КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
ЗАИТИЛЫЦИНА
Зачерпнул я, читайте, сивухи страстей человеческих, отведал гнильязлообразных обманчивых жен, и отрава едва не придушила меня. Сумерк длился,и морок был, а на рассвете открылась, как рана, неутишимая алчеба почистому, по незамутненной воде. Препоясался я чем попадя и пошел, выражаясьусловно, на самую глубь, юля. Что есть счастье, и что есть несчастие, милыйВы мой? Не пасуйте, ответ незатейлив: счастие -- это когда оно есть. Но несетую, перемелется. Отзвеним неточеными, отболим кумполами дубовыми, отдурими отпляшем, и отчалим однажды по утрию в Быгодождь. То-то пито будет во имянас, то-то слез лито, то-то воротов понарвут друг другу приятели на девятыйдень. Прежде мы провожали, плывя в челноках шумно, а теперь другим пироватьследом в стругах, нам же тихо лежать на переднем подошвой врозь. СамПогибель Фома ради такого случая стариною тряхнул -- за весла сел. Онгрести-то гребет, но и карманы нашего парадного обмундера обшаривает втихарябосиком. Зря стараешься, дорогой, до тебя все прорухи обчистили, ни махоринынет. Что Вы, что Вы, не сетую -- станет мука. Много бродил я, трудился ивыбивался из жил, обаче более бил баклухи. Взматерел я и выстарел,залоснился и вытерся, как в обиходе хомут. Тертый калач прошлогодний ясделался, мозоль и хрящ, а не вечор ли был сдобою. Обернусь, заломя треух,оглянусь на себя, поспешающего в рогожке пестрядинным путем -- высоко мнетам, близко к Боженьке, там славно мне. Залюбуюсь. Кто я, спрашиваетсяиногда, и кому. Брат и сват я кому-то, кому-то кум, а бывает, что вовсе зять-- ни дать и ни взять. Но бывает -- никто никому, сам себе лишь, и то невесь. Ныне -- пройда и бражник, валюсь в лопух, завтра -- лунь я болотный,кычу совой в бору. А просплюсь -- и пророк опять. Это что еще, воткогда-никогда путем пестрядинным точить иду: стал Точильщик, кустарьпосторонних солнц. Там, по правую руку. Стожары-пожары горят, тут, по левую,-- Крылобыл, косолапый стрелок, пули льет. Позади у меня Медицинские Сестры,впереди -- Орина-дурина и чадо ее Орион. Много бродил я по мироколице имного созвездий определил. Есть созвездье Бобылки, только не разбираю,какой, есть Поручики, Бакенщики, Инспектора. Есть Запойный Охотник, заводнойв миру бузотер, мужик правильный -- жаждой неугасимой, удалью исключительнойдо кимрских кожевенных слюз включительно пресловут. Пишет нечто, листает --позвольте ряд мыслей выдержать? Не превратно ль, доказывает, вино сего годав старую бочку лить, разорвет оно ее по всем швам, искарежит вещь и, чтообиднее, само вытечет. Добрый, добрый совет, возразить нечего. Единственно-- не про нас, не про нашу Заитильщину небогатую он, ибо как бы это намвинища столь себе раздобыть, чтобы всю бочку -- без разницы, новую там илиб/у -- затарить враз, на какие, с разрешения усомниться, таковские. Кудаполезнее иной там урок. Нечего, учит, приставлять целые заплаты к тряпьюрваному -- неказисто. А потом -- целое-то к чему раздирать. Вот это -- пронас, это мы понимаем. Но, признаться и оно ни к чему как-то фактически, ведьимеем ли новое что-нибудь среди хламоты нашенской. И еще один случайпроизошел. Сеял, якобы, сеятель. Неясно, где -- на Рунихах, на Лазаревом лиПоле, у Бабкина ли Креста. Тоже было; сошлась одна богаделка сЗимарь-Человеком в лесах -- и Кондратий ее с испугу хватил. Постепеннонаходят. Очи