Магический блеф

Для своего ритуала (под видом покерного чемпионата) маги арендовали помещение клуба, занимавшего весь цокольный этаж. Едва лишь войдя в зал, я почувствовал на себе настороженные и одновременно восхищенные взгляды. Я производил впечатление! Милая девушка за стойкой регистрации одарила меня лучистой улыбкой, и это не было пустой формальностью: я видел, как она приветливо, но весьма сухо общалась с игроком, регистрировавшимся передо мной.

— Ваш номер двенадцать, — мелодично сказала она, а затем вполголоса добавила: — За этим столиком сидят одни профи! Ее интимный тон был лучшим подтверждением, что я не ошибся с новой ролью. Воодушевление мое росло. Я обменял на фишки половину полученной от Бриджстоуна наличности. Хотя стопка получилась и не слишком большой, однако внушала уважение: я взял фишки самого крупного номинала. Игроки, сидящие за моим столом, это моментально оценили. Меня негласно выбрали лидером стола; я чувствовал возбуждение, горевшее в их сердцах. Игра предстояла увлекательная. Перспектива проигрыша меня нисколько не пугала; вернее, я даже не думал о нем.

Я вообще не думал, чем все это закончится, а вовсю наслаждался каждым мигом своего нового амплуа. Дали гонг; игра началась.

Первая раздача не порадовала меня никакой комбинацией. Я скинул карты без тени сомнения. Во второй раз попались две двойки пик: ситуация для меня вполне стандартная.

(Две двойки, две тройки, две пятерки — мое обычное везение. На более или менее красивую комбинацию моя удача не тянула. Лишь единожды (очень давно) мне выпал фуллха-ус — но и тогда я проиграл: у партнера оказалось каре). Обычно я сразу скидывал карты, так собирался поступить и в этот раз; но вдруг ощутил на себе прямой и пристальный взгляд. Я поднял глаза. Напротив меня сидел маленький, подвижный человек, обликом своим очень похожий на Дени де Вито. Несмотря на комедийный типаж, в нем чувствовалось нечто демоническое. Он смотрел на меня так, как смотрят друг на друга люди, связанные страшной тайной: этот взгляд говорил о том, о чем другие не должны были догадаться. Я сразу понял, что началась не только игра. Ритуал набирал силу, и взгляд моего визави говорил именно об этом. «Кивнув» глазами, я удвоил ставку. То же сделали и остальные. Доложив еще фишку, я продолжил торговлю. Двое игроков сбросили карты; остальные не собирались сдаваться. «Дени де Вито», ухмыляясь, ответил половиной начальной ставки. Глядя ему прямо в глаза, я атаковал, учетверив свою. Мой вызов был принят не всеми: еще один вышел из игры. Торговаться никто не решался, все глядели на нас двоих: кто-то должен был или открывать карты, или продолжать увеличивать ставки. Я положил сверху всего одну фишку — но самого крупного номинала. Мой визави единственный принял вызов; мы остались вдвоем. Следующий ход был его. Он решил открыть карты: два сердца. Игроки засмеялись, меня уже поздравляли с победой, но когда я показал свою комбинацию, за столом мгновенно воцарилась тишина.

— У меня была тройка!.. — вскликнул ктото из них.

— А у меня стрит, — мрачно протянул другой.

Сощуренные глазки моего визави искрились авантюризмом, и я полностью разделял его настрой. Еще два или три раза мы удачно блефовали; потом нам перестали верить — но это уже не имело никакого значения. Потому что нам пошла карта! Одинаковых комбинаций у нас уже не случалось; по негласной договоренности то он, то я первым скидывал карты; мы играли парой против всех остальных.

Мы забрали весь банк за своим столом, а потом удачно обыграли еще несколько столиков.

Такое безумное везение меня отнюдь не удивляло: я настолько вжился в роль удачливого игрока, что на самом деле стал им.

С другой стороны, я имел партнером сильного мага: я понял, что он ведет ритуал, а я помогаю ему.

Правда, я так и не разобрался, в чем именно состоит суть ритуала, но мне это и не было нужно. Я действовал согласно обстоятельствам и ни на миг не забывал о том, что ритуально умираю. В тот вечер я пережил массу самых восхитительных эмоций, о которых до этого даже не подозревал. Мы с напарником стали победителями чемпионата: сумма очков у обоих оказалась одинаковой. Против ожиданий, я не только не спустил деньги Бриджстоуна, но в несколько раз увеличил капитал. После награждения мы с моим визави отправились в бар. Как я и думал, Джон Юрайда (так звали моего напарника) действительно оказался весьма сильным магом, идущим путем Собаки.

Примечательно, что он не скрывал себя: на его визитной карточке я прочитал «Magic dog» — для внешних, разумеется, это было не более чем название фирмы, но я-то сразу сообразил, в чем дело. И еще я понимал, почему Сила свела нас за одним столом. Джон помог мне окончательно разобраться в природе денег. После туманных объяснений Кастанеды рассуждения Юрай-ды были ясны и понятны. Каждое его слово было для меня открытием.

— Никто толком не знает, что такое деньги, Джейк, — говорил Юрайда, прихлебывая сок с тоником (алкоголь он вообще не употреблял).

— Хотя многие пытались постичь их природу. Это удалось лишь Иисусу — но он Сын Божий, а потому не в счет.

— Иисусу? — удивился я. — Ты про «кесарю кесарево»?

— Нет, — Джон помотал головой. — Не это.

