И нормативные акты Президента

Конституция США закрепила положение о том, что все законодательные полномочия принадлежат Конгрессу США [84, с. 29]. Исполнительная власть лишена права законодательной инициативы. Однако в процессе развития парламентской практики это право было фактически признано за Президентом США и главами исполнительных департаментов. С начала ХХ века законодательный процесс характеризуется возрастанием активности Президента. Он все чаще пользуется правом обращения к Конгрессу с посланиями, направленными на рассмотрение и утверждение парламентом обширной программы законодательных предложений, разработанных в администрации.

Первым, кто официально представил Конгрессу основательную законодательную программу, был Т.Рузвельт. До него подобные программы вносились через спикера Палаты представителей неофициально, т.е. принятые в соответствии с ними законы считались результатом деятельности самого Конгресса. Наибольшего успеха в продвижении своих предложений в Конгрессе достиг Ф.Рузвельт, первые 100 дней которого в Белом доме были беспрецедентными в истории США. С этого момента президенты стали активными участниками законодательного процесса. Как отмечал американский политолог Дж.Харрисон, «очень небольшое количество из тех 14 000 биллей, которые вносятся на каждую сессию Конгресса, является плодами усилий его членов» [148, с. 126 ].

Ситуация существенно изменилась в 1974 году. В результате проведенной реформы в Конгрессе была осложнена система старшинства и начал действовать «Билль о правах подкомитетов». Эта реформа подорвала авторитет лидеров Конгресса и раздробила власть в самом Конгрессе. Возникли дополнительные трудности для влияния Президента на парламент. Чтобы президентское предложение стало законом, глава государства теперь вынужден «обхаживать» намного больше законодателей, чем раньше.

Президенты Дж.Форд и Дж.Картер испытали горькое разочарование, когда им пришлось иметь дело с реформированным Конгрессом. Президент Форд начал активно использовать право вето. Его консервативные в фискальном плане меры были отвергнуты конгрессменами-демократами, Картер также не преуспел в предложении своих законодательных инициатив. Сохранив свежую память о 5 президентах, испытавших в той или иной степени горечь неудач в столкновениях с Конгрессом, ученые стали писать о «беспобедном Президенте» [14, с. 59].

Казалось, что первый год президентства Р.Рейгана (1981) предвещал изменение этой тенденции. Администрации удалось протолкнуть через Конгресс практически все предложения Президента, запланированные на первый год. Но последующие его успехи в законотворческой деятельности постепенно шли по наклонной вниз. И только Президент Б.Клинтон смог добиться впечатляющих результатов, которых не было уже несколько десятилетий. Очень продуктивным оказался первый год его президентства (1993). Выдвинутые им инициативы привели к укреплению прогрессивного характера подоходного налогообложения, снижению учетных ставок [177, с. 72].

Согласно оценке одного из экспертов, по инициативе Президента или иных подчиненных ему органов и лиц в Конгресс поступает до 30% всех законопроектов. До 50% проектов, предложенных исполнительной властью, одобряется парламентом [14, с. 59]. Главе государства легче проводить свои законопроекты при опоре на парламентское большинство. Тот факт, что в течение 6 лет президентства Рейгана большинство в Сенате принадлежало к Республиканской партии, облегчило ему, в частности, осуществление экономической программы [165, с. 18]. Однако ввиду отсутствия жесткой партийной дисциплины, даже при наличии большинства в парламенте, Президенту США не всегда удается получить автоматически его согласие [44, с. 110].

Президент США обладает правом издания указов, которые называются исполнительными приказами. Само это право не оговорено в Конституции США, а возникло на основе прецедентного права. Президент издает эти акты в порядке делегированного законодательства, на основе и во исполнение полномочий, предоставленных Конгрессом. В американском праве считается, что указы Президента обладают «силой и действием закона». Они не подлежат отмене Конгрессом, но могут быть аннулированы Верховным судом. Федеральный закон считается выше указа, а указ – выше закона штата. Возможные кол-лизии между указом и законом почти автоматически решаются судами в пользу законодательных актов, за исключением тех случаев, когда указ издается на основе полномочий, предоставленных Конституцией только Президенту [159, с. 5–11].