у нее ворон выклевал, грибки в туеске червячек поел, а бор какстоял -- так и стоит вокруг, пока не сгорит. И вкопали на той поляне напамять крест. Сеятель же одно зерно при дороге бросил, другое на камникакие-то уронил, третье в чертополох, и лишь четвертое более или менееудачно поместить ему удалось. Итого, одно зерно кречет усвоил, второе --коршун, иное -- перепела. А вы как думали? Им продовольствоваться хочешь-нехочешь, а тоже крутись. Зато четвертое взошло с грехом пополам и выдало ни стого ни с сего урожай непомерный -- сто зерен. Почитал я ту книгу охотниковуи осознал: перемелется. Не волнуйтесь, наблюдается посреди нас и созвездиеПожилых. Если снизу смотреть, два локтя Вы повыше располагаетесьЗимарь-Человека звезды. Словно пригоршня светляков Вы. Тот же светит, каккрупный фингал впотьмах, хоть на поверку и мухортный. Егерь данный какличность в обычных летах, но сам собою видный, заметный. Оспа портрет емуслегка изменила, еще -- дробью охота его потратила, нос -- морозом, виномнажгла, а лис ему бешеный ухо отгрыз: понимаем ту бабушку. Вижу -- Зимарьсупругу теперь губить повез, не вытерпел, Даниилы мои с Гурием-звероловомпод городом воскурили, беседуют, а Илья Дзынзырэлла в отхожей местностистаршой объявил: жадаю ракушек твоих, мне их побольше давай, соль и спичкиимеются. Всюду сумерки, всюду вечер, везде Итиль. Но там, где Зимарь-Человектелегой скрипит -- заосеняло с небес, у коллег в Городнище завьюжило, а намоей Волка-речке -- иволга да желна. Поступаю, как старшая велит, и вступаюпо колено в волну. Набиваю суму переметную я битком и развожу костерок.Слышу -- мастера в декабре под горой гудят. Речь у них, главным образом, проПетра, недостаточно ясно точильщикам, что с ним такое. Возвратился тогдаЕгор к сидням на косу и сказал им, что нету ему после той дамы развеянья отбытия ни в чем, хоть вешайся. Те утешать: повеситься ты всегда успеешь,спорить лучше давай. Спорить так спорить, Петр, заядлый, согласился тотчас.Знаешь ли селение Вышелбауши? Знаю, завод лесопильный там, как бы, работает.Верно, давай мы, значит, спорить пари, что не спроворить тебе оттуда хотя быодну балясину, а когда и спроворить, то слабо тебе на ней удавиться, слабо,вряд ли, пожалуй, удушишься ты на ней, запасуешь, кишка тонка, и так далее.Это сидни Петру на косе говорили, это они, сидни, твердили Федору, а у Ильидело к ужину, ракушки на угольях пеку. Скис ветерок и рябь на воде ли, вдуше ли на место вся улеглась, и соловей тут в ужовниках пули льет. Кто прозавод -- я про фабричку. Голос был мне: имей в виду, учредят в грядущиесроки фабричку при устье Жижи-ручья, не какую-авось, так себе, а пуговичную.Как учредят, как запустят, да как пойдут пуговицы изготовлять -- так сразузастегнутые все станут ходить наглухо. И потребуются перламутры вколичествах -- только подтаскивай. И откроют при фабричке точку, но неконьков, а приемную, и начнут от населения всей державы ракушки брать, ибодовольно-таки в них перламутров скрывается. А кто более остальных полезногосдаст, того фабричка челноком подарит. По-хорошему тебе говорю, голос был,не ленись, собирай сокровища. Много бродил я и много ужинал, ракушекопустошил -- несть числа. Створок порожних, благоустроенных ладошекнищенских на манер, створок бесценных, с исподу матовых, припрятал --страсть. Прятал открыто, разбрасывая по земле, потому что вещь, на видулежащая, -- она укромней всего лежит. Так что Вы, эту тайну выведав,чур-чура, не приходуйте перлы мои, буде обрящете. Ну, в руках повертеть --повертите, запрещать не хочу, но повертели -- и кладите назад, где взяли,иначе Карл у Клары украл кораллы получится. Настоящее прошу передать покоманде, чтобы усвоили, табакуры же в первый ряд. А то моду взяли -- все подпепельницы приспосабливать. Ужо им, настанет, знаете, ли, некоторый день.