Помнишь про лепту вдовы? Она положила на жертвенник самую мелкую монету, а Бог принял ее как наибольшую жертву. Потому что она отдала все, что имела, в то время как другие жертвовали от избытка. Им это ничего не стоило.

— И что?

— Так в этом-то вся и штука! Деньги имеют Силу, лишь когда за ними стоит сам человек. Джейк, деньги — это мера человека. Но не так, как поняли это в Америке, а за ней — и во всем мире.

Посмотри, что они сделали, эти отцы-основатели, — он показал мне стодолларовую купюру. — Они сделали деньги новым божком! Их мысль ясна, но глубоко, трагически ошибочна. «Люди должны быть равными, — рассуждали они, — но Бог не сотворил равными всех. Один смел, другой труслив, третий благороден, четвертый незнатен... Деньги — вот что может дать равные права! Будут деньги — и происхождение твое, равно как и личные качества, потеряют всякий смысл. Неравенство упразднится».

Так родился новый бог, Джейк. Но если старый Бог был Силой, то этот новый божок стал черной дырой, которая затягивает в себя все лучшее, что есть в человеке. А перед ним действительно все равны — гибельно равны.

Оттого мы и катимся в пропасть, что естественное стремление к свободе и равенству нам заменили жаждой бесконечной наживы.

Если так пойдет и дальше, то вся Америка, а за ней и остальной мир канут в небытие.

— В небытие! — возбужденно воскликнул я.

— Да, Джейк, в небытие. Мы уже одной ногой там — во многом благодаря тебе, и твоим дружкам с Уолл-Стрит. Не оправдывайся, — остановил он мои возражения, — твоей личной вины тут нет. А вот от коллективной тебя никто не освободит... кроме меня.

— Как?!..

— Так, — Юрайда наклонился ко мне, чтобы никто не мог слышать его слов. — Я посвящу тебя в великую тайну. Ты начнешь отличать деньги, наполненные Силой, от бумажек, швыряющих людей в небытие.

Деньги, Джейк, вовсе не зло. Они были придуманы как средство обмена на человеческую Силу. За каждой монетой в те благословенные времена стояли труд, талант, творчество, старание. Деньги были напитаны энергией созидания. Но дьявол, как ты знаешь — обезьяна Бога. Не в силах придумать ничего своего, он выудил из денег Силу.

— А разве дьяволу это возможно? — изумился я.

— Возможно, — кивнул Джон. — Если ему помогает человеческая глупость. Он всего лишь натолкнул людей на мысль, что за деньгами может не стоять ничего... кроме денег. С этого-то все и началось. Откуда твое богатство, Яков? Что ты создал в своей жизни? А что создали все остальные, подобные тебе? Ничего! Только деньги. Все эти биржи, акции, облигации, векселя — все это лишь форма для небытия. И когда мир окончательно превратится в такую форму, достаточно будет малейшего толчка, чтобы эта иллюзорная оболочка слетела и не осталось ничего. Только небытие.

Меня озарило.

— А ведь на самом деле, Джон, — возбужденно заговорил я, — за большей частью мировых денег ничего не стоит, кроме... Нет, даже деньги за ними уже не стоят — только бумаги и обещания. Деньги не обеспечены деньгами! — и уже давно — но всем почему-то кажется это нормальным... Я лишь теперь начал прозревать, что все это сделано для того, чтобы уничтожить мир!... Значит, вся наша финансовая система — это раздутая до огромных размеров форма для небытия?!..

— Я тебе больше скажу, Джейк — многие из людей уже не более чем форма для небытия. Вы, белые воротнички, и есть такая форма.

— Так что же делать? Что делать? — я был в отчаянии от осознания столь ужасающего факта.

— Возвращать деньгам Силу, — веско сказал Юрайда. — Тем более начал ты совсем неплохо, — он хохотнул, похлопав кожаную визитку, изрядно покруглевшую от выигрыша.

— Да, кстати, о выигрыше! — вспомнил я.

— Ведь это тоже пустые деньги! Разве мы с тобой вложили в них труд и талант?

— Я так и понял, что ты новичок, — ухмыльнулся Джон. — Такое фантастическое везение бывает лишь у высокопрофессиональных шулеров или новичков. Выигрыш — это не пустые деньги, Джейк. Хотя бы потому, что это — деньги, — он снова любовно погладил сумку. — Ты же сам сказал, что за большей частью мировых денег даже деньги не стоят. А это — кэш, наличные. Это тебе не выуженные из мусорного бачка конфетные обертки, которые вы впариваете простофилям.

Любую из этих бумажек ты обменяешь на труд, талант и старание в любой части света.

— И тем самым верну им Силу? Следуя этой логике, получается, что всякая наличность уже не есть небытие? И можно не зарабатывать ее своим трудом, а просто выигрывать или воровать? — недоумевал я.

— Не всякая, — спокойно сказал Юрайда.

— В мире полно наличных денег, за которыми прячется небытие. Оно может использовать в качестве внешней оболочки что угодно: купюры, монеты, даже золотые слитки.

Но именно наш с тобой выигрыш полон Силы: чтобы получить его, и тебе, и мне пришлось раздвинуть границы своих возможностей.

Только я шел к этому годами, а ты блестяще сымпровизировал. Ты ведь не игрок, Джейк — я раскусил тебя, едва взглянув на твой пижонский наряд и стодолларовые и пятисотдолларовые фишки. Но дерзость твою я оценил. И не ошибся. Мы с тобой отлично поработали сегодня! Так что будет желание — звони. Еще поиграем.