Как отмечает Н.Сахаров, на решения самого Верховного суда большое воздействие оказывает конкретная общественно-политическая обстановка, в условиях которой Президент издает свой указ [168, с. 117]. Например, в годы Гражданской войны (1861–1865) Конгресс задним числом одобрил и ратифицировал акты Президента Линкольна, изданные без получения полномочий на то депутатов.

С целью контроля за нормотворческой деятельностью Президента Конгресс стал использовать законодательное вето – запрет, налагаемый Конгрессом в целом или одной из палат на нормативный акт, принятый Президентом по делегации Конгресса. Это внеконституционное полномочие Конгресса впервые было применено в начале

30-х годов ХХ века как механизм надзора и контроля за исполнительной властью. Его использование было обусловлено широкой делегацией Конгрессом своих законодательных полномочий и необходимостью создания дополнительных способов воздействия парламента на органы исполнительной власти. С 1932 года законодательное вето было наложено около 400 раз, из них почти 300– после 1970 года [17, с. 92].

Использование права вето заметно участилось в 1974–1975 годах в ответ на злоупотребления администрации Никсона. Сторонники Президента считали законодательное вето орудием вмешательства парламента в дела исполнительной власти. В 1983 году Верховный суд постановил, что наложение Конгрессом вето на нормативные акты исполнительной власти является неконституционным. Отныне Конгресс может осуществлять данное право только в случае, если его одобрили обе палаты и утвердил Президент. Но после этого законодательное вето использовалось больше сотни раз. По мнению американского политолога Дж.Пфиффнера, законодательное вето – «весьма полезный способ, который позволяет Конгрессу делегировать администрации относительно широкие полномочия и в то же время сохра- нять достаточный контроль, чтобы вмешаться в случае надобности» [152, с. 80].

В 1952 году Верховный суд подтвердил исключительную прерогативу Конгресса в законодательной области. Принципиальной является та часть решения, в которой суд обратился к положению Конституции об обязанности Президента заботиться о добросовестном исполнении законов. Судья Х.Блэк пришел к выводу, что исполнение полномочий Президента по Конституции, и в частности обязанности заботиться о добросовестном соблюдении законов, исключает мысль о его праве самому принимать законы [110, с. 85].

В отличие от США президенты Франции и ФРГ не обладают правом законодательной инициативы. Этим правом здесь наделены парламент и правительство. Однако французский Президент, пользуясь открытым одобрением Национального собрания, может взять на себя инициативу по принятию закона или обратиться к правительству с просьбой внести некоторые поправки в законопроект или даже снять его с рассмотрения. Случается, что перед началом парламентских дебатов он объявляет о мерах, которые находятся в ведении палат. Так, в 1989 году Президентом Миттераном были аннулированы долговые обязательства некоторых африканских стран по отношению к Франции. Таким образом, во Франции можно говорить о «президенте-законодателе».

Нормативные акты Президента ФРГ носят подзаконный характер, они не тождественны по своей силе закону и являются административными актами. Указы Президента касаются главным образом назначений, награждений, помилования и нуждаются в контрассигнации. Конституция Франции наделяет Президента регламентарной властью, т.е. правом издания собственных нормативных актов.

В III и IV республиках считалось, что акты, формально исходящие от Президента, будучи по своей природе актами исполнительной власти, являются подзаконными. Совсем иная ситуация наблюдается в V Республике. Конституция 1958 года строго ограничивает сферы применения закона. Все те области, которые не регламентируются законом, регулируются актами, которые теперь никак нельзя признать подзаконными.

В Конституции есть специальный раздел о переходных постановлениях, т.е. возможности издания регламентарных актов по всем вопросам, связанным с учреждением государственных институтов, предусмотренных этой Конституцией. В результате де Голлем была издана целая серия ордонансов, содержащих органические законы, с помощью которых детализируются статус, порядок формирования и функционирования всех ведущих государственных институтов. Боль-шинство из них, принятых в Совмине по заслушиванию мнения Госсовета, продолжает действовать и по сей день [214, с. 112–113].

Помимо подписания главой государства декретов, «принятых в Совете министров», история Франции знает ряд случаев, когда глава государства делал это без обсуждения на заседаниях правительства. Эти декреты, получившие название «простые президентские декреты», носили регламентарный характер и подписывались Премьер-министром [96, с. 174].

