Роджерс Брубейкер. Этничность без групп. переход от одномерного вопроса: «ассимиляция до какой степени?», — к многомерному вопросу: «ассимиляция в каком отношении

переход от одномерного вопроса: «ассимиляция до какой степени?», — к многомерному вопросу: «ассимиляция в каком отношении, за какой период времени и в какое референтное население?». Это влечет за собой также переход от ассимиляционистского понимания ассимиляции — глобального эмпирического ожидания и нормативной поддержки ассимиляции — к агностической установке, изменяющейся в зависимости от области и референтного населения, касательно как вероятности, так и желательности ассимиляции.

Переформулированное таким образом и лишенное «ассимиляционистских» коннотаций, понятие ассимиляции (если и не сам термин) представляется не только полезным, но и необходимым. Оно позволяет нам задать вопросы об областях и степенях возникающих сходств и о сохраняющихся различиях между многопоколенческими населениями иммигрантского происхождения и конкретными референтными населениями. Наше желание задать такие вопросы вполне обоснованно, как бы мы ни воспринимали такие возникающие сходства — с одобрением или с сожалением. Естественно, такие вопросы — лишь начало. Ассимиляция не является теорией, она — просто понятие. Но это такое понятие, без которого мы едва ли можем обойтись.

VI. «Гражданский» и «этнический» национализм

Исследования национальности и национализма с момента их появления в конце XIX века и до настоящего времени отмечены глубокой амбивалентностью и хронической двусмысленностью. С одной стороны, национализм ассоциируется с милитаризмом, войной, иррационализмом, шовинизмом, нетерпимостью, гомогенизацией, вынужденной ассимиляцией, авторитаризмом, узостью, ксенофобией, этноцентризмом, этническими чистками, даже геноцидом; он характеризуется как «совершеннейший политический позор XX века» [Dunn, 1979, р. 55]. С другой стороны, национальность и национализм связаны с демократией, самоопределением, политической легитимностью, социальной интеграцией, гражданской религией, солидарностью, достоинством, идентичностью, культурным выживанием, гражданством, патриотизмом и освобождением от чуждого правления.

Одна из причин такой амбивалентности заключается в том, что «нация» и «национализм» обозначают целый мир различных вещей. В значительной степени амбивалентность отражает не столько конкурирующие понимания и оценки одной и той же вещи, сколько альтернативные употребления одного и того же термина. Другими словами, амбивалентность коренится большей частью в неясности. То, как люди оценивают национализм, зависит от того, как они понимают его.

Осознание многогранности «нации» и «национализма» и нормативной амбивалентности и понятийной неясности, окутывающей эту тему, породило бесчисленные попытки классификации. Было разработано не-