КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Декорация первого действия. В комнате никого нет.

Анастасия Ефремовна (входя). Аркадий! Аркаша!

Петр Иванович (выходя из кабинета). Я один дома.

Анастасия Ефремовна. Аркадий не возвращался?

Петр Иванович. Нет. А где он?

Анастасия Ефремовна. Уехал на пароходике по каналу. Конечно, с Машей. Удивительное легкомыслие! Устала. (Са­дится.) Объездила все институты. Андрею есть кое-какая воз­можность устроиться в Рыбный.

Петр Иванович. Он же сдает экзамены и сейчас ушел...

Анастасия Ефремовна. Нет, в Бауманское он не выдержит, у него уже есть одна четверка. Конечно, будет и вторая. А с двумя четверками не принимают, я узнавала. Просто безо­бразие, какие строгости развели!..

Петр Иванович. Но почему же в Рыбный?

Анастасия Ефремовна. А куда?

Петр Иванович. Может быть, он не захочет?

Анастасия Ефремовна. Когда провалится, в любой пойдет. Надо же ему иметь образование. Конечно, вся эта история с запиской и мне неприятна, но если бы...

Петр Иванович. Перестань, Настя.

Анастасия Ефремовна. Николай Афанасьевич поправился?

Петр Иванович. Почти. У него с сыном была схватка: Вадим попросил его позвонить в Институт внешней торговли и... Ни­колай Афанасьевич чуть не побил его.

Анастасия Ефремовна. Какая неприятность.

Петр Иванович. Еще бы. Когда сын растет негодяем...

Анастасия Ефремовна. Алеше, наверное, дадут общежитие за городом.

Петр Иванович. Алексей останется здесь. Парень тихий, усид­чивый, и Андрею от него только польза.

Анастасия Ефремовна (улыбаясь). Конечно.

Петр Иванович. Что ты улыбаешься?

Анастасия Ефремовна. Так... Тихий Алеша уже ухаживает за девушками, за Галиной.

Петр Иванович. За какой Галиной?

Анастасия Ефремовна. Давыдовой, дочкой народной артист­ки из Большого театра.

Петр Иванович. Ну, и что?

Анастасия Ефремовна. Она Андрюше нравится, интересная девушка... А наш Андрюша только глазами хлопает, ни капель­ки самолюбия.

Петр Иванович. Ну куда ты вмешиваешься, Настя, пойми!

Входят Катя и Афанасий. Здороваются.

Катя. Алеша еще не возвращался?

Анастасия Ефремовна. Нет.

Катя. А Андрюша?

Анастасия Ефремовна. Тоже не приходил.

Афанасий. Тогда извините.

Катя и Афанасий хотят уйти.

Петр Иванович. Вы их подождите. Они, вероятно, скоро придут.

Анастасия Ефремовна. Присядьте.

Катя и Афанасий садятся.

Петр Иванович. Экзамены сдаете?

Катя. Да.

Афанасий. Сдаем.

Петр Иванович. Успешно?

Катя. Успешно.

Афанасий. Да.

Петр Иванович. Поступаете?

Катя. Кажется.

Афанасий. Похоже.

Петр Иванович. Так-так... (Жене.) Вот, другие могут.

Анастасия Ефремовна. Петя, ты как будто меня упрекаешь?

Петр Иванович молча пошел к себе.

Анастасия Ефремовна (идет вслед за мужем). Ты не беспо­койся, в крайнем случае Рыбный — это не так плохо, я узна­вала... (Уходит.)

Афанасий. Зря Алексей в этом доме поселился.

Катя. А где же? Тебе хорошо — на каждой улице родственники.

Афанасий. Еще бы.

Катя. Устроил бы его.

Афанасий. Неудобно. Одну четверку он имеет? Имеет. Получит вторую — все. Поворот от ворот, верхняя полка,— здравствуй, мама.

Катя. Типун тебе на язык!

Афанасий. Хоть два под язык, только бы все обошлось. Мало ему тут мороки, так еще Галина на него глаза пялит.

Катя. Что ты!

Афанасий. Видел я, как она на него глядела, когда он с Вадькой сцепился.

Катя. Как глядела, как?

Афанасий. «Как, как»! Так же, как ты на него, только... энергич­нее.

Катя. Вчера я зашла сюда, сказали — он с ней в Исторический музей ушел.

Афанасий. Да... история.

Катя. Нет-нет, что ты! Андрей ему брат, а он знает, что Андрей и Галя...

Афанасий. В этом деле родственные отношения теряют силу; почитывали художественную литературу, кумекаем.

Катя. А я? Алеша знает, что я...

Афанасий. Ты ему говорила?

Катя. Как тебе не стыдно. Умру — не скажу! Сам не слепой, ви­дит.