Президенты Беларуси и России обладают правом законодательной инициативы, которое реализуют достаточно активно. Как пра- вило, на каждую сессию парламента ими вносится целый пакет законопроектов. Например, Президентом Беларуси было внесено в Национальное собрание в 1997 году 73 законопроекта из 163, а в 1998 году – 34 из 127 [156, с. 66]. Подобная тенденция сохранена на протяжении последующих лет.

Следует отметить, что Президентом Беларуси вносятся, как правило, законопроекты, имеющие наибольшую общественную значимость (проект Гражданского кодекса), а также законопроекты, связанные с осуществлением главой государства функций Главнокомандующего Вооруженными Силами республики.

В постановлениях парламента обычно указывается, что законодательные инициативы, содержащиеся в ежегодных посланиях Президента, считаются приоритетными в программе законодательных работ. При их рассмотрении на заседаниях палат участвуют уполномоченные представители Президента, которые доводят точку зрения главы государства до депутатов. Более того, Государственная Дума рекомендовала Президенту Б.Ельцину и правительству шире использовать право законодательной инициативы при разработке и внесении в эту палату проектов федеральных законов, сводных кодификационных актов. Официальные заявления президентской позиции непосредственно влияют на составление плана работы Думы. Например, объединенная комиссия по координации законопроектной деятельности, в состав которой входят представители всех ветвей власти, была образована как раз на основе одного из посланий Президента.

В Беларуси законопроекты, следствием принятия которых может быть сокращение государственных средств, создание или увеличение расходов, могут вноситься в Палату представителей только с согласия Президента либо по его поручению – правительства. Президент Беларуси имеет право вносить в парламент предложение об объявлении рассмотрения проекта закона срочным. Введение подобного ограничения обуславливается необходимостью воспрепятствовать чисто популистским предложениям, не подкрепленным экономическими обоснованиями, что наглядно демонстрирует российская практика.

В силу несформированности правовой базы в России указы Президента часто имеют силу закона. В Послании Президента Б.Н.Ельцина Федеральному собранию «О действенности государственной власти в России» (1995) было заявлено о необходимости издания указов в целях восполнения правовых пробелов в урегулировании отношений и о наличии конституционно-правовой основы для такого рода президентских актов. Указы Президента – это акты не главы исполнительной власти, а главы государства, их абсолютно подзаконный характер неочевиден.

По мнению Ельцина, при наличии правовых пробелов их восполнение с помощью нормативных актов главы государства до принятия соответствующих законов вполне естественно и правомерно. Указы в этих случаях являются нормой реализации конституционно установленных прерогатив Президента по определению основных направлений внутренней и внешней политики страны, а также функций Президента как гаранта Конституции [124, с. 91].

В отличие от России Президент Беларуси издает декреты, имеющие силу закона. Целесообразность наделения главы государства таким правом основывается на том, что принятие закона представляет собой процесс, достаточно растянутый во времени. На практике часто возникают ситуации, разрешение которых предполагает незамедлительного действия, в связи с чем лицо, призванное управлять государством, должно иметь возможность принятия решений, обладающих силой закона. Такой подход характерен для правовой системы многих западных стран [43, с. 127–128].

Конституция Республики Беларусь предусматривает два вида декретов:

4.2.2. Право вето

Одним из способов участия Президента в законодательном процессе является право отклонения принятых парламентом законов, так называемое право вето. Именно намекая на право вето, Президент США Д.Эйзенхауэр в 1959 году заявил: «Я есть часть законодательного процесса» [122, с. 63]. Существование такого права обосновывается необходимостью обеспечения сотрудничества законодательной и исполнительной властей, которое реализуется предоставлением главе государства права не подписывать и, следовательно, не публиковать закон, а направить его в законодательный орган для нового рассмотрения. Право вето предусмотрено конституциями многих государств. Его реализация зависит от существующей системы правления и национальных особенностей конкретного государства.

Впервые право вето было предоставлено Президенту США. Оно явилось, по мнению Дж.Мэдисона и А.Гамильтона, «естественной защитой», «необходимым барьером» на пути «несовершенных законов» [190, с. 479–482]. А осуществляя его, по мнению В.Вильсона, Президент действует в качестве «третьей составной части законодательной власти» [26, с. 52].

