Подруга Дьявола 8 страница

Джулия Форд была, что называется, сама элегантность. Интересно, где ей повезло раздобыть такой строгий темно‑синий деловой костюм и белую блузку? В магазинах готовой одежды такого не купишь. Энни готова была биться об заклад, что где‑нибудь под воротником с изнанки пришита этикетка с именем дизайнера. Прямые темно‑каштановые, спадающие на плечи волосы лежали так, как показывают только в телевизионной рекламе. Джулия Форд встала и, перегнувшись через стол, обменялась рукопожатиями с Энни и Рыжей, после чего предложила им сесть. Стулья в ее кабинете тоже были намного мягче и удобнее, чем у Констанс. Она внимательно посмотрела на гостей и повернулась к Констанс, все еще стоявшей на пороге.

– Спасибо, Констанс, – сказала Джулия. – Вы свободны.

Констанс закрыла за собой дверь.

Джулия Форд продолжала внимательно разглядывать Энни и Бейкер серьезными темно‑карими глазами, чуть шевеля сложенными в замок пальцами. Колец на пальцах нет, мелькнуло у Энни в голове.

– Правильно ли я поняла, что Карен Дрю убита? – первой нарушила молчание Джулия.

– Да, именно так, – подтвердила Энни. – Мы пытаемся…

Джулия Форд жестом остановила Энни:

– Не сомневаюсь, что вы усердно занимаетесь своим делом. – Она едва заметно улыбнулась. – И не сомневаюсь также, что вы не очень далеко продвинулись в расследовании.

– Сейчас мы, как сказочные персонажи, стараемся выжать воду из камня, – ответила Энни. – Мы хотели узнать, может ли мисс Уэллс помочь нам, а она почему‑то решила, что мы должны поговорить с вами.

– Это я решила, что вы должны поговорить со мной. Констанс даны особые указания по части всего, что касается Карен… Вы скоро убедитесь, что я могу оказать вам очень эффективную помощь, – объявила Джулия Форд.

– И… вы окажете ее?

– Что за вопрос! – Она развела руками. – Конечно. Я никогда не противодействую полиции в ее расследованиях.

Энни молча проглотила слюну. У Джулии Форд была репутация весьма агрессивной особы: подобранные ею для адвоката материалы почти всегда в той или иной степени дискредитировали полицию, чтобы дать возможность клиенту выйти сухим из воды.

– Вы можете рассказать нам о ее прошлой жизни? – спросила Энни.

– Могу, но не думаю, что это сейчас для вас главное. Тем более что очень скоро вам самим многое станет известно…

– Мисс Форд, – перебила ее Энни, – при всем уважении к вам позвольте нам решать, какие задавать вопросы.

– Конечно‑конечно! Извините. Не сочтите меня невежливой и не подумайте, что я пытаюсь делать за вас работу. Но я хочу обратить ваше внимание на нечто более важное, о чем вам необходимо знать в первую очередь.

– И что же это?

– Карен Дрю – не настоящее имя убитой.

– Понятно. Так как же ее звали на самом деле?

Джулия Форд помолчала, поигрывая дорогой ручкой «Монблан», лежащей перед ней на столе. Ей очень хотелось усилить драматический эффект своего сообщения, и Энни ничего не оставалось, как только наблюдать за этим театральным действом. Наконец Джулии наскучило вертеть ручку в пальцах, и она, подавшись вперед, объявила:

– Ее настоящее имя – Люси Пэйн.

– Господи боже мой, – прошептала Энни. – Люси Пэйн. Подруга Дьявола! Это меняет все.

– Итак, какое у тебя сложилось мнение о Джейми Мёрдоке? – спросил Бэнкс.

Они втроем – Бэнкс, Кевин Темплтон и Уинсом Джекмен – сидели в кабинете старшего инспектора и подводили итоги проделанной работы. Слушая Темплтона, Бэнкс заметил, как тот то и дело украдкой поглядывает на бедра Уинсом, рельефно обтянутые черной материей брюк.