Входят Алексей и Г а л я. Из другой комнаты появляется Анастасия Ефремовна.

Анастасия Ефремовна. Андрюши нет? Алеша, как у тебя?

Алексей. Благополучно, тетя Настя.

Анастасия Ефремовна. Пять?

Алексей. Пять.

Анастасия Ефремовна. Поздравляю. Надо Оле телеграмму дать, пусть порадуется. Придет Андрюша, крикните меня.

(Уходит.)

Галя (Алексею). Идешь с блеском!

Катя. Да, с блеском — письменная была четыре.

Галя. Какой ужас! Такой умный — и вдруг... Ай-ай!

Алексей. Ей бы хотелось, чтоб я пролетел.

Галя. Да, очень. Любопытно было бы взглянуть на твою растерянную
физиономию.

Алексей. В этой надежде ты и приплелась сейчас к академии?

Катя (Гале). Ты его встречала?

Галя. Буйное воображение Алеши. Шла мимо, живу по соседству.
(Вертится перед зеркалом. Кате.) Нравится фасон?

Алексей. С ней по улице идти невозможно: прохожие, особенно жен-
щины, так и осматривают, как куклу, даже оборачиваются.

Галя (радостно). Ты заметил? (Кате.) Это из-за банта и карман­чиков.

Алексей. Слушай, Галина, ты не могла бы найти более увлека­тельную тему?

Галя. Могу. (Афанасию.) Афанасий, если ты меня не боишься, пой­дем, я хотела бы задать тебе два-три вопроса.

Афанасий. Чего бояться — ты не щука, я не пескарь... Афанасий и Галя уходят.

Катя. Какая она все-таки неприятная, правда?

Алексей. Ломака, кривляка, и воображает о себе невесть что.

Катя. Вот чудак Афанасий — решил, что она тебе нравится.

Алексей. Афанасий? Откуда он это взял?

Катя (смеясь). По глазам, говорит, заметил. Психолог! Ведь она

тебе не нравится, верно? Не нравится? Да?

Алексей. Нравится.

К а т я. Как — нравится?.. Сильно?

Алексеи. Сильно.

К а т я. А как же я, Алёша?

Алексей. Что — ты?

Катя. Я же люблю тебя... Давно-давно...

Алексей (опешив). Как — давно?

Катя. С пяти лет.

Алексей. Нет, это не надо...

Катя. Что?

Алексей. Вот это самое... не надо... Ты — хорошая... ты очень хо­рошая... Вот, как всё, понимаешь... Э, комедия!.. Что ты пла­чешь? А? Что ты? Не надо...

Катя. Домой хочется... уехать...

Алексей. Что ты! Последний экзамен остался, не выдумывай!.. Мы — друзья. Да... друзья... а!.. Ай-ай... Эх!..

Афанасий (входя, Алексею). Она меня насчет твоей биографии выспрашивает. Говорить? (Замечает состояние Алексея и Ка­ти.) Ты после экзамена пошел бы ополоснулся под краном.

Алексей. Да... именно. (Уходит.)

Афанасий. Не знал?

Катя. Нет... это неправда... Он знал, знал... Так же не бывает, что­бы человек не видел...

Афанасий. Бывает.

Катя. Нет-нет, не бывает.

Афанасий. А я говорю — бывает.

Катя. Откуда ты знаешь?

Афанасий. Сказал,— значит, знаю.

Катя. Вот, разревелась даже... Глупая...

Афанасий. Ничего, поплачь... Это так... детство уходит.

Андрей (входит очень оживленный. Увидев плачущую Катю). Тройку получила?

Афанасий. Двойку, по психологии.

Андрей. Э, разыгрываете!..

Афанасий. Из дому письмо прислали — брат заболел.

Андрей. Поправится. Кто дома?

Входят Анастасия Ефремовна, Алексей и Галя.

Анастасия Ефремовна. Андрюша, ну?

Андрей. Срезался! Начисто! Ни на один вопрос не ответил. Нуль! Всё!

Анастасия Ефремовна. Ну вот, вот!

Алексей. Ты же неплохо знал!

Катя. Ай-яй-яй!

Афанасий. Э, дрянь дело!

Галя. Андрюшка, Андрюшка!

Андрей. Траурные венки и гирлянды складывайте в ту комнату.

Анастасия Ефремовна. Что ты будешь делать?

Андрей. Удавлюсь.

Анастасия Ефремовна. Уж ты не выпил ли?

Андрей. Сто грамм.

Анастасия Ефремовна (зовет). Петя, Петя!

Входит Петр Иванович.

Конечно, он провалился.

Петр Иванович. Что ты думаешь делать дальше?

Андрей. Не знаю.