Согласно Конституции США любой законопроект, прежде чем стать законом, должен быть подписан Президентом в течение 10 дней, не считая воскресений (на практике в их число включаются и праздники). В случае несогласия с законопроектом Президент возвращает его со своими возражениями в парламент, который может преодолеть вето 2/3 голосов каждой палаты. Следовательно, право вето носит отлагательный характер. Если указанный срок прерывается окончанием работы парламента, то глава государства может оставить закон неподписанным. Это так называемое «карманное вето» носит абсолютный характер, поскольку для его преодоления Конгресс должен заново принять законопроект.

В отличие от 42 губернаторов штатов, Президент США не наделен правом постатейного (выборочного) вето, т.е. правом отвергать только некоторые положения законопроекта и соглашаться с другими, что, несомненно, делает право вето весьма громоздким. Конгресс довольно эффективно использует преимущества этого правила. При прохождении через палаты президентского законопроекта (обычно это билли об ассигнованиях) в него включается поправка, не имеющая ничего общего с законом. Заинтересованный в принятии билля в целом глава государства вынужден соглашаться с неугодным «наездником» [117, с. 54].

Практика применения права вето весьма пестра и не поддается однозначной оценке, т.к. она многократно менялась в зависимости от политической ситуации и соотношения сил партий в государстве. Семь первых президентов США не использовали вето. После же Дж.А.Гарфилда ни один Президент не отказал себе в удовольствии воспользоваться своим конституционным правом, причем некоторые достаточно часто. С конца XIX века намечается тенденция к более активному использованию права вето. Его пик приходится на период президентства Ф.Рузвельта, когда главой государства вето было наложено 631 раз [123, с. 31].

В 60–70-х годах правом вето президенты стали пользоваться значительно реже, чем в 30–50-х годах, что, в общем, отражает эволюцию во взаимоотношениях Президента и Конгресса. Ныне глава государства во все большей степени стал заручаться предварительной поддержкой парламента при осуществлении своих законодательных программ [17, с. 56]. К тому же Конгресс пытается ограничивать возможности использования Президентом данного права.

Помимо упоминавшегося «наездника», парламент в отдельных случаях регулирует законодательный процесс таким образом, чтобы лишить Президента возможности применить «карманное вето». В августе 1973 года Конгресс впервые в истории, распускаясь на месяц, отложил представление Президенту нескольких законопроектов с целью направить их главе государства в последние дни перерыва, чтобы десятидневный срок пришелся на начало сессии [13, с. 21].

Следует отметить, что право вето – весьма эффективное средство, поскольку Конгрессу удается преодолевать только около 7%. Подвергшиеся этой процедуре билли часто пересматриваются парламентом и принимаются в приемлемом для Президента варианте. Особенно эффективным является использование главой государства вето при блокировании бюджетных инициатив Конгресса, поскольку в США парламент принимает бюджетный закон дважды. Первый раз – билль, санкционирующий издание бюджетного закона, второй раз – закон об ассигнованиях. Поэтому Президент может наложить вето дважды [13, с. 18–19].

Уже сама угроза применения вето часто оказывает на конгрессменов должное воздействие. Однако, как отмечает профессор А.А.Мишин, право вето является прежде всего оборонительным, негативным оружием, с помощью которого глава государства может только сорвать законодательную инициативу Конгресса, но не реализовать свою. «Президенту, имеющему позитивную программу законодательных мер, право вето не может сослужить главную службу» [117, с. 57]. Поэтому «вето или даже угроза его применения является частью сложного процесса политических уступок, в котором Президент располагает существенными полномочиями» [186, с. 343].

В отличие от США Президент ФРГ не обладает правом вето. Конституция предоставляет ему только право оформления законов посредством контрассигнации. Это не чисто техническое действие, поскольку глава государства может проверить данный закон на соответствие его Конституции. Однако в силу того что Федеральный конституционный суд непосредственно следит за нарушением Конституции, необходимости в реализации указанного права у Президента обычно не возникает. И все же, не обладая правом вето и возможностью отклонить уже вступивший в силу закон, Президент ФРГ способен предотвратить его действие посредством отказа от оформления. Решиться на подобный шаг глава государства может только при весомых сомнениях, грубых ошибках, содержащихся в законе.