– Этот парень себе на уме, – ответил Темплтон, – пытается косить под идиота. Но я бы не вешал на него убийство. Это дело не для джорди. А впрочем, кто его знает. Мы без труда сможем проверить его историю насчет сортира, когда побеседуем с приятелями Хейли и хулиганами из Линдгарта. Камера зафиксировала его отъезд на велосипеде в половине третьего, а до этого он вообще носа из паба не высовывал. Оба выхода находятся в поле зрения камер.

– Хорошо, – задумчиво проговорил Бэнкс. – А как быть с информацией, которую добыла Уинсом?

Уинсом, просматривая записи, сделанные камерами слежения, заметила какую‑то фигуру, выходящую из Лабиринта по узкой наклонной аркаде, пересекающей Касл‑роуд. Камера показала время: двенадцать часов сорок минут, то есть спустя двадцать минут после того, как в Лабиринт вошла Хейли, однако ни одна из камер не зафиксировала, когда и как этот человек входил в Лабиринт. Изображение было нечетким и размытым, но Уинсом полагала, что личность на пленке имеет сходство с одним из парней, с которыми Хейли разговаривала на площади, перед тем как в одиночестве пошла к Тейлор‑ярду.

– Что ж, – заметил Темплтон, – в такой поздний час этот парень наверняка отправился не за покупками. Похоже, ее кто‑то искал. Но кто? Друг?

– Возможно, – ответила Уинсом. – Возможно, он забеспокоился, когда она не пришла в «Бар Нан». Однако почему он не воспользовался проходом с Тейлор‑ярда, что расположен рядом с клубом?

– Сзади у клуба «Бар Нан» есть проход в Лабиринт? – спросил Бэнкс.

– Да, сэр, – ответил Темплтон. – Пожарный выход.

– Вот оттуда он и попал в Лабиринт, – предположил Бэнкс. – Мне кажется, он знал, что площадь просматривается камерами видеонаблюдения, которые охватывают всю зону, кроме Касл‑роуд. Но он не предполагал, что камеры зафиксируют, как он выходит из Лабиринта. Двадцать минут – время небольшое, но достаточное для того, что сотворил убийца, а некоторые детали позволяют утверждать, что он торопился. Этим необходимо заняться. Детектив Уилсон сейчас в колледже работает со списком имен. Однако чтобы выявить всех, кто был с нею, потребуется время. Как вы думаете, удастся убедить техническую службу выбрать хороший кадр на видеозаписи и улучшить изображение? Вдруг удастся увеличить его и сделать более четким?

– Я попробую, – с готовностью ответила Уинсом. – Они сейчас занимаются номерным знаком автомобиля, правда без особого успеха.

– Попроси их, пусть постараются. Эта версия тоже довольно шаткая, но с их помощью мы сбережем время. С этим все. Давайте подведем итоги. – Бэнкс откинулся на спинку стула и начал загибать пальцы, перечисляя. – Итак, Джозеф Рэнделл. Он утверждает, что во время убийства Хейли находился дома, но подтвердить свое алиби не может, как не может объяснить, на что потратил одиннадцать минут, прошедших с момента обнаружения им тела до появления в полиции. Да, и вот такая деталь: в тот вечер он положил глаз на жертву еще в пабе «Утки‑селезни». Сначала Рэнделл изображал благородное негодование, но потом согласился на анализ ДНК и подписал официальную бумагу. Лаборатория уже работает.

Бэнкс откашлялся и продолжил:

– Следующим идет Джейми Мёрдок, управляющий пабом «Фонтан», который утверждает, что в то время, когда Хейли была изнасилована и убита, он занимался уборкой туалетов. На месте преступления его присутствие не зафиксировано; он попал в камеру видеонаблюдения, только когда в половине третьего уезжал из паба на велосипеде. И, наконец, один из приятелей Хейли оказался в поле зрения камеры, когда выходил из Лабиринта на Касл‑роуд в двенадцать часов сорок минут. Что он там делал? Сколько времени он там провел? Что ему там было нужно? Решил прошвырнуться по щелям между домами?