Как завижу -- баржи с пилильщиками поволокли бревенчук пилять, то хватаюмешок поуемистей да поцелей и чешу торопливым аллюром по бивуакамстаропрежних пиров. Соберу, сдам по адресу -- ладья моя. Не худой, всезаметят, Илья себе челночек прикукобил, не так себе. А вы как думали, яскажу, полагали -- лыком я шит, дулей делан? надеялись -- мякина уточильщика в котелке? Нет, завистники, нет, нехалявые, это лишь с виду яюноша немудрой, понарошке только к навозу жмусь. Светлое будущее у менянастанет тогда с яликом личным. Вот когда мы за ягодами лесными в Заволчьеповадимся, грибники ль записные. А то я приглашаю радушно, а с транспортомнапряженка. Все же верю -- в свое время и на ту сторону попадем, давайтелишь выдержку отработаем. Сапоги, повторяю, достаньте -- кровь из носу,крапивой щиколки обстрекать по лощинам -- пара пустяков, да и змея вбуераках держится. Да, и дождевик прихватите, вдруг дождь. Здравия желаем,долговязый Вы мой в макинтоше и в кепаре, залезайте, корма скучает по Вас.Мяты, медуницы, болиголова я там подстелил, чтобы Вам пахло недурно, чтобненужный запах отбить. И отчаливаем, наконец, с прибаутками и с козьиминожками на губах. Верней, Вы в последний момент закапризничали, отказались-- и я в одиночестве отвалил. Отвалил я пошляться в свои мировые орешники,которые завещал мне однажды осенью один старожил. Завещал, показал, а квесне отойти предпочел он к умершим. Но орешники действительно хоть куда, вгранке каждой орехов, что у приблудной козы, не в обиду ей будет сказано,под хвостом катяхов. Правда, к стыду моему ни разу я после имение этонедвижимое не навестил. Что за притча, зачем я туда не направлюсь уже наартельском челне ? А затем, что пропили мы артельский артельным же способомраз двадцать пять. Пареной репе подобен, но всякую снасть или живностьдозволяет пустить в оборот не единожды. Нету денег порой; ничего, делоихнее, зато есть кот. Не у нас, понятно, точильщиков, нам ни к чему, мышьжелеза пока не кушает, у мельника, видите ли, имеется кот. И прикидываетсяодин из шатии перехожим каликою и переходит к мельнику на бугор: какое этосело тут будет у вас? Не обессудь, Малокулебяково, мол. А я думал --Мыломукомолово тут будет у вас. Нет, Мыкомулоломово -- песня давняя,Мыкомулоломовым мы прежде звались. Хм, а Милокурелемово в таком вариантегде? Малокулелемово, рече, в другой стороне совсем, у нас мало никогда некулемали. И покуда он с мельником чепуховину эту мелют, пролазы наши заамбаром кота караулят с мешком. Кличет мельник на туманной заре ангорцасибирского, бродит, зычный, по-над Итиль-рекой, а тот -- далече. Не дрейфь,растяпа, в добрые руки починщики его сбудут с рук. Сразу и новая сменарукава засучает. Верю, и сотрудники не подведут, мурлыку у покупателя содвора сведут тем же способом. Сходственная катавасия наблюдалась и счелноком. Не скажу теперь, у кого мы его впервой утянули, слишком событиеудалено, да и не суть