Злоупотребления со стороны Президента здесь невозможны, поскольку сам его отказ оформить закон подлежит проверке Федеральным конституционным судом. Поэтому авторы немецкого курса государственного права называют оформление закона Президентом ФРГ своеобразным государственно-нотариальным действием, главным назначением которого является засвидетельствование главой государства подлинности текста [37, с. 226].

Во Франции обнародование закона осуществляется декретом Президента. Глава государства вправе потребовать в течение 15 дней повторного обсуждения как закона в целом, так и его отдельных статей. Это требование может основываться на технических причинах или на проявлении политического несогласия по существу вопроса (последнее еще не имело места).

На практике процедура повторного обсуждения закона в V Республике, в отличие от IV Республики, применяется в единичных случаях, так как правительство старается решать спорные проблемы на стадии рассмотрения закона, а не промульгации. Президент Ф.Мит-теран (1981–1995) только дважды воспользовался этим правом (Закон о Всемирной выставке 1989 года и Закон о Новой Каледонии) [70, с. 138–139]. Конституцией предусмотрена невозможность отказа Президента от подписания декрета о промульгациии после нового обсуждения закона или истечения 15-дневного срока.

Президент России обладает правом вето, которое реализует достаточно часто. До 30% общего количества законов отклоняется или возвращается на повторное рассмотрение [131, с. 19]. Если в зарубежной практике во главу угла президентского вето ставятся политические и экономические основания, то в России– правовые. Президент Ельцин обосновывал это главным образом низким юридическим качеством принимаемых законов, противоречием Конституции, федеральным законам, а также отсутствием заключения правительства по законопроектам, требующим дополнительных ассигнований из федерального бюджета.

Наряду с юридически-техническими огрехами и упущениями в принятых законах встречаются сложные правовые коллизии. В основном они касаются различной интерпретации Президентом и парламентом ключевых положений Конституции – принципа разделения властей, правовых основ организации государственной власти, полномочий федеральных органов законодательной и исполнительной властей.

Практика применения вето весьма противоречива и непоследовательна. Отсутствие традиций разрешения споров политического характера заводит порой законотворческий процесс в тупик. Иногда причины применения вето непонятны и носят слишком общий характер. И все же, по мнению российских ученых, право вето стимулирует повышение качества принимаемых законов, а его частое использование является оправданным на этапе становления профессионального парламента при недостатке квалифицированных юристов [131, с. 11].

Помимо отклонения закона с повторным рассмотрением в парламенте (отлагательное вето), Президент России может возвратить закон в парламент без рассмотрения его по существу в связи с нарушением требований Конституции к принятию таких актов. Это право не предусмотрено Конституцией, но вытекает из ее смысла, поскольку Президент является гарантом Конституции, и подтверждено постановлением Конституционного Суда Российской Федерации [88, с. 15]. Если Президент усматривает в процессе принятия или одобрения федерального закона нарушение установленных условий или процедур, он не может считать закон принятым и подписать его.

Вето Президента в России преодолевается в единичных случаях, что является необходимым условием нормального функционирования системы разделения властей. Если действующая процедура позволяет парламенту легко преодолеть возражения главы государства, то у депутатов возникает соблазн навязать ему свою волу. Именно «легкие» победы Верховного Совета над Президентом, по мнению А.Н.Шо-хина, явились одной из причин конституционного кризиса 1993 года, поскольку право вето преодолевалось простым большинством голосов [213, с. 58].

Значительное число отклоненных Президентом законов дорабатывается с учетом его замечаний. С этой целью Государственной Думой создаются специальные комиссии, в состав которых входят и представители Президента. В российской практике имели место случаи, когда Б.Ельцин, не желая обострять отношения с парламентом, подписывал законы, которые, по его мнению, содержали положения, противоречащие Конституции (1994 год – Закон о статусе депутатов) [82, с. 492].

Следует отметить, что конституционный механизм реализации права вето в России наиболее близок к американскому, а не западноевропейскому. Хотя имеются некоторые особенности. Во-первых, политическая практика США не знает случаев неподписанияилинеопубликованиязаконов главой государства, поскольку после преодоления президентского вето «законопроект становится законом». В России такие случаи имели место, что являлось явным нарушением Конституции (Закон о реституции ценностей). К сожалению, в России нет механизма, обеспечивающего действие закона, не подписанного Прези-дентом.