– Мачеха Хейли говорит, у девушки не было постоянного бойфренда, – заметила Уинсом, – но она думает, что Хейли уже приобрела определенный сексуальный опыт.

От Бэнкса не скрылась легкая улыбка, мелькнувшая на лице Темплтона, когда тот заметил, с каким смущением Уинсом, сидя напротив мужчин, говорит о сексе.

– Пожалуй, нам не удастся узнать больше ничего до тех пор, пока мы не поговорим с теми, с кем убитая провела тот вечер, – резюмировал Бэнкс.

– И все‑таки нельзя отбросить вероятность того, что кто‑то поджидал ее в Лабиринте. – Темплтон глянул прямо в глаза старшему инспектору. – Некий серийный убийца, возобновивший охоту. Причем предполагаемый преступник хорошо знал, как проникнуть в Лабиринт и выйти оттуда незамеченным, а это наводит на мысль, что он местный и хорошо ориентируется в этой части города.

– Мы не отбрасываем эту версию, Кев, – успокоил его Бэнкс. – Мы уже прошерстили всех местных жителей, ранее привлекавшихся за сексуальные преступления. Результат нулевой. – Он повернулся к Уинсом. – А что известно о ее семье? Ты ведь с ними говорила.

– Да, сэр. Не могу сказать, что ее отец произвел на меня благоприятное впечатление. Впрочем, чего можно ожидать от мужчины, представшего перед тобой при первой встрече обнаженным, да еще и привязанным к кровати в номере гостиницы!

– О, Уинсом! – оживился Темплтон. – Только не говори, что ты при этом отвернулась.

– Уймись, Кевин, – осадил его Бэнкс.

Уинсом бросила на Темплтона сердитый взгляд:

– Мачеха Хейли Донна Маккарти вдвоем с Кэролайн Декстер смотрела фильм «Казино "Рояль"», а у Джеффа Дэниэлса и Мартины Редферн совершенно непробиваемое алиби. Я разыскала шофера такси, который привез их из ночного клуба в отель приблизительно в половине третьего. Он отлично их запомнил. – Она глянула на Темплтона и перевела глаза на Бэнкса. – Они… ну вы понимаете… они начали развлекаться еще на заднем сиденье такси.

Даже Бэнкс при этих словах не смог сдержать улыбки, а Темплтон расхохотался во весь голос.

– Ну что ж, – сказал Бэнкс, – пока у нас двое подозреваемых без твердого алиби: Рэнделл и та самая таинственная личность, запечатленная на Касл‑роуд камерой видеонаблюдения, и эту личность мы рано или поздно сумеем идентифицировать. – Бэнкс сделал короткую паузу. – Затем надо разобраться с линдгартской шпаной. Они повздорили с Джейми Мёрдоком. Возможно, они околачивались возле Лабиринта, рассчитывая поквитаться с ним, а вместо него встретили Хейли.

– Но ведь камера записала, как они уходят прочь, – возразил Темплтон.

– И тем не менее их надо проверить. Этим мы сейчас и займемся, хватит штаны просиживать. Спасибо за собранную информацию. Теперь за работу, и посмотрим, удастся ли нам завершить расследование до конца этой недели.

После возгласа, который Энни издала, услышав от Джулии Форд настоящее имя Карен Дрю, в офисе воцарилась гробовая тишина. Лишь где‑то в отдалении раздавались звуки, свидетельствующие о том, что деловая жизнь в здании идет своим чередом: кто‑то говорил по телефону, кто‑то стучал по клавиатуре компьютера. С улицы доносилось гудение автомобилей и пение птиц.

Энни пыталась осознать свалившуюся на нее новость.

– Вы ведь не участвовали в том расследовании, верно? – нарушила молчание Джулия Форд.

– В общем‑то нет, – ответила Энни. – Им руководил мой шеф.

Джулия Форд улыбнулась:

– Ах да, главный инспектор уголовной полиции Бэнкс. Я хорошо его помню. Кстати, как он?

– Отлично, – ответила Энни. – Сейчас он возглавляет отдел убийств в полиции округа. Я контролировала расследование по делу Джанет Тейлор.

