ГЛАВА 64

Несколько недель спустя

Багамские острова

Крис Андерсон потягивал мартини, под ногами расстилался белый песок пляжа. Теплый бриз ерошил листья пальм над головой, «Изольда» неторопливо покачивалась на волнах. Крис потянулся за газетой – «Таймс» трехдневной давности, от девятнадцатого января. Новости устарели, но Крис любил быть в курсе всего, что происходит дома, – хотя что там могло случиться за три дня?

Он пролистал страницы. Очередное убийство на Ближнем Востоке, шторм потрепал побережье Великобритании… Все как всегда. Крис потянулся, посмотрел на свою яхту в тихой голубой лагуне и, сам себе улыбаясь, пролистнул еще несколько страниц.

Взгляд зацепился за небольшой заголовок.

– Я так и знал… Вот ведь стерва! Обвела меня вокруг пальца.

«Оперная звезда вышла замуж».

Заметка была короткая, с маленькой фотографией. Свадьба состоялась неделю назад в Венеции, где невеста, мисс Ли Ллуэллин, принимает участие в репетициях новой постановки знаменитой оперы «Волшебная флейта». Крис долго всматривался в лицо жениха на расплывчатой черно-белой фотографии, перевел взгляд на имя в заметке, потом снова посмотрел на фото: майор Бенедикт Хоуп – чего и следовало ожидать.

– Вот ведь скотина, – пробормотал Крис.

С отвращением скомкав газету, он выбросил ее, сделал еще глоток мартини и отшвырнул бокал.

Оперный театр «Ла Фениче», Венеция, Италия

Все здесь было покрыто красным бархатом: кресло, в котором сидел Бен, стена за его спиной и перегородки по обеим сторонам ложи. Бен ослабил галстук и откинулся на спинку кресла. Большинство мужчин в зале были одеты в смокинги, но надевать смокинг второй раз за пять недель – это уж слишком; соблюдая минимум приличий, Бен надел темный костюм и синий галстук.

Из ложи открывался прекрасный вид на зал легендарного оперного театра. «Ла Фениче» в переводе с итальянского означает «феникс». Очень меткое название. Программка информировала, что театр часто горел: в последний раз пожар случился в 1996 году, а в 2003-м здание полностью восстановили во всем его великолепии.

«Великолепие» – это точно сказано. Бен огляделся. За свою жизнь он повидал немало роскошных интерьеров, но с этим они не шли ни в какое сравнение. Театр был так богато украшен, что казался собором, построенным в честь музыки.

Бен вздохнул. Ну вот, он в Венеции. Впервые слушает оперу. Ли здесь хорошо знают: многие пришли специально, чтобы ее увидеть, – примадонна пела партию Царицы ночи. Журналисты ей проходу не давали, а заодно и ее свежеиспеченному супругу.

Бен не привык к такому вниманию, первые столкновения с ордами журналистов и папарацци его порядком обескуражили. Пожалуй, он повел себя с ними чересчур грубовато. Особенно с тем настырным оператором, которого пригрозил утопить в Большом канале.

Ко многому придется привыкать. Интересно, сможет ли он полюбить оперу? Поживем – увидим. А пока Бен всего лишь хотел услышать Ли на сцене: он никогда не слышал, как она поет вживую, и ему не терпелось посмотреть на Ли в ее стихии.

Оркестр настраивал инструменты, зрители оживленно разговаривали, наполняя зал гомоном. Бен развалился в кресле, впитывая все происходящее, – пьянящее чувство. Пожалуй, теперь понятно, что именно привлекает исполнителей, которые посвящают всю жизнь выступлениям.

Разговоры стали затихать, в зале раздались громкие аплодисменты. В оркестровой яме появился дирижер: высокий мужчина с густой гривой черных волос над высоким лбом, одетый в черный смокинг и белый галстук. Он сдержанно и сосредоточенно поклонился – сначала сцене, потом зрителям – и встал за дирижерский пульт. В зале повисла мертвая тишина, которую разорвал первый аккорд увертюры – вступили все инструменты оркестра. Пауза в четыре такта и еще два аккорда, новая пауза, снова два аккорда – композитор использовал мощное средство привлечь внимание зрителей, и оно прекрасно сработало.

Увертюра закончилась, зрители захлопали, свет в зале погас – начинается. Тяжелый занавес легко раздвинулся, и Бен приготовился слушать оперу.

От декораций захватывало дух: развалины зданий, храмов, заросли и камни – совершенно дикая местность. Все выглядело настоящим, световые эффекты были не хуже, чем в любом фильме. Масонское влияние прослеживалось в египетской форме развалин и в пирамиде на заднем плане. Бен отмахнулся от навеянных ими воспоминаний: все позади.

На сцене появился бегущий юноша, за которым гналась огромная змея. Споткнувшись, беглец упал у подножия пирамиды. Пока юноша лежал без сознания, вышли три женщины в необычных костюмах и убили змею серебряными копьями. Бену все это показалось очень странным. Поражала громкость звука, хотя микрофонов не было. Он заглянул в либретто, пытаясь следовать за развитием сюжета, но скоро потерял нить: опера его не интересовала. Он хотел увидеть Ли, а она появится позже.

Бен рассеянно слушал и смотрел: зрелище было невероятное, впечатляющее и мастерски поставленное, однако лично его не увлекало – пока на сцену не вышла Царица ночи в длинном серебристо-черном платье, украшенном звездочками; в ее короне тоже блестели звезды.

Бен почувствовал, какое впечатление произвела на зрителей Ли, едва появившись. Под лучами прожекторов она прошла к середине сцены и уверенно завладела вниманием зала. Из ложи на противоположной стороне зала кто-то бросил красную розу – цветок пролетел над оркестровой ямой и упал на сцену.

Ли запела. Сила и глубина ее голоса поразили Бена до глубины души. Он не сводил глаз с Ли, едва ее узнавая. Казалось, что она не сама поет, а служит инструментом, передающим музыку из какого-то другого источника. Пение наполнило зал такой невероятной красотой, с которой Бен никогда раньше не встречался.

Так вот, значит, каково это. Бен внезапно осознал, кем была Ли на самом деле и в чем смысл ее жизни. Объяснению это не поддавалось, нужно было просто понять, почувствовать – а тот, кто не чувствовал, был бездушным мертвецом. У Бена мурашки поползли по коже.

Ария Ли закончилась слишком быстро. В зале послышались крики «браво!», на сцену полетели цветы. Опера продолжалась.

Из либретто Бен знал, что до следующего выхода Ли времени еще много: вполне хватит, чтобы пропустить стаканчик в баре. Он тихонько вышел из ложи в коридор с красным ковром на полу.

Примерно в это же время опоздавший зритель вошел в фойе театра и оглянулся. Билетная касса его не заинтересовала. Пригнув голову, он быстро направился к дверям с табличкой «Посторонним вход запрещен», открыл двери и пошел дальше.