Другой особенностью является отсутствие у российского Президента «карманного вето». А наделение главы государства подобным правом было бы весьма полезным для России, где в последние дни сессий парламента принимается по несколько десятков законов за одно чтение, что, несомненно, сказывается на их качестве.

По нашему мнению, наиболее совершенная конструкция реализации права вето предусмотрена Конституцией Республики Беларусь, поскольку глава государства наделяется постатейным и «карманным» вето. Президент вправе вернуть для повторного голосования не только весь законопроект со своими возражениями, но и отдельные его положения. В этом случае закон подписывается главой государства с оговоркой о несогласии с отдельными его статьями и вступает в силу, за исключением тех положений, по которым имеются возражения.

Реализация «карманного вето» существенно отличается от США. Президент Беларуси в таких случаях и после истечения двухнедельного срока принимает решение по существу: либо подписывает закон, либо возвращает его со своими возражениями в Палату представителей, после чего он рассматривается, начиная не с первого чтения, а по особой процедуре рассмотрения возражений Президента [158, с. 46]. Такая практика является весьма позитивной, поскольку позволяет добиваться процессуальной экономии законодательной деятельности. К тому же законодательство Беларуси, в отличие от российского, обязывает главу государства подписать принятый парламентом закон после преодоления президентского вето. Все это способствует более тесному сотрудничеству властей в законодательном процессе, исключает их конфронтацию. Как итог – Президентом возвращается менее 5% законов, что свидетельствует о стремлении сторон снять возникающие разногласия на основе разумных компромиссов путем достижения взаимоприемлемого решения [62, с. 40].

4.2.3. Право роспуска парламента

Конституция США закрепила так называемую «жесткую» модель принципа разделения властей, который в американской действительности трансформировался в систему «сдержек и противовесов». Суть данного принципа заключается в обеспечении равновесия между ветвями власти, не допуская возвышения одной из них. Это равновесие достигается путем четкого разделения функций между органами государственной власти и за счет различных источников и способов формирования этих органов, что и обеспечивает независимость их друг от друга [138, с. 160].

Невозможность влияния Конгресса на формирование и деятельность правительства уравновешивается отсутствием у Президента США права роспуска парламента. Президент может только в экстренных случаях созвать одну или обе палаты, а в случае разногласий между палатами по поводу отсрочки сессии перенести ее на такое время, какое посчитает необходимым. За всю историю США глава государства ни разу не воспользовался этим правом.

В республиках с непрезидентской системой правления принцип разделения властей реализуется не столь последовательно: парламент оказывает воздействие на правительство, а Президент наделен правом роспуска законодательного собрания. В ФРГ роспуск парламента непосредственно связан с формированием и деятельностью правительства. Если Бундестаг не избирает в третьем туре большинством голосов Канцлера, то Президент вправе назначить главой правительства кандидата, избранного относительным большинством голосов или распустить парламент. Правда, в политической практике Германии выборы Канцлера происходят в первом туре. Вторая возможность роспуска Бундестага предусмотрена в случае отказа парламента в доверии правительству. Роспуск осуществляется Президентом по инициативе главы правительства. Избрание нового состава парламента влечет за собой формирование нового правительства с учетом расстановки политических сил в стране.

За всю историю ФРГ Бундестаг распускался только дважды. В 1972 году Свободная демократическая партия (СвДП) внесла резолюцию о конструктивном вотуме недоверия, который был отвергнут большинством всего в 2 голоса. Канцлер В.Брандт (социал-демократ) не мог оставаться в столь непрочном положении и форсировал процедуру роспуска парламента. Брандт поставил вопрос об ответственности правительства и потребовал от своих сторонников голосовать против правительства. В результате большинство членов палаты проголосовало против, что дало возможность потребовать от Президента Г.Хайнемана (1969–1974) роспуска Бундестага.

В 1982 году была также внесена резолюция о конструктивном вотуме недоверия в отношении Канцлера Г.Шмидта. СвДП из-за разногласий по социальным вопросам перешла на сторону ХДС/ХСС, и резолюция была принята, а Г.Коль, встав во главе новой партийной коалиции, наследовал пост Канцлера. Однако неустойчивость правительства Коля была очевидна. Канцлер поставил вопрос о доверии правительству, потребовав от своих сторонников воздержаться от голосования. Коль оказался в меньшинстве, что опять позволило потребовать от Президента К.Карстена (1979–1984) роспуска нижней палаты. В результате избрания нового состава парламента Коль получил убедительную победу [80, с. 149–150].