Полицейский Джанет Тейлор встретилась лицом к лицу с маньяком Теренсом Пэйном, мужем Люси, после того как тот зарубил мачете ее напарника и бросился с этим страшным оружием на саму Джанет. Она убила негодяя. Однако начальство завело бодягу о пределе необходимой обороны и отстранило ее от дела, а потом против нее открыли расследование. Расследование тянулось до тех пор, пока Джанет, сев нетрезвой за руль, не погибла в автокатастрофе. При воспоминании об этой истории Энни до сих пор ощущала горечь во рту.

На лице Джулии Форд появилось сочувственное выражение.

– Тяжелый случай, – вздохнула она.

– Да. Послушайте, не могли бы вы…

– Объяснить? Да. Конечно. И я приложу все усилия. – Переведя пристальный взгляд на Рыжую, она спросила: – А вам известно, кем была Люси Пэйн, детектив?.. Простите, не знаю вашего имени.

– Бейкер, – подсказала Рыжая. – Да, мне известно, кем она была. Она убивала девушек, и газеты называли ее «Подругой Дьявола».

– Звучит поистине мелодраматично, – пожала плечами Джулия Форд. – Но чего можно ожидать от желтой прессы? Кстати сказать, Люси Пэйн никого не убила. Убийцей и тем самым «Дьяволом» был ее муж.

– Который к всеобщей радости отправился на тот свет, а потому не смог рассказать свою версию этой истории, – добавила Энни.

– Да, но обвинять в этом приходится Джанет Тейлор, вы согласны?

– Но Джанет действовала…

– Послушайте, – перебила ее Джулия Форд, – как вам известно, я защищала Люси, поэтому вы вряд ли услышите от меня, что она была виновна, надеюсь, вы это понимаете? Обвинение ознакомилось со свидетельскими показаниями и исследовало улики в ходе предварительного слушания, после чего отозвало дело из суда. И после этого Люси никогда больше в суд не вызывали.

– А разве на решение суда не повлиял тот факт, что Люси оказалась прикованной к инвалидной коляске? – спросила Энни.

– Состояние ее здоровья могло рассматриваться в качестве смягчающего обстоятельства. В подконтрольных ее величеству местах лишения свободы есть заведения, где созданы условия для содержания преступников, у которых парализованы все четыре конечности. Но дело в другом: обвинение не предоставило достаточно убедительных доказательств того, что она кого‑либо убила.

– А что, видео, которое они снимали, не является доказательством? – спросила Рыжая.

– То, что там запечатлено, можно квалифицировать максимум как сексуальное насилие, совершаемое с согласия потерпевшего лица, – ответила Джулия Форд. – Обвинение понимало, что это видео является весьма шаткой уликой, поэтому пленки не фигурировали в деле. Как я сказала, дело лопнуло, не дойдя до суда. Недостаточная доказательная база. И это, к несчастью, случается довольно часто.

Энни не обратила внимания на скрытую насмешку в словах адвоката.

– Думаю, свою роль сыграло и то, что у одного из главных свидетелей обвинения, Мэгги Форрест, случился нервный срыв, из‑за которого она не смогла дать показания. Это тоже сыграло на руку защите. – Энни говорила решительно, но не горячилась.

– Не стану отрицать. Такое случается. Однако даже у Мэгги не было доказательств, связывающих Люси хотя бы с одним убийством.

– Ну все! – объявила Энни, поднимая руку. – Так мы зайдем неизвестно куда, споря о роли Люси в изнасилованиях, пытках и убийствах этих несчастных девушек.

