Глава 5. Город Болгар становится столицей Булгара

После смерти Айдара газии подняли на хаканский трон его старшего сына - мусульманина Габдуллу Джилки. Младший брат Джилки Лачын, не расставшийся с суевериями, и некоторые неверныс Кара-Булгара были этим недовольны и стали помышлять о мятеже. Узнав об этом, хазарский бек Ильяс стал подбивать Манаса на вмешатепьство в булгарские дела, но тот всячески отказывался из-за нелюбви к войнам и к кровопролитиям вообще. Три года бек пытался столкнуть обе державы, но безрезультатно.

Тогда в 858 году иудейские хазары, возглавляемые им, зарезали хакана ночью в шатре во время кочевки, а обвиненные в этом кара-булгарские купцы, шедшие через хазарские владения в Дима-Тархан, были тут же казнены.

Вслед за этим Ильяс поставил хаканом послушного ему сына Манаса Исхака по прозвищу Аксак Тимер и вторгся с ним в Кара-Булгар. Лачын тут же присоединился к хазарам с язычниками. Союзникам удалось у ставки Балтавар обойти выступившего им навстречу Джилки и заставить его отступить в Караджар. Воодушевленные успехом враги двинулись к Башту.

Между тем помощник Ильяса Чинавыз добрался до Балына и объявил себя послом нового хакана в Галидже. Халиб, также связавшийся с Ильясом, тут же выдал бывшего при нем Будима, а тот незамедлительно бросил его на растерзание, толпе недовольных балтаваром галиджийцев. После этого злодейского убийства оба, не мешкая, двинулись с отрядом галиджийцев на Башту и прибыли к столице Кара-Булгара почти одновременно с хазарами.

Джир, бывший сардаром анчийского ополчения, запер трое ворот Башту и приготовился дорого продать свою жизнь. Но тут явился посланник Ильяса и объявил о желании хакана - в случае изъявления баштуйцами своей покорности ему - даровать Баштуйской и Урусской областям положения отдельного от Кара-Булгара княжества Русь с центром в Башту. Значительная часть жителей столицы была этим смущена и явилась к Джир-Асу с требованием немедленно сдать город хазарам. Сардар держался две недели, ожидая помощи от балтавара, и, не получив ее, принужден был вступить в переговоры с неприятелем. Обе стороны уговорились на том, что Джир получает титул русского бека и правит под наблюдением хазарского наместника Ас-Халиба, а Башту выплачивает Хазарии дань и помогает войсками. Ас-Халиб со своим отрядом въехал в Башту и занял свое место. Тут же у одних ворот, получивших название Яхудских, учредили хазарскую таможню, а часть города была отдана под хазарский квартал. За три дня жители собрали дань, и Ильяс увел хазарское войско от города. В Батавыле он для вида поднял на кара-булгарский трон нового балтавара - покорного хазарам Лачына - вместо свергнутого Джилки.

Так из-за мятежа Лачына перестало существовать единство державы Кара-Булгар.

Ильяс, всегда весьма ревностно относившийся к державе Румской, после этой победы захотел сокрушить ее также, как и Кара-Булгар. Будучи сыном старика Тамьяна, отравленного румцами по требованию Буртаса, он вместе с молоком матери впитал в себя ущемленное самолюбие отца, и это сделало его невероятно честолюбивым и готовым на что угодно во имя достижения высшей власти. На службе Руму он принял христианство, а уйдя в Хазарию - ислам - для получения поста кади Самандарской округи. Не имея возможности сделать карьеру в Руме или Кара-Булгаре, он решил возвыситься в Хазарии и достиг своего. Мусульмане любили его как своего, яхуды видели в нем своего спасителя, а для язычников он был отцом-благодетелем. Его борьба с Румом могла стоить ему головы, поэтому он вел ее со всей страстностью и жестокостью. Вначале он отнес территорию румской церкви в Башту к хазарскому кварталу и обязал яхудских таможенников брать с нее арендную плату. Затем в 860 году приказал Джиру и Ас-Халибу произвести внезапное и беспощадное нападение на город Рум. Оба бека выполнили этот приказ, но понесли большие потери. Это смутило многих садумцев, балынцев и баштуйцев, решивших, что христианские боги сильнее их языческих богов... Джир, тяготившийся хазарской властью и рассчитывавший на помощь Рума в борьбе с ней, первым принял лжеверу христианскую, и за ним это сделали некоторые влиятельные балынские бояры. Удержались от этого соблазна на некоторое время анчийские головы, надеявшиеся на возврат благодатных для них времен булгарского правления. Но в борьбе против хазар они готовы были поддержать кого угодно. Пламя войны с Румом, разожженное Ильясом, внезапно обожгло самого бека восстанием в Башту в 863 году. Оно началось с перепалки анчийцев с хазарскими таможенниками, безжалостно обдиравшими всех и вся для себя и для своего хакана. Возмущенные несправедливыми поборами анчийцы разгромили таможню, после чего ворвались в сам город и устроили погром хазарского квартала. В этом деле охотно поучаствовали и христиане. Но затем Ас-Халиб, испугавшись, что восстание может усилить Джира - помеху на пути к желанному для него баштуйскому трону - призвал христиан и к погрому мусульман. Несколько десятков христиан и с две сотни галиджийцев и балынцев Ас-Халиба устремились к мечети... “Джок”, устроенной еще Шамсом. Микаиль, оставшийся в городе из-за опасения попасться в руки хазар или язычников Лачына, а также из-за уговоров Джир-Аса, один преградил им путь. Балынцы и галиджийцы обнажили мечи, чтобы покончить с муллой, но тут появился Джир с несколькими верными своими христианами и анчийцами и предотвратил преступление.