Следует отметить, что, в отличие от Веймарской Республики, роль Президента ФРГ при решении вопроса о роспуске парламента весьма незначительна. Конституция устанавливает конкретные основания для роспуска, а его осуществление главой государства происходит в основном по инициативе Канцлера.

В отличие от Президента ФРГ его французский визави обладает дискреционными полномочиями по роспуску парламента. Его действия не нуждаются в контрассигнации и не требуют глубоких обоснований. Конституция обязывает главу государства только проконсультироваться с Премьер-министром и председателями обеих палат парламента, хотя их мнение ни к чему не обязывает. Существуют только временные ограничения роспуска, которые направлены на то, чтобы исполнительная власть не могла единолично и бесконтрольно действовать в трудные периоды жизни страны: действие ст. 16 Конституции; временное исполнение обязанностей Президента; спустя год после роспуска парламента.

В первые годы V Республики французские комментаторы связывали роспуск парламента только с вызванным им министерским кризисом. Действительно, впервые нижняя палата была распущена де Голлем в 1962 году в ответ на принятие резолюции порицания правительству. Последующие же роспуски парламента не были связаны с голосованием депутатов. Президент использовал роспуск тогда, когда подобная процедура позволяла избирательному корпусу решить конфликт между государственными властями (1981, 1988, 1997) или высказаться в ходе серьезного политического кризиса (1968). Право роспуска связано с функцией арбитража, возложенной на главу государства, а роспуск является одной из форм обращения президента-арбитра к избирательному корпусу [95, с. 227].

Право роспуска – мощное оружие в руках французского Президента. Но не стоит забывать, что оно не всегда обеспечивает главе государства желаемый результат. Так, если выборы 1981 года после роспуска «правого» парламента принесли победу президенту-социалисту Миттерану, то выборы 1988 года не обеспечили социалистам большинства в Национальном собрании, и они вынуждены были управлять вместе с другими силами, а в 1997 году Президент Ширак потерпел поражение. Поэтому прежде чем решиться на подобный шаг, Президент должен тщательно проанализировать расстановку политических сил в стране и быть уверен, что досрочные выборы обеспечат ему большинство в парламенте. В противном случае эта мера подорвет его авторитет и укрепит положение оппозиционного Премьер-министра.

Роспуск нижней палаты парламента в Беларуси и России, как и в ФРГ, связан исключительно с деятельностью правительства (отклонение кандидатуры Председателя правительства; выражение вотума недоверия или отказ в доверии правительству), но осуществляется Президентом по собственной инициативе. Кроме того, в Беларуси полномочия Палаты представителей либо Совета Республики могут быть также досрочно прекращены на основании заключения Конституционного Суда в случае систематического или грубого нарушения ими Конституции. Решение о роспуске палат парламента Президент Беларуси принимает после официальных консультаций с их председателями.

Существуют, как и во Франции, временные ограничения рос- пуска:

· год после избрания парламента;

· в период действия по всей территории военного или чрезвычайного положения;

· в период выдвижения обвинения против Президента;

· в течение 6 месяцев до окончания срока полномочий Президента;

· при временном исполнении обязанностей Президента (Россия).

Перечень оснований для роспуска исчерпывающим образом зафиксирован в Конституции. Эти ограничения являются частью системы сдержек и противовесов и направлены на недопустимость произвола со стороны Президента.

Президент Беларуси, в отличие от президентов вышеназванных стран, обладает правом роспуска как нижней, так и верхней палат парламента. Причем с прекращением полномочий одной палаты по решению Президента могут быть прекращены полномочия и другой. В случае роспуска парламента глава государства назначает новые выборы. Это полномочие носит императивный характер, поскольку законодательство фиксирует не право, а обязанность Президента своевременно провести выборы.

При этом не существует каких-либо (форс-мажорных) обстоятельств для переноса главой государства сроков выборов в парламент. Еще одним важным полномочием Президента Беларуси по отношению к парламенту выступает назначение 8-ми членов Совета Республики. Наделение главы государства подобным правом не распространено в мировой практике, но предусмотрено конституциями некоторых стран: Индия (12), Италия (9), Казахстан (7), Хорватия (5), Чили (6) [90, с. 155].