это важно. Замечу только -- сплавляли затем многажды ирегулярно и тоже всенепременно понятливым. Напоследок, однако, срезались,осрамились, загнали весьма безответственному. По совершению купчей, послезаката, в куриную слепоту возникаем как тать у прибрежных колов, где посведениям прогнозов сударь сей лодку нашу намеревался держать. Смотрим --нет плоскодонки, лишь груда щепы лежит. Выясняется. Меж тем, как мы сбеднягой торговлю вели, у него как раз баньку обчистили. Ковш забрали,мочало, обмылок и казанок. И сетку заодно выдрали из ручья, поскольку банята при ручье. Егерята промыслили, сомнений на этот счет не лелеем. И когдапокупатель приплыл на обнове домой и обнаружил ущерб -- он тогда весьзатрясся. Зачем смеешься, черемисы одни спросили, посиживали невдалеке, заворотник закладывая: что ли весело? Как же мне не смеяться, Вася этот --потому что это был он -- отвечал. Как же мне не смеяться, он отвечал,сквозил мне в буреломе судьбины разъединственный огонек -- мережа дыра надыре, и мечтал в рыбаки податься, дощеник все желал прикупить. И проследите:то челн уке -- снасть э-э, а то челн э-э -- снасть уке, ее выкрали. Нет,неправильно Михей Марафетин учил, будто всякий ставит брату своему сеть;здесь картина обратная: ты, брат, ставишь, а брат твою сетку тащит. Исотвори Василий топор и поруби наш струг за ненадобностью в ликованьисердешном. Вот и обезлодили мы на старице лет, прогуляли ушкуй свойартельным путем безвыгодно. Как же, говорит, не смеяться. Все-таки, положим, Фомич, промыслили мы с Вами посудину. Снарядились,достали и сапоги, и лукошко, и плащ; и что характерно -- я отвалил, а Вывоздержались. Я всполошился: загрипповали, хвораете? Нет, здоровье по норме,хлопоты просто по службе наметились -- с письмишком твоим спешуознакомиться, а грибы мои, к сожалению, меня подождут. Истина Ваша, синицаверней журавля; ознакомьтесь, вселите надежды великодушно. Отпихнулся чемводится -- и пошел жуком-водомером безвредным рывками ширь мерить. Точно какчибисы уключины плачут, ничуть не смазаны. Замечаете, погодка установилась-- шепчет, давешней не чета. Не стрельнуть ли у Вас по этому случаю двоечкупапирос, одну в зубы, вторую за ухо, про запас. Лепота невозможная. Бор --красный, лес -- лис с подпалинами, Итиль -- медом потек перламутровым --ложкой ешь. И вода просвечена, что луной, и ведомо-неведомо пустылок на дне,и нашлепку любую читаешь ярлычную запросто, как сквозь прилавка стекло.Поднырнуть бы, собрать бы сосуды бесхозные -- да в Слободу. А? Что Вы,пустые мечтания, глубоко непомерно, а вовсе не водолазы мы. Вот пиявкам --доступно, сосут. А караси-то здесь где, ерши эти самые? Пригляделся --кемарили в ямах, в тени берегов, под корягами, и Орина плыла надо мной,ляжки ее разводя по-лягушьи, совсем. Будто в зеркале плыла она наверху,будто блазнилась, и волосы длинные тянулись, как тина вдоль боков и спины,груди же -- чтоб не соврать -- ходили парой крупных линей меж рыб. Издалекой близи моей мог без зазрения совести впечатление от женщины получить,и рассматривал всю, поскольку хватало воздуху, а когда не хватало --выплыву, подышу и назад. Статью своей разбитной нарочито гусей дразнила вИлье, но характер держал, не давая нервам амнистии, и терпенье хранилгорделиво -- дразни-дразни, нам, сиротам, не привыкать, мы вытерпим. Нопоимей в виду: как набью я оскомину долгой мольбой, как принужу тебя,курносую, по всем статьям -- уж попарю я, паря безродный, корягу плоти моейбессовестно, поманежу, как следует быть. Что ракушек касается, то и они, онитоже там были раскиданы. Эти просто раскиданы, лежали, отсвечивая, иныеползли старательно, не известно куда, и при том оставляли на грунтеподатливом, зыбком такие следы, будто Горыныч наползал их, тонины небольшой.