Петр Иванович. А все же?

Андрей молча разводит руками.

Тебе не стыдно своих товарищей? (Показывая на Алексея, Катю, Афанасия). Они сотни километров проехали, чтобы по­пасть учиться, живут здесь на птичьих правах, может быть, недосыпают, недоедают... А тебе чего не хватает?

Анастасия Ефремовна. Ума.

Петр Иванович. Мать говорит, есть возможность устроиться в Рыбный институт — пойдешь туда.

Андрей. Почему в Рыбный?

Анастасия Ефремовна. Больше некуда, я все обегала.

Андрей. Я не хочу в Рыбный.

Петр Иванович. Тебя не спрашивают, хочешь ли ты или не хочешь.

Анастасия Ефремовна. Мы думаем о том, чтобы ты в лю­ди вышел, и считаться с твоими капризами больше не наме­рены! На будущий год перейдешь в другой, если поумнеешь.

Петр Иванович. Ты что, не понимаешь важности образования в наше время?

Андрей (отцу). Когда ты поступал на географический факультет, ты какой институт про запас держал?

Анастасия Ефремовна. Андрей, как ты разговариваешь с отцом!

Петр Иванович. Прежде чем пойти учиться, я четыре года ра­ботал с геологическими партиями, чернорабочим начал. Я стре­мился к своей специальности, добивался...

Андрей. Ты все-таки представь, что тогда устроился бы в Рыбный, Пищевой, Электромеханический, Полиграфический... Кто бы ты был? Ученый? Ничего подобного! Ты все любишь повторять: слишком много развелось людей при науке, они не науку лю­бят, а выгоду от нее. Откуда же такие берутся? Все с высшим образованием... А все вроде Вадьки!

Анастасия Ефремовна. Ты идеалист, глуп и ничего не по­нимаешь в жизни.

Андрей. Я не хочу понимать того, что понимаешь ты!

Анастасия Ефремовна. Он пьяный, Петя...

Андрей. Ничего подобного. Не пил и не буду никогда. Вот если «в люди» начну выходить — обязательно попивать стану. Так и знай!

Вадим (входя, Андрею). Верни мои тетради по физике.

Андрей. Ага, точные науки потребовались.

Вадим. Это ты и твой Алешка отца перепугали... Старик сдрей­фил.

Андрей. Заткнули щель. Ничего, ты другую найдешь.

Вадим. Можешь не радоваться: экзамены сдаю прилично.

Андрей. Сдавай на горе трудящимся!

Вадим (Анастасии Ефремовне). Зачем это вам понадобилось клян­чить у отца записку да еще слезу пускать?

Анастасия Ефремовна. Вадя!

Андрей. Ну-ка не смей так с матерью разговаривать! Пошел на улицу.

Вадим. Тетради отдай.

Андрей (выталкивая Вадима). Пошел-пошел! Стой на тротуаре —
в окошко выброшу. (Вытолкнул Вадима и уходит за тетра-­
дями.)

Анастасия Ефремовна (всем ребятам). Вы бы зашли к

Андрюше в другой раз, завтра...

Афанасий (собирая вещи). Да, меня ждут... дядя Лева..

Катя (Алексею). Я завтра зайду, можно?

Алексей. Конечно... мы друзья, Катя, друзья.

Галя (Алексею). Выручай Андрюшку.

Андрей (вернулся, прошел на балкон, кричит вниз с балкона). Вадя, прими

мои уверения в совершеннейшем к вам почтении. (Швыряет вниз тетради.) Провались! (Обернулся. В комнате ни­кого из его друзей нет, только отец, мать и Алексей.)

Анастасия Ефремовна (глядя на мужа). Ну?

Петр Иванович. Андрей, я тебе предоставляю полную свободу

выбора. Решай все сам.

Анастасия Ефремовна. Что?!

Петр Иванович уходит.

Андрей. Это как его понять?

Входят Маша и Аркадий. Аркадий сильно перепачкан грязью.

Анастасия Ефремовна. Аркаша, что с тобой?

Маша. Невредим, невредим! Под ливень попали... Пустились бе­жать... грязища кругом — он меня через лужи перетаскивал.

Аркадий. Обратно ехали, она от меня пряталась, неблагодарная.

Маша. Стыдно с таким чучелом.

Анастасия Ефремовна. Аркаша, меня поражает твое веселье: катаешься на пароходике... Ты бы подумал о будущем.

Аркадий. И думаю, мама, все время думаю.

Анастасии Ефремовна. Не вижу. Сегодня на пароходике, вчера ты был на какой-то собачьей выставке...

Аркадий. Необычайная выставка! Псы — гиппопотамы!

Маша. Аркаша устал, Анастасия Ефремовна. Ему отдохнуть надо.