– Согласна, – поддержала ее Люси Форд. – Я просто хотела раскрыть перед вами свои карты, а заодно дать понять, с кем вы в действительности имеете дело. Все эти события происходили шесть лет назад, когда Люси только‑только исполнилось двадцать два года. Когда к ней пришли с ордером на арест, она выбросилась из окна – из окна Мэгги Форрест. Потом Люси долго перевозили из больницы в больницу, а наша фирма занималась ее делами. Ей пришлось перенести много серьезных операций, причем ни одна из них не принесла желаемого результата, однако врачам все же удалось сохранить ей жизнь. Дело кончилось тем, что мы подыскали ей место в Мэпстон‑Холле. Учитывая шумиху, поднятую вокруг дела супругов Пэйн, – хотя, говоря по правде, тогда Люси уже не привлекала внимания ни общественности, ни СМИ, – мы решили, что лучше всего будет дать ей на остаток жизни новое имя, что и было сделано с соблюдением всех необходимых по закону формальностей. Соответствующие документы у меня имеются.

– А что вы скажете по поводу автомобильной аварии, о которой нам рассказали в Мэпстон‑Холле? Вождение в нетрезвом виде?

– Это еще одна необходимая выдумка.

– Так я и думала, – кивнула Энни. – Но сюда я приехала не для того, чтобы опровергать ваши выдумки. Вы, надеюсь, поняли, что я искала убийцу Карен Дрю, а сейчас выяснилось, что на самом деле я ищу того, кто убил Люси Пэйн. А это меняет дело.

– Хотелось бы надеяться, это не помешает вам приложить максимум усилий, чтобы выяснить истину.

– Не считаю нужным утруждать себя ответом. – Энни бросила на собеседницу уничтожающий взгляд.

– В свое время многие считали, что Люси, оказавшись в инвалидном кресле, получила как раз то, чего заслуживала. Вероятно, вы одна из них.

– Нет, – отрывисто бросила Энни, чувствуя, что краснеет.

Она никогда бы не произнесла этого вслух, но думала именно так. Как и Бэнкс, она была уверена, что Люси Пэйн виновна не менее, чем ее муж, и то, что она, парализованная, прикована до конца жизни к инвалидной коляске, является для нее заслуженным наказанием за ужасные муки, которым они подвергали в своем подвале несчастных девушек. И не важно, наносила Люси смертельные удары или нет. Снятое ими видео свидетельствовало о том, что она не только знала, но и участвовала в изощренных и вызывающих омерзение сексуальных забавах мужа с его жертвами. Нет, судьба Люси Пэйн не вызывала у Энни ни малейшего сочувствия. Кто‑то избавил ее от страданий, и это действительно похоже на акт милосердия. Но Энни не желала принимать в расчет ни одно из этих обстоятельств. Она не доставит Джулии Форд удовольствия чувствовать свою правоту. Она будет вести это расследование так же настойчиво и упорно, как любое другое, пожалуй, даже более настойчиво и упорно. И она узнает, кто и за что убил Люси Пэйн.

– Ну, что‑нибудь изменилось после моего сообщения? – задала вопрос Джулия Форд.

– Да как сказать, – ответила Энни. – Оно породило два важных вопроса. Первый: знал ли убийца о том, что убивает Люси Пэйн?

– А второй?

– Кому было известно, что Карен Дрю – это Люси Пэйн?

– Ну ладно, Стюарт, – сказал Бэнкс, – думаю, ты понял, чего мы от тебя добиваемся, верно?

Со дня убийства прошло два долгих дня; все устали и мечтали поскорее добраться до дома. Стюарт Кинси с недовольной гримасой сидел напротив Бэнкса в комнате для допросов. Он то и дело принимался грызть ногти, искоса посматривая на Уинсом. На Кинси был типичный студенческий прикид: джинсы и футболка с логотипом, приветствующим триумфальное возвращение группы «Ху» в Лидский университет в июне прошлого года. Волосы раскиданы по плечам в художественном беспорядке. Бэнкс подумал, что сердитое, угрюмоватое лицо этого парня должно нравиться женщинам определенного типа. Но вот нравился ли Стюарт Хейли Дэниэлс, это уже совсем другой вопрос.

– Я что, арестован? – спросил Кинси.

Бэнкс посмотрел на Уинсом:

– Почему все спрашивают нас об этом?

– Не знаю, сэр, – ответила Уинсом. – Может, думают, что в этом месте мы страшно испугаемся и немедленно отпустим их на свободу.

