Роджерс Брубейкер. Этничность без групп. ровки, сделать его неуязвимым для некоторых возражений, особенно для обвинения в «эссенциализме»

ровки, сделать его неуязвимым для некоторых возражений, особенно для обвинения в «эссенциализме». Так, Стюарт Холл [Hall, 1996, р. 2] характеризует идентичность как «идею, которую невозможно мыслить по-старому, но без которой известные ключевые вопросы вообще невозможно помыслить». Виртуозное, но неясное рассуждение Холла не разъясняет, каковы эти ключевые вопросы и почему их невозможно обсуждать без «идентичности»³⁶. Замечанию Холла вторит более раннему утверждению Клода Леви-Стросса, характеризующего идентичность как «своего рода виртуальный центр (foyer virtuel): к нему мы должны обращаться для объяснения некоторых вещей, но он никогда не имеет реального существования» [Lévi-Strauss, 1977, р. 332]. Лоренс Гроссберг [Grossberg, 1996, р. 87-88] призывает исследователей культуры поменьше интересоваться «теорией и политикой идентичности», однако неоднократно уверяет читателя, что «не намерен отвергать понятие идентичности или его политическую важность в некоторых битвах» и что его «цель заключается не в том, чтобы уйти от дискурса идентичности, а в том, чтобы перебазировать, переформулировать его». Альберто Мелуччи [Melucci, 1995, р. 46], главный представитель анализа социальных движений, ориентированного на идентичность, признает, что «слово идентичность... семантически неотделимо от идеи постоянства и по этой причине, пожалуй, плохо согласуется с процессивным анализом,

³⁶ «Я употребляю слово „идентичность" применительно к месту встречи, месту шва, между, с одной стороны, дискурсами и практиками, которые пытаются „обращаться к нам с запросом", говорить нам и призывать нас на место как социальных субъектов конкретных дискурсов, а с другой стороны — процессами, производящими субъективности, конструирующими нас как субъектов, которые могут быть „проговорены". Идентичности являются, таким образом, точками временного прикрепления к субъективным позициям, конструируемым для нас дискурсивными практиками» [Hall, 1995, р. 5-6].

II. За пределами «идентичности»

за который я ратую». Как бы то ни было, но «идентичность» продолжает занимать центральное место в работах Мелуччи.

Мы не думаем, что без «идентичности» невозможно обойтись. Ниже мы наметим некоторые альтернативные аналитические идиомы, которые могут выполнять необходимую работу без сопутствующей неразберихи. Здесь же достаточно отметить, что если мы хотим сказать, что партикуляристские самопонимания формируют социальное и политическое действие в неинструментальном ключе, то можем просто это сказать. Если мы хотим проследить процессы, в ходе которых лица с неким общим категориальным свойством приходят к общим определениям своих проблем, к общим пониманиям своих интересов и к готовности предпринять коллективное действие, то лучше всего сделать это таким образом, чтобы показать случайные и изменчивые отношения между простыми категориями и ограниченными, солидарными группами. Если мы хотим исследовать смыслы и значение, какие люди придают конструктам вроде «расы», «этничности» и «национальности», то мы должны продираться сквозь концептуальные чащи, и непонятно, что мы выигрываем, собирая их под упрощающей рубрикой «идентичность». А если мы хотим выразить современное чувство «я», которое конструируется и постоянно реконструируется из многообразных конкурирующих дискурсов, оставаясь хрупким, колеблющимся и фрагментарным, то не ясно, как здесь может помочь «идентичность».

«СИЛЬНОЕ» И «СЛАБОЕ» ПОНИМАНИЯ «ИДЕНТИЧНОСТИ»

В начале работы мы высказали мысль, что «идентичность» обыкновенно означает или слишком много, или слишком мало. Эту мысль теперь можно развить. Наш перечень употреблений слова «идентичность» обнаруживает не только чрезвычайную разнородность,