ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. Угрозы так и остались всего лишь угрозами

Угрозы так и остались всего лишь угрозами. Грейс больше не боялась своего супруга. Однако восхитительный отдых на Сейшельских островах прервался как-то внезапно после памятного разговора, и новобрачные вернулись в Эль Кастильо де Леон...

С легким вздохом Грейс открыла глаза. Она увидела Хавьера, спавшего под одним с ней одеялом, и ее сердце вздрогнуло. Оно вздрагивало так каждое утро вот уже два месяца, что для Грейс означало только одно — бедному сердечку предстоит трепетать еще месяцев десять, после чего они с Хавьером расстанутся...

Каждый день был похож на предыдущий. Герцог пробуждался, отправлялся в офис в Гранаду, иногда в Мадрид или работал в своем кабинете, изредка принимая посетителей. Иногда в перерывах он просил ее прогуляться вместе с ним по дорожкам сада. Порой же довольствовался компанией своего добермана, тогда Грейс украдкой наблюдала за ними из окна.

Вечера тоже были однообразными. Приятный тихий ужин, непринужденная болтовня, которая не обходилась без щекотливых намеков герцога, но этим дело и ограничивалось. Нечастые гости за ужином не изменяли заведенного распорядка.

После ужина они всегда вместе отправлялись в супружескую спальню, герцог целовал ее перед сном, словно после десяти лет брака, и шел в ванную, откуда возвращался обнаженным. Грейс украдкой наблюдала за ним. Он тихо ложился возле нее и, казалось, сразу же засыпал, в то время как Грейс, оглушенная собственным сердцебиением, не могла сомкнуть глаз и смотрела на грозные ночные тени, что заполоняли собой все пространство старинной герцогской спальни.

В их разговорах часто возникали слова «любовь», «страсть», «вожделение», «секс». И для Хавьера не существовало одного без другого. А для Грейс только любовь — нежное переплетение пылких признаний и восторженных взглядов — имела право на существование. Все прочее представлялось ей чем-то недопустимым и постыдным, олицетворяющим союз не любящих друг друга супругов, чьей миссией является деторождение. Все это очень забавляло герцога, но он не прилагал особых усилий, чтобы изменить ее мнение. Кстати, в глазах окружающих им удалось прослыть счастливой семейной парой.

Казалось, всех все устраивает. И все же сердце Грейс бешено колотилось каждое утро, когда она пробуждалась от беспокойного сна и видела лицо дремлющего герцога. Спокойное красивое лицо сильного мужчины, который звался ее мужем, но по сути им не являлся... Не от нежелания или неспособности, а по той лишь причине, что не так представляла себе Грейс супружество с кем бы то ни было.

День ото дня она с легкой обидой отмечала, что он все менее и менее уделяет ей внимание, перестает склонять ее к интимным беседам, смиряется с ее упорством. И отношения их постепенно становятся рутинными, а вежливые фразы произносятся скорее по привычке, а не из-за жажды общения...

— Доброе утро, дорогая. Хорошо спалось? — как и всегда, спросил ее, позевывая, герцог де Эррера.

Грейс очнулась от раздумий и кротко улыбнулась ему.

— Этой ночью я спала крепко, — призналась девушка.

— Странно. А мне показалось, что тебя что-то терзало... — проговорил Хавьер.

— Терзало? Почему ты так решил? — насторожилась она.

— Ты вертелась всю ночь и мученически вздыхала. У меня даже возникло желание разбудить тебя и спросить, в чем дело, но я воздержался. А потом и сам уснул, — растолковал Хавьер Эррера.

— Странно... — задумалась Грейс. — Даже не знаю, отчего бы я могла тревожно спать. А как тебе спалось?

— Так хорошо, что не просыпался бы, а спал и спал, — мечтательно проговорил он и потянулся.

Мощная мускулистая грудь показалась из-под одеяла. Грейс затаила дыхание, стараясь не выдать свое восхищение.

— Сон — отличное спасение, — пробормотала девушка.

— Ты что-то сказала, дорогая? — переспросил, словно не расслышав, герцог.

— Так... Ничего, — сказала Грейс и прижала к себе подушку.

— Ты такая миленькая по утрам, девочка. А я такой терпеливый, что давно пора меня за это вознаградить. Ты так не думаешь? — интимно прошептал супруг, обняв Грейс.

— Что ты предлагаешь? — спросила она.

— Перебирайся на мою половину, детка. У меня теплее, а скоро будет совсем жарко, — пообещал герцог.

— Мне и тут хорошо. — Грейс спрятала лицо в подушке.