Спички и соль, намекаете, имел ли я при себе? Не совсем: в числе остальныхспециальностей находились в одеждах, а те, в свой черед, в скабиозах, вчапыжниках. До искалеченья -- и даже поздней -- до той бобылочки вплоть,которая пистоны позастрочила намертво, дабы руками я попусту в карманах нешуровал, все достоянье хранил я обычай прадедов там содержать. Ныне манаткискладирую частью в суму, частью в пустую штанину подвязанную -- комфорт. Небыло бы, говорит, удачи, да неудача была. Ну и вот. Что предсказывал я Оринев уме -- то и сделалось. Навещаю по старому стилю того же июля числа,понимаете ли, двадцатого, у Ильи именины, а у нее выходной отгул. Неужели вапартаментах торчать -- айда пошляемся. Пятый час. Воздух стыл его слабый,трогательный, но ляги, поди ж ты, расквакались, как ненормальные, зачуялинастроенье мое. Было мелочью рублей при себе четырнадцать, на станции с утранасшибал. Из них под платформой только обрел до рубля -- растереха еще у наспассажир. И вообще красота под перроном, уютно -- коптишь, покашливаешь, ивсем на тебя наплевать, где ты есть, или, может быть, кто. Наоборот, тысквозь щели меж досками любопытствуешь и провидишь все досконально;некоторые, к примеру, барышни вообще почему-то без нижнего. Ну, и Оринааванец накануне взяла -- гуляй, рванина. Был-имелся в те хитрые годы какгоды трактир-не трактир, лабаз-не лабаз, а давай читать забегаловка.Отстояла она от бараков -- рукой подать, ближе близкого, фрамугами лупиласьна тракт. Отоварились -- и приютились за дамбой, в акациях, в самой дреме.Оре я, как не нами заведено, лапсердак подстелил, сам -- просто так.Закусили; таранка азовская вяленая, третий сорт, -- та и сейчас передглазами стоит. Спели, попели, потом я несколько рискованных приключений напамять привел. А замолаживало, гроза от хранилища заходила, и пожалел я обэтой затее своей, потому что достали нас -- прямо достали квакухи хоромбольшим. Мыслил я тучи вспять завернуть, да лень одолела, назюзился иразмяк. Бог с ней, думаю, пускай гремит, скрытная вода в облацех, авосьпронесет. Ан пролилось. На поляне пристигло нас, у самых качель. Поугрюмеловсе, зашаталось, закапало. Побежали, торопит. Сама на берег влечет. Тамкарбас перевернутый ничейный на гальке валялся ничком, и рогатина невысокаяего подпирала под обечайку, чтоб можно было подлезть. Спички подмокли, нокремень и огниво не отказали -- трут подпалил я в момент. Щепок хрустких игильз отработанных папиросных -- всякой горючей мелочи нашлось в избытке;сварганился огонек. Озарило прекрасно светом этим Орину, осияло заодно иИлью, и пошли по обводам шершавым тени наши ходить. Шел бабай по стене, нессемеро лаптей, и себе, и жене, и дитенку по лаптенку, я ей, помню, сказал.Хлынь обшивку когтит и когтит, а нам -- сухо, беседуем, на ветоши прилегли.Посвятил ты меня в свои случаи, подруга мне говорит, а желаешь -- и я тебечто-либо поведаю.
Дата добавления: 2015-09-13; просмотров: 68; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав |