М. Цветаева

Язык одновременно является скрытым откровением и откровением, которое мало-помалу возвращает себе всё возрастающую ясность.
В своей изначальной форме, когда язык был дан людям самим Богом, он был вполне определённым и прозрачным знаком вещей, так как походил на них... В наказание людям эта прозрачность языка была уничтожена в Вавилоне. Языки распались и стали несовместимыми друг с другом... Но если язык непосредственно больше не сходствует с обозначаемыми им вещами, это не значит, что он отделён от Мира; он продолжает, хотя и в другой форме, быть местом откровений... Скорее всего, он есть образ Мира, искупающего свои грехи и начинающего прислушиваться к слову Истины... Евреи, хананеяне, самаритяне, халдеи, сирийцы, египтяне, пунийцы, карфагеняне, арабы, турки, мавры, персы, татары пишут справа налево... Греки, грузины, марониты, якобиты, копты, цервиане, познанцы и, конечно, латиняне и все европейцы пишут слева направо... Индусы, китайцы, японцы пишут сверху вниз... Мексиканцы же в отличие от вышеназванных пишут то снизу вверх, то спиральными линиями, прочерчиваемыми солнцем в ходе его годового движения по Зодиаку... Языки раскрывают небо и землю, образом которых они являются, они воспроизводят в своей наиболее материальной архитектуре крест, пришествие которого они возвещают, – то самое пришествие, которое, в свою очередь, устанавливается Писанием и Словом.
В Языке имеется символическая функция, но после гибели Вавилона её – за редкими исключениями – нужно искать не в словах, как таковых, но в самом существовании Языка, в его всеобщем отношении к всеобщности Мира, в перекрещивании его пространства с местами и фигурами Космоса»^[24].