Тем не менее Микаиль, потрясенный видом озверевших от крови людей, вместе с несколькими правоверными ушел в пещеру отца. Превратив ее в ханаку, он остался здесь, изнуряя себя постом, а в 865 году получив вдохновение свыше, стал писать в ней свой дастан “Шан кызы”. Мусульмане-булгары, разделившие его тяготы, напомнили ему древние сказания земли трех бахадиров, и мулла положил их в основу своей поэмы. Писал он арабскими письменами на благословенном семиреченском тюркском говоре, который назывался нашими “туранским языком” и стал, благодаря ему, языком всех наших поэтов и чиновников. Как и положено у наших чиченов, он взял себе второе имя “Шамси Башту” в память о своем отце и родном городе...

В разгар этих событий один из анчийцев убежал из Башту в Караджар и сообщил Джилки ложную весть о разгроме ненавистными для анчийцев балынцами и галиджийцами мечети. Габдулла, испытывавший до этого полный упадок духа, при этих словах вдруг почувствовал возмущение и прилив сил. Призвав газиев и своих анчийцев к оружию, он отчаянно бросился с ними к Батавылу и занял его. Не ожидавший нападения Лачын в панике бежал в Хазарию и перевел дух только в ставке Ильяса. Габдулла же, воодушевленный успехом, ринулся к Башту. При подходе балтавара Ас-Халиб сбежал из города в Галидж, где сидел его сын Турма, а Джир немедленно вышел из города ему навстречу с изъявлением своей верности кану и разъяснением обстоятельств происшедшего.

Довольный встречей с Джиром Джилки отошел в Батавыл, назначив своим послом при урусском беке Микаиля Башту...

Ильяс не смог сразу ответить балтавару, но на следующий год выступил на батавыл Хорысдан с 75-тысячным войском, состоявшим в основном из куманов и баджанаков. Получив известие об этом, Джир впустил в Башту вернувшегося из Галиджа с войском Ас-Халиба, ибо не верил в конечное торжество балтавара. Пришедший с отцом Турма отправился с большой частью галиджийцев и балынцев к Батавылу для соединения с Ильясом. Он приблизился к ставке первым и был наголову разбит булгарами и анчийцами Габдуллы. Сам Турма, попав в окружение, самонадеянно бросился пробиваться из него в надежде на крепость своего доспеха, но был опрокинут копейным ударом анчийского головы Нанкая и погиб под копытами лошадей. Хазары, между тем, прорвались к Хорысдану и разбили Габдуллу, наспех преградившего им дорогу. К счастью, хазары и баджанаки перессорились друг с другом из-за добычи и не стали преследовать отступивших в Караджар булгар...

В Караджаре Джилки встретил купца Туймаза из Болгара, и тот сообщил ему, что династия Барыса прервалась и что необходимо воспрепятствовать намерению части горожан, решивших пригласить на княжение Чинавыза. Габдулла, исполненный самыми благородными намерениями, тут же повелел своему старшему сыну Алмышу возглавить Кара-Булгарский бейлик и с 10 тысячами бойцов спешно двинулся в Буляр. Болгарцы, однако, в город его не пустили, но баджанаки, обозленные на хазар, дали ему в удел зависимое от них бекство Эсегель. Из своей эсегельской ставки Сульча балтавар повел переговоры с болгарцами и в 865 году вновь прибыл к Болгару. Помолившись в мечети Мардуан, Джилки пообещал создать в Буляре исламскую державу со столицей в Болгаре, и на этот раз ворота города распахнулись перед ним.

Въехав в город, Габдулла объявил свои владения Булгарским исламским государством, а себя - его каном. Анчийский голова Нанкай, эсегельский бий из сабанского рода джулут - Тарнак, эсегельский бий из сабанского рода барын - Алабуга и бурджанский бий из рода юмарт - Бел подняли его на царский трон. С той поры все булгарские каны перед поднятием на трон совершали молитву в этой мечети...

Пока враги Булгарии не опомнились, Джилки стал расширять пределы своего государства. Первым делом он двинулся к устью Тамтазая и этим добился подчинения Бершуда, которым правил моджарский или “чирмышский” по-бурджански бий Куш из рода Аскала. Куш, желая показать кану, что он приобрел в его лице верного бия, со всем своим ополчением - урмой - совершил поход на запад и север. На западе он дошел до реки, которую объявил границей Булгарии под названием Куш-Урма. А на севере бий Куш подчинил Булгару арские, сэбэрские и урские племена, проживавшие между реками Нукрат-су и Чулман и Кар дингезе. Северные арские владения стали называться провинцией Бийсу, а сэбэрские - провинциями Ура и Байгул...

А Бел с 400 болгарских кавэсцев прошел по правому берегу Кара-Идели до Тукрантау в устье Саин-Идели и, убедившись в принадлежности этих земель Кушу, повернул к югу... На берегу реки Мурдас, называвшейся так в память о давнем проходе через нее мурдасов после их бегства из Буляра, он устроил стоянку. Внезапно из леса появился воинский отряд, и его предводитель сказал ему: “Я - арский бий Кудей, хозяин этих мест, а ты кто и зачем ко мне пожаловал?” Бел назвал себя и предложилу гостю отведать его угощения. Тот вместе со своими людьми поел, попил арчи и спросил: “Ты, наверное, пришел за данью? Так я ее уже плачу буртасам”. - “Нет, - сказал Бел. - Я просто определяю рубежи Булгара, и если ты не наш данник, то уйду прочь”. Тогда пораженный ар воскликнул: “Разные племена были нашими соседями, но все они требовали от нас только дани. А булгарский бий не только не ограбил меня, но угостил и развеселил арчей. Поэтому отныне я буду подчиняться кану Булгара, а наше племя - в память о царском угощении - назовется “арча”...

Всех биев кан оставил на своих местах и объявил их тарханами. Каждому тархану была назначена определенная дань мехами, медом, воском, хлебом и скотом. Местами джиенов, на которых кан встречался с биями и их родами, судил, производил назначения и забирал дань, стали: Болгар, Нур-Сувар, Сульча, Буляр, Аламир-Султан, Кашан и Джукегау. А только Болгар и Нур-Сувар из них были настоящими городами... На джиены съезжалось множество купцов, ибо торговля на них не облагалась налогами.

Бершудским моджарам и башкортам Сака и Сока кан предложил платить вдвое меньшую, чем у других, дань, но за это - выступать всем народом на войну и давать 4 тысячи всадников для годичной службы в постоянной армии царства. Бершудцы и сак-сокские башкорты, никогда не пахавшие землю и жившие войной, охотой и рыбной ловлей, охотно согласились носить ополченскую косу, и поэтому в Булгаре всех ополченцев и солдат стали называть чирмышами. И река..., за которой начинались владения сак-сокских башкортов, получила название Чермеш-Ан или Черемшан, то есть “Граница Чирмышей”. А сами эти башкорты называли себя также “хонтурчы”, поэтому реку Сак стали, в конце концов, именовать “Хонтурча”...

То же самое кан предложил пяти сабанским родам: барын, тук-суба, аксуба, джулут и бахта, но при этом и дань назначил им в половину моджарской и дал в удел тук-субе и бахте часть Бершуда между Джукетау и Кичи-Черемшаном. Сабаны вынужденно согласились войти в эту категорию, названную их общим именем “сабан”, но не скрывали, что это им в тягость. Ведь они, за исключением тук-субайцев, занимались более земледелием, чем скотоводством, и отрыв людей на службу и в ополчение разорял их... А тук-субайцы переселились во Внутреннюю Булгарию или Мардуан, как стали иногда называть земли между Агиделью и Соком, с берегов реки Тук, которой в свое время дали свое имя. Причиной переселения было нашествие башкортов, которые, впрочем, не тронули сабанов и лишь обложили Эсегель данью. Эту дань согласился выплачивать со своих земель и Джилки...

А почти все кара-булгары Габдуллы говорили на сабанском наречии, ибо относились к потомкам тат-угековских булгар, называвшихся барынами. А эти булгары-барыны составляли и большинство кара-булгарских мусульман. В самом Кара-Булгаре - после ухода Джилки - их осталось немного, а большинство стали составлять кара-булгары-язычники, называвшиеся каубуйцами или каубийцами. Кара-булгары были избавлены каном от всех налогов, но обязались составлять erb личное войско (яранлар). Они либо несли охрану Болгара, либо кочевали вместе с ним по стране...