– А разве нет? – спросил Кинси.

– Ну, не сразу, но отпустим, – пообещал Бэнкс. – Послушай, мы могли бы тебя арестовать. Нет ничего проще. Это не более чем формальность. Я бы сказал: «Стюарт Кинси, вы арестованы по подозрению в убийстве Хейли Дэниэлс. Вы можете хранить молчание… и бла‑бла‑бла». То есть зачитал бы тебе твои права. Затем…

– Минуточку! – встрепенулся Кинси. – Убийство? Постойте‑постойте! Я здесь совершенно ни при чем!

– Затем ты, разумеется, требуешь адвоката. Адвоката мы тебе обеспечим. Он или она, вероятнее всего, посоветуют тебе ответить на большинство наших вопросов, не касающихся предъявляемого тебе обвинения. Мы можем пройти с тобой эту процедуру. После ареста мы заключаем тебя под стражу, отбираем поясной ремень, шнурки от ботинок и все, что при тебе есть, и запираем тебя в камеру на столько, на сколько находим нужным. – Тут Бэнкс, сморщившись, постучал пальцами по виску. – Ох, нет, что это я говорю? Так было раньше. Извини. На двадцать четыре часа, если наш босс не санкционирует продление срока содержания под стражей. А она очень огорчена тем, что произошло с Хейли. У нее у самой дети.

Бросив косой взгляд на Уинсом, Бэнкс увидел, что она закатила глаза. Но его слова подействовали. Недовольно‑холодная гримаса безразличия исчезла с лица Стюарта: до парня дошло, что он попал в неприятную историю, а именно этого Бэнкс и добивался.

– Так что вы хотите узнать? – спросил Стюарт.

Бэнкс кивнул Уинсом, и она включила небольшой монитор, который они перед этим настроили. Первый фрагмент показывал Хейли, уходящую от своих приятелей, среди которых был и Кинси, и скрывающуюся в Тейлор‑ярде. Время – двенадцать двадцать – появилось в нижней части экрана вместе с датой и другими техническими параметрами, исключающими возможность фальсификации. Во втором фрагменте Стюарт Кинси торопливыми шагами выходил из аркады на Касл‑роуд. Время – двенадцать сорок. После окончания просмотра Бэнкс выдержал паузу, давая молодому человеку обдумать увиденное, а затем сказал:

– Что ни говори, Стюарт, а вляпался ты здорово. Что ты делал в Лабиринте, до того как в двенадцать часов сорок минут выбежал оттуда?

– Ясное дело, искал Хейли. Но я ее не убивал.

– Тогда расскажи, как все было.

– Все было так, как вы видели в первом фрагменте. Мы распрощались, выйдя из «Фонтана». Хейли была… ну, в сильном подпитии, как вы наверняка догадались.

– Да, мы это поняли, – поддержал его Бэнкс. – Но вы вроде бы о чем‑то спорили. Почему она собиралась в Лабиринт одна?

– Вы же знаете…

– Скажи ты, Стюарт.

– Она хотела пописать, понятно? Сортир в «Фонтане» не работал. А она здорово набралась, и ей хотелось пописать. Вот и все. Вы подумали, что мы спорим, а мы просто пытались убедить ее не делать глупостей. Но если Хейли упрется, то вразумить ее вообще невозможно, особенно когда она в подпитии.

– А она не говорила, что ей надо с кем‑то встретиться?

– Нет.

– Она не боялась?

– А чего ей было бояться? Разве она знала, что там ее поджидает убийца?

– Понятно, – заключил Бэнкс. – Неужто она не могла дотерпеть, пока вы дойдете до клуба «Бар Нан»?

– Она не испытывала стеснения в подобных делах. Ей нравилось вести себя вызывающе, и ей было плевать на то, что подумают люди. А кроме того, она не собиралась идти с нами в «Бар Нан». Сказала, ей там музыка не нравится.

– А куда она собиралась идти?

– Не знаю.

– Ладно, Стюарт. Ты вышел в Лабиринт через задний выход клуба «Бар Нан» почти сразу после того, как вы туда пришли. Почему?

– Пошел посмотреть, все ли в порядке с Хейли.

– Так ты волновался за нее? Но ведь только что ты говорил, что не думал, будто ей грозит опасность.

– Да, но понимаете, внезапно меня будто осенило: там же темно, она может заблудиться или… ну, не знаю, ногу подвернуть…

– А ты бы там не заблудился? Ты хорошо ориентируешься в Лабиринте?

– Я просто об этом не подумал.

– Что‑то не верится. Ты, видно, кинулся туда, чтобы посмотреть, как Хейли Дэниэлс писает. Стюарт, а ты, часом, не извращенец?

– Нет! Я же говорю вам, все было совсем не так. Я хотел… хотел посмотреть, куда она пошла.

– Как это понимать?

– Неужели не ясно? Я хотел посмотреть, куда она пойдет после того, как… вы понимаете. Прошу вас, поверьте мне! Пожалуйста. Я никогда бы не обидел Хейли! У меня и в мыслях не было…

– Ты любил ее?

– Не знаю, была ли это любовь, – ответил Кинси, – но я часто мечтал оказаться с ней в постели.

Похоже, он говорит правду, подумал Бэнкс и спросил:

– А Хейли это знала?

– Я и не скрывал этого.

– И как она к этому относилась?

– Говорила, что мы друзья. Хейли была человеком настроения: сегодня так, завтра эдак.

– Ну а как ты к этому относился?

– Что вы имеете в виду?

– Она ведь тебя отвергла. Ты на нее сердился?

– Да нет, все было не так!

– Ты хочешь сказать, что она принимала твои ухаживания? Тогда я чего‑то не понимаю.

– Да я и не ухаживал за ней.

– Тогда откуда она знала, что ты проявляешь к ней интерес?

– Мы разговаривали, проводили вместе много времени, у нас были общие интересы, общие знакомые, нам нравились одни и те же группы, иногда мы ходили в кино. И между нами возникало какое‑то особое притяжение… Вы же знаете, так действительно бывает.

– И что, Хейли тоже это чувствовала? – спросил Бэнкс.

– Если и чувствовала, то не воспринимала всерьез. Хейли не выставляла напоказ свои симпатии и антипатии. Поди разбери, как она к тебе на самом деле относится… Ей было уютно в толпе, нравилось быть душой компании.

– Она любила быть в центре внимания?

– Да, и ей это легко удавалось. Она была заметной и знала это. Иногда, бывало, расшумится, но весело так, без обид… Мне кажется, так она отшивала особо настырных, старалась держать тех, кто искал близких отношений, на расстоянии вытянутой руки. В больших компаниях так бывает: заговоришь с ней, она отвечает, но еще не успеешь понять, что она сказала, как в беседе уже участвуют все, и она смеется над чьей‑то шуткой. Мне даже ненадолго не удавалось почувствовать ее… своей.

– Это, должно быть, постоянно держало тебя в напряжении, – посочувствовал Бэнкс.

– Вы правильно меня поняли.

– Ну и к чему это привело?

– Честно говоря, ни к чему не привело. Близких отношений между нами не было, я с ней не спал. Иногда целовались, ну и… А недавно мне стало казаться, что она… Да ладно, это неважно.

– Все может оказаться важным, Стюарт, – назидательным тоном произнес Бэнкс. – Об этом позволь судить мне.

Кинси принялся в задумчивости грызть ноготь, потом спросил:

– А вы не можете дать мне чаю или чего‑нибудь попить? В горле пересохло.

– Конечно.

Не желая прерывать допрос, Бэнкс подал знак Уинсом, и та попросила полицейского, дежурившего в коридоре, приготовить чай.

– Сейчас принесут. – Бэнкс снова повернулся к Кинси. – Итак, Стюарт, ты собирался рассказать, что недавно ты почувствовал…

– Не то чтобы почувствовал, так, подспудная мыслишка… неясная догадка.

– Какая же? – поторопил Бэнкс.

– Иногда мне казалось, что у нее кто‑то есть.

– Когда ты пришел к такому выводу?

