ИСПОВЕДЬ И СТАРЧЕСТВО

Батюшка, как это понять: "аскетического телосложе­ния"?

- Сухие, тонкие, с очень развитой мускулатурой, жи­ровые отложения очень небольшие. Лень у аскетов была первый враг. А второй враг - гордость. Если они имели усердие побеждать лень, свою любимую подругу, то следом сразу и гордость. Всякое противление неудобному себе они изгоняли, выпрашивали прощение. Так, по-детски, выпрашивали: "Про­сти меня!"

Всякое пояснение греха - это есть попытка тайная, лукавая извинить и оправдать себя, тяжесть или вину поясняя. "Я ви­новат в том-то, так-то и так-то". Если духовнику, его сердцу, не ясно чувство раскаянности, он дополнительно спрашивает, как же это случилось. Тут уж не надо взваливать вину на кого-то, а пояснять свою вину, раскрыть виновность свою, испра­шивая прощение. Потому что мы на исповеди: на суде у Бога, а священник только свидетель и вспомогательное лицо. И чем человек больше чувствует потребность себя обесславить, тем он больше имеет надежду на прощение. А когда этого стыда нет, то, значит, очень слабая надежда на прощение. Вот именно за один стыд Бог прощает грех. Потому что в каждом из нас заложен этот стыд: "ну, как же я буду говорить какому-то дяде свой грех!" Хотя это грех самый обыкновенный, например, что я осудил кого-то, да? А тем более, стыдный грех: похвалился, солгал, обманул и т.д., да?

Смирение решает все, смирение не ума, а сердца. Это каждому надо привить, а такие прививки даются очень болезненно; тут не только кожу надо резать, а куснуть так, чтобы боль­но было. И вся драка, как мы называем, "брань", она спадает. Не потому, что я - нечто, нет, так не думайте! Я обыкновенный блох в мантии, а что таинство старчества - это сила.

То, что ты беспокоишься - это бес, враги смеются над тобой, издеваются над тобой. А ты, конечно, унаследовала обычаи своей матери. Вполне понятно! Я тебя оправдываю, потому что ты так устроена, воспитана так, у вас такая националь­ность: упрямство, упорство и настойчивость... Вы сами себя мучаете! И что ни говори - все не ушами, а носом слышишь, и все пролетает мимо - вот что ужасно! А сердечко молчит, ничего не слышит. А если какая-то бывает необходимость крайняя, борьба с каким-нибудь грехом, с каким-нибудь помыслом, то бежать надо скорее: "Батюшка, не облачайтесь! Я только вам скажу!" - "Ну, говори!" - И скажешь ему. - "Ну, иди с Богом!". Скажешь все, какие бывают вещи; брань гнева, брань зависти, блуда, ненависти, непрощения, нежелания молиться об этом человеке, чувство неприязни... А раз чувство неприязни - тогда молитву Господню читать нельзя. "И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим..." - как же так? Богу врать?! Значит, бегом надо бежать.

В этом вся суть духовной жизни. А не иконочки, не лампадочки, нет! Это все обстановка. Повесь пуговицу в угол, а на пуговице нарисуй крест - вот и вся икона! Как у нас в тюрьме было. Висела пуговица, на ней был крестик нацарапан гвоздем - и у нас была икона.

-Вы говорите: "при всей моей любви, терпении..."

-Любовь надо проявлять правильно. Амвросий Оптинский об этом пишет: "надо каждого любить по-разному". Вот, например, Татьяну, я ее очень люблю. Но я люблю ее очень сурово! Если я буду ей попустительствовать вдаваться в обрядоверство, которое ей очень нравится, потому что она это слизала у матери (пойти ко всенощной, пойти к обедне, поста­вить свечку, полюбоваться собой: как она молится, как она стоит, читает акафисты, каноны - это обрядоверство), то она свое сердце не отдаст.

Любить нужно Господа Вездесущего. Не только желанием и мысленно, а поступком. Сначала поступком, потом языком. С этого надо начинать. А Феофан Затворник пишет: Возьми грех, который постоянно у тебя повторяется, и с этого начи­най. А к нему прицепятся, как крючками, все прочие грехи. Вот и все, Очень просто!