4.3. Полномочия Президента по формированию

судебной системы

Как известно, «из трех властей ... судебная в известном смысле вовсе не является властью» [120, с. 294]. Ее роль в сфере государственного управления ограничивается отправлением правосудия и контролем за соблюдением Конституции основными участниками политического процесса. В силу специфики функций судебной власти компетенция главы государства по отношению к ней ограничивается правом формирования судебных органов. Наиболее важным моментом здесь выступают полномочия Президента в отношении судебного органа конституционного контроля, который обладает правом отмены нормативно-правовых актов, издаваемых государственными органами, и является судом последней инстанции.

В силу того что срок полномочий судей конституционного контроля больше, чем Президента, возможности главы государства в этом вопросе существенно ограничены и реализуются только в случае возникновения вакансий. Следует отметить, что полномочия по формированию высших судебных органов относятся к числу так называемых «разделенных полномочий» между Президентом и парламентом.

В США назначение судей производится Президентом «с совета и согласия Сената». Сенат активно участвует в назначении членов Верховного суда, тщательно рассматривая каждую кандидатуру, а членов других судов обычно утверждает списком. Как правило, Сенат отклоняет примерно каждого 5 кандидата в Верховный суд и каждого 20– в иные суды. Последние подобного рода инциденты с назначениями в Верховный суд имели место во время «уотергейтского» скандала.

В истории США известен случай острой конфронтации между Верховным судом и Президентом. В период «нового курса» Рузвельта Верховный суд поначалу отказался содействовать реформам, проводимым Президентом. Он неоднократно выражал враждебное отношение к административным учреждениям и выступал против широкой делегации законодательных полномочий исполнительной власти. Пиком этой конфронтации явилось решение Верховного суда о неконституционности Акта «О национальном промышленном возрождении», который являлся одним из краеугольных камней рузвельтовской программы. У Президента возник план «укомплектации» суда посредством увеличения его численности. Рузвельт хотел назначить новых судей, более похожих на него, которые смогли бы нейтрализовать «девять стариков». Но план «укомплектации» суда был атакован со всех сторон как угроза независимости судей и всей американской системе. Президенту пришлось отказаться от своей идеи. Он был переизбран на 4-й срок, и «девять стариков» просто не смогли его пересидеть [193, с. 102, 157].

«Слабость» Президента в парламентарной республике проявляется и в вопросах формирования судебной власти. Так, в ФРГ Федеральный конституционный суд формируется поровну Бундестагом и Бундесратом, а Президент назначает и увольняет всех остальных федеральных судей. «Смешанная» система правления дает различные варианты участия главы государства в формировании судебной системы.

Во Франции Президент и председатели палат парламента назначают по 3 члена Конституционного совета. Председатель Конституционного совета назначается главой государства. Конституцией Франции 1958 года предусматриваются и так называемые «пожизненные» члены Конституционного совета, которыми становятся все бывшие президенты страны. Институт «пожизненных» членов был задуман как достойная отставка для главы государства – последнего Президента IV Республики В.Коти, который значительно облегчил приход к власти де Голля.

Из бывших президентов только главы IV Республики В.Ориоль и Р.Коти участвовали в работе Конституционного совета. Президент V Республики В.Жискар д’Эстен не участвовал в работе совета, поскольку был депутатом Национального собрания и рассматривался как бы находящимся «в отпуске» [94, с. 57–58]. Президент Франции является гарантом независимости судебной власти и возглавляет Высший совет магистратуры.

В отличие от США и Франции, полномочия Президента России по формированию судебных органов весьма ограничены. Глава государства только представляет Совету Федерации членов Конституционного Суда, Верховного Суда, Высшего Арбитражного Суда и назначает судей других федеральных судов. Наибольшее влияние на судебную власть среди рассматриваемых стран оказывает Президент Беларуси, поскольку он назначает единолично 6 из 12 судей Конституционного Суда, с согласия Совета Республики – Председателя Конституционного Суда, Председателя и судей Верховного Суда, Высшего Хозяйственного Суда. В то же время освобождение от должности Председателя и судей вышеназванных судов Президент осуществляет единолично с последующим уведомлением Совета Республики (см. Прил. 1.).