— Уговорила! Если у тебя так хорошо, я иду к тебе, милая! — воскликнул он, довольный, и прижался к жене.

Герцог убрал волосы с ее затылка и принялся нежно целовать шею, спускаясь к лопаткам. Он явственно чувствовал напряжение Грейс, но не считал нужным остановиться. Хавьер ждал, что она воспротивится настойчивым ласкам, но Грейс лишь лежала, уткнувшись в подушку, недвижимая и безответная.

— Во что ты играешь, Грейс? В мышку в норке? — дразня, спросил он жену.

— Ни во что не играю, — раздался ее приглушенный голос.

— Бездействие как новый метод противостояния? — предположил Хавьер. — Я привык к прямой атаке, Грейс.

— А я вообще не хочу воевать с тобой, — сообщила она, повернувшись к мужу лицом. — Я надеюсь, что когда-нибудь мы сможем стать друзьями, — чистосердечно призналась девушка.

— Друзьями? Какая несуразица! - рассмеялся он. — Мы не в скаутском лагере, девочка. Мы спим вместе.

— Но не так, как тебе хотелось бы, — напомнила она.

— К сожалению, — согласился герцог. — И ты полагаешь, что можешь устанавливать свои правила в моей спальне и предлагать мужу дружбу вместо любви? — упрекнул он, легонько укусив ее за нижнюю губу.

— Хавьер! — воскликнула Грейс от неожиданности.

— Повторяй мое имя чаще, когда мы в постели, милая, — пробормотал он и поцеловал ее плечо, отогнув бретельку ночной сорочки.

Грейс запрокинула голову назад, и пряди волос рассыпались.

Герцог покрывал лицо жены горячими поцелуями, не давая ей опомниться. Он нависал над ней, заслоняя от утреннего света, проникающего сквозь щели между портьерами.

Грейс не заметила, как его бедра оказались между ее ногами. Она вздрогнула, только когда он спустил сорочку с ее плеч и коснулся влажными губами груди. Ее спина напряглась и изогнулась, а пальцы скользнули по его затылку.

— Теперь ты чувствуешь, как нам это необходимо? — шепотом спросил он жену. — Понимаешь, что сильное желание трудно игнорировать?

— Да... — Она закрыла глаза. — Ты знаешь, как заставить женщину потерять рассудок, Хавьер. Ты просто злоупотребляешь своей мужской силой. Но желание — это не любовь, — упрекнула его Грейс.

— Ты полагаешь, только мужчины пользуются своей властью, Грейс? Это не так. Прикоснись ко мне, и сама сможешь убедиться, какова твоя власть, — предложил он, сорвав с себя простыню.

— Ты можешь требовать от меня все, что захочешь, Хавьер. Можешь даже внушить мне, что это именно мое решение. И я не стану ни возражать, ни сопротивляться, поскольку это бессмысленно, особенно после того, что я уже натворила. Сложно придерживаться своих убеждений, лишившись человеческого достоинства, — проговорила Грейс.

Хавьер замер. Он поднялся, и, гневно посмотрев на Грейс, которая боялась раскрыть глаза, процедил:

— Ты стыдишься быть моей женой, Грейс? Ты стыдишься быть герцогиней де Эррера?

— Да, стыжусь. Потому что все это лишь видимость. Постыдная сделка между дочерью растратчика и аристократом, страшащимся потерять свое наследство. Срам! — истерично выкрикнула Грейс, закрыв лицо руками. — Мы не можем искренне любить друг друга, потому что оба готовы на какой угодно подлог, быть может, даже на преступление ради достижения своих целей. Мы считаем, что моя любовь к отцу и твоя любовь к титулам нас оправдывают. Но это не так, Хавьер. Мы совершили ошибку и оказались в тупике. Я удивляюсь, как тебе все еще удается сохранять гордость, если ради денег и власти пришлось жениться на дочери вора.

— Мы оказались в тупике совершенно по другой причине, Грейс. Просто ты не способна воспринимать жизнь такой, какая она есть, и радоваться тем возможностям, которые она тебе дает. Ты думаешь, что руководствуешься принципами. Тогда почему не позволила своему отцу понести заслуженное наказание? Если хочешь остаться верной себе, то, назвавшись моей женой, обязана полностью соответствовать этому статусу. Но в твоих глазах одни люди достойны снисхождения и всевозможных оправданий, а другие, как ни стараются, не способны их заслужить. Я устал. И я уезжаю! — отчеканил герцог.

— Куда? — испуганно спросила его Грейс.

— В Мадрид. У меня там много дел, но будь уверена, что по завершении трудов праведных я наконец развлекусь. Мне невыносимы твое деспотическое пуританство, эта кислая мина и многословные сожаления, — гневно выпалил Хавьер.