– Да примерно месяца два назад. Или около того.

– А ты не предполагаешь, кто это мог быть? Кто‑нибудь из вашей компании, из вашей группы?

– Нет. Этого человека мы не знали, она его от всех скрывала. – Стюарт, согнувшись над столом, подался ближе к Бэнксу. – Вот почему я пошел в Лабиринт. Хотел выяснить, кто же этот таинственный тип.

– Но ты ее не видел?

– Нет. Я упустил ее. Я хочу сказать, что вышел минут через пять после нее, а столько времени и не требуется на то… Ну вы знаете на что.

– Поня‑ятно, – задумчиво протянул Бэнкс, вспоминая, что Хейли, по словам доктора Бернса, тошнило, из‑за чего она могла потратить больше времени на приведение себя в порядок. – Когда ты пошел за ней, ты видел или слышал что‑нибудь?

– Я… кажется, я слышал, как хлопнула дверь и что‑то похожее… нет, не на крик, а на какой‑то сдавленный стон. Вы ведь не думаете, что это была она, нет? Признаюсь, ноги сами понесли меня назад.

– В котором часу это было?

– Почти сразу после того, как я вошел в Лабиринт. За время не поручусь, но, думаю, примерно в двенадцать двадцать пять, чуть раньше или чуть позже.

То есть через пять минут после того, как Хейли вошла в Лабиринт, мысленно прикинул Бэнкс и спросил:

– Ты кого‑нибудь видел?

– Нет, никого и ничего.

– А что ты сделал, когда услышал эти звуки? Ты потому и бросился бежать?

Кинси кивнул и стал внимательно рассматривать царапины на столешнице.

– Я испугался! – выпалил он. – Решил, что она сделала свои дела еще до моего прихода и ушла. Вы ведь не думаете, что это ее стон я слышал? Что я мог бы ее спасти, но испугался? О господи… – Кинси уронил голову на руки и заплакал.

Бэнкс был почти уверен, что парень слышал стон Хейли, но не собирался говорить ему об этом. Беднягу и без того замучает совесть… Зато теперь им известно почти точное время нападения на Хейли. Убийца схватил ее через пять‑шесть минут после того, как она вошла в Лабиринт. Там ее вырвало, и она присела сделать свои делишки. Возможно, наблюдая за ней, убийца возбудился и озверел от бешеной похоти.

Время – это, несомненно, важный фактор. Хейли вряд ли решилась бы бродить по Лабиринту, если б не заранее назначенная встреча. К тому же в ушах Бэнкса все еще звучали слова Кинси о таинственном бойфренде. Кто знает, быть может, она шла на свидание с ним. А может, он и убил ее. Но зачем назначать свидание в Лабиринте с тем, с кем собираешься провести ночь? Разумнее было вы пойти в его квартиру или туда, где он живет. И зачем бойфренду насиловать ее или убивать? Хотя и такое порой случается. Недавно полиция Западного Йоркшира арестовала мужчину, который регулярно накачивал наркотиками и насиловал трех своих подружек, несмотря на то что они были бы счастливы спать с ним по взаимному согласию. Бэнкса давно перестали удивлять многообразные вариации поведения людей, имеющих сексуальные отклонения.

В сумочке у Хейли нашли презервативы, значит, у нее были сексуальные контакты. Не исключено, что именно Стюарт Кинси и убил ее, переполненный отчаянием или ревностью. И то и другое – сильнейшие эмоциональные мотивации. Как мужчины, так и женщины под воздействием ревности способны практически на все.

Принесли чай, и Кинси немного успокоился.

– Простите меня, – пробормотал он. – Я не нахожу себе места при мысли, что мог бы спасти ее, а вместо этого убежал.

– Ты же не знал, что там происходило, – успокоил его Бэнкс. Слабое, но все‑таки утешение. Склонившись к Стюарту, он продолжал: – Меня очень заинтересовало то, что ты рассказал насчет таинственного бойфренда Хейли. У тебя есть какие‑либо соображения, кто он и почему она хранила их отношения в тайне?