Абдаллах ибн Башту в своей “Хазарской истории” пишет, что матери хаканов Айдара и Уруса были родными сестрами из урусского рода Услан. Это родство не позволяло балтавару воевать непосредственно с хазарским хаканом, ибо булгарские традиции запрещали воевать против родичей под страхом проклятия Аби. Аби называют алып-би - мать Иджика, любившую принимать облик гигантской рыбы Бойгал. В честь нее булгары зовут всех своих бабушек “аби”.

Сеид Якуб со слов Абдаллаха ибн Микаиля Башту рассказывает, что мать Айдара - уруска Арья-Услан жила сто пятьдесят лет и нянчила даже своего правнука Алмыша. Некоторые говорят сейчас, что в честь нее и горы напротив Казани и Болгара называются Усланскими, но другие - что в память о жене царя Хисама Услан-би. Аллах один ведает, где здесь правда...

Арья-Услан рассказала как-то своему внуку Джилки, что ее род идет от самого прародителя сакланов богатыря Таргиза, которого булгары зовут Тарвилем, сабаны - Тарджисом, а башкорты - Адилькушем. Он был так силен и знаменит, что в честь него Таргизом называлсй весь Саклан... В состоянии особого неистовства Тарвиль обращался в Ветер-Йиль и уничтожал все на своем пути своей ураганной мощью. От него пошел ряд сакланских богатырей или марданов. Один из потомков Таргиза Халмыш или Алмыш, а по-сабански Камыш, женился - на горе Куянтау - на дочери алпа вод Тун-Бури. От этого брака родился змееногий богатырь Барадж, храбро защищавший свой народ от врагов. В память об этой свадьбе сакланы - и мужчины и женщины - каждое лето перед джиеном входили в реку и плескались водой совершенно нагими и нисколько не закрываясь друг от друга... Эта история так нравилась Габдулле, что он назвал своих сыновей именами Мардан и Алмыш. А именем Бараджа простой народ стал еще до этого часто называть Ельбегена... Барадж, как рассказал сеид Якуб, долго жил в пустыне Куман и был любим хинцами. Но когда могущество хинцев пошатнулось, он улетел на гору близ Буляра. Ее стали называть Сабан или Хину-ба, так как Барадж прилетел из Хина... Здесь от голода Змей заглотнул живого быка, поэтому у него, кроме змеиной, появилась еще одна голова - бычья. Когда в Буляре в цитадели Мардуан выстроили соборную мечеть и украсили ее двумя минаретами, то народ прозвал ее в честь двуглавого Ельбегена “Бараджевой”...

В 870 году случилась большая война между кыр-баджанаками и кыпчаками. Воспользовавшись тем, что значительная часть баджанаков отправилась на эту войну, буртасы напали на их кочевья по реке Чиркес. Но когда мужчины буртасов ушли за Идель, Куцей со своими арчанами напал на их селения и увел в свою область почти всех их женщин. Буртасы вернулись из своего набега очень обозленные, ибо баджанакские женщины быстро вооружились и отбили их от своих становищ. Найдя свои дома пустыми, буртасы устремились за похитителями, но на реке Мухше путь им преградил отряд Бела из двухсот нурсуварцев. Наши булгары успели сделать катау (засеку) и их бий предупредил врагов о том, что они покушаются на территорию данников Булгара, но те все же толпой устремились на укрепление и были легко отбиты. Будучи людьми упрямыми, буртасы предприняли еще несколько безуспешных приступов, пока, наконец, Бел не предложил им вместо побоища единоборство биев на выбранном ими оружии. Бел сам выехал на схватку и сходу поразил стрелой устремившегося ему навстречу с копьем буртасского бия Сара. Его сын Худ-Дад с сожалением отвел войско, пообещав отомстить. Но после ответного набега вернувшихся с кыпчакской войны баджаиаков новый буртасский бий прислал к Белу послов с сообщением о том, что не испытывает к нему вражды и хочет жить с ним в мире...

В ответ Бел выкупил у баджанаков кыпчакских пленниц и подарил их Худ-Даду. Многие буртасы взяли рабынь в жены, и дети их стали говорить на их тюркском наречии. То же самое произошло с моджарами Чирмышской округи, которым Бел также продал пленниц-кыпчачек...