— Ведь ты дорожишь своей репутацией семейного человека. Не стоит собственноручно разрушать эту иллюзию только из-за того, что мы немного повздорили, — взволнованно произнесла она.

— Предоставь эту проблему мне, дорогая! — саркастически бросил герцог.

— Ты хочешь, чтобы я ревновала? — догадалась Грейс.

— Сомневаюсь, что ты на это способна, - съязвил Хавьер.

— Можно ревновать и не любя, — философски заметила девушка.

— Хватит морочить мне голову! — воскликнул он, одевшись. — Делай, что хочешь. Ревнуй, ненавидь, стыдись, сожалей... Мне это безразлично. Жаль только потерянного времени и того, что я связался с тобой, имея под боком такую птичку, как Люсита Васкес. Уж эта попрыгунья, уверен, знает, как развлечься самой и развлечь любимого.

— Это подло, Хавьер. И она еще слишком юна, — обиженно произнесла Грейс.

— Только в твоих представлениях, дорогая, — насмешливо заверил он супругу.

Прошло две недели, а герцог не торопился возвращаться в замок. Грейс не догадывалась, что все это время он напряженно работал, поскольку именно теперь на «Эль Банко де Эррера» обрушился настоящий град проблем и от оперативного решения герцога зависело будущее всего учреждения. Он периодически звонил в Эль Кастильо де Леон, но, разговаривая с Грейс, был сух и немногословен.

Однако зерно, брошенное им перед отъездом, хорошо укоренилось и давало всходы. Грейс особенно внимательно просматривала светскую хронику, желая знать, с кем и где проводит досуг ее муж. Правда, она называла это не ревностью, а всего лишь горячим женским любопытством.

Несмотря на отсутствие сведений, она была уверена, что Хавьер нашел искомое и наслаждается сейчас в объятиях если не Люситы Васкес, то другой покладистой красавицы. Пару раз она даже звонила в его мадридскую квартиру, и гортанный женский голос заверял, что герцога де Эррера нет дома. Слушая этот голос, Грейс представляла томную черноокую женщину с копной смоляных волос, которая плавно покачивает в такт походке крутыми бедрами и страстно стонет, когда герцог обладает ею. Эти картины столь явственно возникали в воображении девушки, что она, стыдясь, все же не могла отделаться от их разжигающего кровь воздействия.

Грейс еще хуже стала спать по ночам. До рассвета она могла лежать не сомкнув глаз и думая о том, как красивый герцог укладывает в постель то одну, то другую женщину. И все они покорны ему и изобретательны в ласках.

Эти свои переживания Грейс могла разделить только с Лукой, который в отсутствие своего хозяина следовал за ней как тень или, наоборот, она позволяла собаке вести себя.

— Мне должно быть безразлично, где он и с кем, — говорила она умному доберману, глядя в его сосредоточенные глаза. — Уехал, и что же? Его право. Он не обязан хранить мне верность, если не боится разоблачения. Но он наверняка очень осторожен. — Грейс потрепала пса за ухом. — Скучаешь по хозяину? Любишь его? Понимаю...

Через несколько дней Грейс услышала жужжание вертолета герцога де Эррера. Этот звук застал ее в саду среди розовых кустов во время очередной тоскливой прогулки вместе с Лукой.

Девушка невольно вскочила на ноги и подняла голову.

Высоко над горами завис вертолет, пилот примерялся к месту посадки.

Девушка, не помня себя от смятения, бегом пустилась к замку, молнией поднялась в комнату, сорвала с вешалки красивое платье и запихнула в шкаф джинсы и футболку, в которых гуляла. Сердце выскакивало из груди. Руки дрожали, пальцы не слушались, пуговки не желали продеваться в маленькие петельки.

Переодевшись, Грейс расчесала волосы и аккуратно распределила густые пряди по плечам, старательно имитируя соблазнительную небрежность. Затем провела щеточкой с тушью по ресницам, увлажнила трепещущие губы сочным ягодным блеском, переобулась и сбрызнула себя нежными духами, еще раз пристрастно вгляделась в зеркало и неторопливо выплыла из комнаты.

Голос герцога де Эррера уже слышался в холле. Грейс спустилась по ступенькам навстречу этому громыханию. Она остановилась перед последним лестничным маршем и перевела сбившееся дыхание. Кровь прилила к щекам. Уши горели, отчего Грейс казалась самой себе школьницей. Она и представить не могла, что будет с таким нетерпением ждать возращения мужа. Что захочет произвести на него впечатление после долгой разлуки.

