинской Америке (


Поделиться:

Дата добавления: 2015-09-13; просмотров: 69; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав


<== предыдущая лекция | следующая лекция ==>
литературно-художественного творчества. О I Краевом конкурсе детского и юношеского | Порядок организации и проведения публичных мероприятий
lektsii.com - Лекции.Ком - 2014-2024 год. (0.01 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
Главная страница Случайная страница Контакты