Поражение буртасов нечаянно сыграло роковую роль в судьбе бека Ильяса, сына Бураша. Недовольный поведением Худ-Дада, он отправился к нему для его наказания, но тот сам устроил ему засаду и убил ударом копья. Хакан Исхак несказанно был рад этому, ибо бек держал в своих руках всю власть и помыкал им. Буртасы из родов, подчинявшихся Худ-Даду, были избавлены от всяких повинностей и получили почетное право давать тысячу воинов в дружину хакана...

Когда весть о гибели всемогущего Ильяса дошла до Башту, то тайный слуга хакана Ас-Халиб тут же убил Джир-Аса вместе со старшим сыном, лживо выдав их за сторонников бека и тайных мусульман. Вслед за этим мечеть “Эль-Бейда” на холме Джок и ханака Микаиля подверглись разгрому, а мулла угодил в темницу и ожидал там неминуемой расправы от рук распоясавшегося Ас~ Халиба. У этого убийцы, принявшего (из желания понравиться балынцам) имя Мышдаулы, было три сына... Получив от хакана в обмен на изъявление покорности ему титул урусского бека и обещание передать под его управление все завоеванные у соседей области, Ас-Халиб задумал захватить для своих детей Булгар и Кара-Булгар... В том же 870 году он послал своего сына Булата, сидевшего в Галидже, в набег на Булгар, и тому удалось захватить Джир. Однако наместник Булата - садумский бий Эрек - сразу же после отъезда галиджийского наместника прислал послов к Джилки и предложил ему оставить за ним Джир в обмен на его службу кану и дань в невоенные годы. Габдулла весьма обрадовался послам и охотно принял предложение бия.

По решению кана Эрек и чирмыши Алабуги должны были одновременно подойти к Башту и взять город. Но джирский бий застрял на пути к Башту через Галидж у одного балынского балика и, хотя в конце концов взял и сжег его, потерял время и вернулся в Джир. Алабуга же через балик Сувар, основанный на месте стычки с буртасами Белом, прошел к Караджару. По пути, увидев своих, к нему примкнули мухшийские моджары. В Караджаре бий встретился с Алмышем и сыном Джир-Аса Джуном или Джуннэ, бежавшим из Башту. Узнав от Джуна о мусульманском погроме, Алабуга загорелся ненавистью к врагам веры и хотел тут-же двинуться к городу. Но балтавар предложил бию вначале отбить у хазар Батавыл, и тот нашел это предложение разумным... Когда булгары появились у Хорысдана, то и здесь моджары при виде своих перешли на сторону Алабуги. Увидев это, Лачын поспешил скрыться, и ставка досталась нашим. Легкость победы объясняется также и тем, что Лачын пребывал в ссоре с хаканом и не получил от него помощи. Он был женат на сестре Исхака, но долго не имел от нее детей. Наконец, в 870 году его терпение лопнуло, и он женился на моджарке и сделал ее своей любимой женой. Хазарка пожаловалась на это брату, и хакан рассердился на Лачына...

После взятия Батавыла Алабуга, не мешкая, подошел к Башту и осадил город, но штурмовать его без Эрека не решился... Когда Ас-Халиб предложил бию выкуп и Микаиля в обмен на уход булгар, тот, поняв, что Садумец так и не появится, вынужден был согласиться с этими условиями. Габдулла, тем не менее, считал этот поход успешным, ибо отбил у хазар для сына Кара-Булгар и посрамил брата-противника. Муллу Микаиля кан встретил очень тепло и вновь назначил его своим тебиром...

Раздосадованный поражением, хромой от рождения Исхак велел своим воинам грабить на пути из Кара-Булгара в Булгар. А боевые знамена у хазар были железные, поэтому наши презрительно прозвали разбойного хакана “Аксак Тимер”, а после называли так всех особо ненавистных правителей...

В 880 году Исхак прислал своих сватов к Алмышу, желая жениться на дочери балтавара от моджарки. Балтавар, которого сам мулла Микаиль вывел на путь истинной веры и назвал Джафаром, с достоинством ответил: “Не подобает мусульманке выходить замуж за яхуда”. Тогда хакан предложил дяде Джафара Лачыну свою помощь в деле возвращения трона балтаваров в обмен на выдачу за него дочери Алмыша. Непомерно честолюбивый Лачын не смог побороть соблазна власти и при помощи хазар овладел Хорысданом и был поднят на трон каубуйскими и моджарскими биями. Алмыш опять бежал со своими барынами в Караджар и обратился за помощью к отцу, а его дочь была выдана хакану. Габдулла призвал Эрека к новому совместному походу на Башту, который стал цитаделью хазар в Кара-Булгаре. Эрек сказал, что ему надо будет для этого сначала взять Галидж и в 881 году взял эту балынскую область. При этом к нему в плен попал сын Ас-Халиба Булат... Теперь препятствий для похода не было.