Она вошла в холл. Хавьер ненадолго задержал на ней свой взгляд, но его лицо не дрогнуло. Он продолжал отдавать распоряжения слугам, которые с нескрываемым восторгом встречали хозяина. Грейс подождала немного, пока все не разошлись, но тут же герцог занялся Лукой, нетерпеливо вившимся вокруг его ног.

— Хавьер... — шепотом окликнула его Грейс, и в этот момент доберман подлетел к ней и, встав на задние лапы, оперся передними о ее плечи и чуть не свалил девушку на пол. Так он выразил свою радость по поводу возвращения хозяина. — Лука! Нет! — в ужасе воскликнула Грейс, пошатнувшись.

Хавьер властно отозвал пса, намеренно игнорируя супругу.

Грейс вернулась к себе в комнату, с трудом борясь со слезами. Однако вскоре муж нарушил ее уединение.

Девушка тревожно посмотрела на него, не зная, чего ждать. Хавьер произнес твердо:

— Думаешь, я забыл, что мы муж и жена? Отнюдь... — покачал он головой. — Я хотел бы, но каждую секунду думал о тебе, Грейс. На расстоянии все оказалось сложнее, чем вблизи. — Хавьер присел возле жены и поцеловал ее. Она впервые за долгое время ответила на его поцелуй. — Собирайся, Грейс. Завтра ты вылетаешь в Англию, — сдержанно объявил герцог.

— Ты отсылаешь меня? — тревожно проговорила Грейс.

— Всего на неделю... Так надо, — коротко отозвался он.

— Но почему? — удивленно спросила она, даже не пытаясь скрыть свое огорчение.

— А разве ты не скучаешь по отцу? Не хочешь повидаться с ним? — удивился он в свою очередь. — Я полагал, ты обрадуешься такой возможности...

— Я рада, но... — запнулась Грейс, сама не понимая, отчего так расстроилась. — Но можно и отложить эту поездку.

— Ты хочешь ее отложить? А как же день рождения Ангуса? Забыла? На днях я разговаривал по телефону с твоей тетей. Она сказала, что им не терпится увидеть тебя... А теперь оказывается, что у тебя другие планы.

— Почему тебе необходимо избавиться от меня, Хавьер? — недоверчиво спросила Грейс.

— Я не понимаю, о чем ты... — пожал плечами герцог.

— Когда я должна вылетать? — растерянно спросила девушка.

— Завтра утром. Поэтому будет лучше, если ты сегодня ляжешь пораньше. А мне еще нужно поработать...

Прибыв в Англию, Грейс с удивлением обнаружила, что у нее на родине стоит благодатная осенняя пора, в то время как в Гранаде продолжалось бурное цветение.

Грейс обрадовалась, найдя отца в добром здравии. Он шел на поправку под неусыпной опекой своей сестры.

— Шах и мат! — торжественно провозгласил Ангус Бересфорд, продвигая фигурку подоске. — Ты совершенно потеряла сноровку.

— Я и прежде не могла тебя обыграть, папа, — спокойно констатировала Грейс.

— Не говори ерунды. Ты всегда клала моего ферзя на лопатки, — нахмурился Ангус.

— Маме это частенько удавалось, а мне — никогда, — неосторожно заметила дочь.

Одного этого упоминания о покойной Сьюзен оказалось достаточно, чтобы Ангус вновь захандрил.

Грейс поймала на себе укоризненный взгляд тетушки Пэм и поняла свою оплошность. Девушка склонилась над отцом и поцеловала его в щеку, но он даже не заметил этого. В дверь позвонили.

— Дорогая, ты не могла бы открыть? — попросила тетя Пэм, которая постоянно бегала на кухню и заглядывала в духовку.

— Конечно, — согласилась Грейс и направилась в холл. — Хавьер! — воскликнула она. На пороге стоял ее супруг.

— Решил приехать на день рождения тестя, — бодро объяснил он, входя. — Но, если говорить откровенно, я соскучился. Терпение никогда не было моей сильной чертой. Поздравлю старика и заберу тебя домой. Мой самолет дожидается нас на местном аэродроме.

— Я не понимаю... Ты хочешь сказать, что мы улетаем прямо сейчас? К чему такая спешка? — недоумевала Грейс.

— Соскучился, — коротко ответил он, крепко обняв девушку. — А ты?

— И я, — искренне призналась она.

— Тогда быстро пакуй свои вещи, пока я здороваюсь с твоими родными, — подстегнул он ее.

— Вы дьявольски непредсказуемы, герцог де Эррера! — воскликнула счастливая Грейс.