РОД И СЕМЬЯ

Наиболее тесными связями в обществе древних германцев были связи родственные. Еще в период Великого переселения народов члены отдельных от­рядов воинов внутри более крупных групп племен были, как правило, связаны кровным родством. Бе­зопасность отдельного человека в основном зави­села от его рода. Весь род обязан был мстить и добиваться возмещения за преступление либо ос­корбление, нанесенное отдельному человеку, — и наоборот, весь род преступника был обязан загла­дить последствия преступления. Если род жертвы преступления не был удовлетворен условиями, кото­рые предлагал род преступника, возникала кровная месть. Кровная месть кажется нам в лучшем случае антиобщественным обычаем, который мог приво­дить к полному хаосу. На самом деле случаи, когда не удавалось договориться об объеме возмещения, скорее всего, были редки, и разрушительный демон кровной мести сравнительно нечасто вырывался на свободу.

Некоторые юридические вопросы держали в руках старейшины и вожди племен. Эти «судьи», как назы­вает их Цезарь, как кажется, не обладали какой-либо формальной властью. Они не могли заставить пре­ступников или даже тех, кто судился друг с другом, обращаться к ним за судебным решением. Они могли только пользоваться своим влиянием, чтобы уладить спорный вопрос. Цезарь ничего не слышал о суще­ствовании у германцев настоящих судов. Примирение или наказание зависело лично от судей или от самих спорящих сторон. К тому времени, как была написа­на «Германия» Тацита, дела, которые имели значение для всего народа, обсуждало народное собрание. Те­перь собрание должно было избирать какое-то коли­чество судей: эти люди путешествовали от общины к общине, решая судебные тяжбы. Каждый судья брал с собой сто человек, которые поддерживали его авто­ритет и помогали ему советами.

У нас очень мало данных о преступлениях, которые совершались в этот ранний период, и о наказаниях, которые за них полагались. За предательство или де­зертирство вешали. Трусов и тех, кто вступал в гомо­сексуальные отношения, бросали в болота и топи­ли. В торфяных болотах было обнаружено немало тел, которые, судя по всему, являются телами несча­стных, чья жизнь окончилась таким страшным обра­зом. Иногда находят ветки, которые придерживают руки и ноги утопленника или просто лежат вдоль тела.

Но за подавляющее большинство преступлений, ви­димо, полагались штрафы, которые взимались в ло­шадях или, чаще всего, в коровах. Часть штрафа по­ступала пострадавшим, часть — народу или вождю.

И Цезарь, и Тацит отмечают, что у германцев це­ломудрие было в почете. Тацит осуждал современ­ное ему римское общество, сопоставляя римское легкомыслие в сексуальных отношениях со строго­стью германцев. И в V в. этот аспект германского характера все еще был достаточно заметным. Сальвиан писал, что готы «предательский, но целомуд­ренный народ», а саксы отличаются не только «сви­репой жестокостью, но и удивительной непороч­ностью». Брачные узы, как отмечают все античные писатели, были для германцев священны. Супруже­ская неверность считалась позором, и, если адюль­тер был доказан, следовала суровая кара. Вплоть до эпохи Великого переселения народов нет никаких упоминаний о проституции. И мужчины, и женщи­ны обычно женились и выходили замуж позже, чем это было принято у римлян (то есть позже, чем в 12—16 лет). Не совсем ясно, насколько же «позже» это происходило, но, скорее всего, речь шла о 17— 22 годах. Воины не женились, пока не достигали пика своей физической силы и не доказывали свою отвагу на поле боя.

Возможно, античные писатели рисуют германский брак в чересчур розовых тонах. Из более поздних гер­манских источников очевидно, что в некоторых рай­онах Германии в Средневековье (и, несомненно, в более ранний период) к женам относились не лучше, чем к скотине. Их покупали, как рабынь, и даже не позволяли садиться за один стол со своими «господа­ми». Брак путем покупки зафиксирован у бургундов, лангобардов и саксов, и во франкских законах встре­чаются пережитки подобного обычая. Многоженство, о котором римские писатели обычно умалчивают, было в ходу у некоторых германских вождей в ранний период, а позднее — у скандинавов и обитателей бе­регов Балтики, в основном лишь у людей высшего сословия. Многоженство всегда было дорогостоящим делом. Среди некоторых племен было распростране­но «сати» — жертвоприношение вдовы после смерти вождя. Все это говорит о том, что почетное и самосто­ятельное положение женщины в обществе, о котором говорит Тацит, существовало в ранней Германии не везде и не всегда.

Из «Германии» Тацита очевидно, что прелюбодея­ние могли совершить только женщины. Мужчин за это никак не наказывали, однако неверным женам пощады не было. Муж сбривал такой женщине воло­сы, раздевал ее и выгонял из дома и из деревни. Ар­хеология заставляет полагать, что по крайней мере в некоторых районах практиковалась смертная казнь за прелюбодеяние. На многих женских телах, найденных в северных торфяных болотах, сбриты волосы, в неко­торых случаях — только с одной стороны. Один крас­норечивый пример — четырнадцатилетняя девушка из Виндебю в датском Шлезвиге. Она была найдена в яме на торфяном болоте обнаженной: на шее у нее был кожаный ошейник, а на глазах — узкая повязка. Бе­локурые волосы девушки на левой стороне головы были обриты почти наголо, на другой — коротко ост­рижены до длины примерно пять сантиметров. Не исключено, что она не была убита взбешенным суп­ругом, а стала жертвой какого-то религиозного риту­ала, хотя первое тоже вполне вероятно.