Глава 6. Царствование Бат-Угыра(882-895)

В 882 году на Башту двинулся из Галиджа сын Эрека Салахби, а из Болгара - Алабуга с отрядами сабанов и баджанаков, стремившихся отомстить за набег на них кара-булгарских моджар во главе с Лачыном. Накануне выступления кан Габдулла скончался, и на булгарский трон был поднят его сын Бат-Угыр Мумин, не отменивший распоряжений отца. Мулла Микаиль тогда же закончил свой дастан “Шан кызы дастаны” и посвятил его новому кану...

Едва Алабуга приблизился к Хорысдану, как Алмыш пришел к нему из Караджара с барынами и анчийским ополчением Джуна. Старший сын Алмыша Арбат, служивший балтавару Лачыну, устремился навстречу Алабуге со своими башкортами, но был наголову разбит и укрылся в Батавыле. Хазары бывшие в Батавыле, приготовились к защите крепости, но расчетливый Арбат предпочел открыть одни из двух ворот Хорысдана и выйти из них с повинной к отцу. Вслед за этим анчийцы Джуна со страшной резней ворвались через эти ворота в город и взяли его. Алмыш самолично подъехал к балтаварской юрте и выбросил из нее дрожащего от страха дядю, как щенка. К счастью, у него хватило благородства и великодушия для того, чтобы не казнить брата отца и отпустить его в Хазарию. Лачын, плача от унижения, уехал с двумя своими женами в Итиль и вскоре умер там от позора, а сына его от башкортки - Угыра - Алмыш оставил при себе...

При Лачыне Урусское бекство подчинялось ему, поэтому Алмыш двинулся к Башту с намерением принудить Ас-Халиба подчиниться ему. У города он соединился с подошедшим чуть раньше Салахби и вначале договорился с ним, что он будет княжить в городе в качестве данника балтавара. Но потом Джун посоветовал им, чтобы Салахби сел в Башту в качестве соправителя сына Лачына Угыра, и по размышлении бии согласились с анчийским головой. Салахби, показав баштуйским боярам бека Угыра Лачыни, объявил им о своем желании сесть на урусское княжение в качестве везира бека и предупредил, что в случае их противодействия, будет убит Булат и предпринят жестокий булгарский приступ. Бояры согласились заключить договор с Салахби, опасаясь мести за погром мусульман... . Однако Ас-Халиб отказался подчиниться решению бояров, и тогда они привели его к Салахби силой. Когда тот приблизился к нему, то внезапно и с криком: “Проклятый раб - ты изменил своему господину и должен умереть!” - обнажил свой меч и хотел зарубить им Салахби. Но Джун был начеку и убил Ас-Халиба копьем, которое выхватил у стоявшего рядом анчийца, а Алабуга зарубил Булата, поспешившего на помощь отцу. Последний сын Ас-Халиба Хот, узнав о кончине отца и брата, тайно бежал из Башту к хакану...

Салахби вошел вместе с Джуном и Угыром в Башту и в качестве первой дани Алмышу выдал балтавару имущество яхудских купцов. Джун, ставший первым бояром и головой всех анчийцев - а они называли его по-булгарски “бата” - примерно наказал убийц своего отца и мусульман. Довольные исходом дела, Алмыш вернулся в Хорысдан, а Алабуга - в Болгар. Здесь бий спросил у Микаиля, на что лучше истратить его часть добычи, и по совету муллы построил из дерева караван-сарай с мечетью в местечке Буляр. А в этом месте, находившемся на границе сразу трех областей Булгара, - Болгарской, Бершудской и Эсегельской - обычно съезжались на переговоры их бии, поэтому оно и получило название Буляр или Биляр.

Но радость Алмыша была недолгой. В 885 году хакан тайно уговорил Арбата свергнуть отца, обещая за это его трон и прекращение войны. Каубуйские и моджарские бии, выдержавшие основную тяжесть этой войны и с недовольством воспринявшие новый налог балтавара с язычников - джизью, поддержали Арбата и по его сигналу выбили Джафара из Хорысдайа в Караджар. Но и здесь Алмыш не обрел покоя, ибо Арбат двинулся за ним, и оробевший анчийский голова стал умолять балтавара покинуть город для предотвращения вражеского приступа. Видя, что на этот раз в Караджаре отсидеться не удастся, Джафар со своими барынами отправился к верному Салахби в Башту и был торжественно встречен им. В отведенном ему квартале города Алмыш выстроил собственный двор, затмивший все остальные своей роскошью. Баштуйские булгары и анчийцы по-прежнему считали его балтаваром и судились у него, а балынцы и садумцы - у Салахби...