Анастасия Ефремовна. Кажется, он в театре не был пере­гружен работой.

Маша. Устал думать все об одном и об одном. Ему хочется посмо­треть, что вокруг делается.

Анастасия Ефремовна. Хорошо, поступайте как хотите, делайте все, что вам угодно, хоть на луну улетайте — посмо­трите! (Уходит, чуть не заплакав.)

Аркадий, Мама, мама!.. (Маше.) Я сейчас переоденусь, Муха. (Уходит.)

Андрей. Это я мать расстроил.

Маша. Чем?

Андрей. Пролетел на экзаменах.

Маша. Ну!.. Впрочем, так тебе и надо.

Андрей. Вот откровенная формулировка! (Алексею.) Слыхал? (Маше.) Ну, выучился бы я, а потом, как Аркашка...

Маша (зло). Что вы от него хотите? Чтобы он в гениях числился? Главные роли играл? Как вам не стыдно долбить его в больное место! Будьте хотя бы снисходительны!

Андрей (опешив). Маша, мне все равно, какой величины он звез­да, только зачем он сам бесится?

Маша. Да потому что такие, как вы, уже зачислили его в неудачни­ки. Если человек не гений, не знаменитость, так и права на жизнь не имеет? А ты знаешь, что его вчера вызывали в ди­рекцию и просили не уходить из театра? Просили!.. Он талан­тлив, да! Только идет медленно, трудно... А вы своим нетер­пением подхлестываете его. Вот он и захотел прыжок сделать... сорвался... совсем озлобился. А злоба убивает в человеке все, даже талант.

Андрей. Вы тоже были злая...

Маша. Откуда ты взял?

Андрей. Хотели быть знаменитой пианисткой — не получилось.

Маша. Ну, это произошло совсем иначе.

Андрей. Как?

Маша. Самым прозаическим образом. Каталась на коньках — два пальца сломала... Вон как плохо гнутся.

Андрей. Совсем играть не можете?

Маша. Не знаю, с тех пор не пробовала. Мне тогда тоже: или миро­вую славу подавай, или гордое — ничего. С горя фотографией занялась, это не так скучно. Через три года окончу заочный химический институт... А искусство, оно вообще жестоко:

тянет к себе, а потом всех расставляет на свои места — без снисхождения.

Входит Аркадий.

Андрей (Аркадию). Почему ты до сих пор не женишься на Маше?

Аркадий. Что?

Maша. Андрюшка!

Андрей (Маше). Будь я постарше, честное слово, сам бы женился

на вас!

Mаша. Смотри, какой нахальный! Я, может быть, за тебя бы не

пошла.

Аркадий. Ты глупости не болтай. Подумай лучше, чем заниматься

будешь. Добалбесничал! Пойдем, Маша.

Маша (отдавая половину цветов Андрею). Поставь у Аркадия на столе.

Маша и Аркадий уходят.

Андрей. Кажется, я про женитьбу безответственно брякнул. Алексей. Тебе глупости прощают.

Андрей. Слушай, я ведь сегодня экзамена на сдавал.

Алексей. Отменили?

Андрей. Нет. Ушел.

Алексей. Почему?

Андрей. Вхожу, понимаешь, в училище, народищу, как всегда,— тьма. У всех глаза беспокойные, волнуются, переживают, а мне — хоть бы хны, абсолютно равнодушен. Вижу, в углу какая-то девчонка стоит: худенькая, белобрысая, косички висят жи­денькие, во! — в палец толщиной, одета так себе, неважно; прижала к себе книжки и что-то шепчет, не поймешь — не то зубрит, не то молится... Тоска меня взяла. Ну чего, думаю, лезу, может, ей поперек дороги становлюсь. Мне-то все равно, а ей охота... и другим тоже... призвание, наверное; взял, повернулся и ушел. Глупо? Да?

Алексей. А чего делать собираешься?

Андрей. И ты этот пустой вопрос задаешь! Видишь — не знаю. Я вот что думаю: у каждого человека должна быть своя точка.

Алексей. Какая точка?

Андрей. Ну, место свое. Оно — одно-единственное. Попал на это

место — и все твои способности наружу выходят. Все, что есть!

Тут, понимаешь, человек обязательно счастливый бывает. И

другие его любят, ценят. Самое важное — найти эту точку.

Вот ты свою чувствуешь, тебя тянет к ней, и другие — тоже.

А я понять не могу: где она? Но где-то есть это мое место.

Оно — только мое. Мое! Вот я и хочу его найти. Призвание —

это, наверное, тяга к этой точке. Да?

Алексей. Похоже.

Андрей. И я нанду ее!.. Обязательно найду... найду... найду...