В том же году сын Чинавыза бек Арслан, подобравшийся к хазарскому престолу под маской друга хакана, а в действительности бывший другом самому себе, уговорил глуповатого Исхака начать войну с баджанаками с целью оставить Булгар без главного союзника. По приказу Аксак-Тимера Арбат со своими моджарами и каубуйцами напал на баджанакские кочевья, но хинцы - при помощи нур-суварского бека, сына Джилки Мардана - опрокинули нападавших и опустошили Буртас. Эта победа усилила Мардана, который взял в честь нее второе имя - богатыря Ар-Буги, а все подчинившиеся ему земли: Арчу, Северный Буртас, Нур-Сувар и Эсегель - объявил своим царством Эсегель. Бии почувствовали себя очень неуверенно и заметались между двумя правителями. А Арслан, выдав это хакану за успех своей политики, добился от него разрешения на найм огузов или тюркмен для нанесения решающего удара по ослабевшим баджанакам. Он сам переплыл Булгарское море и в области Мэй-Кышлак нанял на хазарскую службу отряд кук-огузского бека Салара. А Мэн-Кышлак был некогда цветущим и многолюдным краем, и поэтому его и прозвали “Тысяча Поселений”, но затем изменение русла реки Бинедже и вызванная этим засуха постепенно свели на нет его благополучие, и к тому времени местные тюркмены стали голодать. Однако хорасанские эмиры, которым они подчинялись, словно не желали видеть этого бедствия и продолжали собирать с поредевшего народа прежние налоги... Дело дошло до того, что в одном ауле остался всего один тюркмен. Когда наехавшие чиновники спросили его, кто в ауле есть, он ответил им: “Мэн”. Рассерженные сборщики спросили его: “А кто будет платить налоги за всех?” И тюркмен снова ответил им: “Мэн”. Билемчеи обыскали его юрту и, не найдя ничего, окончательно вышли из себя и вскричали: “А кто ответит нам за неуплату налогов?” А тюркмен - опять: “Мэн”. Тогда сборщики схватили его и поскакали в Хорасан, но по пути он сбежал и возмутил еще оставшихся в крае людей. Этих кук-огузов хорасанцы прозвали “мэнцами”, ибо это слово постоянно произносил глава мятежников. А звали его Салар. Основателем рода его был Алып, служивший некогда Газану. Он ушел во владения своего брата и вместе с ним стал сражаться против живших более сытно и поэтому подчинявшихся саманидским эмирам хорезмийских тюркмен. Вскоре к ним присоединилось и также назвало себя “мин” кыпчакское племя кара-коенлы. Несколько раз они то покидали Мэн-Кышлак под давлением южных огузов-сарытекенцев, то возвращались сюда, пока, наконец, к ним не прибыл Арслан. Брат Салара к тому времени был убит, и все мэнцы подчинялись ему. Жены брата стали его женами, а дети - его детьми, ибо таков был тюркменский обычай, не позволивший им бросать на произвол судьбы людей своего племени. А кук-огузы были наиболее красивым племенем из тюрок, и многие из них имели, подобно синдийцам, высокий рост, волосы золотистого цвета и голубые глаза. Сами мэнцы объясняли это тем, что будучи легкими на подъем, в давние времена, первыми из тюрок пошли вслед за синдийцами и на территории Самара и нынешнего Рума поселились рядом и смешались с ними. Потом, когда самарский царь Аламир-Султан, называемый персами Искандером, отступил из этих мест перед потопом на Восток, то вместе с ним ушли и мэнцы...

По приказу Арслана мэнцы напали на баджанаков и, отрезав их от Хорезмийского моря, соединились с восточными башкортами. Моджары охотно согласились на войну с баджанаками, ибо давно и с жадностью поглядывали на их земли. В 891 году они предприняли первый поход на баджанаков совместно с моджарами Арбата, но были отбиты. Успех баджанаков опять объяснялся помощью Марджана. Тот, провозгласив себя каном, неожиданно очутился в числе данников баджанаков. Когда принц пожаловался на это баджанакскому беку Иллаку, тот с любезной улыбкой пояснил: “Раньше ты не был самостоятельным правителем - и я не брал с тебя дани. Теперь же ты стал каном - и я стал брать с тебя, как с других, причем - не больше. Чем же ты недоволен?” Помогая Иллаку, Марджан надеялся, что избавится от дани, но баджанаки и не подумали отблагодарить кана. Поэтому в 894 году, когда мэнцы вновь напали на баджанаков, Марджан в досаде не помог им. Иллак был наголову разбит. Половина его людей в ужасе подчинилась завоевателям, а сам он с другой половиной баджанаков предпочел откочевать на запад.

На своем пути Иллак ожесточенно громил все области хазар, считая их виновниками своего несчастья. Арбата тогда не было в Кара-Булгаре, ибо он, по приказу Арслана, воевал на стороне Рума против Бурджанского царства. То, что бек послал балтавара на помощь Руму в то время, когда тот нужен был на Джаике, подтверждает сведения Абдаллаха о тайном союзе его с румским царем...

Оставшиеся без мужчин кочевья моджар были совершенно разгромлены баджанаками, не знавшими жалости к своим закоренелым врагам. После этого Кара-Булгар объял настоящий ужас. Каубуйцы бежали со своими семьями в Хазарию и были размещены на реке Куба, а 5 тысяч барынов пришли к Башту и попросили Алмыша проводить их в Булгар. Алмыша тяготила бездельная жизнь в Башту, и он решил не упускать последней, быть может, возможности стать правителем - хотя бы и в далеком северном Булгаре. Тепло простившись с Салахби и Джуном и пообещав им в случае своего успеха поддержку, балтавар отправился с барынами в путь. Укрываясь за рекой Сэбэр-су, Джафар прошел Караджар и... достиг пределов племени мурдасов. Мурдасы владели обоими берегами реки, которую кара-булгары называли “Ака”, мурдасы - “Саин”, а болгарцы - “Саин-Идель”. Пройдя по берегу этой реки до города Кан-Мурдаса, балтавар хотел отсюда пойти сразу в Болгар, да призадумался, и по размышлении предпочел послать вначале гонца. Мурдасы, желавшие скорейшего ухода страшных для них булгар, быстро доставили гонца на корабле в Болгар. Бат-Угыр обрадовался появлению старшего брата и, решив использовать его против Марджана, велел ему поселиться на Дяу-Шире. Едва барыны обосновались здесь, как появились минцы Салара, пропущенные к Болгару Марджаном. Алмыш, не раздумывая, устремился навстречу тюркменам. Увидев это, вырвавшийся вперед Салар счел за благо отойти назад. Минцы приняли это за отступление бека и бросились бежать. Только за эсегельским городом Сульча Салару удалось остановить отступление своих и вновь двинуться к Болгару, но Алмыш успел уже до этого занять Сульчу и с ее стены предложил подошедшим минцам перемирие. Салар решил не испытывать судьбу вторично и сказал своим биям: “Вы видели, что не булгары, а сам Тангра обратил нас вспять, указав тем самым пределы наших притязаний. Так будем послушны ему”. Все согласились с ним, и хан пригласил Алмыша на переговоры. Оба правителя за табыном в полевой юрте договорились о женитьбе Алмыша на дочери Салара и о свадьбе своих еще не родившихся детей... Кроме этого, Джафар обещал Салару убедить Бат-Угыра начать выплату хану дани в размере бывшей баджанакской, а тот - за это - поддержку. На том и разъехались...

Когда к Сульче подъехали люди Марджана и потребовали от Алмыша сдать им город, Джафар отказался и ответил: “Надо было вам держать крепость получше. Я взял ее не у вас, а у тюркмен, и поэтому сдавать ее вам не должен! А кану своему передайте: если он захочет отнять у меня Сульчу силой, то пусть перед этим хорошенько подумает о последствиях!” Марджан поразмыслил - и решил уступить Сульчу, ибо опасался столкнуться сразу с двумя братьями...

Зато Бат-Угыра Алмышу уговорить не удалось - тот наотрез отказался платить огузам дань. Тогда балтавар в джиен 895 года пригласил в Буляр (где издавна собирались бии Болгара, Бершуда и Эсегеля) биев Алабугу, Бел-Юмарта, Аскала - сына Куша и прямо спросил их: “Великие бии! Мы оба - я и Бат-Угыр - сыновья кана Джилки. Но кан Бат-Угыр отказывается заключить договор с тюркменами и собирается ввергнуть страну в гибельную войну, а я заключил благостный мир. Так скажите: кому вы хотите подчиняться?” Бии раздумывали недолго и единодушно решили поднять на трон Алмыша.

Прямо от Буляра они двинулись к Болгару с намерением кончить дело бескровно. Но вспыльчивый Бат-Угыр заперся в цитадели Болгара, которую выстроил сам и которая получила название “Мумин”. В этот критический миг Микаиль Башту вновь проявил редкостное умение удерживать людей от ссор и кровопролития. Он явился к кану и сказал ему: “О, великий кан! Я нянчил тебя в детстве, поэтому позволю себе задать вопрос. Ответь мне, что лучше - жить простым смертным среди друзей или царствовать в окружении врагов?” И Мумин, только что готовый встретить врагов мечом, вдруг заплакал и велел открыть ворота города...